Пестрая сказка
| Вид материала | Сказка |
- Финист Ясный Сокол», «Снегурочка» Сборник русских народных сказок, пословиц и поговорок,, 9.97kb.
- Викторина рассчитана на знание детей сказок: «Сказка о попе и работнике его Балде», 50.98kb.
- Викторина рассчитана на знание учащимися сказок: «Сказка о попе и работнике его Балде», 216.37kb.
- «Это не сказка, а присказка, сказка будет впереди», 155.09kb.
- Сказки, 769.86kb.
- Сказки, 599.59kb.
- Сценарий часа общения для учащихся 1-2 классов «Сказка ложь, да в ней намек, добрым, 211.98kb.
- 1. Сказка о хлебобулочном изделии > Сказка о пенсионере, зарабатывающем на жизнь рыбным, 8.47kb.
- Программа развития доу «Сказка», 706.12kb.
- Урок исследование. 9 класс. Тема : Чичиков в гостях у Коробочки, 79.92kb.
- По-моему, он вполне счастливый.
- Принц умер, принцесса в слезах! И это ты называешь счастливым концом?!
- Зато жива и научена горьким опытом.
- Ну, а что было дальше?
- Вот еще! Тебе и дальше подавай! - признаюсь, мне понравилась заинтересованность Нади моим нехитрым сюжетом. – Саша родила дочь и назвала ее Антониной.
- Ну, а дальше?
- Еще дальше! Ну, куда же дальше? - рассмеялся я. Помолчав с минуту, все же ответил: – А дальше: это уже другая сказка, и совсем не обязательно со счастливым концом...
- А Антониаса будет играть Бандерас, - промурлыкала жена, уже засыпая.
Я ничего не ответил. Только улыбнулся такому предположению. Почему бы и нет?
ТРУБАДУРА
- Тоша! Тоша, звонят. Открой, пожалуйста, дверь. Это, наверное, дедушка, - услышала она голос мамы, доносившийся из ванной.
Тоша вприпрыжку подбежала к двери и даже не открыла, а распахнула ее. Но вместо ожидаемого деда на пороге стоял невысокого роста мужчина: поджарый, породистый, скуластый, смуглый, с пронзительными карими глазами. Все в его облике говорило о том, что мужчина явно иностранного происхождения. Тоша нисколько не удивилась этому, потому что мамина работа была каким-то образом связана с Испанией, и иностранцы у них в доме появлялись очень часто.
Мужчина спросил на очень неважном русском:
- Мне нужна Алессандра.
- Мама! Это к тебе!
- Не дедушка? – донеслось из ванной.
- Не-а. Вы проходите, не стесняйтесь. Мама сейчас выйдет, - обратилась Тоша к гостю. Они жили в новом доме, в который просто так консьерж никого не впустил бы.
В этот момент в прихожую вышла Саша. На ней был короткий ярко-красный махровый халат, на который с мокрых волос стекала вода. Увидев и сразу же узнав гостя, Саша в нерешительности остановилась возле стены, но затем взяла себя в руки и подошла ближе.
- Здравствуй, - мужчина заговорил с ней по-испански.
- Привет. Какими судьбами? – она даже сделала попытку улыбнуться.
- Может, все-таки пригласишь войти? – он бесцеремонно окинул женщину откровенно изучающим взглядом, и про себя отметил, что она все так же хороша, как и раньше, а может даже лучше, потому что в ее взгляде появились раннее отсутствующие уверенность и зрелость.
- Проходи, конечно. Снимай пальто.
Он повесил длинное кашемировое пальто не вешалку, казалось, нисколько не удивившись, что Саша так здорово говорит по-испански: намного лучше, чем когда-то… Он русский уже успел призабыть.
Они вдвоем сели на кухне.
- Ну, и зачем ты приехал? И вообще, как ты меня нашел?
- Найти тебя было несложно. Папа твой по-прежнему преподает в институте, правда теперь он уже проректор по научной части. Кажется, так? – Саша кивнула. - А дальше все дело техники, конечно, при наличии денег. Ты думала, что, изменив фамилию, ты навсегда распрощалась со своим прошлым? Так не бывает!
- Бывает, наверное. Но не со мной, - вздохнула Саша.- Ты приехал за разводом?
Паскуале рассмеялся:
- Нет, я приехал не за этим. У тебя всегда была бурная фантазия. Разве будет кто-то обращать внимание на брак, зарегистрированный в уже несуществующей стране?!
- Ну, да… конечно…
- Если бы я хотел жениться, я бы уже сто раз женился. Но с меня хватит, - он обвел взглядом стены, бросил взгляд за окно.
- Что-то будешь пить?
- Кофе. Вряд ли у тебя есть виски.
- Обижаешь… Есть виски, есть джин, есть французский коньяк. И вино…
- Тогда давай виски. - Она достала бутылку. Налила ему и себе. Он отхлебнул пару глотков. – Я приехал, чтобы спросить тебя о деле.
- У нас тобой нет и никогда не было общих дел.
- У нас с тобой не было. Верно. Но у меня были дела с Антониасом. Теперь я знаю, что ты была последней, кто его видел перед тем, как он… Знаешь, я только совсем недавно понял, что вы с Антониасом… ну… как это сказать… не просто дружили, - она вызывающе усмехнулась. – Даже когда я нашел на полу нашей с тобой спальни его запонку, то подумал, что эта запонка просто выпала из манжета, а кошка, играясь, случайно закатила ее в другую комнату. Разумеется, я думал об этом, но старался гнать от себя прочь плохие мысли. Даже когда ты сбежала…
- Уж и не знаю, о ком из нас ты так хорошо думал: обо мне или об Антониасе…- она залпом выпила свой виски.
- Об обоих, наверное, но об Антониасе в первую очередь. А он оказался таким же негодяем, как и я…
- Очень самокритично! – опять усмехнулась она, но на этот раз очень грустно усмехнулась.
- Так вот… Антониас не просто хотел выйти из игры. Он успел вытащить из дела всю свою часть. Голова! – прищелкнул языком Паскуале. - У него всегда были отличные мозги! И где эта его часть никто не знает. А мне сейчас очень нужны деньги…
- Ну, а я причем? - равнодушно спросила Саша.
- Я подумал, что раз ты его видела последней, то, может быть, знаешь, куда он дел свою долю.
- Во-первых, я ничего не знаю о его деньгах. Во-вторых… тебе не кажется, что ты в принципе задаешь странные вопросы: ведь это его доля?
- Но его доля существенно увеличилась благодаря нашему с ним бизнесу.
- Знаешь, - она глубоко вздохнула и налила себе еще виски, - мне все равно. Я тебе уже сказала: ты обратился не по адресу. Зря приехал, зря меня искал… Я ничего не знаю.
- Девочка, которая открыла мне дверь, твоя дочь? – между прочим, поинтересовался Паскуале. – Саша кивнула. – Как зовут?
- Антонина.
- Судя по возрасту она… - он испытывающим взглядом посмотрел на Сашу.
- Она не твоя дочь! – как отрезала Саша.
- Значит, она дочь Антониаса, - удовлетворенно заключил Паскуале. – Она и похожа на него. Неужели Антониас не позаботился о будущем своего чада?
- Он не знал, что я беременна.
- Чем ты занимаешься? – Паскуале перевел разговор на другую тему.
- Вице-президент совместного украино-испанского предприятия. У меня есть в нем доля, но изначально я была просто наемным работником со знанием испанского,- предупредила Саша возможные расспросы. – У меня все хорошо. Не замужем, но вот уже семь лет живу с одним мужчиной, кстати, испанцем. Он сейчас в Мадриде. Ну, а ты, как я понимаю, занимаешься все тем же: наркотики…
Он кивнул:
- Недавно полиция накрыла один из моих заводиков, и вместе с ним одну из сетей сбыта. Несколько проверенных ребят загремели в тюрьму. Работать все сложнее, и сложнее, - вздохнул он. - А тут еще, как назло, Антониас…- Она удивленно подняла голову. – Я сказал тебе, что его больше нет. Я сам тогда так думал. Но он жив.
- Почему ты тогда не поинтересуешься у него, где его доля? – удивилась Саша.
- Так он мне и сказал! Держи карман шире!
- Послушай, но ведь логично, что раз он жив, то сам распоряжается своими деньгами.
- Мы нашли его совершенно случайно. Он живет в США. Ведет довольно скромный образ жизни. Преподает в одном из провинциальных университетов и занимается адвокатской практикой. Даже пописывает научные статейки. Пописывал, вернее. Почувствовав неладное, уехал куда-то. Скорее всего, в Европу.
Саша рассмеялась:
- Наркоделец, занимающийся адвокатской деятельностью! Супер!
- Я даже знаю, почему он не поменял фамилию. Не из наглости. Нет! Руководствовался принципом, что кардинальным образом сменив сферу деятельности, он выпадет из нашего поля зрения. Так оно и случилось.
- Как же вы его нашли?
- Умерла мать Антониаса. Кто-то заметил его на могиле через несколько месяцев после похорон. Потянули ниточку…
- Ваш Медельин не город, а большая деревня. Слушай, а зачем ты мне это все рассказываешь? Может, мы с ним в сговоре? Может, мы тайно видимся где-нибудь в Париже? – усмехнулась Саша.
- Знаешь, дорогая, я успел тебя неплохо изучить. До того момента, как я сказал тебе, что Антониас жив, ты об этом не знала.
- Все течет, все меняется, - философски заметила Саша. – И я стала другой. Совсем другой.
- Быть может…. Быть может, да, быть может, нет… Ладно, пойду я, – он поднялся. - Был рад повидать, - искренне дружелюбно улыбнулся он и даже поцеловал ее в щеку.
Она провела его в прихожую, закрыла за ним дверь и вернулась на кухню. Села на краешек кресла и налила себе еще полный бокал виски.
Когда Паскуале рассказал Саше о том, что Антониас жив, сделал он это вовсе не для того, чтобы оправдать себя в глазах Саши или пробудить в ней воспоминания. Он и навел справки, и действительно уже на месте убедился в том, что о чудесном спасении Антониаса Саша ничего не знает. И подумал, что теперь, когда она узнала об этом, возможно, захочет с ним встретиться и выведет, таким образом, их и на Антониаса, и на его деньги. Еще одна возможная ниточка… Чем черт не шутит!
- Мам, ты плачешь? – услышав, как захлопнулась за гостем дверь, Тоша нашла мать на кухне, сидящую с прямой спиной на краешке кресла, с бокалом виски в руках. – Почему?
Они были дружны: мать и дочь, поэтому Саша честно ответила:
- Это был Паскуале Мирандо – мой муж. Кстати, все еще мой муж. А еще он сказал, что жив твой отец: Антониас Сервантес. Кажется, я поняла, зачем он мне рассказал, что Антониас жив, - встрепенулась Саша и поспешно вытерла слезы рукавом халата. – Он надеется, что я буду его искать. Ни в коем случае нельзя этого делать! Слышишь, Тоша? Ни в коем случае! Обещай мне, что ты ни в коем случае ни сейчас, ни потом не будешь пытаться разыскать своего отца!
- Господи, какие страсти! Это продолжение сказки?
- Нет, это совсем другая сказка. Я же обещал.
- Твои сказки совершенно не похожи на сказки. В них нет никакого волшебства, -разочарованно поджала губы Надя.
- Но сказки ведь не обязательно волшебные. Хотя даже в моих неволшебных сказках превращения тоже имеются: золушки чудесным образом превращаются в принцев, студентки в принцесс, а затем в бизнес-вумен.
- А затем снова в принцесс? – вздохнула Надя.
-Тебе не нравится? – мне было очень важно ее мнение.
- Ну, почему же… Нравится. Просто это не сказки.
Я позволил себе не согласиться и даже почти поспорить:
- А кто совсем недавно кричал: “Так не бывает!»? Так вот: до тех пор, пока хоть один человек, прочитав, услышав или увидев подобную историю, громко заявит «Так не бывает!», я все равно буду называть эти истории сказками. А ты, как знаешь…
- Ладно, - подозрительно быстро сдалась жена. – Рассказывай дальше.
Саша очень любила субботние дни. Можно проснуться без будильника, не думать ни о работе, ни о своем внешнем виде, радоваться жизни, лечь спать в три часа ночи, не беспокоясь, что завтра рано вставать. Правда, в эту субботу совсем не думать о работе не получилось: позвонили партнеры из Мадрида. Саша что-то бурно доказывала им по телефону, так бурно, что пришлось даже прикрыть дверь в комнату Тоши, у которой собрались посмотреть какой-то новый фильм одноклассники. Саша продолжала разговаривать по телефону даже после того, как кто-то настойчивым длинным звонком позвонил в дверь.
Придерживая одной рукой трубку возле уха, Саша открыла дверь и сразу отступила на два шага назад. Она пробормотала в трубку:
- Извините. Я перезвоню позже, - и сделала еще пару шагов от двери в прихожую.
На пороге квартиры стоял очередной призрак из ее прошлого. Антониас сильно изменился: похудел, остатки волос коротко подстрижены, от чего его и без того высокий лоб казался еще больше. Все тот же костюм от Бриони, вернее другой, но все от того же Брионии, сидит, как влитой, белоснежная сорочка с запонками на манжетах, но запонки строгие, без бриллиантов. И все тот же прищуренный взгляд.
- Привет! – сказал он, как ни в чем, ни бывало, словно виделись вчера.- Что, так и будем стоять? - Она жестом пригласила его войти, потому что слов у нее не нашлось. Казалось, язык прилип к небу, а пересохшие от волнения губы сцепились… – Ты что, язык проглотила? – он попытался разрядить обстановку. Как мог. Не получилось. Саша продолжала стоять перед ним, не двигаясь и ничего не говоря. Даже появление Паскуале произвело на нее меньшее впечатление. Так же жестом она повела его за собой на кухню. Он покорно пошел за ней, пытаясь зачем-то спрятать добрую улыбку от радости встречи в наметившиеся складки возле рта. Молча сели: она на кресло, он на высокий табурет, стоявший рядом. Потом еще какое-то время напряженно помолчали.
- Я не привидение, - заверил он ее.
- Я знаю. Мне Паскуале сказал, что ты жив. Хотя тогда… ну, тогда он сказал, что тебя больше нет.
Антониас вздохнул:
- Я знаю, что Паскуале приезжал к тебе. И даже догадался зачем. Впрочем, догадаться было нетрудно, - добавил он после минутной паузы. Поэтому я сам вышел на него. – Саша удивленно подняла голову. - С Паскуале мы обо всем договорились. Я безвозмездно по собственной инициативе отдал ему немалую сумму в обмен на то, что он навсегда забудет о моем существовании, словно меня на этом свете действительно уже нет. А вдобавок забудет о твоем существовании и о существовании нашей дочери. Я знаю: Паскуале умеет держать слово.
- Как тебе это удалось?
- Просто сумма была очень немалая, - усмехнулся Антониас. – Почти все наследство моей покойной матушки, а на ней только недвижимости было… Упокой Господь ее душу! - он перекрестился.
- Что собираешься делать?
- Наверное, вернусь в США. Буду продолжать адвокатскую практику.
- Жена, дети? - зачем-то поинтересовалась Саша, заранее зная ответ.
- Ну, что ты: разве с таким прошлым, я мог позволить себе кого-то обременять? Да и не любил я никогда никого, кроме тебя, - он помолчал. Потом накрыл своей большой ладонью ее маленькую, ладошку, безвольно лежащую на спинке кресла: - Поехали со мной. Поедешь?
Перед ней сидела сама ее судьба: немного постаревшая, но нисколько не потрепанная, а напротив, все такая же сексуальная и с прищуренным взглядом на жизнь.
Саша одновременно и ждала, и боялась этого вопроса.
- Нет! Все эти годы я жила из расчета, что тебя больше нет. И никогда больше не будет. Я всегда помнила о тебе, но заставила себя не вспоминать постоянно твои руки, твои губы и твои глаза, я приучила себя не сравнивать всех других мужчин с тобой, и в сексе, и в жизни. И, наконец, все, что я имею в жизни, я заработала сама, и оттого, наверное, я все это слишком ценю, чтобы вот так вдруг все это взять и бросить, - она говорила спокойно, но горячо, и в каждом ее слове присутствовала непоколебимая уверенность в собственной правоте.
- С теми деньгами, что я тебе оставил, ты могла бы не работать. Там, на счету та самая доля, о которой так мечтал Паскуале. Я знаю, что ты к этим деньгам так и не притронулась. Почему?
- Помня их происхождение, - улыбнулась Саша. – Я решила воспользоваться ими только в крайнем случае. А если такого случая до конца дней моих не представится, отдать на благотворительность.
- Ты всегда была ненормальной, но… наверное, именно потому я тебя люблю, - усмехнулся Антониас, все еще продолжая держать руку Саши в своей.
- Может, Тоша поедет с тобой?
- А ты ее отпустишь? – удивился Антониас.
- Почему бы и нет? Ты же ее отец. И сейчас, судя по всему, ни ей, ни тебе ничто и никто не угрожает. Тоша! - позвала она дочь. - Ты хочешь поехать с отцом в Америку?
Торопливо вошедшая в кухню девушка окинула взглядом представительного мужчину, сидевшего рядом с матерью. Тоша сразу отметила, что действительно очень на него похожа: такой же высокий лоб, стыдливо прикрытый челкой, и прищуренный взгляд. Она вздохнула: разве можно хотеть туда, где ты ничего и никого не знаешь?
- Нет. Я не хочу уезжать. Пока, по крайней мере, - она ответила, разумеется, по-русски, но Антониас итак все понял – без перевода.
- Понятно, - вздохнул Антониас. Он немного помолчал в раздумье. Потом опять вздохнул: - Девочки, но ведь у меня, кроме вас, больше никого нет. Раз вы такие домоседки, то хоть я могу остаться? Если не с вами, то хотя бы где-то рядом?
-Ты же обещал сказку с плохим концом, - заметила жена.
Я рассмеялся:
- А разве сказки бывают с плохим концом? Я честно пытался, но у меня ничего не получилось. Хотя… Это ведь еще не конец сказки.
Саша далеко не сразу снова впустила Антониаса в свою жизнь. Перед тем, как это сделать, она его еще изрядно помучила. Зачем она это делала, Саша сама не понимала, хотя, мучая его, она одновременно мучила и себя. Ей хотелось броситься ему на шею, а вместо этого они подробно обсуждали то, что Тоша совершенно не хочет учиться и ее ничего не интересует, кроме музыки, или то, какой подарок они преоднесут ей по поводу окончания школы. Антониас беспрекословно принял правила игры, навязанные Сашей. Ему самому было приятно играть роль заботливого отца семейства. Это было для него так ново, так свежо.
Тоша сразу приняла отца. Она сносно говорила по-испански и совершенствовала язык, общаясь с отцом подолгу и обо всем. А он рассказывал ей удивительные истории из своей жизни.
Саша даже сама себе отмазку придумала, почему она не торопится броситься Антониасу на шею: ведь для этого ей предстояло сначала расстаться с Луисом. Семь лет – это не баран чихнул. Признаться, что Саша никогда не любила Луиса. Если до встречи с Антониасом она любила всех мужчин, встречающихся на ее пути, то после этой роковой встречи, она так и не смогла больше никогда зажечь в своем сердце даже искорку любви. Скажем так: Луис ей очень нравился, она привыкла к тому, что он есть в ее жизни, что в его отсутствие она принадлежит сама себе, что, возвращаясь, он не устраивает ей сцен ревности, даже порой случайно обнаружив доказательства того, что она была с другим мужчиной, что он принимал ее такой, какая она есть. А какой она была с ним? Саша вполне отдавала себе отчет в том, как порой холодна была с Луисом… А он терпел… Любил ли он ее? Вряд ли… Хотя… Он был добрым и умным, не ахти каким любовником, но все же ничего в постели. В Мадриде жили две его взрослые дочери от долгого брака, у каждой из которых уже было по ребенку. Жена Луиса умерла, и, наверное, встреча с Сашей позволила ему смягчить боль утраты. За что он был очень благодарен и своей судьбе, пославшей ему Сашу, и, разумеется, самой Саше.
Вскоре Луис возвратится из Мадрида, она поговорит с ним, и тогда… может быть… тогда… Когда-то подобный вопрос ее не волновал, и она совершено спокойно отдалась в руки судьбы, будучи замужем за Паскуале, нисколько не оглядываясь на этот факт и не стесняясь обстоятельства своего замужества. Теперь все было иначе. Она стала взрослой и рассудительной и очень дорожила своей свободой, независимостью и самостоятельностью.
Еще в аэропорту Луис заподозрил неладное. Слишком уж приветливой была Саша, даже притащила с собой зачем-то букет цветов. Они поехали, разумеется, к ней. В квартире было пусто: Тоша ушла гулять.
В гостиной их ожидал накрытый стол, на котором стояли бутылка вина, фрукты. Саша принесла из холодильника сыр и ветчину.
- Есть еще мясо по-французски, - сообщила она, жестом приглашая Луиса за стол. – Ты, наверное, проголодался. - Он взял со стола штопор и привычным жестом открыл вино. Звук пробки, с трудом покидающей узкое горлышко бутылки, вывел Сашу из состояния раздумья. Она села на диван и поджала ноги.
Над столом витало едва уловимое напряжение.
- Ну, рассказывай. Как ты, как дочки, как внуки… - предложила Саша банальную, но спасительную тему для разговора, медленно потягивая из своего бокала вино.
О себе он не стал распространяться. О дочках и внуках, напротив, рассказал очень подробно. Саша внимательно слушала. Но на самом деле ее мысли витали далеко. Ей всегда казалось, что искусством расставания она овладела в совершенстве. Столько раз ей доводилось подбирать нужные, правильные слова, единственно правильные для такого случая. Она всегда чувствовала мужчину, с которым она решила расстаться, или который решил по каким-то причинам расстаться с ней. И всегда умудрялась расстаться по-хорошему, чтобы не осталось неприятного осадка. Сейчас перед ней стояла очень сложная задача. Семь лет – это действительно не баран чихнул.
Саша дослушала длинный монолог о достижениях внучки Луиса Марии и решительно поднялась.
- Луис, нам нужно серьезно поговорить, - она почувствовала, как от этой фразы у него похолодело все внутри, несмотря на то, что чего-то подобного он ожидал с того момента, как увидел Сашу в аэропорту с нелепым букетом цветов в руках. – Он молчал, поэтому она продолжила: - О нас с тобой. Мы живем вместе уже семь лет, и, нужно сказать, что это были замечательные семь лет…
- Короче говоря, ты предлагаешь расстаться, - оборвал он ее, сразу догадавшись по тону, о чем именно она хочет с ним поговорить.
Она кивнула:
- Да.
- Ты встретила другого мужчину?
- Нет!
- Тогда почему? – в ответ она вздохнула. - Конечно, я уже не молод… У меня внуки… Но мне всего-то сорок девять...
Она улыбнулась:
- Ну, причем тут внуки! И причем тут твой возраст! Луис, дорогой, пойми, ты вообще ни в чем, ни в чем не виноват. Все было просто замечательно! За-ме-ча-тель-но! – по слогам сказала она, чтобы подчеркнуть, какими хорошими для нее были эти семь лет и что они именно такими останутся навсегда в ее воспоминаниях.
- Ну, тогда я совсем ничего не понимаю… Тебе нужна свобода? Но ты ее имеешь и всегда имела.
- Луис, Антониас вернулся, - наконец, призналась она.
Луис, который знал историю Сашиной единственной любви (все-таки семь лет совместной жизни – действительно не баран чихнул!), невольно опустился на диван.
- Но он же погиб… - неуверенно пробормотал Луис, уже начиная сомневаться, что он когда-то правильно понял этот момент в истории.
- Оказывается, нет. Об этом мне сообщил Паскуале, мой бывший муж, еще несколько месяцев назад. И вот уже пару недель как Антониас приехал в Киев. И, кажется, он намерен здесь остаться.
- Ты хочешь быть с ним? – удивился Луис, ведь прошло столько лет.
- Не знаю. Чтобы это понять, мне еще нужно время и немного побыть самой. Прости.
- Понимаю, - Луис залпом выпил вино. – Ладно, неси свое мясо по-французски.
А потом они занимались любовью. В последний раз. И это было так замечательно, как никогда. А потом Луис оделся и уехал в гостиницу, а Саша осталась неподвижно сидеть перед накрытым столом и недопитой бутылкой вина. Наконец, она поднялась, вздохнула, взяла телефон и набрала номер мобильного Антониаса.
- Свободен?
- Для вас - всегда!
- Тогда встречаемся через час возле памятника Ленину.
Он уже стоял возле памятника, когда она, наконец, добралась, с трудом отыскав место для парковки. Обернулся, почувствовав ее присутствие. И сразу все понял: по ее глазам, по тому, как были приоткрыты ее губы, как дрожали ресницы, как нервно она теребила ремешок на джинсах… Он просто взял ее за руку.
Это был самый тяжелый день в ее жизни. Гораздо тяжелее того, когда она в слезах улетала из Медельина…
- Мам, куда ты пропала? – это была Тоша. Она давно вернулась с прогулки. Обнаружила накрытый стол и вспомнила, что сегодня прилетает Луис… Посмотрела телевизор, почитала книжку, послушала записи Марии Каас. Ни матери, ни Луиса все не было. Она позвонила в Борисполь и выяснила, что самолет из Мадрида прибыл еще днем. И только после этого решила побеспокоить мать.
Саша, наконец, обратила внимание на время. Она дотянулась до часов Антониаса, лежащих на полу, и присвистнула: ничего себе!
- Скоро буду. Ложись спать. - Она дотронулась до плеча спящего Антониаса: - Поехали,- тот сразу открыл глаза. – Поехали. Сдавай свой номер и поехали.
- И ты меня завтра не выгонишь? - на всякий случай с улыбкой поинтересовался Антониас, уже привыкший, что от Саши можно ожидать всего, чего угодно.
- Не выгоню. Хотя…
Он рассмеялся и бросил в нее подушкой.
Спящая на диване в гостиной Тоша выглядела по-детски беззащитной.
Тоша родилась в 1989 году. Ей недавно исполнилось шестнадцать, и она как раз оканчивала школу. Впрочем, до школы ей действительно не было никакого дела. Вот уже много лет она занималась вокалом и собиралась поступать в консерваторию. Как почти всякой шестнадцатилетней девушке ей одновременно казалось, что жизнь – чистая тетрадь, в которую она может написать все, что пожелает, и, наоборот, что все в ее жизни уже произошло, и нужно ковать железо, пока горячо, потому то еще пара лет, и она превратится в старую деву. Чудесное воскрешение отца лишний раз ее убедило, что сказки на свете все же бывают. А раз так, значит вполне вероятно, что и в ее жизни будет сказка, причем вот-вот, совсем скоро. Нужно просто очень верить. И она верила, что где-то по земле ходит и ее принц. И он обязательно ее отыщет и узнает… Вот-вот… И Тоше приснился сон. Она в костюме Кармен стоит на сцене и поет «Хабанеру». Почему-то именно «Хабанеру» - ни больше, ни меньше, и это при том, что у Тоши не меццо-сопрано, а высокое колоратурное. Он, ее принц, сидит в первом ряду партера, неподалеку от того места, где когда-то убили Столыпина (это ей мама рассказывала), с огромным букетом цветов на его коленях, потому что руки заняты: для аплодисментов. Она выводит последнюю ноту. Зал взрывается овациями. А она смотрит только на него, своего принца. Обидно, что во сне она не видит его лица. Ей очень хотелось, чтобы он был похож на отца…
В консерваторию Тоша поступила. Прошла легко, как само собой разумеется. И буквально сразу ее начали готовить к конкурсу молодых исполнителей, который ежегодно проводится в каком-то небольшом итальянском городке. Саша через отца договорилась, чтобы платье на конкурс Тоше пошил не кто иной как Алексей Духов, самый модный модельер и к тому же президентский зять. Из любви к своей альма матер и из уважения к профессору Голубицкому Леша согласился. Он придирчиво оглядел далеко не идеальную фигуру Тоши, почесал затылок, быстро сделал обмеры, что-то записал у себя в блокноте и даже сразу сделал какой-то набросок. Тоша попыталась взглянуть на рисунок через его плечо, но Леша остановил ее любопытство:
- Не время, - и захлопнул перед ее носом блокнот.
Тоша немного расстроилась, но решила набраться терпения.
В результате платье получилось просто сногсшибательным. Она выгодно подчеркивало все достоинства фигуры Тоши: большую грудь, узкие бедра и умело скрывало недостатки, как-то практически полное отсутствие талии. Все-таки Леша был гениальным дизайнером.
На конкурсе Тоша получила гран-при и встретила своего принца. Правда, Тошин принц оказался совсем не похожим на Антониаса. Марко был типичным представителем древнего и уже много веков вырождающегося рода: невысокого роста, с большой головой, длинными руками и нервными пальцами, постоянно постукивающими по любой поверхности. Ему было двадцать восемь лет, и он был разбалован судьбой и женщинами. Как и в вещем сне Тоши, он сидел в первом ряду партера с букетом на коленях, который он, кстати, принес совсем не для Тоши, а для своей очередной пассии, которая тоже принимала участие в конкурсе. Но Тоша подумала, что это судьба… Ну, ведь решила же когда-то мама вот так же с первого взгляда, что Антониас ее судьба! К тому же этот сон… Наверное, у Голубицких на роду было написано влюбляться в иностранцев! Фамилия Марко была Чезарини, и он был потомком знаменитейшего итальянского рода Сфорца-Чезарини. С детства Марко внушали, что он несет в себе гены великих предков, и только это уже должно было приобщать самого Марко к величию. Но, увы, гены генами... По сей вероятности, природа решила на Марко немного отдохнуть. Кроме аристократической внешности и доставшейся ему задарма фамилии, Марко никакими другими достоинствами не обладал. Но Тоша об этом еще не догадывалась. Она видела букет, глаза-озера, нервные пальцы, постукивающие по спинке впереди стоящего кресла, слышала чарующий звук его голоса, ведь на итальянском любой голос звучит чарующе…
Они познакомились на приеме, посвященном открытию конкурса. Тоша блистала в своем роскошном платье от Алексея Духова. В совокупности с прекрасной колоратурой это дало нужный эффект, и Марко моментально увлекся Тошей. Впрочем, Тоша могла бы быть гораздо менее красивой, и гораздо менее талантливой. Вероятность того, что Марко ею увлекся бы при этом оставалась примерно такой же. Марко был немного удивлен странной для славянки внешности Тоши, но девушка сразу гордо выдала ему, что ее отец из Колумбии. Они общались на английском, который Тоша знала значительно хуже испанского, но все же в достаточной степени, чтобы ее понимали, и она понимала. Да и разве нужны для любви слова? Возможно, Тоша и получила гран-при, прежде всего, потому, что была влюблена, и все у нее сейчас получалось лучше и легче, чем обычно. И глаза ее горели, и вся она светилась от счастья. Они бродили с Марко под луной по старинным извилистым улочкам городка, целовались, прислонившись спиной к древним стенам, он шептал ей на ухо что-то необычайно нежное – не важно что, потому что она все равно плохо понимала по-итальянски.
Нужно сказать, что Марко увлекся Тошей ни на шутку. И поскольку все его попытки затащить ее в постель не увенчались спехом, уже через неделю после знакомства он всерьез решил, что не прочь даже жениться, чтобы завладеть такой женщиной. Ведь все равно жениться когда-нибудь нужно. Почему бы не сейчас и почему бы не на ней? Дед ее профессор из шляхетного польского рода, мать – успешная бизнес-вумен, отец – адвокат. И сама Тоша – чай, не уборщица, а подающая надежды певица. Кроме того, Тоша так не похожа на всех его предыдущих женщин! Но папа и мама Чезарини в один голос сказали: нет! Не бывать этому браку! И даже отказались знакомиться с потенциальной невесткой. Как ни странно Марко оказался упрямым. Ему так хотелось Тошу, что он решил пойти наперекор родителям. Так Тоша стала Антонией Чезарини. Звучало неплохо. А Марко заполучил самую прекрасную девушку на свете. В первую же брачную ночь, которую молодожены провели в роскошной гостинице, он с удовлетворением отметил, что сделал правильный выбор. Несмотря на неопытность, Тоша, наверное, получила в наследство от отца южный темперамент и безграничную сексуальность, и Марко встретил с ее стороны поток чувств и эмоций, который захлестнул его, накрыл с головой. Ради такой женщины можно и потерпеть анафему, которой его незаслуженно предали бессердечные родители. Тем более, Марко надеялся, что рано или поздно, родители все же пойдут на попятную и смирятся с его выбором, ведь он был единственным сыном и наследником.
Было лето. В консерватории каникулы. Тоша с удовольствием вела праздный образ жизни, переезжая из одной виллы друзей Марко на другую, ведь в связи с его неправильной женитьбой родители отказали сыну и во дворце.
«Наша крыша небо голубое», - выводила Тоша своим замечательным голосом, сидя в автомобиле с откинутым верхом и приветственно маша рукой встречным птицам.
Кабриолет, карточка с текущим счетом и чемодан с личными вещами – это все, что удалось Марко забрать из дворца Чезарини.
Деньги на счету быстро закончились, заправлять автомобиль стало не на что… Друзья Марко, которые поначалу ему одалживали деньги, вдруг в какой-то момент перестали это делать. Пришлось возвращаться с небес на землю. И, наконец, до юной, но весьма практичной Тоши, выросшей под крылом успешной бизнес-вумен, дошло, что ее Марко ничего не умеет делать. Конечно, он имел какое-то образование, но никогда ни дня не работал и, кажется, даже не собирается это делать в перспективе. Сделав такой весьма неутешительный вывод, немного озадаченная и очень расстроенная Тоша позвонила родителям с просьбой о помощи. Саша и Антониас посовещались и ответили отказом: мол, сама выбирала, сама принимала решение, сама и выпутывайся. Принцесса! Единственное, чем они ей помогли, договорились в консерватории оформить на год академотпуск. И на том спасибо.
Разумеется, Тоша попыталась взывать к чувствам и совести Марко, но быстро поняла, что это бесполезно. Может, чувства у него и были, но вот совесть – вряд ли. Пришлось идти работать Тоше. Для начала она устроилась петь в ресторан. Вечером пела, а днем ездила на прослушивание в театры. В конце концов, благодаря прекрасному голосу и полученному на конкурсе гран-при Тошу взяли петь в хор Оперы. Не густо, но все же…
По ночам они с Марко все еще занимались любовью, но постепенно для Тоши стало понятно, что и в сексе муж ее не удовлетворяет. Дон-Жуан, ловелас, бабник и плейбой – все в одном флаконе, в постели оказался лентяем и самовлюбленным нарциссом. От настойчиво требовал и огня, и ласки, взамен не давая ничего.
И Тоша не выдержала: скопила деньги на билет в один конец, упаковала в чемодан платье от Алексея Духова и улетела домой. Правда, уезжала Тоша уже не одна: под сердцем она увозила наследника рода Чезарини, о чем Марко пока даже не догадывался.
Вернувшись в Киев, Тоша развернула бурную деятельность: восстановилась в консерватории, устроилась петь в ресторан, внедрилась в богемную тусовку… Саша с удовлетворением наблюдала, как Тоша носится по городу на седьмом месяце беременности. Школа жизни - школа капитанов, - порой вздыхала Саша, глядя на дочь и вспоминая и свою довольно грустную историю, заставившую ее пересмотреть взгляды на жизнь. Хорошо все, что хорошо кончается.
Марко вернулся во дворец. Удовлетворенные своей правотой родители приняли его с распростертыми объятиями. Ну, ведь говорили, что она – не пара! Сбежала! И от кого! Теперь нужно срочно развестись и жениться на какой-нибудь принцессе. Вон их сколько! Легко сказать, но сложно реализовать. В Италии развестись – это целая наука, которую многие так и не могут постичь, а если и постигают, то с таким трудом, что… Эх! И пришлось Марко пуститься в поиски своей половины.
К тому времени, когда Марко все-таки отыскал Тошу, она уже родила сына, которого назвала Антоном. В свидетельстве о рождении было записано: Антонио Чезарини, а, как известно, написанное пером, не вырубишь топором. Но самое интересное, старшие Чезарини, узнав, что у них родился внук, вдруг несказанно обрадовались этому событию и заявили, что мальчика они не оставят: ни в своих молитвах, ни в своих завещаниях. На что Тоша гордо ответила, что ни ей, ни ее сыну от них ничего не нужно…