Наталия Сергеевна «Остзейский вопрос»

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4

Российская Академия наук

Санкт-Петербургский институт истории

На правах рукописи

Андреева

Наталия Сергеевна

«Остзейский вопрос» в политике Российской империи (1900 - февраль 1917 г.)

Специальность 07.00.02 – Отечественная история

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Санкт-Петербург

2010

Работа выполнена в Санкт-Петербургском институте истории РАН.

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор М.Ф.Флоринский

доктор исторических наук, профессор Д.И.Раскин

доктор исторических наук, профессор А.В.Смолин

Ведущая организация: Санкт-Петербургский государственный университет экономики и финансов

Защита состоится «______» ________________ 2010 г. в _____ час. на заседании диссертационного совета Д.002.200.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Санкт-Петербургском Институте истории РАН (197110, Санкт-Петербург, Петрозаводская ул., д. 7).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Санкт-Петербургского Института истории РАН

Автореферат разослан «_____» __________________ 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного

совета, кандидат исторических наук П.В.Крылов

I. Общая характеристика работы

Актуальность исследования.

Для России как многонационального государства выработка национальной политики принадлежит к числу важнейших внутриполитических задач. В этой связи изучение опыта Российской империи в решении одной из сложных проблем национальной политики, известной под названием «остзейского вопроса», основное содержание которого составляла проблема взаимных отношений между центральной властью и национальной окраиной, имевшей особый статус в составе государства.

Изучение этого опыта не только расширяет представление о правительственной политике в Прибалтийских губерниях в целом, но и позволяет определить ее место в общем контексте национальной политики Российской империи конца 19 - начала 20 вв. Вместе с тем исследование «остзейского вопроса», тесно связанного с российско-германскими отношениями эпохи, дает возможность выявить его влияние на эти отношения и роль внешнеполитического фактора в формировании политики российского правительства в национальных регионах и, в частности, в Прибалтике.

Как представляется, исследование накопленного в Российской империи исторического опыта в этом отношении может существенно помочь в анализе проблем современной национальной политики и облегчить поиск путей их решения.

«Остзейский вопрос» - одна из важных внутриполитических проблем России в конце 19 - начале 20 в. - до настоящего времени затрагивался лишь отчасти, в общих трудах по истории Российской империи и Прибалтики. Актуальность темы данного исследования продиктована настоятельной необходимостью в специальном, всестороннем и обстоятельном изучении прибалтийской проблемы в политике правительства накануне распада империи.

Политические перемены сравнительно недавнего времени дают возможность исследовать эту проблему без идеологической предвзятости прошлых лет. В этих условиях потребность в ее новом, более объективном и детальном рассмотрении, во взаимосвязи с основными направлениями внутренней политики Российской империи конца 19 - начала 20 в. приобретает особую актуальность.

Объект исследования.

Исследование российской политики в «остзейском вопросе» предполагает тщательный анализ ее отдельных направлений и, в частности, аграрного, церковного, школьного и др. вопросов, стоявших перед правительством в Прибалтийских губерниях. Рассмотрение этих проблем как по отдельности, так и в целом должно способствовать формированию более полных и четких представлений о содержании политики правительства в Прибалтике в ее непосредственной связи с общими тенденциями национальной политики империи в конце 19 - начале 20 в.

Предмет исследования.

В диссертации рассматриваются различные подходы в правительственных кругах к решению прибалтийской проблемы и то, как они изменялись под влиянием внешне- и внутриполитической обстановки начала 20 в. Вместе с тем анализируются попытки разрешения этой проблемы с помощью реформ и практические результаты реформаторской деятельности правительства. В работе также исследуется роль прессы в возникновении «остзейского вопроса», его восприятие в российском обществе и степень влияния общественного мнения на правительственную политику в Прибалтийских губерниях.

Научная новизна исследования.

Диссертация является первым как в отечественной, так и в зарубежной историографии исследованием «остзейского вопроса» в политике российского правительства начала 20 в. В ней на основании широкого круга документальных источников, выявленных в российских и зарубежных архивах и впервые вводимых в научный оборот, рассматривается процесс выработки и осуществления прибалтийской политики правительства в конце 19 - начале 20 вв. Значительный комплекс новых архивных источников позволяет детально исследовать разработку и проведение этой политики и расширить тем самым представление об особенностях формирования национальной политики Российской империи.

Исследование внешнеполитических аспектов «остзейского вопроса» позволило автору диссертации указать на ряд неизвестных до этого фактов, относящихся к российско-германским отношениям начала 20 в., которые способствуют более глубокому пониманию некоторых ключевых моментов в этих отношениях и их связи с прибалтийской политикой правительства.

Вместе с тем, в диссертации освещены неизвестные моменты в формировании политики правительства в Прибалтийских губерниях. Стремясь подробно воссоздать то, как разрабатывалась эта политика, автор проанализировал не только окончательные проекты реформ для Прибалтики, но и их различные редакции наряду с другими подготовительными материалами к законопроектам, отразившие поиски правительством путей решения прибалтийских проблем. Все это позволяет дать новую, более объективную трактовку правительственной политики в Прибалтийских губерниях и в национальных регионах Российской империи в целом.

Методологические основы исследования.

Автор диссертации стремился, прежде всего, к объективному и тщательному анализу обширного документального материала, выявленного в ходе научно-исследовательской работы в российских и зарубежных архивах и составившего основу исследования. При этом особое внимание уделялось тем ключевым моментам, которые позволяли воссоздать сам процесс выработки правительственной политики в «остзейском вопросе» в начале XX в.

В диссертации использованы различные методы исторического исследования. В ходе работы над ней диссертант руководствовался принципом историзма. Следует отметить его особую важность для темы данного исследования, поскольку политика правительства в Прибалтийских губерниях длительное время трактовалась (и нередко трактуется и сейчас) в силу разных причин весьма идеологизированно и субъективно.

Вместе с тем применялся сравнительно-исторический метод в сочетании со специальными методами документального источниковедения. Это дало возможность детально исследовать то, как в различных ведомствах проходила подготовительная работа над правительственными преобразованиями для Прибалтийских губерний.

Научная и практическая значимость исследования.

Изучение выявленного документального материала дало возможность значительно расширить и углубить имеющееся в историографии представление о содержании политики правительства в Прибалтийских губерниях в конце XIX - начале XX века. Выявленные новые факты позволили в ряде случаев дать иную, отличную от традиционной, оценку этой политики и определявших ее факторов.

Диссертация, ее материалы, включая приложения, и выводы могут быть использованы в исследованиях внешней и национальной политики Российской империи, а также прибалтийской политики Временного правительства, для написания общих трудов по истории России и Прибалтийских губерний в составе Российской империи, отечественного государства и права, при подготовке общих и специальных курсов по истории России и Прибалтики. Некоторые положения диссертации могут представлять определенный интерес для политологов, религиоведов, правоведов, специалистов по истории международных отношений и государственных учреждений.

Источниковая база исследования.

Исследование основывается преимущественно на неопубликованных документальных источниках из Российского государственного исторического архива (далее РГИА). Прежде всего, это документы центральных и высших правительственных учреждений Российской империи и, в частности, Министерства внутренних дел: Департамента общих дел (ф. 1284), Канцелярии министра (ф. 1282), Земского отдела (ф. 1291), Канцелярии министра по делам дворянства (ф. 1283), Генеральной евангелическо-лютеранской консистории (ф. 828), Департамента духовных дел иностранных исповеданий (ф. 821). Документы этих фондов освещают различные аспекты политики правительства в «остзейском вопросе», характеризуют ее содержание и процесс формирования, а также позволяют поэтапно проследить разработку реформ для Прибалтийских губерний.

Документальные материалы, связанные с подготовкой преобразований для Прибалтики, отложились в фонде Министерства юстиции (ф. 1405). К их числу относятся заключения юрисконсультов и отзывы министра юстиции на законопроекты различных ведомств, разработанные в самом министерстве проекты законов, а также документы образованных при нем особых совещаний.

Из фондов Департамента народного просвещения (ф. 733) и Канцелярии министра народного просвещения (ф. 735) к исследованию привлечены материалы, относящиеся к школьной политике правительства в Прибалтийских губерниях конца 19 - начала 20 в. Из них в особенности следует выделить циркуляры по министерству и переписку министра народного просвещения с попечителем Рижского учебного округа, которые раскрывают содержание и основные направления этой политики.

Из фонда Совета министров (ф. 1276) использовалась переписка его председателя с главами ведомств относительно разработанных для Прибалтийских губерний законопроектов и вопросов государственного управления, справки и записки канцелярии совета по проектам законов, а также особые журналы Совета министров. Эти источники дают представление о том, как вырабатывался общий курс прибалтийской политики правительства, раскрывают его мотивацию, цели и задачи. Документы Государственной думы (ф. 1278) характеризуют ее непосредственную роль в решении «остзейского вопроса» и отношение к этому вопросу представителей различных политических партий.

В диссертации использованы документы Государственного архива Российской Федерации (далее ГАРФ), в том числе из фондов Канцелярии товарища министра внутренних дел П.Г.Курлова (ф. 435) и товарища министра внутренних дел В.Ф.Джунковского (ф. 270), которые отражают политику правительства и военных властей в Прибалтийских губерниях в 1914-1917 гг. Об общественно-политических настроениях и национальной политике в Прибалтике начала 20 в. свидетельствуют документальные материалы Особого отдела Департамента полиции (ф. 102,00).

Внешнеполитические аспекты «остзейского вопроса» отражают документы Архива внешней политики Российской империи. Так, российско-германские отношения в начале 20 в. и место «остзейского вопроса» в этих отношениях характеризуют документальные источники из фондов Секретного архива министра (ф. 138) и Генерального консульства в Берлине (ф. 211). Материалы Отдела печати и осведомления (ф. 140) и архива «Война» (ф. 134), относящиеся к периоду Первой мировой войны, освещают антироссийскую деятельность представителей прибалтийско-немецкой эмиграции в Германии.

Наряду с документальными источниками российских архивов, в диссертации использовались зарубежные архивные материалы. Из них прежде всего следует отметить документы Политического архива Министерства иностранных дел ФРГ. Особый интерес для данного исследования представляют отложившиеся в его фонде «Положение и обстановка в Прибалтийских провинциях» (Rußland 64) донесения канцлеру германского посла в Санкт-Петербурге и консулов в Риге, Ревеле, Митаве. Они служат ценным источником о политических настроениях среди прибалтийских немцев и о том, как на них повлияли революция 1905-1907 гг. и Первая мировая война, а также о межнациональных отношениях в Прибалтике в начале 20 в.

Цели германской политики в отношении Прибалтийских губерний в период 1914-1918 гг. отражают секретные документы имперского Министерства иностранных дел, хранящиеся в фонде «Мероприятия и подстрекательство (Aufwiegelungen) против наших врагов в России, особенно в Финляндии и в российских Остзейских провинциях» (WK № 11 c Geheim). Это донесения германских посланников в Стокгольме Ф. фон Райхенау и в Берне Г. фон Ромберга канцлеру и в Министерство иностранных дел об организации антироссийской пропаганды и о контактах с представителями российской революционной эмиграции.

В диссертации также использованы материалы из собрания личных фондов политических и общественных деятелей прибалтийско-немецкого происхождения, хранящиеся в архиве Института Гердера (г. Марбург, ФРГ). К их числу относятся документы секретаря Института Гердера в Риге Г. фон Фелькерзама (DSHI. 100 Foelkersahm 1-16), депутата Государственной думы А.Ф. фон Мейендорфа (DSHI. 100 Meyendorff 1-526) и главного редактора «Sankt-Petersburger Zeitung» К. фон Кюгельгена (DSHI. 100 Kügelgen 1-53).

Важным источником при написании данного исследования послужили документальные материалы французских архивов. Из архива Министерства иностранных дел Франции использовался фонд «Политическая и коммерческая корреспонденция (1897-1918). Новая серия». Отложившиеся в нем донесения французского посла в Санкт-Петербурге и консула в Риге министру иностранных дел Франции впервые вводятся в научный оборот и существенно расширяют имеющиеся представления о политике российского правительства в Прибалтийских губерниях и общественных настроениях в крае. При этом, сопоставление донесений французских дипломатических представителей с донесениями немецкой миссии позволяет в целом воссоздать разностороннюю картину событий начала 20 в. в Прибалтике.

Положение в Прибалтийских губерниях в 1914-1918 гг. характеризуют документы Военного архива в Венсенне (Service historique de l`armée de Terre Château de Vincennes), хранящиеся в фондах Генерального штаба (7 N) и Кабинета военного министра (5 N). Это записки и донесения представителей французской военной миссии в России военному министру и главнокомандующему о ситуации на русском фронте, о внутреннем положении в Российской империи, в том числе о проблемах ее прибалтийской политики.

Среди использованных в диссертации архивных материалов особо необходимо отметить документы личных фондов правительственных чиновников, политиков, публицистов, государственных и общественных деятелей - В.К.Плеве (ГАРФ ф. 586), Мейендорфов (ГАРФ ф. 573), П.Ф.Булацеля (РГИА ф. 1621), Д.Н.Вергуна (РГИА ф. 909), Петровых (РГИА ф. 1022) и др. Использовались также личные фонды министра народного просвещения И.И.Толстого (ф. 781), историка К.А.Военского (ф. 919), этнографа и коллекционера И.Я.Депмана (ф. 246) из коллекции Отдела рукописей Российской Национальной библиотеки. Наряду с перечисленными источниками к исследованию привлечены отдельные материалы личного происхождения из Архива Санкт-Петербургского Института истории РАН и из собрания Отдела редких книг и рукописей Научной библиотеки Московского Государственного университета.

В диссертации также использованы публикации архивных источников: сборники документов о революции 1905-1907 гг. в Прибалтике и записи заседаний Совета министров, сделанные в 1914-1916 гг. помощником его управляющего делами А.Н.Яхонтовым. Отдельные источники, отражающие влияние революционных событий в Прибалтике на российско-германские отношения, опубликованы в фундаментальном издании дипломатических документов Министерства иностранных дел Германии^¹.

Из опубликованных документов особо следует выделить материалы Государственной думы четырех созывов – стенографические отчеты и приложения к ним, обзоры деятельности думских комиссий и отделов и т. д., - которые освещают законодательную деятельность ее и правительства в «остзейском вопросе», а также формально-юридические акты – общеимперское и местное законодательство (Свод местных узаконений губерний Остзейских).

Помимо документальных публикаций, при работе над диссертацией использовалась мемуарная литература, отдельные публицистические издания и периодическая печать.

Степень изученности темы.

Политика правительства в «остзейском вопросе» начала 20 в. специально не изучалась. Однако в исторической литературе все же получили освещение отдельные вопросы, непосредственно связанные с темой диссертации.

Прежде всего, в этом отношении необходимо отметить работы эстонского историка Т.Карьяхярма. В них рассматривается общественно-политическая ситуация в Эстляндии в 1905-1917 гг., формирование эстонской либеральной оппозиции и национальных политических партий. Особое внимание при этом исследователь уделил подготовке ряда правительственных реформ для Эстляндской и Лифляндской губерний, причем Курляндия осталась вне поля зрения историка^².

Между тем выявленные в ходе исследования архивные материалы позволили не только существенно дополнить заключения Карьяхярма, но и в ряде случаев прийти к иным, отличным от них выводам, в особенности в том, что касается разработки правительственных преобразований для Прибалтики и общей трактовки прибалтийской политики правительства конца 19 - начала 20 в. Так, например, реформы в Прибалтийских губерниях в конце 19 в. были вызваны отнюдь не желанием правительства, как считает Карьяхярм, осуществить «империалистическую и мессианскую» идею национального государства, а более рациональными причинами. Прежде всего они преследовали цель повысить эффективность государственного управления.

Политическим организациям различных направлений в Лифляндской губернии посвящены работы латвийского историка И.Э.Рониса. В них подробно исследованы формирование и деятельность лифляндских политических партий в 1900-1917 гг., а также их социальная база и программы^³.

Значение первой русской революции для прибалтийских немцев в целом и обусловленные ею перемены в политике остзейского дворянства анализировал П.Я.Крупников. В трудах о прибалтийской политике правящих кругов Германии начала 20 в. свое непосредственное внимание исследователь уделил тому, как германская публицистика и пресса разных политических направлений освещала события революции 1905-1907 гг. и Первой мировой войны применительно к прибалтийским немцам^⁴.

Отдельные аспекты правительственной политики в отношении немецкой школы Прибалтики отражены в работах эстонских историков А.К.Лийма, Э.Лаула и В.Сирка, а также в главах 5 и 6 коллективного труда по истории школы народов СССР. Реформу Дерптского университета 1890-х гг. и ее значение изучали Е.В.Петухов и К.Мартинсон^⁵.

Аграрный вопрос в прибалтийской политике правительства конца 19 - начала 20 в. рассматривали эстонские историки Т.Розенберг и С.Кивимяэ. Экономической истории Прибалтики в целом в этот период посвящены общие труды под редакцией латвийских исследователей М.И.Козина и Я.Крастыня, а также совместная работа их эстонских коллег Ю.Кахка и Э.Тарвела^⁶.

Остзейское законодательство и его история исследовались в фундаментальных трудах дореволюционных юристов Н.М.Коркунова, Н.Н.Корево, А.Э. и Б.Э.Нольде. Представление об особенностях административного управления Прибалтийскими губерниями и об их правовом статусе в составе Российской империи существенно расширили работы современных историков-правоведов Ю.А.Егорова и В.Калныня^⁷.

Предыстории поставленной проблемы посвящены работы Я.Я.Зутиса и М.М.Духанова, в которых рассматриваются правительственная политика в «остзейском вопросе» в 18 в. и в 1850-70-х гг., а также взаимоотношения правительства с прибалтийско-немецким дворянством. С.Г.Исаков исследовал полемику 1860-х годов по «остзейскому вопросу» в органах печати различной политической направленности и отношение к нему в российском обществе. Отдельным выступлениям по этому вопросу в прессе также уделено внимание в монографии В.Г.Чернухи^⁸.

Специальных исследований по теме настоящей диссертации не имеется и в зарубежной исторической литературе. Между тем некоторые ее аспекты затрагивались в работах германских и американских исследователей. Прежде всего они нашли свое отражение в трудах немецкого историка Г. фон Пистолькорса о политике остзейского дворянства в конце 19 - начале 20 в., причем особое внимание исследователь уделил влиянию революции 1905-1907 гг. на прибалтийско-немецкое высшее сословие и его политику в целом. Подробно анализируя в своих работах политику правительства по отношению к остзейцам на рубеже 19-20 вв., Пистолькорс пришел к обоснованному выводу о несостоятельности распространенных в историографии концепций административной и культурной «русификации» Прибалтики^⁹.

Социальную историю прибалтийско-немецкого дворянства исследовали Г.Х.Шлингензипен и Х.В.Велан. Германский историк Шлингензипен рассматривал особенности сословной организации и правового статуса остзейского дворянства в сравнении с дворянством западноевропейским, а также проблемы его семейной, экономической и политической истории. Семейная история прибалтийско-немецкого высшего сословия и его адаптация к развитию капиталистических отношений находились в центре внимания американской исследовательницы Х.В.Велан. Политику остзейцев и, в частности, деятельность прибалтийско-немецких депутатов в третьей и четвертой Государственных думах изучал немецкий исследователь М.Хаген^¹⁰.

Тенденции развития германо-российских отношений накануне Первой мировой войны, важные для исследования внешнеполитических аспектов «остзейского вопроса», анализировались в трудах германских историков А.Хилльгрубера и В.Маркерта^¹¹.

Общественные представления, существовавшие в России о Германии и в Германии о России, непосредственно связанные с отношениями между этими государствами, рассматривали Г. фон Раух и М. фон Гарлефф. При этом особое внимание они уделили образу Российской империи в германском общественном мнении и в представлениях прибалтийских немцев, а также тому, как он отразился в творчестве остзейских публицистов^¹².

Одно из направлений политической деятельности прибалтийско-немецкой эмиграции в Германии, а именно участие ее представителей в германской антироссийской пропаганде 1914-1918 гг., освещено в работах немецких исследователей Ф.Фишера, Б.Манна, У.Лисцковски, В.Ленца, а также финского историка С.Цеттерберга и его американского коллеги Д.М.Хаара^¹³.

Общие тенденции национальной политики Российской империи, в том числе и в Прибалтийских губерниях, затронуты в работе немецкого историка А.Каппелера. Отдельные аспекты ее прибалтийской политики отчасти освещены в трудах американских исследователей Т.Р.Викса, Э.К.Тэдена и М.Фостер-Тэден о западных национальных регионах империи в 1710-1870 г. и 1863-1914 г.^¹⁴

Из американской исторической литературы следует выделить труды М.Х.Хэлтцела и Э.Хэнрикссона о политике правительства по отношению к прибалтийским немцам в 1855-1905 гг., а также работу под общей редакцией Э.К.Тэдена о «русификации» Прибалтики в 1855-1914 гг.^¹⁵ Хэлтцел подробно исследовал правительственные мероприятия второй половины – конца 19 в., сократившие сферу сословного самоуправления остзейского дворянства. Хэнрикссон же сосредоточил свое основное внимание на том, какое влияние оказала правительственная политика в указанный период на немецкую общину Риги. Особое значение при этом историк придает экономической политике правительства, которая, по его мнению, укрепила связи рижских немцев с центром и усилила их традиционную лояльность к Российской империи в конце 19 - начале 20 в.

Между тем трактовка в этих работах правительственной политики в Прибалтийских губерниях как «русификации» представляется сомнительной. В историографии отмечалось, что это заимствованное из публицистики понятие не подходит для обозначения общей политики правительства, поскольку она имела совсем иные, отличные от «русификационных», цели. К ним в первую очередь относились унификация и централизация государственного управления, которые не следует отождествлять с «русификационными» тенденциями^¹⁶.

Анализ исторической литературы по теме исследования свидетельствует о существенном пробеле в изучении политики Российской империи в Прибалтике начала 20 в. В то же время сложившаяся в историографии ситуация настоятельно требует восполнить этот пробел в целях всестороннего изучения прибалтийской темы в связи с национальной политикой правительства в целом накануне распада империи.

Цель и задачи исследования.

Основная цель диссертации состоит в изучении политики российского правительства в «остзейском вопросе» начала 20 в.

В соответствии с этим в задачи исследования входит:

1. На основании документального материала раскрыть содержание и направленность правительственной политики в «остзейском вопросе» на протяжении всего указанного периода.

2. Изучить процесс выработки этой политики и выявить влиявшие на нее факторы.

3. Раскрыть содержание реформаторской деятельности правительства в решении прибалтийских проблем и ее практические результаты.

4. Определить причины, цели, методы и принципы проведения избранной правительством политики в «остзейском вопросе» и то, как она менялась под влиянием внешне- и внутриполитической ситуации начала 20 в., а также степень ее обоснованности.

5. Определить место «остзейского вопроса» во внутренней и внешней политике правительства начала 20 в.

6. Исследовать «остзейский вопрос» в контексте российско-германских отношений указанного периода и рассмотреть его внешнеполитические аспекты.

7. Проанализировать ближайшие и отдалённые результаты прибалтийской политики правительства в конце 19 – начале 20 вв.

Хронологические рамки исследования.

Хронологические рамки работы определены в соответствии с ее задачами и включают в себя период с 1900 по февраль 1917 г. Они установлены исходя из следующих соображений. Во-первых, с вступлением Николая II на престол в прибалтийской политике правительства произошел существенный поворот, который выразился прежде всего в отходе от унификационного курса предшествовавшего царствования. Эта перемена политики в отношении Прибалтийских губерний стала очевидной примерно к 1900 г.

Во-вторых, изменение политического курса правительства в Прибалтике совпало с началом последнего периода в истории Российской империи.

В то же время в ряде случаев мы выходим за установленные временные рамки исследования, поскольку раскрыть поставленную проблему не представлялось возможным без характеристики основных направлений прибалтийской политики правительства в хронологически более ранний период. Кроме того, для ее лучшего понимания требовалось рассмотреть историю «остзейского вопроса» и остзейских привилегий.

Таким образом временные рамки исследования определяются в соответствии с общей периодизацией политической истории России. В этой связи в качестве конечной даты принятых хронологических рамок избрана Февральская революция 1917 г., ставшая концом царской России.

Апробация результатов исследования.

Материалы диссертации отражены в монографии «Прибалтийские немцы и российская правительственная политика в начале XX в.» (СПб., 2008) общим объемом 19,5 п. л. и в других публикациях по теме исследования.

Основные положения и выводы диссертации изложены в докладах на научных конференциях «Проблемы национальной идентификации, культурные и политические связи России со странами Балтийского региона в 18-20 вв.» (Самара, 2001), «Культурное наследие российской эмиграции 1917-1939 гг.» (Санкт-Петербург, 2002), «Немцы в Санкт-Петербурге: биографический аспект» (Санкт-Петербург, 2003), «Книга в России» (Санкт-Петербург, 2004), «Общество и власть» (Санкт-Петербург, 2005).

С докладами, в которых изложено основное содержание диссертации, ее автор выступал в отделе Новой истории России Санкт-Петербургского Института истории Российской Академии наук, а также в семинарах и коллоквиумах Института Европейской истории (Майнц, ФРГ, 1999-2000), Дома наук о Человеке (Париж, Франция, 2004-2005) и Германского исторического института (Москва, 2007). Диссертация была обсуждена и одобрена на заседании отдела Новой истории России Санкт-Петербургского Института истории Российской Академии наук.

Структура диссертации.

Диссертация в целом строится по хронологическому, а в отдельных случаях по проблемно-хронологическому принципу. Она состоит из введения, шести глав, заключения, списка использованных источников и литературы и двух приложений.

II. Основное содержание работы

Во Введении обоснована актуальность проблемы, охарактеризована степень ее изученности, определены цели и задачи исследования, дан обзор исторической литературы по теме диссертации и источников, привлеченных к исследованию.

В первой главе - «Прибалтийские губернии в составе Российской империи: административно-правовые аспекты» - рассматриваются особенности административной системы Прибалтики и организации местного управления, а также остзейского правопорядка. Особое внимание при этом уделено вопросу о соотношении местного права с общеимперским законодательством, который весьма важен для определения границ и степени остзейской автономии.

Правовой основой особого статуса Прибалтики в составе Российской империи служил Свод местных узаконений губерний Остзейских, закрепивший административные особенности края. Главная из них заключалась в том, что функции местного управления выполняли здесь сословные органы прибалтийско-немецкого дворянства наряду с правительственными учреждениями.

Сохранение национальной специфики и традиционных институтов управления в Прибалтике, как и в других национальных регионах империи, а также сотрудничество с местной элитой, облегчавшее присоединение окраинных территорий, в течение длительного времени являлось характерной особенностью российской административной традиции. Однако вследствие этого единой системы управления периферией не сложилось, и со второй половины 19 в. правительство предпринимало настойчивые попытки унифицировать административное устройство национальных окраин.

Компетенция правительственных учреждений в Прибалтике с конца 18 в. постепенно расширялась, и к началу 20 в. порядок управления краем в целом был приближен к общим порядкам управления внутренними губерниями России. В то же время Прибалтика не утратила полностью свою административную специфику.

Ее объединение с коренными российскими губерниями проходило и через унификацию правовой системы. Защитить прибалтийский правопорядок была призвана выдвинутая остзейскими правоведами концепция, ограничивавшая применение общеимперского законодательства в Прибалтике. Согласно ей оно могло применяться лишь в том случае если относилось к действовавшим в крае правительственным учреждениям, или когда в остзейском законодательстве имелся пробел, причем применяемые нормы должны были соответствовать основам местного правопорядка.

Эту концепцию в конце 19 в. оспаривали российские юристы. По их мнению, в Прибалтике действовало общеимперское право и лишь в отдельных случаях местные узаконения, поэтому никакого особого местного правопорядка в крае не существовало. Собственно, за чисто юридической на первый взгляд дискуссией об остзейском законодательстве скрывалась полемика по актуальному для второй половины 19 в. вопросу о праве центральной власти вмешиваться в прибалтийские порядки и менять пределы остзейской автономии.

Между тем верховная власть проводила свою политику в Прибалтике, мало считаясь с концепциями остзейских юристов. В результате, по свидетельству правоведов, область действия остзейских законов на протяжении 19 в. неуклонно сужалась за счет распространения на Прибалтийские губернии общероссийского законодательства, и к началу 20 в. она ограничилась преимущественно сферой гражданского права.

Остзейская автономия основывалась на привилегиях прибалтийско-немецкого дворянства, важнейшей из которых было право участвовать в местном управлении. Эту привилегию дворянство осуществляло непосредственно через свои сословные органы. Система его сословного самоуправления (т. н. ландесштаат) складывалась в течение длительного времени, начиная с эпохи Ливонского ордена и окончательно сформировалась в конце 16-17 в. в период шведского владычества в Прибалтике.

При переходе прибалтийских провинций Швеции во владение России права и привилегии остзейского дворянства были признаны российскими властями. Их сохранение гарантировали капитуляции, «аккордные пункты» и жалованные грамоты Петра I, а также соответствующие статьи Ништадтского (30.08.1721 г.) и Абоского (18.08.1743 г.) мирных договоров.

Первые попытки ограничить прибалтийскую автономию предпринимаются в 80-х гг. 18 в. в рамках мероприятий по централизации и унификации управления государством. Так, указы 3.07.1783 г. и 3.12.1784 г. подчинили Эстляндию и Лифляндию т. н. наместническому управлению и ликвидировали местные административные особенности.

Введение в этих губерниях 21.04.1785 г. «Жалованной грамоты дворянству», дополненное указом 12.08.1786 г., лишило остзейское дворянство его привилегий. Сословные организации прибалтийско-немецкого дворянства (рыцарства) были реорганизованы по образцу дворянских обществ внутренних губерний России и «ландесштаат» упразднен. Однако десять лет спустя 28.11.1796 г. Павел I восстановил и «ландесштаат», и остзейскую автономию. В то же время в Прибалтийских губерниях продолжал действовать ряд созданных екатерининскими реформами финансовых и судебных институтов.

Под влиянием Польского восстания 1863 г. ситуация в национальных регионах Российской империи, в том числе и в Прибалтике, привлекла к себе пристальное внимание российской общественности. К 60-м гг. 19 в. относится появление в российской публицистике «остзейского вопроса» наряду с другими «окраинными вопросами» - финляндским, мусульманским, польским и др. – как одной из важнейших внутриполитических проблем Российской империи. На его постановку повлияло усиление эстонского и латышского национального движения и проведение «великих» реформ в России, которые выдвинули вопрос о необходимости преобразований в Прибалтике. Обострение международной обстановки, вызванное образованием Германской империи, также требовало принять в Прибалтийских губерниях определенные меры для обеспечения безопасности государства.

В ходе полемики по «остзейскому вопросу» в прессе обсуждался весь комплекс общественно-политических и экономических проблем Прибалтики - аграрный и крестьянский вопросы, недостатки системы народного образования, устаревшего городского и судебного устройства. Вместе с тем были подняты вопросы об остзейском сепаратизме, эстонском и латышском национальном движении, положении русского языка и православия в Прибалтийских губерниях, обусловленные взаимоотношениями Прибалтики с Россией и Германией.

Дискуссия по «остзейскому вопросу» в прессе привлекла внимание правительства к существовавшим в крае проблемам и тем самым способствовала проведению преобразований в Прибалтийских губерниях. Так, в рамках мероприятий по административной унификации 25.01.1876 г. оно упразднило Прибалтийское генерал-губернаторство и 26.03.1877 г. ввело в Прибалтийских губерниях общероссийское городовое положение 1870 г.

Последовательная же политика преобразований стала проводиться в Прибалтике с середины 80-х гг. 19 в. В этот период правительство реализовало в крае школьную (1886-1893 гг.), полицейскую (1888 г.) и судебную (1889 г.) реформы. Они существенно ограничили компетенцию прибалтийско-немецких дворянских организаций - лишили их контроля за судом, полицией и сельскими школами, передав его государственным учреждениям. В результате влияние остзейского дворянства в органах местного управления ослабло, в то время как центральная власть укрепила свои позиции в Прибалтике.

Однако эти реформы хотя и сократили остзейскую автономию, но не упразднили ее полностью: прибалтийские дворянские организации сохранили свое самоуправление и продолжали руководить земским делом и лютеранской церковью. Вместе с тем унификаторская политика правительства конца 19 в. способствовала усилилению антирусских настроений среди прибалтийских немцев. Оппозиционно настроенные к ней представители прибалтийско-немецкой интеллигенции эмигрировали в Германию и нередко вели там антироссийскую политическую деятельность, в особенности активную в период Первой мировой войны.

Вторая глава – «К характеристике социально-политических процессов в Прибалтийских губерниях (конец XIX - начало XX в.)» - посвящена рассмотрению социальных и демографических процессов, а также общественно-политической ситуации в Прибалтике в указанный период. Особое внимание при этом уделено влиянию революции 1905-1907 гг. на прибалтийских немцев и тому, как революционные события в крае отразились на русско-германских отношениях.

Ускоренное экономическое развитие Прибалтийских губерний во второй половине 19 в., быстрые темпы роста промышленности и появление крупных предприятий способствовали увеличению городского населения за счет притока переселенцев из эстонской и латышской деревни. В связи с этим доля немцев - преимущественно городских жителей - среди горожан неуклонно уменьшалась.

Экономический подъем Прибалтики сопровождался формированием социальных групп - пролетариата не немецкого по своему составу, национальной буржуазии и интеллигенции. Хотя немцы по-прежнему преобладали среди представителей свободных профессий, предпринимателей и банкиров, их профессиональные позиции постепенно теснили эстонцы и латыши. Последние активно осваивали новые для себя виды деятельности, быстро поднимаясь по социальной лестнице. Доля прибалтийских немцев уменьшалась и среди владельцев городской недвижимости и торгово-промышленных предприятий.

Острая конкуренция между немецкой и набиравшей силу национальной буржуазией проявилась не только в экономической, но и в политической жизни края. Их политическое соперничество в полной мере дало о себе знать еще в ходе первых выборов на основе Городового положения 1870 г., распространенного на Прибалтику в 1877 г., в городские думы Риги и Ревеля. Первую политическую победу над немцами латыши одержали в 1897 г. на городских выборах в Вольмаре (Валмиер), а эстонцы - в 1901 г. на выборах в Валке (Валга). В 1904 г. эстонско-русский блок победил в Ревеле; в Риге же и Митаве городское самоуправление оставалось в руках немцев до начала Первой мировой войны.

Политические успехи прибалтийских народов в конце 19 - начале 20 в. были связаны не только с усилением их экономических позиций, но и в значительной степени с ростом национального самосознания. В середине 1850-х гг. среди эстонцев и латышей возникло национальное движение, которое к концу 19 в. значительно расширилось и окрепло. Оно было направлено против определяющего влияния немецкого меньшинства в жизни края, причем его основные требования сводились к уравнению в политических и гражданских правах эстонцев и латышей с немцами, к введению делопроизводства в органах местной администрации на национальных языках, обучению на родном языке в школах и т. д.

В начале 20 в. в Прибалтике распространялись социал-демократические и марксистские идеи. Среди эстонцев и латышей в отличие от прибалтийских немцев они находили благоприятную почву. В 1904 г. были созданы Латышская социал-демократическая рабочая партия и Ревельский комитет РСДРП, а в 1905 г. - Эстляндская социал-демократическая рабочая партия.

Революция 1905-1907 гг. в Прибалтике явилась тяжелым испытанием для прибалтийских немцев, ставших основным объектом революционного террора (от него в особенности пострадали помещики и духовенство). Революционные события усилили отчужденность между прибалтийскими народами и немцами, причем среди последних они вызвали стремление к объединению. Манифест 17.10.1905 г. пробудил политическую активность остзейцев, которая вылилась в создание политических партий и национальных обществ.

Так, были образованы 27.10.1905 г. влиятельная Прибалтийская конституционная партия октябристского направления в Риге, в ноябре 1905 г. Конституционная партия в Эстляндии, Монархическо-конституционная в Митаве и Либерально-конституционная партия в Либаве. Прибалтийско-немецких либералов объединил созданный в 1906 г. Немецкий либеральный клуб. На его основе в 1909 г. возник Рижский либеральный клуб прокадетской ориентации, ставший центром группировок латышских, еврейских, русских и немецких либералов.

Помимо политических партий, прибалтийских немцев объединили «Немецкие общества». Они появились в 1906 г. и были призваны укрепить культурные и экономические позиции остзейцев, и таким образом гарантировать им дальнейшее политическое существование. Эти «общества» стали наиболее массовыми организациями прибалтийских немцев: в 1908 г. численность их членов в трех Прибалтийских губерниях достигла максимума и составила 37 тыс. человек, в то время как в 1914 г. она сократилась до 28 тыс.

Однако «Немецкие общества» не выполнили свою главную задачу - им не удалось сплотить различные социальные слои остзейского общества на основе общенациональной (всенемецкой) идеи. Прежде всего этому препятствовала традиционная ориентация прибалтийских немцев на Российскую империю и их приверженность своей политической линии, которая заключалась в отстаивании местных интересов.

Деятельность «Немецких обществ» и, в особенности их контакты с организациями «пангерманистов», вызывала у правительства подозрения в сепаратизме. Определенные опасения были также связаны с усилением экспансионистских настроений в правящих кругах Германии по отношению к Прибалтийским губерниям. В качестве ответной меры правительство попыталось в 1908 г. ослабить немецкое влияние в Прибалтике и усилить там влияние русское.

С этой целью председатель Совета министров П.А.Столыпин письмом 10.02.1908 г. предписал министрам и главноуправляющим ведомствами назначать на правительственные должности в Прибалтийских губерниях преимущественно русских. Мотивом этого, по словам Столыпина, служила обязанность местной администрации охранять на окраинах «интересы русской государственности». Назначение инородцев на эти должности теперь ставилось в зависимость от их лояльности к власти и государству, чтобы преградить «сепаратистам» доступ в органы местной администрации^¹⁷.

Все это предполагалось дополнить серией мероприятий, призванных поддержать экономическую деятельность местного русского населения, его политическую и общественную инициативу, культуру и образование (оно находилось в крайне неудовлетворительном состоянии). Кроме того, правительство намеревалось развивать в крае русскую колонизацию за счет переселения колонистов из внутренних губерний на казенные земли и наделения землей русского населения Прибалтики.

Эти меры должны были прежде всего способствовать утверждению русской государственной идеи, которая, как казалось, скрепляла государство. В местном русском населении правительство видело лишь средство для достижения общегосударственных целей: в его лице оно стремилось создать прочную основу для успешного слияния Прибалтики с центром.

В силу ряда причин правительство не осуществило намеченную программу в полном объеме. В частности, данные, сообщенные главами ведомств и временным прибалтийским генерал-губернатором А.Н.Меллер–Закомельским председателю Совета министров, свидетельствовали о том, что русские составляли большинство среди чиновников ряда ведомств в крае и им принадлежала ведущая роль в административном управлении Прибалтийскими губерниями. В результате письмо 10.02.1908 г. на национальный состав местной администрации не повлияло.

В то же время планы правительства, связанные с русским населением Прибалтики, оказались практически невыполнимыми. Как выяснилось, русские не могли оказывать в крае не только определяющего, но какого-либо вообще заметного общественного влияния вследствие своей малочисленности, слабых экономических позиций и невысокого культурного уровня. Для русской колонизации в Прибалтийских губерниях отсутствовали условия, поскольку казённых земель было немного и большая часть их не подходила для поселения крестьян.

Определенную роль в том, что правительство в итоге отказалось от намеченных планов также сыграло заступничество прибалтийских губернаторов за «Немецкие общества» и остзейцев в целом. Так, эстляндский губернатор И.В.Коростовец и курляндский Л.М.Князев в отношениях соответственно 4.10. и 12.09.1908 г. А.Н.Меллер-Закомельскому отмечали, что считают подозрения остзейцев в нелояльности безосновательными^¹⁸.

Как представляется, все эти обстоятельства, а также понимание того, что ни в экономике, ни в политике русское население не могло соперничать с прибалтийскими немцами и, тем более превзойти их, вынудили правительство отказаться от своих первоначальных намерений.

В целом социально-политические процессы, наметившиеся в Прибалтийских губерниях в самом начале 20 в., в предвоенные годы углубились. При этом соперничество из-за ведущих позиций в крае между эстонцами и латышами, с одной стороны, и немцами - с другой, все более обострялось. Однако остзейцы сохраняли свое экономическое и политическое господствующее положение вплоть до Первой мировой войны, которая в итоге лишила их руководящей роли в Прибалтике.

В третьей главе – «Революция 1905-1907 гг. и „остзейский вопрос“» - исследуется влияние революционных событий 1905-1907 гг. на политику правительства в «остзейском вопросе».

Революция 1905 г. выдвинула прибалтийский вопрос в число первоочередных задач правительственной политики. Обострившаяся в Прибалтике ситуация требовала от правительства срочно принять меры для стабилизации обстановки и, в частности, провести в крае наиболее назревшие реформы.

Совет министров обсудил на заседании 26.11.1905 г. положение в Прибалтийских губерниях и признал причиной возникших беспорядков то, что в крае имелось большое количество безземельных крестьян, земским делом и лютеранской церковью руководило дворянство, отстранив от этого основную часть эстонского и латышского населения, в сельских лютеранских приходах действовало право патроната^¹⁹, и в школах не велось преподавание на местных языках.

Правительство полагало, что скорейшее решение всех этих проблем в сочетании с репрессивными мерами позволит восстановить в Прибалтике порядок. С этой целью на основании заключения Совета министров 26.11.1905 г. и в соответствии с высочайшим указом 28.11.1905 г. учреждалась должность временного прибалтийского генерал-губернатора (она просуществовала до 15.04.1909 г.) и при нем Особое совещание для разработки проектов преобразований. В его программу вошли земская, церковно-приходская, школьная и крестьянская реформы.

В работе Особого совещания участвовали представители дворянских организаций, городских дум губернских городов и крестьян, избранные в каждой из Прибалтийских губерний по двое от категории. В ходе своей деятельности с 12.06.1906 г. по 29.09.1907 г. оно разработало проекты реформ земской, школьной, крестьянского общественного управления, евангелическо-лютеранского сельского прихода и предположения по аграрному вопросу.

В основу проекта земской реформы Особого совещания лег проект лифляндской губернской подготовительной комиссии с некоторыми поправками. В соответствии с проектом совещания обязательным условием для участия в земском самоуправлении становилась уплата земских сборов. Создававшиеся земские учреждения были выборными, они наделялись широкой компетенцией, в пределах которой действовали самостоятельно и только в особо оговоренных случаях их постановления подлежали утверждению властей.

Земские органы выбирались на основе имущественно-куриального принципа. По первой курии в их выборах участвовали владельцы дворянских вотчин и земельных участков податной ценности не ниже 15 тыс. руб. и площадью не менее 200 дес. (на Эзеле 160 дес.), по второй – собственники неземельной недвижимости, оцененной не ниже 750 руб., торговых предприятий I-II разрядов и промышленных I-V разрядов, по третьей - владельцы земельных имуществ, которые не соответствовали цензу первого собрания, и арендаторы невыделенных крестьянских усадеб.

В результате основное представительство в земстве получали крупные и средние собственники, в то же время от участия в нем устранялись арендаторы квотных и шестидольных (т. е. отрезных) земель, безземельная часть населения, а также владельцы мелких торгово-промышленных предприятий. Несмотря на свои недостатки, проект в целом обеспечивал развитие местного самоуправления, поскольку изымал земское дело из компетенции рыцарств и передавал его специально создававшейся системе учреждений. Это позволяло упорядочить организацию земства и уменьшить в нем влияние дворянства.

Разработанный Особым совещанием проект реформы сельского евангелическо-лютеранского прихода в своих основных положениях также был близок к проекту лифляндской губернской комиссии. Действие реформы он распространял только на Лифляндскую и Эстляндскую губернии. Приходское устройство в них преобразовывалось на демократических началах: право патроната отменялось, и выбор проповедника переходил к представителям прихода. При этом к церковным делам допускались прихожане, участвовавшие в материальном обеспечении церкви и духовенства.

Действовавшие в приходах церковные конвенты проект заменял выборными церковными советами. Для их выборов прихожане объединялись в три курии на основании имущественного и оценочного цензов. По первой группе избирателей право голоса получили владельцы недвижимости, отбывавшей церковные повинности, земской податной стоимости не ниже 15 тыс. руб. Собственники имуществ, оцененных ниже этой суммы, и арендаторы невыделенных крестьянских усадеб принадлежали ко второй группе, причем для владельцев недвижимости, оцененной в сумму менее 1,5 тыс. руб., вводились двухстепенные выборы. К третьей группе относились прихожане, которые поземельных повинностей не отбывали, но в течение последних двух лет платили добровольные взносы не менее 50 коп. в год.

Проект совещания отменял церковно-строительную повинность и предусматривал перевод обременительных натуральных церковных повинностей в денежный эквивалент. В целом он демократизировал устройство лютеранского прихода, хотя представительство в приходских учреждениях основной части прихожан - мелких собственников, безземельных крестьян и батраков - ограничивалось. В охранительных целях оно должно было принадлежать крупным и средним собственникам.

Основу разработанного Особым совещанием проекта реформы крестьянского общественного управления составил проект эстляндского дворянского комитета, в большей степени отвечавший интересам дворянства, чем крестьян. Так, крестьяне не смогли добиться того, чтобы в состав волостного округа кроме повинностной земли были бы включены мызные земли и образована всесословная волость. Против этого выступало дворянство, стремясь сохранить независимость от волостного управления. Вопреки пожеланиям крестьян проект также сохранял прежнее устройство волостной и мызной полиции.

В интересах дворянства в целом был решен вопрос об особых привилегиях собственников дворянских вотчин, поднятый в ходе обсуждения «Предположений по вопросу о земельных отношениях». Представители крестьян требовали немедленно упразднить все эти привилегии, однако Особое совещание признало «неотложной» их отмену только в Курляндии. В остальных же Прибалтийских губерниях ликвидировать особые привилегии предполагалось только вместе с отменой всех вообще преимуществ и ограничений, присвоенных различным категориям земель.

Хотя Особое совещание не смогло удовлетворительно разрешить все поставленные перед ним вопросы, в целом со своей задачей оно справилось. Совещание разработало проекты земской и приходской реформ, которые при своей ограниченности все же способствовали развитию местного самоуправления, а также позволяли расширить представительство эстонцев и латышей в земских и церковных учреждениях, в то время как компетенция прибалтийско-немецких дворянских корпораций сужалась.

Деятельность Особого совещания явилась непосредственным этапом в подготовке преобразований, призванных разрешить неотложные прибалтийские проблемы. Разработанные совещанием законопроекты и его материалы Министерство внутренних дел использовало в своей дальнейшей работе над решением «остзейского вопроса», продолжавшейся вплоть до Февральской революции 1917 г.

Blog

Наталия Сергеевна «Остзейский вопрос»

Содержание

На правах рукописи