— Врага? - Я не выдержал. - Котя, вот только не надо мне мозги пудрить. Чего ты хочешь? Тебя так загрызла совесть, что ты полез на рожон против бывших хозяев? Да ну! Ты, конечно, человек хороший. Душил меня с выражением искренней печали на лице... Котя, но ты же не можешь всерьез рассчитывать на победу! Ты - куратор с урезанными полномочиями. Я - непонятно кто с непонятно какими умениями. Против нас целый мир - и еще триста тысяч функционалов на нашей Земле! Может, ты надеешься, что я сгину у этих попов, а ты и рук не запачкаешь?
— Кирилл! - Иллан вскочила, встала между нами, будто опасаясь, что мы сцепимся в драке. - Ты дослушай! У нас хороший план!
— Власти Тверди мечтают оторвать от Аркана подчиненные миры, - сказал Котя. - Пока им это не удается. Для успеха им нужен свой человек в чужом мире. В идеале - свой куратор. И если я соглашусь вступить с ними в альянс, то мои возможности и их биотехнологии решат дело. Земля выйдет из-под контроля Аркана! Мы станем править ею сами.
— Мы? Люди?
Котя ухмыльнулся.
— Ну да. Разве мы с тобой не люди, а?
— А потом, подчинив себе ресурсы Земли и, возможно, в союзе с Твердью, мы отобьем у Аркана и мой мир, - сказала Иллан. - Главное - держать Твердь на расстоянии, не позволить им занять место Аркана...
— Так ты не собираешься... - я запнулся, пытаясь сформулировать все более четко, - все разрушить? Превратить функционалов в обычных людей, к примеру? Или всех людей в функционалов? Или... ну, все разрушить?
— Ты будто старых фильмов насмотрелся. Революционных. Зачем же разрушать хорошо работающую систему?
— Функционалов спасти... от рабства. - Я посмотрел на Иллан.
Девушка пожала плечами:
— Рабство заключается в том, что нами командуют с Аркана. В системе «поводков», привязывающих нас к нашей функции. А так... это же замечательно. Разве тебе не нравилось быть функционалом?
Нравилось ли мне?
Я вспомнил, как вокруг меня медленно обустраивалась моя башня. Твердыня, крепость таможенника. Как открывались ворота в другие миры. Патриархальный, викторианский и святочный Кимгим... а ведь есть еще тысячи интересных мест в Верозе, мире независимых городов-государств. Как таинственная Белая Роза обернулась гостиницей, гостиница - схваткой... такой яркой, киношной, где я выступил непобедимо и красиво, словно Джеймс Бонд. Как на берег выползал исполинский кальмар, как мчалась ему навстречу бронированная машина на спиртовой тяге... Как шумно, весело и вкусно было в ресторане Феликса...
А это ведь только один мир из множества!
Заповедник - с теплым морем и бескрайними лесами, чистым воздухом и сияющими в ночи звездами...
Антик - ожившая Утопия...
Миры, миры, миры...
Веер миров, раскрытый передо мной.
— Конечно, нравилось, - сказал я. - Если бы... если бы они не убили Настю...
— Я недооценил Иванову, - горько сказал Котя. - Это моя вина. Конечно, вы тоже ухитрились всех разозлить, но... - Он встряхнулся. - Не будем сейчас об этом, Кирилл. Девушку не воскресить. Давай лучше покажем им кузькину мать!
Я посмотрел ему в глаза - Котя не отвел взгляд.
— Давай, - согласился я. - Давай сделаем этот мир лучше. Хотя бы этот... если не получается со всеми и сразу.
8
Как сделать мир лучше - это каждый понимает по-своему. Но все вместе люди знают и понимают, что в этом лучшем мире им не придется работать, их будут любить и хранить всей огромной счастливой землей.
К сожалению, каждому видится свой путь к построению такого замечательного общества. И если разобраться, то ни старания философов, ни усилия социологов так и не способствовали изобретению ничего более жизнеспособного, чем классическая Утопия - где даже у самого скромного землепашца было не менее трех рабов.
Человечеству просто не хватает изобилия двуногого скота. Обращать в рабство своих ближних уже как-то немодно, а делать роботов из шестеренок или белка мы пока не научились. Но как только научимся - она у нас будет.
Утопия.
Та, которой человечество достойно.
Я так и не понял, какие все-таки отношения были у Коти с монахами буддистского монастыря, кем они его считали и почему прислуживали. Но утром вся моя одежда была в идеальном состоянии, чистая и выглаженная, а когда я вышел из маленькой комнатки, где ночевал, - в «английской» зале уже был подан завтрак.
Причем совершенно не отвечающий миролюбивой религии: омлет, колбаса, сосиски...
— До чего ты довел монахов... - пробормотал я, глядя на Котю. Он уже уминал сосиски, сбрызгивая их кетчупом перед каждым укусом. И одет он был так, будто спустился к завтраку в пафосном отеле, - брюки, пиджак, свежая рубашка. Только галстук не повязан...
— О, ты бы знал, чего это стоило! - горделиво ответил Котя. - Они на обед мне курицу сварят!
— Живьем? - предположил я, накладывая себе омлет - остывший, но на вид вкусный.
Котя хихикнул.
— Иллан еще спит, - сообщил он, хоть я и не спрашивал. - Будешь дожидаться, пока она встанет, или сам двинешься?
— Поем и двинусь, - сказал я, косясь в маленькое окошко. За окном был серый холодный рассвет и подсвеченные розовым горные пики. Хотелось читать Рериха и Блаватскую.
— Я тебя перемещу в Москву, - сказал Котя. - Хорошо? Оттуда есть три удобных прохода в Орызалтан. Там найдешь Андрюшку... - Он выложил передо мной конверт. - Тут письмо. Можешь прочитать, я не заклеил.
