Мы вышли за дверь. По грязненькой лестнице я стал подниматься вслед за Цебриковым. На втором этаже горела слабенькая лампочка без плафона. Имелись и две двери - с цифрами «3» и «4».
— А тройка куда ведет? - спросил я.
— Антик.
— У, - сказал я с понимающим видом. - Смешное место.
— Отсталый, нелепый, примитивный мир! Как можно - добровольно остановить научно-технический прогресс?
— А социальный?
— Социального прогресса вообще не существует, юноша. - Цебриков фыркнул. - Вот я вам такой пример приведу: в году одна тысяча восемьсот двадцать пятом приехал я в Санкт-Петербург посетить одну прелестную девицу, обсудить с ней «Северные цветы», первый выпуск, и нажраться с друзьями насколько денег хватит... А тут у Манежа - толпа. Знакомые офицеры. Сабли наголо, все несутся куда-то... Я им кричу: «Куда вас черт несет, карбонарии!» Бегу следом, увещеваю... Что там дальше случилось - знаешь, наверное? Ну так вот, а какой-то дурак квартальный на расследовании показал, будто я кричал «В каре против кавалерии!». У него, видать, уши давно шерстью заросли... И как я ни оправдывался, как ни возмущался - загремел вместе с декабристами. Был разжалован в солдаты, на Кавказе с дикими горцами воевал... Так вот, милый юноша! Скажите мне - чем отличаются те события почти двухсотлетней давности от нынешних? Глупая власть, восстанавливающая против себя народ; честолюбивые заговорщики, которым плевать на этот народ; трусливые караульные, готовые возвести понапраслину, лишь бы с себя вину снять; суд скорый и неправедный; волнения и жестокости на Кавказе... Скажите мне, существует ли такая вещь, как прогресс социальный, как развитие общества - от дурного к лучшему, от жестокого к гуманному?
Я молчал.
— Нет, нет и нет! - сказал Цебриков с чувством. - Вот потому я доволен своей нынешней участью. Мне не жмет цепь, на которой я сижу. Чудеса техники, возможность всемирового общения, чудная вольность нравов - во всем этом нахожу я настоящие успехи рода человеческого. А вовсе не в социальных институтах, которые служат лишь успокоению нравов черни и самообольщению правящих верхов.
— Значит, интернет? - спросил я.
— Да, - с вызовом ответил Цебриков. - Интернет. Телевизор. Телефон. Компьютер. Вот в чем величие человеческого духа! А за этой дверью - ваш Вероз. Добро пожаловать!
— Как мне найти таможенника Андрюшу? - спросил я.
— А, так вы проездом к нашим татарам? - Цебриков кивнул. - Сейчас все объясню.
Запустив руку в карман, он некоторое время рылся там, потом достал ключ - старинный, массивный. Похоже, его обиталище постепенно осовременивалось, мимикрировало под окружающую обстановку, а вот такие мелочи, как ключ, - не менялись.
А может, ключи и не могли меняться?
Он отпер дверь и торжественно протянул руку:
— Глядите!
Я поморгал от света - здесь утро уже наступило. Башня (или как оно с этой стороны выглядит?) стояла, как водится, уединенно - посреди какой-то мелкой малоэтажной застройки явно нежилого типа. Не то гаражи (хотя какие в Верозе гаражи?), не то сараюшки. По большей части с невысокими, в человеческий рост, куполами и крошечным ограждением. Интересно...
Что радовало - опять-таки, как водится, башня стояла на невысоком пригорке, и обзор был неплохой. Город начинался метрах в двухстах. Совершенно незнакомый, не похожий на Москву, с частыми башенками смутно знакомых очертаний...
— Минареты, что ли? - воскликнул я.
— Конечно. Тут нашей России вообще нет, юноша. Тут татары, там финны, здесь вятичи, там кривичи... Московия, если угодно ее так называть, занимает немного места и населена большой частью мусульманами. Хорошо хоть, здесь мусульмане не такие горячие, как у нас. - Старик фыркнул. - Вон, впереди, видите голубенький купол?
— Угу...
— Это храм Исы-пророка.
— Христа Спасителя? - догадался я.
— Именно. Место в городе почитаемое, красивое. Вы подходите к храму, заблудиться тут невозможно. Становитесь у ворот. Смотрите на десять-одиннадцать часов. И обнаруживаете чудную башенку с часами, птичкой и маленькой лавчонкой внизу.
Я смотрел на Цебрикова. Кажется, невольный герой восстания декабристов темнил. Точнее - разыгрывал меня. Что-то явно было нечисто.
— Мне... безопасно там? - Я кивнул на город.
— Если будете себя вести нормально, то да. Город как город. Ничем не лучше и не хуже нашей Москвы... Ах да! Вам нужна их валюта?
— А. Сувениры... - Старик серьезно кивнул. - Думаю, если вы поменяете тысячу рублей - этого вам хватит. Не слишком обременительная сумма?
Сумма, которую оставил мне в куртке Котя, вряд ли превышала пятнадцать—двадцать тысяч. И немало, и немного одновременно...
Я дал Николеньке тысячу. Старик вдруг крякнул, почесал затылок - и начал медленно спускаться вниз, явно пожалев о своем предложении. Я терпеливо дождался его возвращения и получил несколько голубовато-зеленых ассигнаций и пригоршню мелкой серебристой монеты.
— Девятьсот с небольшим тенге, - сказал Цебриков. - Как ни странно, нынешние курсы рубля и тенге очень близки.
— А язык?
— Да, вы же утратили свой дар глоссолалии. - Старик хихикнул. - Ничего, вас поймут, и вы всех поймете! Вы же через таможню идете. - Он поежился от порыва ветра, внезапно ворвавшегося с той стороны двери. - Ну так вы идете или нет?
— Иду, - быстро сказал я.
9
Хорошо известна фраза: «Поскобли русского - найдешь татарина». Фраза эта неоднократно ставила в тупик иностранцев. Что, собственно говоря, имеется в виду? Русские - это очень грязные татары? Или тут есть некий иносказательный смысл? Но какой?
