Большая история маленького государства «карта довлатова»

Вид материала

Документы

Содержание 10. практическая политика великобритании 11. Британские лорды и еврейское счастье

Подобный материал:

• Задачи: Поиск, изучение и анализ критических статей о творчестве С. Довлатова. Проведение, 234.75kb.
• Программа включает в себя проблематику учебных курсов «Теория права и государства»,, 216.33kb.
• Дни Довлатова в Санкт-Петербурге, 49.99kb.
• Сборник статей по гендерным исследованиям. Алматы: Центр гендерных исследований. 2000, 293.29kb.
• Козлова Алена Сергеевна История государства и права зарубежных стран- зачет; Теория, 183.59kb.
• Учебно-наглядный комплекс: карта полушарий, физическая карта Австралии, мультимедийный, 89.99kb.
• Типология государства: сравнительно-правовой анализ, 391.9kb.
• Престолонаследие как фактор эволюции древнерусского государства (IX xv вв.), 840.66kb.
• Курсовая работа по предметам «История государства и права зарубежных стран», 204.15kb.
• Рабочая программа учебной дисциплины б 3 «История государства и права зарубежных стран», 992.12kb.

10. практическая политика великобритании


Чем больше свидетелей нашей истории я пытаюсь привлечь, тем трудней для преодоления становиться следующий этап. Хроносвидетели – живые либо еще по дыханию, либо уже по бессмертному слову – подобны кукушкам.

Пока ты с осторожностью берешь у них цепь ли событий, эпизод ли, единый ли факт, который инкрустируешь в «коммунальный» текст, они уже отложили свои яйца в твоем гнезде… и навсегда прописались в твоем сознании – не только этой фразой – всем, что у них есть и будет.

И их день ото дня, и ночь от ночи становится все боле и боле. Ты остаешься один, зара­женный и заселенный ими: немой автор, не имеющий ни права, ни места для собственного слова.

И все же тщишься увидеть свой путь чужими глазами хроновидцев.

Тщишься сложить свою книжку чужими страницами  хроновещателей.

Тщишься на этом пути не сбиться и не сфальшивить…

По свидетельству Игала Алона, козырем Британской военной администрации в Палестине была благодарность евреев англичанам за «Декларацию Бальфура» и радость, вызванная разгромом Турции. Основной же проблемой была нищета палестинского населения: не хватало воды, почти не было продуктов питания. Турецких земельных архивов практически не существовало, весь скот был реквизирован, леса вырублены на топливо. В валютных делах царил полный хаос, и количество официально признанных языков, на которых говорило население Палестины, доходило до сорока. И что было хуже всего, большинство высших чинов военной администрации считало, что с евреями очень трудно иметь дело. В отличие от арабов, евреи упрямы, никакие доводы на них не действуют, и во всем, что касается их прав, они проявляют абсолютную непреклонность. Первая перепись, проведенная в Палестине, показала, что в стране с населением семьсот пятьдесят пять тысяч человек евреи составляют всего восемьдесят три тысячи. Можно найти и несколько другие цифры: евреи – 87 800, арабское население – 660 000, однако общей картины данное расхождение не меняет. Военная администрация рассуждала так: если арабы сочтут, что их предали, и начнут бунтовать, с ними гораздо труднее будет сладить, чем с евреями, если начнут бунтовать евреи…

В начале 1920 года арабы совершили целый ряд нападений на небольшие еврейские поселения. Первой пала Хамара, и ее жители переселились в Метуллу. После этого в Метуллу вдруг заявился арабский шейх и потребовал, чтобы его людям дали разместиться в деревне и чтобы над деревней был поднят арабский флаг. Французы, заявил он, должны понять, что арабов им никогда не подчинить, и евреи должны помочь довести это до сведения французов. Жители Метуллы отказались выполнить его требования, и разъяренные арабы стали тут же угрожать евреям, что сотрут поселение с лица земли. Евреи Метулы попросили подкрепления, и в Метуллу прибыло тридцать солдат Еврейского легиона под командой Иосифа Трумпельдора. Вместе с ними прибыла медсестра с набором лекарств и хирургических инструментов.

Через некоторое время арабы вернулись и выдвинули новое требование: они должны провести в расположенном рядом с Метуллой городке Тель-Хай обыск – проверить, не прячутся ли там французы. Желая показать дружелюбие поселенцев, Трумпельдор,  скрепя сердце, разрешил арабам войти в деревню. Оказавшись внутри поселения, арабы открыли огонь и впустили дожидавшуюся снаружи толпу. Тель-Хай был захвачен арабами, и одним из первых смертельно раненных защитников оказался сам Трумпельдор…

В Израиле ежегодно отмечается день обороны Тель-Хая. Эта битва показала, какое преимущество с точки зрения самообороны имеют кооперативные поселения, подчеркнула необходимость организации сил обороны в общенациональных масштабах.

Приведу запись из дневника Трумпельдора, которая кажется вролне современной:

«Близится час испытания. Здесь, в прикордонной полосе, новое поколение готово отдать свою жизнь, а там, в тылу, ведутся нескончаемые словопрения… о том, сохранять или нет в стране отряды ее защитников…»

Вечно евреям не везло с начальством…

Ш. Кац повествует, что в Иерусалиме чиновник английской секретной службы Уотерс-Тейлор и полковник Роланд Сторрс (в то время губернатор Иерусалима) находились в постоянном контакте с воинственными шерифами и особенно тесном с Хаджем Амином аль-Хусейни, младшим братом иерусалимского муфтия, и Арефом аль-Арефом, редактором газеты «Сурия аль-Джанубия» («Южная Сирия»). В начале 1920-го Уолтерс-Тейлор намекнул своим арабским связным и связным Сторрса, что желательно организовать «антиеврейские беспорядки, чтобы показать администрации, насколько непопулярна сионистская политика».

Подробный критический отчет об этой деятельности генералу Алленби представил офицер по политическим делам палестинской администрации полковник Ричард Майнерцхаген.

Генерал сказал, что он никак не будет реагировать. Мало того, он сделал все от него зависящее, чтобы «Декларация Бальфура» в Эрец Исраэль не была опубликована.

4 апреля 1920 года в Иерусалиме собрались сотни арабов на празднование Неби Муса (день поклонения Моисею), которого мусульмане считают одним из своих пророков. Через Старый город прошла праздничная процессия арабов во главе с английским военным оркестром, а военный губернатор Иерусалима со своей свитой сначала с интересом наблюдал за шествием с балкона, а затем присоединился к нему, благо толпа направлялась к мечети Омара. Здесь арабы остановились, и к ним обратился с пламенной речью крикун и заводила. Он обрушился с яростными нападками на евреев.

На следующий день началась еврейская Пасха. Старый город был запружен евреями, направлявшимися к Стене Плача. Вдруг на них набросились толпы арабов: выхватив кинжалы, они орали: «Будем пить еврейскую кровь!» Бунт распространился на весь город. На древних иерусалимских камнях лежали, истекая кровью, десятки евреев – убитых и раненых. Толпы арабов кинулись грабить и жечь еврейские дома и лавки. Полетели камни. Погромщики не знали никакого удержу. Не пощадили даже немногочисленных британских солдат, которым случилось оказаться в Старом городе: десятки из них были ранены, один убит. Как это ни парадоксально, обязанность сохранять закон и порядок лежала на арабских полицейских; но эти блюстители порядка либо предпочли укрыться, либо попросту присоединились к по­громщикам.

Иерусалимская группа еврейской самообороны совершила непоправимую ошибку: свои патрульные посты она расставила за стенами Старого города – на крышах домов, откуда хорошо просматривался еврейский квартал. И пока до отряда самообороны дошло, что арабы вдруг взбесились, уже невозможно было что-нибудь предпринять для спасения евреев. Англичане закрыли все ворота, ведущие в Старый город: никто не мог туда войти, никто не мог оттуда выйти. И пока внутри погромщики убивали мужчин и насиловали женщин, англичане снаружи арестовывали членов отряда еврейской самообороны. Среди арестованных был и Жаботинский, которого незадолго до того вынудили уйти из Еврейского легиона – за то, что он, недовольный отношением военной администрации к легиону, пожаловался непосредственно генералу Алленби, минуя официальные каналы…

Членов Еврейского легиона, которые попытались прийти на помощь ие­русалимским евреям, англичане схватили и разоружили на глазах у вооруженных арабов.

Британские военные власти арестовали Жаботинского (за ношение револьвера) и приговорили к пятнадцати годам тюремного заключения, а его товарищей – к почти столь же длительным срокам. Причина была, разумеется, не в револьвере. Незадолго до произошедших событий Жаботинский политику Великобритании в Эрец Исраэль назвал «извинением перед арабами за обмолвку мистера Бальфура».

Шмуэль Кац в книге «Земля раздора» пишет, что действия Хаджа Амина и Арефа аль-Арефа были настолько откровенными, что никакое правительство не могло от них публично отмежеваться. После того как им дали возможность удрать за Иордан, они были заочно осуждены на 10 лет заключения каждый.

Как ни пыталось правительство Британии скрыть произошедшее, оно должно было отреагировать на тот шок, который вызвал в Европе и США погром в Иерусалиме.

Комиссия по расследованию, назначенная военной администрацией, сделала заключение: «Евреи пали жертвами жестокого и трусливого нападения, и большинство погибших и раненых составляли старики, женщины и дети».

Ричард Майнерцхаген, как представитель министерства иностранных дел, послал подробный отчет, основанный на расследованиях созданного им независимого подразделения разведки, прямо в министерство иностранных дел в обход Алленби.

Благодаря этому отчету был отменен приговор Жаботинскому. Правда, Вейцман для помилования обратился с просьбой к Черчиллю. А чтобы господин министр поторопился, жители Тель-Авива переименовали улицу Алленби в улицу имени Жаботинского.

Что касается имени Алленби, я никак не могу понять: почему оно столь популярно в Израиле по сей день? Отчего израильтяне так любят увековечивать имена своих врагов?

Некоторые организаторы погрома (Болс, Уотерс-Тейлор) были отозваны из Палестины. Военную администрацию заменили гражданской. Однако проарабская направленность британской «практической политики» сохранилась и оставалась таковой до конца мандата.

В 1918 году полковник Лоуренс признался в одном из своих секретных отчетов:

– Выражение «арабское движение» было изобретено в Каире как некая общая формулировка ощущения недовольства Турцией, существовавшего до 1916 года в арабских кругах. В стране беззакония это ощущение естественно обрело революционный характер. Эти веяния не имели большого значения, но их следовало брать в расчет в надежде, что какое-либо из них принесет плоды.

Новая историческая обстановка не повлияла на арабов – они не изменились ни в 1919, ни в 1920. Когда французы в Сирии в июне 1920 заняли наступательную позицию и приказали Фейсалу покинуть страну, он тут же согласился. Народные силы, которые британские заступники предназначали для его поддержки, так и не выступили. Даже беснующаяся толпа в Иерусалиме напала на евреев лишь после того, как ее распалили религиозными призывами. Арабы напали на евреев, предварительно убедившись, что жертвы беззащитны и что британские правители не остановят волну насилия.


11. Британские лорды и еврейское счастье


История становления еврейского национального очага – не только еврейская национальная история. Она самым тесным образом связана с историей многих стран и народов.

В этом ряду Великобритания особенно заметна, и ее роль нет необходимости ни преувеличивать, ни преуменьшать. Однако, при всех благих намерениях британских монархов и многих политических деятелей, создание еврейского государства никогда не было императивным приоритетом империи, а часто становилось предметом политических спекуляций и политического торга в достижении собственных целей.

Как видно сегодня, эти цели были, мягко скажем, не всегда благородны и продуманны. В истории же арабо-израильского конфликта роль Великобритании особо отвратительна.

Правительство Великобритании представило проект мандата на рассмотрение Лиги Наций только в декабре 1920 года и лишь 24 июля 1922 года он был утвержден. Во вступительной части отмечалось: «…союзные державы пришли к соглашению, в силу которого мандатные власти будут нести ответственность за выполнение декларации, данной впервые 2 ноября 1917 г. правительством Его Величества короля Великобритании и принятой вышеупомянутыми державами, в целях создания национального очага для еврейского народа в Палестине… признавая тем самым историческую связь между еврейским народом и Палестиной». Мандатарий обязался создать условия, «гарантирующие основание еврейского очага»; признать Еврейское агентство, которое будет сотрудничать с правительством во всем, «что касается создания еврейского национального очага»; облегчить эмиграцию в благоприятных условиях; поощрять, совместно с Еврейским агентством, густое заселение земель евреями, включая их поселение на государственных пустынных землях...» Таким образом, текст мандата был, по существу, планом практического осуществления Декларации Бальфура.

В июле 1920 года пост британского верховного комиссара Палестины занял сэр Герберт Сэмюэль. Напомним, что утвержден мандат был лишь летом 1922 года. Верховный комиссар до тех пор не был обязан его исполнять и не стремился к тому. Лорд Сэмюэль оставил на своих постах ряд чиновников английской военной администрации, проявивших явное нежелание осуществлять Декларацию Бальфура, и как мог потакал арабским лидерам, уступая большинству их требований. Кроме некоторого облегчения доступа иммигрантам, британские власти ничего не предприняли для развития еврейского национального очага.

В начале мая 1921 года арабские банды совершили нападение на общежитие в Яффо и убили 13 евреев. На следующий день в этом же городе было убито еще несколько человек, среди них писатель Иосеф-Хаим Бреннер. Во всей стране от рук погромщиков погибло 43 еврея. Тысячные толпы бедуинов атаковали Петах-Тикву, но были отражены поселенцами. Мирные жители-евреи вместе с бойцами Еврейского легиона предотвратили нападения на другие городки и ишувы. Арабские полицейские – за редкими исключениями – не защищали евреев, а иногда и сами участвовали в нападениях.

Как верховный комиссар отреагировал на погромы?

Сразу запретил иммиграцию евреев и назначил следственную комиссию, которая быстро подтвердила: причина «беспорядков» – в иммиграции евреев. Арабский шантаж, по традиции, удался. В ответ на запрет иммиграции еврейские национальные органы как в Палестине, так и по всему миру заявили, что прекращают свою деятельность. Работа возобновилась лишь после заверений Уинстона Черчилля, тогдашнего британского министра колоний, о продолжении иммиграции.

Весной 1921 года Черчилль впервые посетил Палестину и пришел, при посредстве Сэмюэля, к соглашению с Абдаллой, сыном шерифа Хусейна, об образовании – под управлением Абдаллы и под английским протекторатом – эмирата Трансиордания, который будет исключен из пределов еврейского национального очага. В результате яффских событий ряд уступок был сделан и арабским лидерам в Западной Палестине.

Все эти уступки были закреплены и санкционированы в «Белой книге», опубликованной Черчиллем в июне 1922 года. Правда, в ней неоднократно отмечается верность мандатария принципам Декларации Бальфура, однако в «Белой книге» заявлено, что сионистские органы не привлекаются к участию в управлении страной и что иммиграция будет обусловлена «возможностью экономической емкости». В этом документе находится совершенно недвусмысленное высказывание: Британия не намеревается превратить «Палестину в еврейскую страну в такой мере, в какой Англия является английской».

(Недавно на иврит была переведена книга британского историка Джеффри Беста, «Уинстон Черчилль: урок величия». Автор рассказывает о белых пятнах в биографии «легенды с сигарой». Приведенные в книге материалы представляют Черчилля военным преступником. В 1998 году в государственном британском архиве были извлечены на свет документы, согласно которым Черчилль в последний год второй мировой войны намеревался применить против Германии боевые отравляющие вещества, а противников этого решения подверг жестокой критике.

В 2003 году в Германии вышла монография немецкого историка Йорга Фридриха, который заявляет, что решение Черчилля подвергнуть разрушительной бомбардировке города Германии с января по май 1945 года было военным преступлением: результатом его была гибель примерно 600 тысяч мирных граждан, из них 72-х тысяч детей. О том, что сделала Германия с евреями, сколько мирных граждан других национальностей стало жертвой развязанной немцами войны, германский ученый молчит. Но мы через десяток-другой страниц об этом вспомним).

Когда Черчилль посетил Эрец Исраэль, он столкнулся с группой отчаянно кричащих арабов. Он был убежден, что те произносят благословения в его адрес, однако один из сотрудников британской миссии шепотом разуверил: «Они ругают евреев».

Черчилль проявил себя ловким политическим манипулятором. В беседах с арабскими духовными лидерами заявлял, что евреи смогли бы помочь им развивать Палестину, если количество их не станет подавляющим. Встречаясь же с евреями, давал совет: «Не кричите, что хотите государство. Работайте тихо».

В Иерусалиме Черчилль рисовал городские пейзажи. Сэр Герберт Самюэль, сопровождавший министра, восхищался качеством его рисунков. Искусствоведы откровенно посмеиваются над графическими опытами Черчилля, что не мешает сохранившимся наброскам стоить огромных денег.

За ночь до посещения Черчиллем Тель-Авива члены местного совета срезали несколько саженцев деревьев и воткнули в пески рядом с домом мэра Меира Дизенгофа. Однако фокус не удался: один из саженцев упал. «Он не приживется, и не будет расти, у него нет корней», – многозначительно сказал Черчилль.

Черчилль был убежден, что евреи – это та «верховная сила», которая стремится овладеть миром с помощью коммунизма. Он надеялся, что сионизм отвлечет евреев от претворения в жизнь теории Карла Маркса.

Был ли Черчилль антисемитом? Если и да, то лишь в силу высокомерия: известно его высказывание о том, что англичане не являются антисемитами, ибо не считают себя глупее евреев… К слову сказать, Черчилль ненавидел индусов, персов и японцев, почитал Муссолини, верил в превосходство людей белой расы. Его не столько беспокоила репатриация евреев в Эрец-Исраэль, сколько эмиграция из азиатских стран в Британию. Черчилль избегал встреч с «цветными». Ганди, боровшийся против кастовости самого индийского общества, вызывал у Черчилля идиосинкразию: «Тревогу и отвращение внушает вид Ганди – мятежного юриста, ныне выступающего в качестве факира того типа, который широко распространен на Востоке, поднимающегося полуголым по ступеням дворца вице-короля с тем, чтобы, руководя кампанией несотрудничества и гражданского неповиновения, на равных вести переговоры с представителями короля».

Черчилль не признавал равноправия полов, боролся против движения суфражисток, одной из целей которых были избирательные права для женщин. Социальные его воззрения характеризовались поразительной косностью.

Бест поясняет: «Черчилль не знал представителей рабочего класса и не встречался с ними. Он знал своих садовника и шофера, поскольку те работали у него, но не входили в круг его друзей. Он встречался с рабочими на предвыборных митингах, у него было положительное мнение о них как о патриотах. Что он действительно ненавидел, так это социалистическую революцию, с которой воевал изо всех сил, и не любил интеллектуалов, поддерживавших все эти движения».

Тем не менее, в конце 2002 года, согласно опросам, проведенным Би-Би-Си, он был назван миллионами соотечественников «самым известным британцем в истории». Шекспир оказался менее популярным! Несколько лет назад группа ученых и духовных авторитетов назвала великим европейцем минувшего столетия именно Черчилля, а не Эйнштейна или Фрейда.

Самым близким к Черчиллю сионистом был Хаим Вейцман. Сэр Арчибальд Синклер, глава либералов, пригласил однажды Вейцмана на ужин. Там был и подвыпивший Черчилль. Он назвал главу правительства Стенли Болдуина идиотом и обещал Вейцману, что будет поддерживать сионистов, даже если они наделают глупостей, затем указал пальцем на Вейцмана и сказал: «Он мой учитель. То, что он мне сказал, сделаем…»

Как у представителя английской аристократии, у него были хорошие отношения с кланом Ротшильдов. Благодаря одному из Ротшильдов, Черчилль и узнал, что такое сионизм. Он верил в сионизм до 1944 года. Поворот во взглядах Черчилля произошел после повергшего его в шок убийства в Каире боевиками ЛЕХИ лорда Мойна.

Думаю, нелишне привести некоторые мысли Черчилля об исламе из его книги «Война на реке. Рассказ об освобождении Судана» :

– Помимо доходящего до безумия фанатизма, которое для человека опасно, как бешенство для собаки, в их среде наличествует, вместе с тем, какое-то ужасное, фаталистическое безразличие ко всему на свете. Привычка к расточительству, неряшливые методы ведения сельского хозяйства, застойный характер торговых связей и ненадежность частной собственности существуют везде, где последователи Пророка правят или живут. Вырождающийся сенсуализм лишает эту жизнь того изящества и утонченности, которые обычно следуют за достоинством и благочестием. Тот факт, что по закону Мохаммеда каждая женщина принадлежит какому-либо мужчине в качестве его абсолютной собственности (причем не имеет значения, является ли она ребенком, женой или наложницей), вне всякого сомнения, отдаляет момент исчезновения рабства до тех самых пор, пока ислам не перестанет быть мощным фактором, влияющим на жизнь людей. Отдельные мусульмане могут быть носителями исключительных человеческих качеств. Тысячи из них становятся отважными и преданными солдатами королевы; все они готовы с честью умереть за нее. Однако религия, которую они исповедуют, оказывает парализующее воздействие на их социальное развитие. На земле не существует силы более реакционной, чем эта. Ислам – это воинственная и прозелитская вера, которая еще очень далека от заката. Она уже распространилась вплоть до Центральной Африки, оставляя бесстрашных воинов ислама везде, где бы ни ступила ее нога; и если бы христианство не было защищенно прогрессом науки, той самой науки, с которой оно когда-то тщетно боролось, современная европейская цивилизация могла бы пасть, как пала в свое время цивилизация древнего Рима.

Взгляды Черчилля вряд ли изменились за два десятка лет, прошедших со времени его африканской одиссеи. Тем не менее, «Белая книга» была первым шагом англичан на пути к умиротворению арабов за счет евреев. Сионистское движение, стремившееся к утверждению мандата Лигой Наций, было поневоле вынуждено одобрить условия Черчилля, но арабы «Белую книгу» отвергли. И ряд попыток Самюэля умиротворить арабов также потерпел неудачу. Арабы решили бойкотировать выборы в Учредительное собрание, объявленное верховным комиссаром в сентябре 1922 года, а их представители, назначенные в Совещательную комиссию (новый орган, который должен был заменить отвергнутое арабами Учредительное собрание) отказались от участия в ней. Они отклонили также предложение, выдвинутое в конце 1923 года, о создании Арабского агентства наподобие Еврейского агентства.

Тем не менее, лорд Плюмер, преемник Сэмюэля на посту Верховного комиссара (1925 – 1928), последовательно проводил политику, сформулированную в «Белой книге», совершенно не считаясь с давлением арабов. Лишь после его отставки вновь вспыхнули беспорядки.

И все же, несмотря на все политические трудности, в двадцатых годах были фактически заложены основы еврейского национального очага, в том числе и социально-экономические, – во всяком случае, в утверждении определенных принципов и форм общественной и хозяйственной жизни.

Все кибуцы в Палестине придерживались коллективистских принципов, разногласия существовали лишь в вопросе о формах коммуны. Некоторые считали, что кибуц является общественной ячейкой, основной задачей которой должна быть абсорбция новых иммигрантов, и поэтому они настаивали на больших коллективах, которые наряду с сельским хозяйством могли бы развивать и промышленные предприятия. Они создали течение «Кибуц Меухад» (объединенный кибуц). Другие же находили, что коллектив должен оставаться небольшой органической единицей – «квуца» (группа), занимающейся только земледельческим трудом, и создали «Хевер–Хаквуцот» (приблизительно можно перевести как «идущие вместе», если бы это словосочетание не было известно читателю в ином историческом контексте). Первая группа была связана идеологически с партией Ахдут-Авода, а вторая – с Хапоэль Хацаир. Все сельскохозяйственные коммуны пополнялись членами пионерских, халуцианских движений из стран диаспоры. Эта преданная национальным идеалам молодежь, отправлялась в болотистые или пустынные местности и, освоив их, поселялась там.

Не обходилось и без казусов. Одна из «левых» групп стала все больше склоняться к коммунизму. Около ста человек из этой группы, во главе с М. Элькиндом – в свое время одним из виднейших руководителей еврейских батальонов самообороны – эмигрировало в СССР. Они основали в Крыму еврейскую земледельческую коммуну под латинизированным почему-то названием «Виа Ноува» – «Новый путь». Угадайте, куда этот путь привел коммунаров в 37-м?

Параллельно хозяйственным стали складываться и иные структуры будущей государственности. Профсоюзы взяли на себя основную заботу о безопасности Ишува. Проблемы самообороны входили в компетенцию тогдашнего генерального секретаря Гистадрута – Давида Бен-Гуриона. В ряде городов и селений имелись местные организации самообороны (Хагана), но между отрядами не было тесного контакта уже в силу того, что существовали они фактически в подполье. Руководство сионистского движения готово было распустить Хагану, если бы мандатные власти согласились создать легальные охранные отряды.

После опубликования «Белой книги» в 1922 году Жаботинский вышел из состава Исполнительного комитета Сионистской организации.

В течение 1920-х годов усиливалась вражда арабского националистического движения к еврейскому очагу. Возглавил националистов иерусалимский муфтий Амин эль-Хусейни; он был инициатором и вдохновителем террора как единственного средства для осуществления арабских требований и отвергал какие бы то ни было компромиссы и даже контакты с евреями. Как видите, за последний век психология арабов не изменилась, и если на арабском Ближнем Востоке осталось что-либо стабильное, то это – ксенофобия.

Мандатные власти фактически поощряли националистов и их предводителя, надеясь таким образом упрочить пошатнувшееся британское влияние во всем регионе. Ввиду того, что пробуждение арабов в Египте уже приняло характер резкой оппозиции Великобритании, некоторые английские политики рассчитывали, что, отказавшись от британских обязательств по отношению к еврейскому народу, можно будет умиротворить арабских националистов Палестины. Хотя формального отказа и не произошло, но многие начинания, связанные с еврейским национальным очагом, мало-помалу сходили на нет, к удовольствию иерусалимского муфтия, который видел в этом благоприятное стечение обстоятельств для перехода к активным действиям.