Собранием гипотез, чересчур смелых, чтобы претендовать на подлинную

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 50

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ФАНТОМОЛОГИЯ

(e) ЦЕРЕБРОМАТИКА

Возможно ли воздействовать на процессы в мозгу и, следовательно, на

состояние сознания, минуя обычные, то есть биологически сформированные,

информационные каналы мозга? Несомненно, возможно: фармацевтическая химия

располагает большим количеством средств, различным образом стимулирующих

или тормозящих деятельность мозга, причем существуют даже такие средства,

при помощи которых эту деятельность можно определенным образом направлять.

Так, например, действие многих галлюциногенов имеет специфический

характер: одни из них вызывают "видения", другие же - только

неопределенное состояние ступора или ощущение полного удовлетворения.

Возможно ли, однако, ф_о_р_м_и_р_о_в_а_т_ь, н_а_п_р_а_в_л_я_т_ь процессы в

мозгу в соответствии с нашими намерениями? Одним словом, можно ли так

"переделать" мозг мистера Смита, чтобы он стал хотя бы на время

"настоящим" Наполеоном Бонапартом, или проявил в реальной жизни

феноменальный музыкальный талант, или стал, например, огнепоклонником,

убежденным в истинности этого культа?

Здесь следует прежде всего провести одно четкое разграничение.

Во-первых, упомянутые "переделки" могут быть по своей природе самыми

различными. Все они представляют собой изменения динамической структуры

нейронной сети мозга, ввиду чего мы объединяем их под общим названием

цереброматика. Фантоматика передает мозгу "ложную информацию",

цереброматика "фальсифицирует", то есть "переделывает", сам мозг. Далее,

одно дело - наделить д_а_н_н_ы_й индивидуум определенным качеством,

например музыкальным талантом (несомненно, в результате этого индивидуум

изменится, однако можно считать, что он останется все же самим собой), а

совсем другое - превратить мистера Смита в Наполеона.

Впрочем, по одежке протягивай ножки. В этом смысле функциональное

отключение некоторых отделов мозга (например, лобных долей) может сделать

взрослого человека инфантильным, реакции этого человека будут подобны

реакциям ребенка с его ограниченным интеллектом и эмоциональной

неустойчивостью. Можно также снять тормозящую функцию теменных центров,

что вызовет у индивидуума вспышку агрессивности (такое действие производит

алкоголь, особенно на людей, склонных к агрессивности). Другими словами,

характерную для данной личности активность нейронной сети можно в

определенных пределах регулировать или ограничивать. С другой стороны,

психике нельзя придать (в точном смысле этого слова) отсутствующие у нее

свойства. Взрослый человек был в свое время ребенком, лобные доли его

мозга состояли тогда из немиелинизированных волокон; этим и объясняется

некоторое сходство ребенка с больным, у которого нарушены функции лобных

долей. Поэтому взрослого человека можно "возвратить к детству", однако не

полностью, так как прочие части мозга взрослого человека остаются

"недетскими" и он имеет такой объем воспоминаний и опыта, какого у ребенка

нет. Можно "снять" тормоза с того или иного функционального побуждения и

превратить нормального человека в обжору, эротомана и т.д. Таким путем

можно заставить человека отклониться от нормальной, обычной для него линии

поведения, но не более того. Превратить вмешательством такого рода мистера

Смита в Наполеона не удастся.

Здесь необходимо сделать некоторое отступление. Как мы уже отмечали,

состояния входов и выходов не определяют однозначно состояний сознания.

Это подтверждается хотя бы тем, что в одной и той же среде возникают

различные мировоззрения, поскольку одну и ту же информацию можно

интерпретировать по-разному. Отсюда, однако, нельзя сделать вывод о

независимости сознания от поступающей в него информации. Возьмем

упрощенный пример. Пусть кто-то верит, что "люди добры", а мы

фантоматическими спектаклями или подходящей инсценировкой событий будем

долгое время постоянно сталкивать его с человеческой ничтожностью и

подлостью; тогда он может утратить веру в благородство людей. Таким

образом, периферическая фантоматика может подходящими приемами изменять

убеждения, даже достаточно твердо укоренившиеся. Чем больший у человека

опыт, тем труднее добиться такого изменения. Особенно трудно поколебать

метафизические убеждения, поскольку, как мы уже упоминали, они обладают

способностью блокировать информацию, им противоречащую.

По-другому обстоит дело с непосредственным цереброматическим

"формированием души", то есть с воздействием на психические процессы не

через подводящие нервные пути, а посредством моделирования их нейронной

основы.

Мозг не является чем-то однородным и нераздельным. И в нем существуют

многочисленные, связанные между собой "подсистемы", причем их связи могут

быть физиологически изменчивыми; это означает, что не всегда данные части

мозга являются "входами" для раздражений, поступающих из других его

частей, или наоборот. Универсальная пластичность и моделирующие

динамические свойства нейронной сети именно на том и основаны, что она

потенциально способна устанавливать соединения и разрушать их, в

результате чего образуются различные подсистемы. Человек, умеющий ездить

на велосипеде, обладает определенным, заранее отлаженным набором таких

соединений, которые автоматически срабатывают, образуя действующую

систему, как только этот человек садится на велосипед. Обучить человека

езде на велосипеде не обычным способом (то есть не посредством

определенных упражнений), а путем непосредственного введения в его мозг

соответствующей информации не является простой задачей даже в теории.

Для решения этой задачи можно использовать два метода. Первый метод

является "генетическим": умение ездить на велосипеде (или знание Корана,

или умение прыгать с трамплина и т.д.) нужно сделать врожденным, то есть

запрограммировать его уже в генотипе яйцеклетки, из которой разовьется

данный индивидуум и его мозг. На этом пути можно достичь того, что

человеку вообще не надо будет учиться, так как любые теоретические и

практические знания будут "вводиться" в хромосомы до развития плода и

таким образом станут наследственными. Правда, это потребовало бы очень

значительного увеличения объема генотипической информации, усложнения

структуры клеточного ядра и т.д. Не исключено, что генотип окажется не в

состоянии вместить дополнительную информацию сверх определенного предела;

об этом мы ничего не знаем. Однако и такую возможность следует учитывать.

В этом случае следовало бы ограничиться совершенствованием в генотипе

таких качеств, которые если и не могут полностью заменить обучение, то

хотя бы его о_б_л_е_г_ч_а_ю_т. Было бы, несомненно, большим достижением,

если бы удалось сделать весь объем человеческих знаний наследуемым, если

бы младенец появлялся на свет со знанием дюжины языков и квантовой теории.

Это вовсе не значит, что он сразу бы говорил на "языках человеческих и

ангельских" или лежа в колыбели толковал о квадрупольных моментах и

спинах: определенные знания развивались бы в его мозгу с течением времени,

вместе с развитием его организма, который претерпевает изменения в

процессе своего созревания.

Здесь перед нами возникает образ мира, в котором детей

"программируют", причем так, что наследственным умениям и знаниям (или,

вернее, умениям и знаниям, заранее заданным и фиксированным в хромосомах

яйцеклетки) сопутствует склонность делать то, для чего они предназначены

(такой мир был бы несколько похож на мир, описанный О. Хаксли). Конечно, и

тут возможны различные злоупотребления и стремление "производить людей

различного качества", то есть "высшие" и "низшие" умы. Это возможно, но

ведь столь же возможно отравить атмосферу на всей Земле, что привело бы к

гибели всей ее биосферы в течение нескольких часов. Как известно, многое

возможно, и тем не менее оно не осуществляется. На самой ранней стадии

технической революции или в период, когда уже можно "предчувствовать"

надвигающийся технический переворот, возникает тенденция фетишизировать

новое достижение техники и считать, что отныне именно оно будет полностью

определять всю деятельность человечества. Так было в прошлом, так было

совсем недавно с атомной энергией (когда считали, что в течение нескольких

лет на смену электростанциям и топкам почти повсеместно придут ядерные

реакторы). Такое гипертрофированно-прямолинейное представление о будущем,

как правило, расходится с действительностью. Поэтому и программированием

наследственности можно заниматься столь разумно, сколь и с чувством меры:

врожденное знание высшей математики вполне совместимо с человеческим

достоинством..

Другой метод - цереброматический - заключается в преобразовании уже

зрелого мозга. Выше мы говорили скорее о программировании научной

информации, чем о формировании личности. Предполагается, что с

генетической точки -зрения (с точки зрения природы хромосом) намного легче

смоделировать определенный тип личности, чем определенные знания. Дело в

том, что количество генотипической информации в принципе меняется не очень

значительно, "проектируем" ли мы будущего мистера Смита как холерика или

как флегматика. Если же говорить о цереброматике, то очень трудным

оказывается и то и другое: трудно путем соответствующего воздействия на

нейронную сеть преобразовать уже сформировавшуюся личность в другую и

столь же трудно ввести в мозг отсутствующие в нем знания. Вопреки первому

впечатлению такой метод является более сложным, чем

"генетически-эмбриональный". Легче заранее запрограммировать развитие, чем

сколь-либо существенным образом изменить динамику уже полностью

сформировавшейся системы.

Эта трудность имеет два аспекта: технический и онтологический 1.

Трудно ввести в нейронную сеть информацию о том, как нужно ездить на

велосипеде. Очень трудно моментально "привить" сорокалетнему мистеру Смиту

математический талант. Для этого потребовались бы хирургические и

кибернетические операции, размыкание замкнутых нейронных дуг, контуров, и

включение в них биологических, электронных или каких-либо других

"вставок". Технически подобная задача была бы в высшей степени

неблагодарной, потребовалось бы "перекоммутировать" если не миллиарды, то

по крайней мере десятки миллионов соединений. И хотя, по данным Лоренте де

Но, число основных нейронных цепей циркуляции импульсов в коре головного

мозга не превосходит 10000, следует считаться с тем, что каждая нейронная

цепь может играть определенную роль (как субстрат мышления, а вместе с тем

и как функциональный элемент) именно как ненарушенное целое. Таким

образом, размыкание цепи и "подключение вставки" полностью разрушают

первоначальную роль этой цепи, субъективную и объективную, и отнюдь не

сводятся к "организационно-информационному расширению" этой роли.

Пожалуй, довольно говорить обо всех этих подробностях, ибо они

отступают на второй и даже на третий план перед онтологической

проблематикой, порождаемой подобными операциями. Если мы хотим переделать

динамомашину в центробежный насос, то нам придется снять с нее так много

деталей и поставить столько новых, так ее переконструировать в целом, что

собранный насос будет уже не "бывшей динамомашиной", а только насосом и

ничем иным. Аналогично "переделки", превращающие мистера Смита в Наполеона

или Ньютона, могут привести к появлению совершенно новой личности, столь

мало связанной с первоначальной, что по сути дела их следует

квалифицировать как убийство. Ведь в данном случае был умерщвлен один

человек и в его облике создан другой. При этом любые градации всегда

относительны, и четкого различия между "цереброматикой с убийством" и

"цереброматикой, преобразующей некоторые черты сохраняемой личности",

провести нельзя. Столь резкое хирургическое вмешательство, как удаление

лобных долей мозга (лоботомия), приводит к существенным изменениям

характера, индивидуальности, побуждений и эмоций. Ввиду этого во многих

странах (в том числе и в Польше) эта операция запрещена. Она является тем

более опасной, что субъективно человек обычно не отдает себе отчета в

изменениях, которые произошли в его психике. Правда, следует оговориться,

что все это относится к операциям, единственным результатом которых

является увечье.

Можно ли, однако, создать такую "приставку", которая, как носитель

"музыкального таланта" при "подключении" к мозгу мистера Смита, обогатит

его личность, но не приведет к ее разрушению? На этот вопрос нельзя дать

категорический и универсальный ответ. Труднее всего установить грань между

допустимым и недопустимым. Ведь цереброматик, который обязуется

действовать "осторожно", подобен человеку, берущему по нескольку

стебельков из стога сена. Убыль при каждом заимствовании ничтожна, но

через какое-то время стог перестает существовать - кто может сказать,

когда это случилось? Поэтому цереброматик, который хочет "переделать"

Смита в Бетховена путем мельчайших изменений, не менее опасен, чем тот,

кто замышляет провести такую операцию с легкостью, одним махом.

Выше мы представили техническую сторону проблемы в упрощенном виде,

так как роль различных отделов мозга в формировании личности является

неодинаковой. Центры, имеющие точную локализацию (корковая часть

анализатора), как, например, зрительное или слуховое поле, оказывают

минимальное влияние на структуру личности. С другой стороны,

супраорбиталь-ные извилины и ядра таламуса играют в этом отношении большую

роль, чем другие части мозга. Однако это не имеет существенного значения

для наших выводов. Этика, а не "технические проблемы" требует отвергнуть

идею "переделок души" - переделок, в результате которых данная, хотя бы и

примитивная, личность превратится в личность, возможно, очень обаятельную

и высокоталантливую, но д_р_у_г_у_ю. "Технология души" и в нынешней и в ее

будущей форме наталкивается здесь на проблему субъективной неповторимости

бытия личности - неповторимости не в смысле загадочного явления, не

поддающегося анализу, а просто в смысле неповторимости динамической

траектории сложной системы. Определение того, какие отклонения этой

динамической траектории следует считать полным изменением личности, а

какие - только "коррекцией", не нарушающей непрерывности ее существования,

такое определение было бы произвольным, то есть условным. Другими словами,

цереброматика может убивать людей незаметно, так как вместо трупа,

служащего материальной уликой совершенного преступления, возникает новый

человек. Само "убийство" можно расчленить на любое число стадий, что еще

больше затрудняет обнаружение подобных операций, а также установление

виновности.

Таким образом, мы выяснили, что мистер Смит поступит разумно, если не

будет стремиться к тому, чтобы его "переделали" в Казанову или в великого

изобретателя, так как хотя в результате мир может получить выдающегося

человека, но мистер Смит утратит то, что он должен больше всего ценить, а

именно самого себя 2.

Но ведь можно сказать, что жизнь человека от рождения и до зрелого

возраста представляет собой непрерывное "умирание" сменяющих друг друга

личностей - двухлетнего карапуза, шестилетнего проказника,

двенадцатилетнего подростка и т.д. вплоть до весьма на них не похожей

личности взрослого человека. И если кто-нибудь хочет подвергнуться

психической переделке, которая даст обществу более ценную личность, чем

существующая ныне в лице просителя, то почему бы ему в этом отказать?

Несомненно, без труда можно представить себе цивилизацию, в которой

разрешены цереброматические операции, а также цивилизацию, в которой,

например, принудительной персонокластической 3 цереброматизации

подвергаются преступники. Однако необходимо со всей определенностью

заявить, что такие операции являются для личности губительными. "Переход"

из личности в личность невозможен ни как обратимый, ни как необратимый

процесс, так как между двумя стадиями такой метаморфозы происходит распад

психики, равнозначный прекращению существования данного индивидуума. Можно

быть только самим собой или никем - с двумя оговорками, о которых будет

сказано ниже 4.

1

Не очень ясно, почему следующие далее проблемы автор называет

"онтологическими". Он, видимо, связывает термин "онтология" с бытием

личности. - Прим. ред.

2

Явилось ли результатом данной операции полное "уничтожение" личности

в момент времени T1 и замена ее новой личностью к моменту времени T2,

эмпирически проверить невозможно. Ведь при помощи цереброматики

осуществляется непрерывное "изменение курса", и поскольку раскрыть

убийство первоначальной личности нельзя, следует вообще запретить операции

подобного рода. Небольшие "коррекции", по всей вероятности, не ведут к

гибели личности. Однако, так же как в парадоксе с лысым, в данном случае

неизвестно, когда безвредные поправки превращаются в преступление.

3

Персонокластический - связанный с "расчленением" личности (от

греческого слова хластоз - поломанный). - Прим. перев.

4

Можно "перетащить" весь объем опыта и воспоминаний прежней личности в

новую, то есть искусственно сформированную. На первый взгляд это

обеспечивает непрерывность существования, но прежние воспоминания в новой

личности "не приживаются". Однако я отдаю себе отчет в том, что

категоричность моего мнения по этому вопросу спорна.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ФАНТОМОЛОГИЯ

(f) ТЕЛЕТАКСИЯ И ФАНТОПЛИКАЦИЯ

Категорическое утверждение, сделанное в конце предыдущего раздела, о

том, что можно быть или самим собой, или никем, не противоречит

потенциальным возможностям фантоматики. Мы уже знаем, что мистер Смит,

который повторяет в фантомате жизнь Нельсона, только играет, то есть

имитирует, знаменитого адмирала. Лишь исключительная наивность могла бы

склонить его к убеждению, что он и в самом деле является выдающейся

исторической личностью. Конечно, если бы он достаточно долго жил в

фантоматическом мире, тот факт, что его адмиральские приказы выполняются

беспрекословно, в конце концов повлиял бы на его психику, и можно

опасаться, что, вернувшись к себе в банк, он распорядился бы (возможно,

только по рассеянности) вздернуть главного бухгалтера на рее фок-мачты.

Если бы он попал в фантоматический мир ребенком или подростком, то мог бы

в такой степени вжиться в обстановку, что возвращение к действительности

было бы для него чрезвычайно трудным, а может быть, и невозможным.

Совершенно очевидно, что младенец, который с первых дней жизни был бы

помещен в "фантоматическую пещеру", мог бы вырасти дикарем, и тогда уже ни

о каком возврате к цивилизации для него не было бы и речи. Я говорю все

это не для того, чтобы позабавить читателя парадоксами или шутить, а для

того, чтобы показать, что личность не является чем-то раз навсегда данным,

а фантоматика - эквивалентом обычных грез наяву, разве что несколько более

колоритных и пластичных.

Иллюзорность фантоматики человек, подвергающийся фантоматизации,

может установить только путем сравнения с действительностью. Совершенно

очевидно, что продолжительная фантоматизация делает такую оценку

невозможной и неминуемо приводит к стабильным изменениям, которые никогда

бы не возникли в реальной жизни человека. Впрочем, это лишь частный случай

общей проблемы приспособления к данной среде и времени.

Мы уже указывали, сколь существенную трудность составляет то свойство

фантоматического спектакля, что он является неподлинным и представляет

собой осуществляемый биотехнически уход от действительности. Кибернетика

предлагает два способа преодоления такой неподлинности переживаний.

Назовем эти способы (ибо в конце концов их нужно как-нибудь назвать!)

телетаксией и фантопликацией.

Если фантоматизация - это "короткое замыкание", то есть подключение

человека к машине, фальсифицирующей действительность и изолирующей его от

внешней среды, то телетаксия - это подключение его к такой машине, которая

служит лишь промежуточным звеном между этим человеком и реальным миром.

Прототипом "телетактора" является, например, телескоп или телевизионный

приемник. Однако эти прототипы чрезвычайно несовершенны. Телетаксия

позволяет "подключить" человека к произвольно выбранной реальной ситуации,

так чтобы он ощущал, будто действительно находится в ней. Технически эту

проблему можно решить различными способами. Например, можно строить точную

модель человека, рецепторы которой (зрительные, слуховые, обонятельные,

осязательные, рецепторы равновесия и т.д.) подключаются к сенсорным

нервным путям человека. И то же самое проделывается со всеми двигательными

нервами. "Подключенный" к мозгу человека "двойник", или, если хотите,

"дистанционный дублер", может, например, находиться в кратере вулкана, на

вершине горы Эверест, в околоземном космическом пространстве, он может

вести светский разговор в Лондоне, в то время как сам человек все время

пребывает в Варшаве. Правда, конечная скорость сигналов связи, в данном

случае радиосигналов, не позволяет этому alter ego 1 слишком удаляться от

человека, который им управляет. Уже при передвижении по поверхности Луны

возникнет четкий эффект запаздывания реакции, поскольку требуется около

секунды времени, чтобы сигнал дошел до Луны, и столько же, чтобы он

вернулся обратно. Ввиду этого на практике человек, управляющий

"дистанционным дублером", не может отдаляться от него больше чем на

несколько (максимум на десять-пятнадцать) тысяч километров. Иллюзия

присутствия на Луне или в кратере вулкана будет совершенной, но вполне

безопасной, так как гибель "дистанционного дублера" (например, при

какой-либо катастрофе, вроде каменного обвала) приведет лишь к внезапному

прекращению сеанса и не нанесет никакого ущерба здоровью человека. Такая

система связи будет особенно полезной при исследовании небесных тел и

вообще может найти применение в многочисленных ситуациях, ничего общего с

развлечением не имеющих. Естественно, что внешнее сходство между

дистанционным дублером и управляющим им человеком не является

обязательным, а в космических исследованиях было бы даже излишним; это

сходство может оказаться желательным при "телетактическом туризме", когда

необходимо создать полную иллюзию путешествия. В противном случае человек

хотя и будет видеть раскаленные солнцем белые скалы Луны и чувствовать у

себя под ногами ее камни, но, подняв к глазам руку, естественно, увидит

конечность дистанционного дублера, а в зеркале перед ним предстанет не он

сам, человек, а дублер-робот, что может неприятно действовать на многих

людей: ведь таким образом человек не только переносится в другую

действительность, но наряду с прежним местопребыванием утрачивает как бы и

собственное тело.

От телетаксии недалеко до фантопликации, которая состоит попросту в

подключении нервных путей одного человека к тем же самым путям другого.

Благодаря такой операции в соответствующим образом сконструированном

"фантопликате" тысяча людей может одновременно "принимать участие" в

марафонском беге, видеть происходящее глазами бегуна, ощущать его движения

как свои собственные, одним словом, в очень значительной степени

отождествлять свои впечатления с его впечатлениями. Этот термин выбран

потому, что в такой передаче ощущений может одновременно принимать участие

любое число людей (фанто_п_л_и_к_а_ц_и_я). При таком методе, однако,

передача информации является только о_д_н_о_с_т_о_р_о_н_н_е_й, так как

"подключенные к бегуну" не могут все сразу управлять его движениями.

Основной принцип метода уже известен. Именно таким образом микродатчики,

помещенные на различных частях тела космонавта, передают находящимся на

Земле ученым информацию о работе его сердца, кровеносной системы и т.д.

Подобными проблемами занимается новая отрасль науки - бионика. Она

стремится воспроизвести техническими средствами работу некоторых

рецепторов живого организма или же непосредственно подключить мозг и нервы

к исполнительным механизмам, минуя некоторые нормальные звенья, например

руку.

Выше было сказано, что переход из личности в личность невозможен,

причем мы обещали сделать две оговорки. Конечно, ни телетаксия, ни

фантопликация не имеют к этой проблеме никакого отношения, так как они

являются лишь двумя различными способами "подключения мозга" к

определенным "источникам информации". Нас же интересуют прежде всего

возможность подсоединять мозг одного человека к мозгу другого и

предполагаемые последствия таких операций, а именно "переброс" одного

сознания в другое, или же "соединение в одном блоке" психик двух или более

людей, или же, наконец, проблема метаморфозы сознания индивидуума, которая

не была бы равносильна прекращению существования его личности. Если мы

признаем, что известный нам с детства служащий Национального банка мистер

Смит, который проявляет такие-то качества (соответствующие таким-то

динамическим свойствам нейронной сети его мозга), и человек, похожий на

него до неотличимости, который имеет другой характер, другие интересы и

способности, но утверждает, что является мистером Смитом, только с

"включенным" в мозг при помощи операции неким "усилителем" определенных,

недостаточно развитых умственных способностей, - так вот, если мы

признаем, что эти два человека являются двумя разными личностями, то тогда

вся проблема теряет смысл, перевоплощения или "переходы психики" будут

признаны невозможными и относительно нового мистера Смита, считающего себя

прежним мистером Смитом - банковским служащим, следует вынести решение,

что это ему только кажется.

Если, однако, выслушав его и убедившись, что он превосходно помнит

свою прошлую жизнь с самого детства, а также помнит принятое им решение

подвергнуться операции и, наконец, обладает способностью сравнивать

прежние (утраченные) черты своей психики с новыми, мы признаем, что он

является той же самой личностью, то тогда проблема становится вполне

реальной. Это и составляет нашу первую оговорку: в зависимости от принятых

исходных критериев мы или признаем, или не признаем тождественность двух

мистеров Смитов (то есть мистера Смита до операции, в момент T1, и мистера

Смита после операции, в момент T2).

Однако кибернетика обладает, увы, абсолютно неограниченными

возможностями. Появляется какой-то человек, в котором мы узнаем нашего

знакомого мистера Смита. Мы с ним долго беседуем и убеждаемся, что это наш

старый, нисколько не изменившийся знакомый собственной персоной. Затем

является некий демонический кибернетик и говорит нам, что тот, кто выдает

себя за мистера Смита, в "действительности" является другим человеком,

которого он "переделал" в Смита: трансформировал нужным способом его тело

и мозг и наделил этот мозг всей суммой жизненного опыта мистера Смита,

каковой в ходе этой операции (то есть при составлении описи памяти), к

сожалению, скончался. Кибернетик даже склонен представить нам для

опознания труп нашего знакомого. Однако уголовная сторона дела интересует

нас куда меньше, чем его онтологический аспект. В первом случае тот же

самый человек был "преобразован в другого", однако сохранил память о своем

прошлом. Во втором случае совсем другой человек во всех отношениях

"имитирует" мистера Смита, "не будучи им", так как мистер Смит лежит в

могиле.

Если в качестве критерия преемственности мы примем

н_е_п_р_е_р_ы_в_н_о_с_т_ь существования личности независимо от

произведенных в ней изменений (ссылаясь, скажем, на такой пример, как

"физиологическое превращение младенца в Эйнштейна"), то первый мистер Смит

(то есть мистер Смит из нашего первого примера) будет н_а_с_т_о_я_щ_и_м.

Если же в качестве такого критерия принимается н_е_и_з_м_е_н_н_о_с_т_ь

личности, то "настоящим" является второй мистер Смит. Дело в том, что

первый мистер Смит обладает уже "совершенно другой индивидуальностью":

увлекается альпинизмом, любит кактусы, записался на курс в консерваторию и

излагает в Оксфорде естественную эволюцию, тогда как второй мистер Смит

по-прежнему служит в банке и вообще "ни в чем не изменился".

Одним словом, проблема тождественности или нетождественности личности

оказывается о_т_н_о_с_и_т_е_л_ь_н_о_й и зависит от принятых критериев

различения. К счастью, цивилизации, кибернетически примитивной, такими

парадоксами заниматься не приходится. Цивилизация же, которая полностью

овладела имитологией, фантомологией (включающей, как можно теперь сказать,

периферическую и центральную фантоматику, фантопликацию, телетаксию и

цереброматику) и которая занимается активно даже пантокреатикой, такая

цивилизация будет обязана решать проблемы, связанные с "теорией

относительности личности". Решения подобных проблем не могут быть

абсолютными, ибо абсолютных, инвариантных критериев нет. Там, где

преобразование личности становится осуществимым, тождественность

индивидуумов из я_в_л_е_н_и_я, п_о_д_л_е_ж_а_щ_е_г_о

и_с_с_л_е_д_о_в_а_н_и_ю, превращается в я_в_л_е_н_и_е, п_о_д_л_е_ж_а_щ_е_е

т_о_ч_н_о_м_у о_п_р_е_д_е_л_е_н_и_ю.

1

Другому "я" (лат.).

Blog

Собранием гипотез, чересчур смелых, чтобы претендовать на подлинную

Содержание