А. И. Герцен Предисловие. Почему надо изучать философию?

Вид материала

Учебное пособие

Содержание Химическая форма материи Химический способ развития. Имеет ли развитие Биологическая форма материи Почему возникает Биологическая эволюция. Случайность или закономерность? Закономерный характер эволюции. Р Человек, или социальная форма материи Парадокс “случайного

Подобный материал:

• А. И. Герцен философия импровизации истории Герцен не сформулировал как таковую теорию, 183.69kb.
• Тема Комплекс игровых ситуаций как условие развития интереса при изучении народных, 292.57kb.
• I концентрация  Медитация, 638.92kb.
• План издания учебной и научной литературы на 2010/2011 учебный год Минск бгму 2010, 2234.34kb.
• Методика как теория обучения иностранным языкам. Предмет и задачи методики. Связь, 661.66kb.
• Государственное бюджетное учреждение культуры зао г. Москвы, 182.39kb.
• И. Г. Любовь, дом и семья в русской литературе, 2940.59kb.
• Предисловие, 2903.16kb.
• Предисловие, 1713.13kb.
• Ссылка: Предисловие, 7.11kb.

Химическая форма материи


Химическая форма материи (ХФМ)⁷⁸ включает уровни от атома до макромолекулярных комплексов, лежащих в преддверии живой ма­терии. В современной науке выделение химического как одной из ос­новных форм материи, ступени единого мирового процесса связано с большими теоретическими трудностями, преодоление которых воз­можно только совместными усилиями теоретической химии и философии. В условиях современной научно-технической революции грани между основными формами бытия становятся чрезвычайно подвиж­ными и самостоятельное существование фундаментальных наук может быть установлено только с помощью глубокого философского анали­за, т. е. с использованием форм мысли, которые выходят далеко за рамки частнонаучного мышления.

Известно, что современная химия стала зрелой наукой, когда она получила хорошо разработанный физический фундамент, прежде всего — квантовую теорию химической связи. Процесс проникнове­ния понятий и методов физики в химию привел к появлению редукционизма — современной формы механицизма, заключающейся в по­пытке полного сведения химического к физическому, растворения хи­мического качества в физическом, или, иначе, физикализму. Эта по­пытка является частным случаем редукционизма вообще, выражающе­гося также в тенденции сведения биологического к химическому, со­циального к биологическому и, в конечном счете — всех высших форм материи к физической (радикальный физикализм). С позиций радикального физикализма все формы материи являются лишь различ­ными модификациями физической реальности.

Физикализм и редукционизм имеют некоторые основания, чрез­мерно преувеличиваемые и абсолютизируемые. Как известно, химиче­ская форма материи “строится” из физической. Химический атом син­тезирован из протонов, нейтронов и электронов. Химическое, как и любая другая форма материи (мы будем рассматривать эту закономер­ность позднее), возникает на основе предыдущей и включает часть ее в себя, в качестве своей “основы” или “фундамента”. Поэтому каждый элемент или “шаг” химической формы материи имеет свой физичес­кий “эквивалент”. Каждый химический атом выступает также как уни­кальное физическое образование и может быть описан как физическая индивидуальность. В тенденции физика должна под своим углом зре­ния объяснить все химические феномены и связи. “...Вся система хи­мических элементов во всем ее широком многообразии в настоящее время в принципе может быть выведена из законов физики”⁷⁹.

Однако совершенно бесспорно, что от физического описания и объяснения ускользает собственно химическое качество и, тем более, качества жизни и социальной жизни. Проблема “неуловимого химиче­ского качества” разрешима только на основе целостного подхода к миру, взгляда на мир как единый закономерный процесс, в котором химическая форма материи занимает свое закономерное место и мо­жет быть понята в сопоставлении с другими формами материи.

Обычно химическое качество связывается химиками с атомами как неделимыми химическими целостностями. Известный специалист в области философских вопросов химии Б.М. Кедров определял атом как “исходную химическую клеточку”, своего рода химическую еди­ницу и рассматривал целостность атома как основной аргумент в по­льзу несводимости химического к физическому⁸⁰. Однако этот аргу­мент, действительно свидетельствуя в пользу существования химичес­кого качества, обнаруживает в то же время свою существенную недо­статочность, поскольку с точки зрения квантовой механики атом явля­ется и физической целостностью, на основе которой возникает хими­ческая целостность. Поэтому в некоторой степени схваченное, хими­ческое качество все же от нас ускользает. В определении химического качества мы несколько продвинемся дальше, если учтем, что физичес­кая целостность атома является целостностью физического многообра­зия - ядра и электронов, которые остаются всецело физическими обра­зованиями, а химическая целостность — слитно и неделима.

В пользу специфического и несводимого химического качества говорит, далее, тот факт, что ни одна фундаментальная химическая проблема — химической связи, реакционной способности, валентно­сти и т.д. не получила своего решения в квантовой химии, которая, не­смотря на ее огромную роль в химии, не способна объяснить, что в хи­мическом есть собственно химическое. Как отмечает Г. Фукс, предмет химии может быть адекватно понят только химией⁸¹. “...Никакие физи­ческие методы сами по себе, — утверждает М.В. Волькенштейн, — не были бы в состоянии установить структуру сложных молекул без хи­мических исследований”⁸².

Сильным аргументом в пользу качественного своеобразия хи­мической реальности является ссылка на основной химический пери­одический закон, открытый Д. И. Менделеевым. Химическую реаль­ность поэтому нередко определяют как “менделеевский мир”. Однако и эта ссылка не дает окончательного решения вопроса о специфичес­ком химическом качестве.

Существенным свидетельством в пользу своеобразной химичес­кой реальности является тот факт, что химические связи между качес­твенно различными атомами в физическом отношении различаются только количественно. Так, связь Н-С отличается от связи H-F с физи­ческой стороны лишь различной полярностью или разностью электроотрицательности атомов (0,4 и 1,9). С химической же стороны — это связи водорода с качественно различными химическими элементами.

Наиболее крупным аргументом в пользу признания несводимо­го химического качества, своеобразной химической формы объектив­ной реальности является то, что химический мир — это над-массэнергеттеский мир, в котором слабые масс-энергетические процессы хо­тя и имеют место, образуя физическую основу химизма, но не опреде­ляют его природы. Как отмечает Э.Штрекер, “вещество и качество, как таковые, нигде не выступают в уравнениях физики. Вещество вы­ступает в них только в виде массы, а качество имеет значение лишь постольку, поскольку встречающиеся иногда в функциональных урав­нениях константы имеют для каждого вещества свои числовые значе­ния. Еще не было никакой возможности выразить вещественную при­роду в ее качественной специфичности в виде массы и числа”⁸³.

Химический мир, как подметил еще Гегель, характеризуется не­сравненно большим качественным многообразием, чем физический. Образуясь всего из трех основных элементарных частиц (причем час­тиц, обладающих наибольшим многообразием физических связей), хи­мическое включает свыше 100 химических элементов, из которых воз­никает огромное качественное многообразие химических соединений. В настоящее время идентифицировано порядка 8 миллионов химичес­ких соединений и ежегодно синтезируется до полумиллиона соедине­ний. А. Ленинджер полагает, что общее число возможных типов бел­ков составляет 10^10-12, а нуклеиновых кислот— 10¹⁰.

Весьма существенной чертой химического мира является более заметное, чем в физическом мире, развитие особенного. В отличие от ядер и электронов химические соединения обладают ярко выраженной индивидуальностью. Д. И. Менделеев подчеркивал, что химический мир — “это целый живой мир с бесконечным разнообразием индиви­дуальностей как в самих элементах, так и в их сочетаниях”⁸⁴. Масс-энергетические взаимодействия в химии характеризуются значительно меньшей индивидуальностью, чем над-массэнергетические. Послед­ние связаны прежде всего с одним из важнейших свойств химических веществ —химическом сродством.

Химический способ развития. Качественно более сложный хи­мический субстрат обладает новым, отличным от физического, спосо­бом развития.

Химические элементы составляют низший, наиболее простой и исходный уровень химической эволюции. Они возникают в результате предшествующего физического процесса эволюции, обладают неоди­наковой физической и химической сложностью и, следовательно, раз­личными возможностями дальнейшего химического процесса разви­тия, различным потенциалом развития. Т.С. Васильева установила за­мечательную особенность разнородного усложнения физических и хи­мических атомов в ходе роста их порядкового номера в системе Мен­делеева. Если в физическом отношении химические элементы, начи­ная с водорода, усложняются сравнительно однородно и линейно, так что уран и следующие за ним элементы оказываются безусловно более сложными, чем предшествующие, то химически элементы усложняют­ся нелинейно. Первоначально их химическая сложность быстро растет, достигая максимума у углерода, а затем резко падает. Уран в физичес­ком отношении сложнее, а в химическом — значительно проще, чем углерод. Последний — наиболее сложный химический элемент, обла­дающий наивысшим потенциалом химического развития. В той или иной мере близкими углероду эволюционными потенциалами облада­ют водород, кислород, азот, сера и фосфор. В силу этого углерод, во­дород, кислород и другие химические элементы играют главную роль в химической эволюции, закономерно приводящей к появлению жиз­ни, и называются поэтому элементами-органогенами. Менделеев пи­сал, что “ни в одном из элементов такой способности к усложнению не развито в такой мере, как в углероде”⁸⁵.

В основе представления о химическом способе объективно-ре­ального существования и развития лежит понятие химической реак­ции. Претерпев большую эволюцию в истории науки, это понятие на­ходится в центре теоретических представлений современной химии. В понятии реакции химический способ объективно-реального существо­вания и развития определен применительно к отдельным превращени­ям. Химическая реакция — относительно самостоятельное превраще­ние, связанное с некоторым конечным числом реагирующих субстра­тов. На уровне понятия реакции не раскрывается целостная природа и направленность объективно-реального существования и развития ХФМ. Это делает необходимым перейти к более обобщенным и широ­ким понятиям.

Химический процесс есть единство синтеза (ассоциации) и распада (диссоциации). Поскольку химический синтез приводит к усложнению веществ, он является химической формой прогресса, а диссоциация — химическим проявлением регресса. Если химический способ развития рассматривать только на уровне отдельных реакций, то может возникнуть представление о равенстве, равносильности про­цессов синтеза и распада. Однако более глубокий, целостный (системный) подход к совокупному миру химических превращений дает осно­вания для вывода, что общим интегральным направлением химичес­ких превращений является прямой субстратный синтез. Коренная особенность такого синтеза состоит в том, что переход в новое, выс­шее качество, новую сущность не может быть осуществлен отдель­ным самостоятельно существующим субстратом. Для такого перехода отдельный химический субстрат нуждается в другом субстрате. В хи­мическом развитии новое качество, новая сущность выступают как па­ритетный результат двух или более химических субстратов.

Отдельный самостоятельно существующий субстрат (химичес­кий атом или молекула) не обладает, следовательно, достаточным бо­гатством внутреннего содержания (содержания “в себе”) и нуждается в существенном дополнении другим. На уровне химической формы материи отдельный субстрат характеризуется существенной внутрен­ней неполнотой, т. е. недостаточным для самостоятельного развития содержанием.

Субстратный синтез выступает в качестве общего для физичес­кой и химической форм материи способа объективно-реального суще­ствования и развития, однако он обладает в них своей существенной спецификой. Химический субстратный синтез — прежде всего над-массэнергетический синтез, хотя он и происходит с помощью физи­ческого (электромагнитного) синтеза, связанного с изменением вне­шней электронной оболочки атомов. В отличие от “суммарного” и “массового” характера физического синтеза (в особенности наиболее универсального — гравитационного), химический синтез имеет высо­коизбирательный характер, ибо происходит по законам химического сродства. Благодаря сродству, проявляемому качественно различными элементами друг к другу, химический синтез есть не просто притяже­ние субстратов, но их взаимное изменение с потерей ряда прежних и приобретением новых общих свойств. Это синтез избирательно вза­имодействующих качеств.

Химический субстратный синтез включает особый, специфиче­ски химический механизм — катализ, т. е. способность ускорения хи­мических превращений. В химической форме материи, таким образом, возникает своеобразная способность многократного самоускорения движения и развития.

Химический субстратный синтез — высшая и предельная фор­ма субстратного синтеза в природе. Как способ развития, субстратный синтез связан с относительно простыми субстратами и с определенно­го уровня сложности становится невозможным. Это объясняется уже тем, что более сложные субстраты обладают большой автономностью и не могут объединяться.


Имеет ли развитие

направление
Закономерный характер химической эволюции. В развитии ХФМ можно выделить целый ряд направлений⁸⁶. Общим направ­лением всех линий развития является движение от низшего к высше­му, от простого к сложному: от химических элементов к молекулам и их комплексам. В пределах общего направления можно выделить ма­гистральное, т. е. основное направление, с которым

связано наиболь­шее богатство, многообразие химических превращений, и побочные, или тупиковые, ветви развития.

Магистральное направление развития ХФМ связано с углеро­дом как наиболее сложным и богатым химическим элементом, и дру­гими элементами-органогенами — Н, О, N, S, Ph.

Тупиковые ветви развития существуют благодаря магистрали химической эволюции, поскольку они представляют собой ответвле­ния от нее. В то же время тупиковые направления обусловливают раз­витие на магистральной линии, создают необходимые для химической эволюции условия. В конечном счете химическая эволюция законо­мерно приводит к возникновению живой материи.

Что определяет направленность химической эволюции от про­стого к сложному, к возникновению живого? По этому ключевому во­просу в естественнонаучной и философской литературе существуют две основные точки зрения. Одни ученые (А.И. Опарин, Дж. Бернал, В.И. Кузнецов) считают, что фактором, определяющим развитие хими­ческого в сторону живого, является химический отбор, который дает оценку развивающихся химических систем относительно среды. В процессе отбора таких химических систем сохраняются и продолжают эволюционировать все более сложные системы. “Выживаемость” хи­мических систем обусловлена усложняющимся химическим содержа­нием систем. Согласно второй точке зрения направленность химичес­кой эволюции определяется внутренними ограничениями, вытекающи­ми из свойств химических элементов и их соединений. Не среда со­вершенствует химическое, а химическое совершенствует само себя при сопоставлении со средой (посредством химического отбора наи­более устойчивых систем). Активным фактором отбора оказывается, с этой точки зрения, само химическое, “отбор есть самоотбор “под углом зрения” соответствия среде”⁸⁷. Фактически к этой точке зрения подходил и А.И. Опарин, который подчеркивал способность химичес­кой материи к саморазвитию.

Вторая точка зрения в различных вариантах обосновывается Д. Кеньоном⁸⁸ и А П. Руденко. С позиций концепции “биохимического предопределения” Д. Кеньона каждая ступень химической эволюции в основных чертах предопределена свойствами химических соединений предшествующей ступени химической эволюции и не является случай­ной по отношению к последней.

В разработанной А.П. Руденко теории саморазвития открытых каталитических систем⁸⁹ объектом химической эволюции рассматрива­ется не молекула, а каталитическая система, включающая взаимо­действующие молекулы, катализаторы и химическую среду Основ­ным показателем развития каталитической системы является абсолют­ная каталитическая активность, рост которой служит основой эволю­ционных изменений каталитической системы, ее усложнения, которое происходит с нарастающей вероятностью.

В конкретном химическом аспекте процесс эволюции химичес­кой материи и возникновение живой материи описан теорией А.И. Опарина, считающейся наиболее вероятной гипотетической теорией происхождения жизни⁹⁰. Согласно этой гипотезе предбиологическая эволюция прошла несколько основных ступеней — органических ве­ществ (начиная с простейших соединений углерода СН, CN, СО) — высокомолекулярных полимеров (прежде всего первичных белков и простейших нуклеиновых кислот) — индивидуальных многомолеку­лярных систем, в результате направленной эволюции которых возни­кали первичные примитивные организмы.

В процессе химической эволюции обнаруживается глубинная, внутренняя логика развития, которая скрыта под частностями и “дета­лями” химического процесса и может быть выявлена только совмест­ными усилиями теоретической химии и философской науки. Как уже отмечалось, способом химического существования и развития являет­ся прямой субстратный синтез. Его основным внутренним противоре­чием является противоречие между субстратным синтезом как целост­ным процессом и включенным в него процессом химической диссоци­ации, или распада.

Диалектический “смысл” субстратного синтеза заключается в том, что химические вещества по отдельности не обладают достаточ­ным для саморазвития содержанием и поэтому химическая эволюция может осуществляться только посредством синтеза этих веществ. Преобладание, или абсолютность, химического синтеза ярко выражено уже на исходном уровне химической эволюции — в химических эле­ментах, основной тенденцией которых является тенденция к синтезу, а не распаду, что предопределено уже физической структурой элемен­тов — стабильностью атомного ядра и способностью электронных оболочек к электромагнитным взаимодействиям. Выражаясь гегелевс­ким языком, химические элементы и их соединения “определены к синтезу”.

Однако “паритетность” химических синтезов является относи­тельной, ибо химические элементы неравноценны по своему химичес­кому содержанию и, следовательно, эволюционному потенциалу. По­скольку наиболее богатым химическим элементом является углерод, с ним связано магистральное направление химической эволюции. Ато­мы углерода образуют так называемую полипептидную связь, после­довательность сотен тысяч атомов углерода, к которой могут присо­единяться любые другие химические атомы и их группы. Химическая эволюция приводит к появлению такого химического субстрата, кото­рый получает все более богатое химическое содержание и становится основой химической эволюции, приобретает автономность и устойчи­вость Субстратный синтез теряет при этом свой прежний “паритет­ный” характер, постепенно исчерпывает себя, а развивающийся хими­ческий субстрат становится все более способным к самостоятельной эволюции, к саморазвитию. Важнейшим свойством такого субстрата оказывается самосохранение, которое осуществляется благодаря тому, что химическая диссоциация превращается в средство поддержания синтеза, поддержания целостности автономного субстрата. Когда хи­мический процесс оказывается таким образом “замкнутым на самого себя”, т.е. становится средством поддержания целостности материаль­ной системы, химический субстрат превращается в живую материю, а химический процесс становится жизненным процессом. По глубокому замечанию Ф. Энгельса, жизнь — это самосохраняющийся химичес­кий процесс Жизнь, таким образом, является закономерным и необхо­димым результатом химической эволюции природы.

В химической эволюции обнаруживается одна из важнейших закономерностей развития — аккумуляция содержания низших ступе­ней в высших. Химическая эволюция представляет собой не простую смену одного состояния другим, а накопление, синтез основных резу­льтатов развития в последующих ступенях, в результате чего возника­ет материальный субстрат, обладающий наибольшим многообразием самых различных и даже противоположных свойств. Так, белки, один из важнейших компонентов живой материи, обладают кислотными и основными, гидрофильными и гидрофобными свойствами, обнаружи­вают все основные типы реакций. В нуклеиновых кислотах — втором важнейшем компоненте живой материи — благодаря их особой струк­туре происходит накопление информационного содержания в сжатой, кодированной форме.

Возникновение жизни обусловлено прежде всего магистраль­ным направлением химической эволюции, где химическая форма ма­терии выступает в своем оптимальном, или достаточно полном, соде­ржании или многообразии. Учитывая это обстоятельство, большинс­тво крупнейших химиков мира считают, что жизнь не может возни­кнуть на какой-либо иной, кроме углеродной, основе, например, на ба­зе кремния или азота, которые обладают несравненно меньшим, чем углерод, многообразием химических связей и, следовательно, мень­шим потенциалом развития. “Все данные физико-химических исследо­ваний, — пишет А.И. Опарин, — говорят нам о том, что иных форм соединений, ведущих к развитию жизни, не может быть”⁹¹. По мнению В.Г. Фесенкова, “во Вселенной органическая жизнь, если она вообще существует, может быть построена только на основе углеводородных соединений”⁹².


Биологическая форма материи

Сущность жизни. Живая материя, как уже отмечалось, возника­ет в результате закономерного развития химической формы материи, когда последняя “выходит за свои собственные рамки” и становится “сам себя осуществляющим перманентным химическим процессом” (Энгельс). Гегель отмечал, что “если бы продукты химического про­цесса сами начинали действовать сызнова, то они были бы жизнью. В этом смысле жизнь есть увековеченный химический процесс”⁹³.

Используя разумные соображения Гегеля, Энгельс дал первое в науке определение жизни как способа существования белковых тел. “Жизнь есть способ существования белковых тел, и этот способ су­ществования состоит по своему существу в постоянном самообновле­нии химических составных частей этих тел”⁹⁴. Энгельсово определе­ние материи фиксирует субстратную и функциональную стороны жи­вой материи. В соответствии с данными науки XIX в. субстратом жиз­ни Энгельс считал белковые тела, включающие, наряду с белком как главным носителем жизни, жиры, углеводы и другие химические со­единения. С функциональной стороны (способ существования живогосубстрата) жизнь рассматривалась как процесс самосохранения живо­го посредством постоянного саморазрушения и обновления химичес­ких составных частей субстрата. Данное Энгельсом определение сущ­ности жизни выходит далеко за пределы “чистой” философии, имеет также непосредственный биологический смысл и является результа­том творческого “вторжения” философии в смежную область науки. Оно выступает примером компетентного философского обобщения данных биологической науки.

В середине XX в. определение жизни, сохраняя основное мате­риалистическое содержание — трактовку жизни как способа сущес­твования высокоорганизованной материи, претерпело существенные изменения в своей собственно биологической части. Молекулярной генетикой была открыта огромная роль в явлениях жизни нуклеино­вых кислот — ДНК и РНК, выступающих в качестве важнейшей хими­ческой основы наследственности. В связи с этими и рядом других от­крытий биологии жизнь необходимо определить как способ существо­вания высокоорганизованного материального субстрата, основными химическими компонентами которого выступают белки, нуклеиновые кислоты, углеводы, жиры, некоторые минеральные соединения.

Сущностью жизни, или биологического способа существования, является тенденция к самосохранению путем приспособления к среде (адаптации). Замечательная особенность биологической формы мате­рии (БФМ) заключается в том, что если более простые материальные тела — физические и химические существуют в силу присущей им бо­льшей или меньшей устойчивости, то у живой материи самосохране­ние становится результатом активных процессов: на самосохранение направлена вся совокупность физических, химических и собственно биологических процессов живого организма. Это самосохранение воз­можно только благодаря активному приспособлению живых организ­мов к окружающей среде.

Самосохранение путем приспособления, как два важнейших свойства БФМ, выражаются в совокупности других существенных свойств живой материи: ассимиляции и диссимиляции, росте и разви­тии организмов, раздражимости и сократимости живой ткани, спо­собности к движению, способности к эволюции. Последняя, способ­ность к эволюции, включает ряд факторов, важнейшим из которых, с позиций теории Дарвина и ее современного варианта — синтетичес­кой теории эволюции (СТЭ), являются изменчивость, наследствен­ность и естественный отбор.

Все свойства живого представляют собой выражение различ­ных сторон способа существования живого — самосохранения через приспособление. Распад живого субстрата (диссимиляция) и его восстановление (ассимиляция) являются активным способом динамичес­кого, а не статического сохранения состава и структуры живого. Дина­мическое самосохранение жизни осуществляется посредством роста и онтогенетического развития организма. С помощью раздражимости живое получает сведения об изменяющейся внешней среде, посредс­твом сократимости и движения — активно реагирует на ее изменения. Если физические и химические тела в основном только проявляют имеющуюся у них способность сохранения, ограниченную жесткими пределами, то благодаря механизму наследственности живое накапли­вает, сохраняет и передает от поколения к поколению все важнейшие (наследуемые) признаки и механизмы приспособления. Наследствен­ность — концентрированное выражение способности живого к само­сохранению, своего рода биологическая “память”. Важнейшие инди­видуальные, видовые и другие признаки живого закрепляются по­средством особых биологических структур — генов, совокупность ко­торых образует геном организма. Совокупность всех геномов живых организмов составляет генофонд живой материи в целом.

Живые организмы образуют популяции — самовоспроизводя­щиеся (путем размножения при наличии минимальной численности и разнообразия особей) совокупности живых организмов данного вида, обладающие общим генофондом и территорией. Популяции различ­ных видов образуют биоценозы, связанные с определенной абиотичес­кой средой и составляющие вместе с нею биогеоценозы. Совокупность всего живого на Земле образует биос, входящий в состав биосферы, которая включает, наряду с биотической компонентой (биосом) части других “сфер” планеты — атмо-, лито- и гидросферы. Целостное уче­ние о биосфере было создано выдающимся советским ученым В.И. Вернадским. Общая масса живого вещества в биосфере оценивается в 1,8-2,5х10¹⁸ г (в пересчете на сухое вещество), а биосферы в целом — 3x10²⁴ г. Однако, как показал Вернадский, живое вещество становится наиболее мощным фактором развития биосферы. На определенном этапе развития биосфера превращается в ноосферу, сферу разумной жизни, управляемую человеком.

В классификационном отношении живые организмы образуют четыре царства природы — растений, животных, грибов и вирусов, которые в свою очередь делятся на типы, классы, отряды, семейства, роды, виды, некоторые промежуточные единицы.

Одним из важнейших свойств живого является целесообраз­ность, понимаемая как направленность всех процессов живого на его сохранение. Целесообразно — значит служит сохранению жизни. Пер­воначально удивительная целесообразность живого религиозной и идеалистической философией была истолкована как выражение заложенной в живом цели. Лежащую в основе такого заключения логику нетрудно понять: все целесообразное напоминает действие разума, ра­зумного замысла. Именно таким образом возникла телеология (от греч. teleos — цель), с позиций которой в основе всех природных про­цессов лежит духовное начало — цель, которая направляет эти про­цессы к определенному результату. Телеология ведет свое происхо­ждение от взглядов Аристотеля, который считал, что природные про­цессы направляются нематериальной энтелехией.

В основе телеологии лежит наивный ход мыслей, связанный с предвзятым, не имеющим никаких научных оснований, взглядом на материю как на косное, инертное начало и духовное — как активное начало, двигатель материальных процессов. С этих позиций любая за­кономерность в мире должна быть объяснена действием разума. Пер­воначально таким наивным образом объяснялись и принципы физики, например, наименьшего действия, фиксирующий тот факт, что меха­нические изменения осуществляются всегда с наименьшими затратами энергии и по кратчайшему расстоянию. Однако для естествознания уже давно стало привычным, что закономерность, упорядоченность, целесообразность и т. п. целиком объяснимы материальными фактора­ми и не требуют для своего понимания привлечения понятия о каких-либо сверхприродных факторах. Дарвин убедительно доказал, что це­лесообразность живого является результатом естественного отбора.

Учитывая терминологический “остаток” телеологии в термине “целесообразность”, некоторые ученые предлагают использовать тер­мины “целосообразность”, “телеономию” (К. Питтенбрай), “квазите­леологию” (К.Х. Уоддингтон).

Одним из замечательных способов самосохранения живого яв­ляется непрерывное существование жизни через смену поколений. По мнению А. Вейсмана, живое и его генетическая основа являются в этом смысле бессмертными, смертны лишь отдельные индивиды и по­коления. Существование живого посредством смены поколений вно­сит в развитие материи новую форму связи конечного и бесконечного, которая своеобразно предвосхищает диалектику конечного и беско­нечного в высшей форме материи — человеческом обществе.

Весьма важную роль в развитии БФМ играет способность ото­бражения внешней среды, возникающая первоначально в форме раз­дражимости, на основе которой далее возникает чувствительность и психическая деятельность. Раздражимость — фундаментальная спо­собность живой ткани отвечать реакцией на внешние воздействия. Со­стояние раздражения заключает в себе оценку биологической значимо­сти внешних воздействий, в соответствии с которой организм отвеча­ет положительной или отрицательной реакцией. На уровне раздражимости организм получает способность дифференцировать внешние воздействия на положительные (биологически полезные) и отрицате­льные (биологически вредные). Способность к биологической оценке внешних воздействий—одно из важнейших приобретений живой материи.

Раздражимость и возникающая на ее основе психическая деяте­льность развиваются по мере усложнения условий существования жи­вого. Эта эволюция происходит на базе усложнения материального субстрата — появления материальных лабильных возбудимых струк­тур в клетках, нервных клеток, объединяющихся далее в нервную сис­тему, которая проходит ряд этапов усложнения, превращаясь в слож­нейшим образом организованную нервную систему высших живот­ных, включая человека. Ведущую роль в последней играет централь­ная нервная система (ЦНС), в особенности ее высшие отделы — боль­шие полушария головного мозга и ближайшая подкорка. Деятельность высших отделов ЦНС называется высшей нервной деятельностью (ВИД), которая представляет собой высшую форму материальной фи­зиологической деятельности.


Почему возникает

психика
На основе физиологической деятельности ЦНС осуществляется психическая деятельность. ВНД и связанная с нею психическая деятель­ность являются наиболее сложными формами приспособления органи­змов к внешней среде. Психическая деятельность возникает потому, что она обеспечивает более совершенный способ приспособления к среде, чем физиологическая ВНД. В чем заключаются преимущества психики перед ВНД—это нам еще предстоит выяснить позднее.

Физиологическая деятельность относительно простых организ­мов, начиная с одноклеточных, выражается во врожденных видовых и временных, прижизненно образующихся реакциях, у животных с ЦНС — в безусловных (видовых, наследуемых) и условных (прижизненных) рефлексах. На основе условных и безусловных рефлексов возникают более сложные, психологические реакции — ассоциации (временные связи) и инстинкты — сложнейшие врожденные психические формы поведения. Важнейшие инстинкты высших животных и человека: инс­тинкт жизни, или самосохранения (как самый важный инстинкт), двигательный (у человека — инстинкт деятельности), ориентировоч­ный (у человека — познавательный), половой и пищевой инстинкты, “социальный” (регулирующий поведение в живых сообществах), включающий так называемый инстинкт родства, родительский и т. п. инстинкты.

Биологическая эволюция. Наиболее разработанной теорией био­логической эволюции является современный дарвинизм (СТЭ). Со­гласно СТЭ важнейшими факторами эволюции являются наследственноя изменчивость (мутации и рекомбинации генов) и естественный
отбор, понимаемый как выживание наиболее приспособленных организмов.


Случайность или закономерность?

психика
Принято считать, что наследственная изменчивость имеет случайный характер и поэтому биологическая эволюция должна рассматриваться как случайностный, стохастический (вероятност­ный) процесс. С точки зрения стохастической интерпретации эволю­ции (Т Добжанский, Э. Майр и другие) случайные наследственные из­менения отбираются (естественный отбор) “под углом зрения” наибо­льшей приспособленности, в результате чего складывается реальный процесс биологической эволюции. Ключевую роль в эволюции игра­ют, таким образом, случайные по своей природе мутации, естествен­ный отбор превращает случайные изменения в необходимые — такова общетеоретическая и философская суть взглядов большинства сторон­ников СТЭ Естественный отбор, с этих позиций, есть активная, но “слепая” сила, подчиненная чисто стохастическим закономерностям. “Естественный отбор является лишь слепой статистической силой, действия которой никогда не предсказуемы и совершаются в име­ющемся в наличии физическом и биологическом контексте”⁹⁵.

Слабым местом дарвинизма, СТЭ, или, во всяком случае, их статистической интерпретации, является трудная объяснимость необ­ходимого характера биологической эволюции. С фактуалъной точки зрения не вызывает никакого сомнения, что биологическая эволюция имеет в конечном счете прогрессивный характер. Дарвин считал, что биологическая эволюция приводит к появлению наиболее сложного живого существа — человека.

Однако номологически (т. е. на основе законов) объяснить про­грессивную эволюцию с позиций СТЭ пока не удалось. С точки зрения Дарвина, “естественный отбор или переживание наиболее приспособ­ленного, не предполагает необходимого прогрессивного развития — он только подхватывает проявляющиеся изменения, благоприятные для обладающего ими существа в сложных условиях его жизни”⁹⁶.

Известный современный эволюционист Э.Майр утверждает, что “случайно... процесс приспособления иногда приводит к измене­ниям, которые можно рассматривать как прогресс, но внутреннего ме­ханизма, обеспечивающего неуклонное совершенствование, не существует”⁹⁷.

С философских и общенаучных позиций невозможно объяснить структуру развивающегося мира чистой случайностью. Согласно диа­лектике не случайность порождает необходимость, а, напротив, необ­ходимость определяет случайность и выражается в массе случайно­стей. Доминирующее положение законов и закономерностей неопро­вержимо доказано во всех частнонаучных областях человеческого знания.

Неудовлетворительный характер объяснения, даваемого про­грессивной эволюции дарвинизмом, отстаивался основателем другой концепции эволюции известным советским географом и биологом Л.С. Бергом. По Бергу, дарвинизм представляет собой концепцию тихогенеза, согласно которой эволюция живого происходит на основе случайностей. В противоположность этому Берг выдвинул концепцию номогенеза (1922), или эволюции на основе закономерностей⁹⁸. Не от­рицая естественного отбора, Берг отводил ему второстепенную роль в биологической эволюции.

Основная идея Берга — эволюции на основе закономерностей, по своему общему теоретическому содержанию, как нам представля­ется, стоит выше идеи Дарвина о развитии на основе случайности. Од­нако по своему конкретно-научному содержанию дарвинизм несо­мненно превосходит теорию номогенеза, он более разработан и обо­снован, а ведущая роль естественного отбора вряд ли может теперь быть оспоренной. Многие видные биологи склоняются к выводу, что полная теория эволюции может быть получена на основе синтеза луч­ших достижений различных современных концепций эволюции.

Мы полагаем, что серьезные пробелы в теории эволюции не мо­гут быть устранены без философского осмысления природы развития вообще и ее выражения в законах биологической эволюции. Возмож­но, что дело заключается не в принципиальной недостаточности объ­яснения эволюции наследственной изменчивостью и естественным от­бором, а в понимании природы того и другого. Весьма вероятно, что здесь следует прибегнуть к той интерпретации закономерного характе­ра развития, которая была изложена в связи с законами физики и химии.

Закономерный характер эволюции. Раскрывая общий дух тео­рии Дарвина и отвлекаясь от не разрешенных ею проблем, Энгельс дал глубокую интерпретацию эволюционной теории. Главное в дарви­низме, по его мнению, заключается в идее естественного и закономер­ного характера биологической эволюции в целом. “Какие бы превра­щения не предстояли еще этой теории (дарвинизму. — В О ) в частно­стях, но в целом она уже и теперь решает проблему более чем удовлет­ворительным образом. В основных чертах установлен ряд развития организмов от немногих простых форм до все более многообразных и сложных, какие мы наблюдаем в наше время, кончая человеком. Бла­годаря этому не только стало возможным объяснение существующих представителей органической жизни, но и дана основа для предысто­рии человеческого духа, для прослеживания различных ступеней его развития, начиная от простой, бесструктурной, но ощущающей раз­дражения протоплазмы низших организмов и кончая мыслящим моз­гом человека. А без этой предыстории существование мыслящего че­ловеческого мозга остается чудом”⁹⁹.

Возможно, Энгельс несколько переоценивал степень закончен­ности теории Дарвина, однако он прав в том, что основное содержа­ние дарвинизма свидетельствует в пользу идеи закономерного харак­тера развития живого. “...Подобно тому как в спинной струне уже за­ключается в зародыше позвоночный столб, так и в впервые возни­кшем комочке белка заключается, как в зародыше, “в себе” [“an “с/г”], весь бесконечный ряд более высоко развитых организмов”¹⁰⁰.

Характерно, что раскрывая общий дух дарвинизма, Энгельс не оспаривал критического взгляда Маркса на случайность прогресса в теории Дарвина, что явственно выражено в переписке Маркса и Энге­льса 1866 года. Идея закономерного характера биологической эволю­ции, отображающая фактически общий дух дарвинизма, включала признание закономерного возникновения человека. В современной биологии идея закономерного развития живой материи, необходимо порождающего человека, получила дальнейшее обоснование и разра­ботку. Видный отечественный ученый А.Н. Северцов различал два ви­да эволюционных изменений — ароморфозы — крупные морфофизиологические изменения, имеющие общее значение для организма в це­лом, и идиоадаптации — изменения в пределах ароморфозов.


Биологический

способ развития
Рассматривая глубинные стороны биологической эволюции, мы можем обнаружить, что биологический способ разви­тия, в отличие от химического непосредственного субстратного син­теза, представляет собой самостоятельное превращение индивидуаль­ного биологического субстрата, т. е. морфологические (структурные)
и функциональные преобразования. На биологической ступени разви­тия материи тела получают большую автономность и активность, спо­собность к самостоятельной эволюции в процессе приспособления к среде.

Биологическая эволюция представляет собой единство процес­сов специализации и универсализации. Специализация обеспечивает приспособление живых организмов к специфическим условиям существования. Высокая специализация, являясь средством повышения при­способленности организмов, их выживаемости, неминуемо приводит к появлению эволюционных тупиков. В таких тупиках в настоящее вре­мя находятся простейшие, рыбы (развитие которых фактически пре­кратилось после мезозоя), остатки рептилий и другие, в основном ис­черпавшие свой фонд развития, заложенный в их морфофизиологической организации. “Специализация парализует, а ультраспециализация убивает”¹⁰¹, писал П. Тейяр де Шарден.

Универсализация является ведущим процессом биологической эволюции. Она выражается в крупных ароморфных изменениях, обес­печивающих приспособление организмов ко все более сложным и многообразным условиям существования. Крупные ароморфозы (мегаароморфозы) образуют магистральную линию развития живого, ко­торая закономерно приводит к появлению наиболее сложного и уни­версального живого существа — человека. Известный советский био­лог и философ К.М. Завадский писал: “Могут быть гигантские цепи прогрессивных преобразований, тянущиеся от эобионтов до высших растений, высших животных и до человека, которые мы называем главными магистралями эволюции, или же мегаарогенезом (линию, ве­дущую за пределы биологического к социальному, можно назвать “не­ограниченным прогрессом”)”¹⁰².

Важный шаг в объяснении закономерной эволюции живого со­ставила концепция “неограниченного прогресса”, выдвинутая в 40-х гг. нашего века Дж. Хаксли и поддержанная К.М. Завадским и А.В. Яблоновым. Неограниченный прогресс — это магистральный про­гресс, связанный с появлением малоспециализированных живых орга­низмов, универсальных ароморфозов, подводящий живую материю к ее верхней границе — социальной форме материи. Такая прогрессив­ная линия имеет место только в эволюционной ветви, ведущей к гоминидам и человеку. “Неограниченный прогресс — это основная маги­страль, по которой шло развитие живого”¹⁰³.

Крупный антрополог Тейяр де Шарден внес заметный вклад в исследование универсализации как важнейшей стороны биологичес­кой эволюции. Однако сторонник одного из направлений католичес­кой философии, Тейяр истолковал универсализацию как “путь к богу”. С его точки зрения внутренней основой универсализации является ду­ховная цель — движение к богу. Это движение приводит к появлению наиболее универсального живого существа — человека, который в конце своей истории приходит к “пункту Омега” — постижению бога. Нетрудно заметить, что эта интерпретация связана с переносом на природу человеческого качества — способности мышления, постанов­ки целей.

Человек, или социальная форма материи


Откуда мы?

Закономерный характер появления человека. На вопрос: какие причины обусловили появление человека? — обычно дают ответ: человека создал труд. Включая боль­шую долю правды, этот ответ является далеко не полным и лишь частично выражает марксистскую концепцию возникновения человека в бесконечном материальном мире. Более того, этот ответ парадоксален: способность к труду — важнейший признак человека и поэтому ска­зать, что человека создал труд — значит утверждать, что причиной по­
явления человека в мире является... сам человек.

Замечательной особенностью марксистской концепции челове­ка, в отличие от ходячих ее имитаций, является то, что она затрагива­ет фундаментальнейшие стороны мироздания, выясняет — опираясь на данные всей системы наук — отношение человека к самой природе бесконечного мира, его место в едином закономерном мировом про­цессе, раскрывает сущность человека как части бесконечного мира, как микрокосма, своеобразно выражающего собой бесконечный кос­мос, и на этой основе стремится понять смысл и перспективы челове­ческого существования в мире.


Парадокс “случайного

человека”
В современной науке, включая философию, широко распространено представление о случайности появления человека в ходе биологической эволюции, развитии природы, или, иначе, о случайности человека по отношению к природе мира в целом. Некоторые ученые утверждают, что появление человека — это “болезнь умирающей Вселенной”, жизнь — всего лишь “благородная ржавчина Земли”. С точки зрения известного генетика Ж. Моно, человек — результат случайной генетической ошибки. “Вселенная, — утверждает Моно, — не была чревата жизнью, как и биосфера — человеком. Наш номер выпал в монте-карловой рулетке”¹⁰⁴.

Тезис о случайности человека по отношению к эволюции при­роды и к миру в целом отстаивается и рядом советских естествоиспы­тателей и философов. Последние нередко уверяют, что идея случайно­го человека следует из сути марксистской философии. Не опровергая пока тезиса о “случайном человеке” по существу, подойдем к нему первоначально как бы “с конца”; рассмотрим, какие выводы следуют из этого тезиса. Утверждение о случайности человека по отношению к миру означает, что человек находится в поверхностном, “внешнем”
(случайном) отношении к миру, к его сущности, возникает не на “ма­гистрали”, а на “задворках” мирового развития. Он обладает, следова­тельно, случайным, несущественным содержанием, природой и, следовательно,.. не может с достоверностью судить о природе мира!


Агностицизм

«случайного

человека”

С позиций “случайного человека” природа мира оказывается непознаваемой, достоверное мировоззрение — невозможным. Более того, не нахо­дясь в отношении к самой сущности мира, обладая случайным содержанием и случайной сущностью, человек не мо­жет судить и о своей случайности или необходимости. Только чело­век, несущий в себе, в своей сущности необходимое и случайное, “не­обходимый человек” может судить о своей необходимой или случай­
ной сущности Можно сказать и так: поскольку человек способен зада­вать вопрос о своей случайности, постольку он является не случайным существом.

Тезис о “случайном человеке”, ничтожном атоме в бескрайних просторах Вселенной, оказывается в сущности скрытой формой пара­докса лжеца. Парадокс лжеца (сформулированный Парменидом), вы­раженный в сильной форме, содержится в утверждении: “Высказыва­ние, которое я сейчас произношу, ложно”. Парадокс состоит здесь в том, что высказываемое утверждение о ложности обращено само на себя и, принимая это утверждение за истинное, мы тем самым призна­ем его ложным, что делает его истинным и т. д. Утверждение о слу­чайности человека в скрытом виде содержит ту же логику: если верно, что человек случаен, то такой человек не может судить о своей слу­чайности или необходимости.


Обреченность

«случайного

человека”
Концепция случайности человека по отношению к миру, его сущности, с необходимостью приводит к заключению о бессодержательно­сти и бессмысленности человеческого сущес­твования, ибо случайное и есть бессодержательное и, следовательно,
бессмысленное. “Случайный человек” не имеет глубоких корней в ми­ре, является случайной флуктуацией мировых процессов (“вероятност­ный мир”!), ошибкой в транскрипции или трансляции информации,
внезапно вспыхнувшей в мире искрой, которая так же внезапно, как и приличествует случайности, должна угаснуть, не оставив никакого следа во Вселенной. Такую “концепцию” человека некоторые философы пытаются выдать за “единственно научную” и “единственно мате­риалистическую”!

Некоторые ученые полагают, что неизбежная деградация “слу­чайного человека” уже началась. Одни связывают ее с исчерпанием случайно сконцентрированных в человеке ограниченных возможно­стей развития, другие — с истощением ресурсов Земли и ее глобаль­ным загрязнением, третьи — с вырождением биологической природы человека (с начавшимся ухудшением его генетического качества), чет­вертые — с самоубийственной тенденцией к войне. Наконец, всякая религиозная философия связывает неизбежный конец человека с его ограниченной материальной природой. Религиозная философия исхо­дит из древнего и наивного, сколь и предвзятого, представления о ма­териальном как косном, простом, конечном. Выражая философию “ко­нечного человека”, Э. Фромм писал, что если смыслом XIX в. было утверждение Ницше “бог умер”, то смыслом XX в. оказывается исчер­пание человеческой сущности: “человек умер”¹⁰⁵.

Таким образом, если исследовать основания и смысл утвержде­ния о случайности человека по отношению к бесконечному мировому целому, мы неизбежно приходим к выводу, что это утверждение про­тиворечит самому себе и поэтому лишено смысла

В марксизме концепция человека (что оказалось почти полнос­тью упущенным в учебной и “академической” советской философской литературе) определена применительно к основам мироздания, едино­му бесконечному мировому процессу, или, словами Энгельса, к “са­мой природе материи”.

В марксистской философии концепция человека имеет много­уровневый и многоаспектный характер, ибо входит, как непременный элемент, во все философские науки. В рамках единой концепции чело­века можно различить прежде всего два уровня, которые с некоторой условностью можно назвать всеобщей и особенной концепциями чело­века. Первая концепция входит в состав наиболее общей философской науки — диалектического материализма и представляет собой описа­ние человека во всеобщих категориях, т. е. применительно ко всеоб­щим сторонам мира — материи, развитию, необходимости, случайно­сти и т. д. Этот план теории человека можно также условно обозна­чить “человек в мире”. Вторая концепция представляет собой описа­ние человека в категориях особенного — социологии, или историчес­кого материализма — общества, производительных сил и производс­твенных отношений, классов, наций и т. д. (“человек в обществе”). Эти части или уровни концепции человека могут существовать только в органическом единстве друг с другом, так как, например, нельзя выяснить отношение человека к сущности бесконечного мира, не учиты­вая при этом социальной природы человека, социальных отношений и т. д. Однако мы можем рассматривать эти концепции, пользуясь “пра­вом абстракции”, в их относительной самостоятельности. Далее мы будем излагать марксистскую концепцию человека преимущественно в ее общефилософском плане. Социологический план, представляющий собой второй “круг” в анализе человеческой природы, будет рассмотрен во второй части курса — социальной философии.

С позиций научной философии возникновение человека (об­щества), как высшей формы материи, вызвано тремя группами факто­ров или причин: всеобщими, особенными и единичными. К всеобщим относится природа (сущность) бесконечного мира. Возможность и необходимость появления человека заложена в самой природе мате­рии. Энгельс утверждал, что человек возникает в силу “железной не­обходимости”¹⁰⁶, которая заложена в “самой природе материи”. Призна­ние необходимого - по отношению к самой сущности материи - харак­тера возникновения человека Энгельс рассматривал как один из важ­нейших теоретических элементов, отличающих научный материализм от метафизического и механистического. “Для него (метафизического материализма. - В.О.) тот факт, - писал Энгельс, - что материя развива­ет из себя мыслящий мозг человека, есть чистая случайность, хотя и необходимо обусловленная шаг за шагом там, где это происходит. В действительности же материя приходит к развитию мыслящих су­ществ в силу самой своей природы, а потому это с необходимостью и происходит во всех тех случаях, когда имеются налицо соответству­ющие условия (не обязательно везде и всегда одни и те же)”¹⁰⁷.

К особенным причинам появления человека необходимо отне­сти прежде всего эволюцию биологической формы материи, законо­мерно порождающую высшую форму жизни — мыслящие существа. Биологическая эволюция движется противоречием в самой сущности жизни — между тенденцией жизни к самосохранению и всегда огра­ниченными биологическими средствами ее реализации путем приспо­собления. Тенденция самосохранения возникает вместе с первичной живой материей и развивается в ходе эволюции живого. Известный советский биолог Э.С. Бауэр глубоко подметил, что эволюция жизни заключается в интенсификации всех свойств живого, а М.М. Камшилов интерпретировал эволюцию как процесс, в котором живое стано­вится все более живым. Вместе с тем тенденция самосохранения из­начально возникает как выражение фундаментальной всеобщей тенденции материи к развитию и имеет в этом смысле абсолютный харак­тер. В то же время формы приспособления живого к среде, как средс­тво выживания живого, всегда имеют ограниченный, относительный характер.

Противоречие жизни выражается в интегральном показателе эволюции — выживаемости организмов. Известно, что выжива­емость одноклеточных организмов чудовищно мала. Многие рыбы ме­чут миллионы икринок, из которых выживает и выводится ничтожно малое количество взрослых рыб. Выживаемость высших животных не превышает 10-30%.

Абсолютная тенденция живого к самосохранению является, по нашему мнению, фундаментальнейшей основой прогрессивного, в ко­нечном счете, развития живой материи. Такая интерпретация сущностной тенденции жизни включает весьма важный и необходимый тео­ретический компонент — философскую концепцию абсолютной тен­денции материи к развитию, движению от низшего к высшему. Без этого философского компонента, как нам представляется, нельзя ре­шить коренные проблемы теории биологической эволюции.

Абсолютная тенденция жизни к самосохранению закономерно приводит к появлению более эффективного и радикального способа существования, спо­соба выживания, чем приспособление к среде. Таким новым способом выжива­ния может стать только преобразование среды и, на этой основе, преобразование самого живого, т. е. производство жизни.


Труд создал

человека
Производство самого себя на основе преобразования среды — новый, высший способ существования и развития человека, социаль­ной формы материи. Жизнь, таким образом, в силу своего внутреннего противоречия, закономерно выходит за свои собственные пределы, порождая социальную жизнь, человеческое общество.
Среди факторов, названных нами особенными, весьма важное место принадлежит труду. В работе “Роль труда в процессе превращения обезьяны в че­ловека” Энгельс, опираясь на материалистическое понимание истории, в общих чертах сформулировал новую концепцию антропосоциогенеза, которая вошла в число важнейших концепций современной науки и представляет собой еще один случай глубокого сочетания продуктивного философского и естественнонаучного подходов. Ос­новная идея этой концепции заключается в том, что труд, как процесс
преобразования природы и самого человека, с момента своего зарож­дения и в процессе дальнейшего формирования служил вначале актив­ным, а затем — определяющим фактором формирования человека.
“...Мы в известном смысле должны сказать: труд создал самого чело­
века”¹⁰⁸', — писал Энгельс.

Определение роли труда как средства формирования человека отнюдь не исключает действия других факторов — всеобщих, биоло­гических, географических и других Огромную роль в формировании человека сыграли биологические факторы, включая естественный от­бор Зарождающийся и формирующийся труд мог привести к возни­кновению человека лишь становясь в то же время и биологическим фактором — фактором естественного отбора.

Труд — процесс взаимодействия человека с природой, который осуществляется с помощью вырванных из природной среды и преоб­разованных природных элементов — средств труда (прежде всего, орудий труда) Энгельс считал, что главное отличие труда от орудий­ной деятельности животных заключается в изготовлении орудий труда.

Труд имеет коллективный характер и выступает основой фор­мирования общества как сложного коллектива людей, объединенных социальными, прежде всего экономическими, связями Труд и коллек­тивность обусловливают появление человеческого языка как средства общения между людьми, сохранения и передачи человеческого опыта Труд, коллективность и язык, согласно выдвинутой Энгельсом кон­цепции, обусловливают возникновение человеческого сознания

Современная наука подтвердила представление Дарвина о том, что род Homo ведет начало от африканских человекообразных обезьян (понгид) Отделение ветви гоминид (ветви высших приматов, ведущей к современному человеку) от человекообразных обезьян произошло в пределах от 6 до 15 млн. лет назад. Первым биологическим видом че­ловека был, вероятно, человек умелый (Homo habihs), на смену кото­рому около 1,5 млн. лет назад приходит человек прямоходящий (Homo erectus) Человек современного типа (Homo sapiens) появился не по­зднее 40 тыс. лет назад Эволюция формирующегося человека проис­ходила на основе формирующегося труда, связанного с усложнением орудий труда

Следует выделить также единичные факторы возникновения че­ловека, к которым можно отнести локальные условия Земли, опреде­лившие специфические черты земного человечества Человек, пред­ставитель космического “типа” мыслящих существ, обладает как об­щими для них, так и специфическими чертами, связанными с конкрет­ными условиями Земли. Однако различить эти общие и специфичес­кие черты человека мы сможем лишь тогда, когда обнаружим косми­ческих “братьев по разуму”

Кто мы? Человеческая сущность. В наиболее общем виде сущ­ность человека можно определить через выясненный нами выше его способ существования Человек — это существо, которое производит само себя, cede бытие и сущность. Преобразуя природу, человек производит необходимые для своего существования условия, которые не могли возникнуть в природе, или, иными слова­ми, человек живет тем, что в природе не существует, что он должен непрерывно создавать.

Главное в человеческом способе существования — производство самого себя, своего собственного бытия и своей сущности Произ­водство предметов (материальных благ) — средство существования человека, его бытия и сущности.

Человек, человечество — высшая форма материи, обладающая наиболее сложным способом существования и развития, “высший цвет материи”¹⁰⁹. Если все предшествующие формы материи существу­ют непосредственно, или, в лучшем случае, путем приспособления к окружающей среде, то человек живет универсальным способом — пу­тем преобразования среды, создания “второй природы” (Маркс).

Человеческая сущность выражена в “сущностных свойствах”, или “сущностных силах” человека (Маркс) К ним можно отнести, пре­жде всего, два “яруса” свойств Важнейшими сущностными силами че­ловека являются труд, или преобразовательная материальная деятель­ность человека, мысль, или универсальная и неограниченная способ­ность познания мира, общение, т е социальная связь с себе подобны­ми. Вторым “ярусом” человеческих сущностных сил выступают спо­собности и потребности.

Важными сущностными свойствами человека, связанными с обеими группами свойств, являются коллективность и индивидуаль­ность, свобода и ответственность.

Двумя важными сторонами человеческой сущности являются родовое и индивидуальное Понятие рода в философии имеет два вза­имосвязанных смысла человек вообще и человечество в цепом Родо­вое в человеке — все то, что свойственно каждому человеку, человеку вообще. Под родовыми свойствами человека понимается также все присущие человечеству как совокупности людей Родовые черты су­ществуют только через реальных индивидов Индивидуальное — не внешнее выражение человеческой сущности, а необходимый момент или черта человеческой сущности. В сущности человека заложено быть индивидуальностью, несущей в себе все черты человеческого рода. Единство родового и индивидуального в человеческой сущности выступает основой социальных связей между людьми Совокупность человеческих индивидов, или человеческий род, образует общество Последнее — не механический агрегат индивидов и не “совокупность связей” между людьми, а сложно организованный коллектив людей, находящихся в социальных отношениях друг к другу Человек, таким образом, есть социальное существо.

Производящий способ существования человека как высшей формы материи определяет возникновение другой сущностной черты человека — сознания. Поскольку человек производит свое бытие, по­следнее должно возникать первоначально в виде мысленного прооб­раза. Человек поэтому — производящее и сознающее существо. Разу­меется, приведенный перечень сущностных свойств человека далеко не полон. Сущностные свойства человека — проявления или моменты неисчерпаемой и единой человеческой сущности.

Человеческая сущность противоречива: она несет в себе проти­воречия между потребностями и способностями, трудом и мыслью, трудом и формами общения, коллективностью и индивидуальностью, свободой и ответственностью и др. Развитие человеческой сущности происходит на основе ее внутренних противоречий.

Человеческая сущность несет в себе всеобщее и особенное (в том смысле, который был раскрыт нами выше). Сущностные свойства человека не являются случайными по отношению к сущности мира в целом. Так, труд и мысль выражают способность человека к бесконеч­ному познанию и преобразованию природы, причастность человека к бесконечному миру.

Сущность человека, социальной формы материи — сложнейшая и неисчерпаемая проблема. Человеческая сущность может быть рас­крыта поэтому только рядом последовательных приближений, или “кругов”. Ленин отмечал, что познание мира и человека происходит последовательными кругами, когда каждый последующий круг пред­ставляет собой понимание новых, все более глубоких уровней мира и человеческой сущности.

Определив человека, или социальную форму материи, как про­изводящее себя и сознающее бытие, мы раскрыли лишь наиболее об­щую и интегральную сторону человеческой сущности. Необходимо поэтому идти далее, обнаруживая новые уровни этой сущности.

Ранее мы уже отмечали, что для понимания качества или сущ­ности физической, химической и биологической форм материи необ­ходимы все более сложные формы абстракции. Социальная, наиболее сложная форма материи, требует для своего понимания несравненно более сложные формы абстракции, которые далеко не полностью вы­работаны и освоены современной наукой. Выяснить, какие уровни аб­стракции, в которых схватывается человеческая сущность, уже созда­ны и освоены и перед какими из них философия остановилась — зада­ча последующих разделов изложения основ философии. Забегая впе­ред, отметим, что специфика человека, как особого материального субстрата, в современной философии представляет собой далеко не решенную проблему.