— Да и мне тоже, - признался мужчина. - Но я уж постою покурю. Загляну потом, узнаю, что и как. Вдруг ошиблись? А? Врачам - им никакой веры нет...
Пожав на прощание протянутую мне руку, я пошел вдоль забора, оставив словоохотливого папашу дожидаться вестей от ненадежных врачей.
Как ни странно, но эта встреча меня развеселила. Я шел и улыбался.
Люди и знать не знали ни о каких функционалах. Жили и радовались. Работали и рожали детей, ездили в отпуск и копили на новый автомобиль, жарили на даче шашлыки и играли с друзьями в преферанс. Функционалы для них были такой же ерундой, как Человек-Паук или трансформеры. И вовсе не факт, что они променяли бы свою жизнь на наши чудеса...
Хотя нет. Променяли бы. Есть такой замечательный приз - очень, очень долгая жизнь. И вот этот приз все перевешивает.
Вот если бы и одно, и другое. И способности, и свободу...
Но собственно говоря, этим мы с Котей и заняты. Ведь верно?
Задумавшись, я докурил сигарету и выбросил ее в лужу за неимением в поле зрения урны. Интересно, ну почему человек уж если решил намусорить, то все-таки отправит свой окурок или смятый пакетик из-под чипсов куда-нибудь в кучу к уже имеющейся грязи? В крайнем случае - в ямку или в лужу, на обочину или в канаву. А тот, кто все же мусорит посреди дороги или тротуара, вызывает общее возмущение.
Наверное, в глубине души все, даже самые неряхи, понимают, что мусорить - нехорошо!
— И где же тут башня? - пробормотал я, озираясь в свете редких фонарей.
Жилой дом, трансформаторная подстанция, еще дом...
Ой!
Это был не дом.
Узенькое трехэтажное здание - один подъезд, по три окна на каждом этаже - было вовсе не жилым домом.
Это был еще один вариант башни таможенника!
Конечно, после домика Василисы в Харькове можно было и не удивляться. Это скорее мое обиталище выглядело необычно стильно даже со стороны Москвы, настоящей башней - пусть и водонапорной.
Но у Василисы в домике чувствовался запах иного мира. Ощущалась функция. Да и ее кузнечное увлечение было налицо.
А здесь - дом как дом.
Только довольно запущенный, как говорится, «пролетарский» дом.
На окнах грязноватые занавески и горшки с чахлыми цветочками. На крыше какая-то кривая антенна.
Дверь подъезда - деревянная, старая, обитая железом, крашеная недавно, но дрянной коричневой краской, уже пошедшей лохмотьями, из-под которой проступает старая синяя краска. Кодовый замок - дешевый, механический. Дверь, впрочем, все равно приоткрыта.
И изнутри доносится чей-то скрипучий и скандальный голос:
— Между прочим, это уже второй случай за год. Я сидел без интернета три часа! А вы еще отказывались ехать!
— Ну зачем вам интернет посреди но... - начал и тут же заткнулся чей-то усталый голос.
Я осторожно вошел в подъезд.
Воняло кошками. Вряд ли они тут реально жили, это была всего лишь имитация, мимикрия. По выщербленным ступенькам я поднялся на площадку первого этажа. Здесь была всего одна дверь - тоже полуоткрытая. Сквозь прохудившийся дерматин торчали клоки синтепона. Номер «1» болтался на одном шурупе. Изнутри шел свет.
Я заглянул внутрь - и тихонько вошел.
Комната начиналась сразу, без всякой прихожей. Очень большая, захламленная, но при этом удивительно чистая. Выглядела комната как воплощенный рай свихнувшегося на компьютерах тинейджера.
В одном углу большая и не застеленная кровать. Подушки не мешало бы взбить, а одеяло - расправить... похоже, на кровать падали и тут же засыпали мертвым сном.
В другом углу - какая-то навороченная плита. Неиспользуемая. На сверкающей стеклокерамике стояла простенькая микроволновка с открытой дверкой. Прямо на стеклянном поддоне микроволновки лежала четвертинка пиццы.
Третий угол - здоровенный шкаф с книжками. Пестрые растрепанные томики фантастики соседствовали с какими-то техническими пособиями в мягких обложках и серьезными, академического вида, темно-зелеными томами.
И четвертый угол - там и был краеугольный камень этого помещения.
Огромный компьютерный стол. Системный блок такого размера, что в него можно было бы запихнуть неплохой сервер. Два здоровенных монитора. Принтер и сканер. Кофеварка - мне показалось, что она подсоединена по ю-эс-би-кабелю к компьютеру, и я предпочел решить, что это и впрямь почудилось. А вот подставка под кофейную чашку была подключена к компьютеру без всякого сомнения. Знаем такие штуки, продавали их сотнями перед Новым годом и двадцать третьим февраля, лучший подарок для молодого сисадмина от его молодой сисадминихи...
И все это на столе помещалось легко и незаметно. Я же говорю - это был подлинный центр комнаты, даром что в углу.
А еще перед столом было Кресло.
Именно Кресло, с большой буквы. Что-то мне подсказывало, что эту исполинскую конструкцию из темной кожи, водруженную на легкомысленные ролики, просто так не купишь. Небось делают на заказ где-нибудь в Италии за очень большие деньги. Это было не просто место для сидения, на которое опускают зад, а что-то вроде кокона с высоченной спинкой, выдающимися вперед в районе изголовья «ушками», широченными подлокотниками. В общем, найдите фотографию Рокфеллера или Черчилля за работой - и вы поймете, что я имею в виду.
Но в образчике мебельного мастерства восседал вовсе не подросток, который смотрелся бы уместно в этой комнате, и не толстопузый начальник, который гармонировал бы с креслом. Кожаный монстр вмещал, будто скорлупа - подсохший орех, сухощавого седовласого старичка в обвислых на коленях брюках и замызганной рубашке с короткими рукавами.
