Geum.ru

Огонь вокруг разгорался все сильней. Пламя обжигало его со всех сторон, причиняя сильную боль

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   23

— —



«Белая ночь»

автор: Галкина Наталья


— Предисловие —

Огонь вокруг разгорался все сильней. Пламя обжигало его со всех сторон, причиняя сильную боль. Но он не мог пошевелиться, все тело, словно онемело, и сознание неотвратимо ускользало от него. Теперь он точно знал, что жизнь его была с самого начала предрешена, и круг скоро замкнется. Ни разу еще он не ждал приближения смерти с таким страхом. Но сейчас все было по-другому. Теперь он понимал: можно прожить тысячи жизней, но только одна из них будет иметь смысл, если рядом есть человек, ради которого ты бросишь к ногам бесконечные годы одиночества и сомнений. И он был готов все отдать ради этой последней жизни рядом с ней. Но беспощадное пламя диктовало свои условия, не оставляя ему шанса. И только белая ночь смотрела не него свысока, окутывая утренним туманом спящий город...


— Глава 1. Надежда —

Никогда раньше я не видела такого неба: бескрайнего и ослепительно синего. Расчеркнутое полупрозрачными нитями перистых облаков оно было похоже на гигантский калейдоскоп, который двигался, рисуя все новые замысловатые узоры. И чем дольше я смотрела на этот колдовской лабиринт, тем сильнее он затягивал меня в свою глубину, заставляя позабыть о времени и о том, что привело нас на Алтай.

— Саша… — голос Алекса заставил меня очнуться.

Словно в первый раз я бросила взгляд вокруг себя. Да, все правильно: купе поезда, слегка обшарпанное и пропахшее въедливым запахом железной дороги, мутное оконное стекло и поцарапанный стол. Я поежилась. Серая обстановка вернула меня в мою настоящую жизнь.

— Алекс, потерпи. Осталось совсем немного. Все будет хорошо.

Я постаралась, чтобы мой голос звучал уверенно. Это должно было подбодрить Александра, но, взглянув на него, я поняла, что он меня уже не слышит, вновь провалившись в болезненную полудрему. Я провела рукой по его светлым, чуть вьющимся волосам. Какое-то почти материнское чувство охватывало меня всякий раз, когда я гладила его мягкие локоны. Сейчас он нуждался в моей заботе намного сильнее, чем когда-либо.

Этот беззащитный человек, чья голова лежала на моих коленях, всего за несколько месяцев стал для меня очень важен. Все случилось как-то само собой, практически не оставив мне выбора, словно это было решено кем-то за нас.

Еще каких-нибудь полгода назад никто и представить себе не мог, как далеко меня заведет моя влюбленность. Я была самой обычной девятнадцатилетней питерской девчонкой, студенткой второго курса Санкт-Петербургского архитектурно-строительного университета. Друзья, музыка, кино, Интернет — вот незатейливый набор интересов большинства представителей моего поколения. И я не буду скрывать, что совершенно ничем не отличалась от своих сверстников. Сейчас, оглядываясь назад, я понимала, как все это было по-детски несерьезно. С тех пор многое изменилось, обстоятельства заставили меня повзрослеть, и я даже не знаю, скучаю ли по тому беззаботному времени. Стало просто некогда об этом думать.

Мы встретились с Александром перед прошлым новым годом. Наивная романтичная история, обещавшая быть счастливой, но обернувшаяся лишь бесконечными тревогами и страхом. Я грустно усмехнулась: «Вот, что бывает с глупыми девочками, которые верят в сказки». Но декабрьский снег падал тогда к нашим ногам, приглашая написать свою повесть. Так мне думалось. И я была счастлива, наверно…

Я убрала непослушную прядь с его щеки и снова отвернулась к окну. Пыльное стекло разделяло сейчас два мира: мой, где все было окрашено лишь тусклыми серыми оттенками, и тот другой, расцвеченный яркими весенними красками. Я бы назвала этот край самым совершенным на земле, если бы не повод, который привел нас сюда.

Воспоминания снова унесли меня на шесть месяцев назад. Алекс не был обычным парнем из соседнего двора. Он был гражданином Швеции, хотя сначала я этого не поняла - он говорил по-русски абсолютно без акцента. Просто красивый молодой человек с огромными голубыми глазами и светлыми чуть вьющимися волосами. Александр умел себя преподнести, поэтому у меня не было шанса остаться равнодушной. Я улыбнулась, вспоминая эти дни. Как возвращалась домой с ощущением, что за моей спиной выросли крылья. Цветы, конфеты, прогулки под луной. Со мной все это было впервые, так по-настоящему и, как мне казалось, серьезно.

Мы познакомились случайно, как оно, наверно, всегда и бывает. Я шла домой с университета, а он искал какой-то магазин. Разговорившись, мы не заметили, как пролетело время, и лишь когда мои руки без перчаток совершенно окоченели, я осознала, что мы простояли на том перекрестке больше получаса. Александр, извиняясь, попросил дать ему возможность загладить свою вину и предложил отогреться в соседнем кафе. Вот так легко и даже немного банально завязалось это знакомство.

Я хорошо помнила тот момент, когда Алекс признался, что он иностранец. Я сначала смеялась, считая, что тот шутит, но в итоге мне все же пришлось поверить. Оказывается, он знал русский в совершенстве, потому что его мать родилась и выросла в Питере. С самого детства он жил на две страны. И именно поэтому мой город был ему так же хорошо знаком, как и Стокгольм.

— Тогда ты, наверно, прекрасно знал, где находится тот магазин? — смеясь, спросила я его.

— Нет, я, правда, не знал, — улыбаясь, соврал он.

Все было так необычно. Не скажу, что парни часто знакомились со мной на улице, а тут еще и иностранец. Александр Ван Розен. Конечно, это вскружило мне голову. А как могло быть иначе? Все девушки мечтают о принце, и я не оказалась исключением.

Конечно, мне было немного грустно из-за того, что мы не могли видеться часто. Алекс работал переводчиком в русско-шведской компании и приезжал в Питер по делам. Но ведь все могло быть и хуже. Поэтому каждый раз мне оставалось только ждать его возвращения. Подруги говорили, что мне повезло. Я тоже так думала.

Однако моя мама настороженно отнеслась к такому выбору. Ей не очень понравилась перспектива знакомства ее дочери с иностранцем, но она помалкивала, тем более что наши с ним отношения еще нельзя было назвать чем-то серьезным. Лишь однажды она сказала мне:

— Ты ему не пара! Я всего лишь преподаватель истории в университете, а наш папа давно не живет с нами. У нас нет ничего, кроме этой квартиры в центре Питера. А его родители? Кажется, ты сказала, что у него отец - дипломат. Не будь наивной! Как может его семья серьезно отнестись к такому увлечению? Да и старше он тебя. Сколько ему лет? 26? Ну, вот видишь…

Мне было больно слышать все это, хотя в глубине души я понимала, что она права. Но когда тебе девятнадцать и ты влюблена, всегда так хочется верить, что в жизни нет ничего невозможного! Не знаю, как сложились бы дальше наши с Алексом отношения, но вскоре вся наша жизнь перевернулась с ног на голову…

Тепловоз дал резкий гудок. Мимо пронесся какой-то полустанок, и наш поезд снова начал набирать скорость.

— Все будет хорошо, — повторила я уже скорее себе, чем Алексу.

Я всегда считала себя оптимистом, но неприятности последних нескольких месяцев заставили меня снять с глаз розовые очки. Хотя, если честно, назвать все эти события словом «неприятности» было бы слишком слабо.

Все началось в феврале. Помню, Алекс приехал перед самым днем Святого Валентина. Я была в восторге от того, что он появился именно в праздник всех влюбленных. Мне показалось это хорошим знаком.

Он позвонил около пяти и сказал, что скоро будет. На завтра у меня в университете была назначена контрольная по физике, но какое это теперь имело значение? Я остановилась перед зеркалом и задумалась. Что все-таки он во мне нашел? У меня никогда не было иллюзий по поводу своей внешности. Ничего особенного: не очень высокая, наверно, излишне худенькая, каштановые волосы чуть ниже плеч, светло-карие глаза и слегка вздернутый нос. Я грустно пожала плечами. «Но ведь он все-таки придет!» - я подмигнула своему отражению. Так откуда ненужные сомнения?

Алекс ждал меня на набережной, рядом с мостом через Неву недалеко от моего дома. Это было так романтично встречаться именно там. В приглушенном свете фонарей снег кружился как-то особенно торжественно, а Нева в своем ледяном наряде выглядела по-домашнему родной. Я очень любила свой город, и мне казалось, что он отвечал мне взаимностью.

Тот вечер удался на славу: уютное кафе, шампанское и милые разговоры. Мы уже шли домой, в карманах наших пальто лежали очаровательные безделушки, подаренные нами друг другу. Я болтала о своей учебе в университете и кружилась вокруг него, как вдруг его лицо стало белым словно бумага, и он схватился рукой за парапет набережной, вдоль которой мы шли. Сначала я подумала, что он увидел кого-то впереди. Но вокруг не было ни души. Потом я поняла, что Алекс просто на мгновение потерял сознание.

— Что с тобой? — я не на шутку испугалась. — Тебе плохо?!!

Это продолжалось несколько минут. Потом его взгляд снова стал осмысленным.

— Да, — хрипло проговорил он. — Наверно, шампанское ударило в голову.

Он слабо улыбнулся.

— Не поздновато ли? — с сомнением отозвалась я.

— Может, у меня на него аллергия? Обычно я не пью газированные вина, — пытался он меня успокоить.

Мне было очень неловко, я чувствовала себя виноватой.

— Ну вот, если бы не этот дурацкий праздник...

— Не бери в голову, — уже более уверенно ответил он. — Тут моя вина, я должен был об этом знать.

Но вечер оказался испорчен. Видно было, что Алекс чувствует себя все еще не лучшим образом, настолько «не лучшим», что нам пришлось взять такси. Он довез меня до дома, немного поспешно попрощался и уехал. Той ночью я почти не спала...

— Скоро город, — излишне громкий голос проводницы вывел меня из оцепенения. Наше долгое путешествие приближалось к концу, но что ждало нас впереди, я даже не старалась предугадать. Пока мы двигались вперед, у меня оставалась надежда, а надежда для меня сейчас была самым спасительным ощущением на свете.

«Город» оказался небольшим провинциальным городком, с одноэтажными домами и грязными улицами. Видно, еще с утра здесь прошел дождь, оставив на жидком асфальте серые разводы и огромные лужи. На здании маленького вокзала красовалась надпись «Поспелиха». Мужчина из соседнего купе в мятом плаще и с пухлым от бумаг портфелем в руках помог мне довести Александра до станционного зала ожидания. Самой мне это было бы не под силу. Александр еще больше сдал за время нашего путешествия. Сначала длительный перелет до Барнаула, потом поезд ­– все это оказалось серьезным испытанием для него, поэтому выглядел он совершенно обессиленным.

— Ты уверена, что дальше справишься сама?

Наш попутчик оказался очень приветливым человеком.

— Спасибо, за нами обязательно приедут. Не беспокойтесь!

— Ну, как знаешь, — он виновато улыбнулся и вышел.

Мы остались одни. Немногочисленные пассажиры быстро разбежались, и станция опустела до следующего поезда. Мне стало не по себе. Почему нас никто не встретил? Что-то, наверно, случилось. А если вообще никто не придет? Что мне тогда делать? В этот момент в здание станции торопливо вошел человек. Он огляделся по сторонам и уверенно направился к нам. Я облегченно вздохнула.

Человек выглядел именно так, как я себе его и представляла: на вид лет пятьдесят пять. На голове копна седых волос, немного растрепанных ветром, которые он на ходу пытался пригладить ладонью. Мужчина был одет в серый костюм из шерстяной ткани, слегка великоватый в плечах. Под ним темная рубашка в большую клетку и галстук, немного сбившийся на бок. Его лицо выражало крайнюю озабоченность, казалось, он чувствовал себя виноватым из-за своего опоздания.

— Здравствуйте. Извините, что пришлось ждать, — его голос был немного хрипловатым, а речь — отрывистой и резкой.

— Ничего, мы только что приехали.

— Дела задержали, — все-таки решил оправдаться он. — Мне звонили насчет вас. Я помогу, конечно, можешь не сомневаться. Вы ведь из Санкт-Петербурга?

— Да, — ответила я.

— Далековато забрались, — покачал головой человек.

— Пришлось.

— Ох, совсем забыл. Меня зовут Юрий Алексеевич.

Он разжал ладонь, собираясь протянуть ее мне, но потом передумал, решив, что рукопожатие здесь совсем не уместно.

— А ты, значит, Саша Меньшова, — тут же продолжил он, с любопытством разглядывая меня и Алекса.

Наверно, обстоятельства нашего путешествия с самого начала казались ему странными. Думаю, что он был уже в курсе, куда именно мы направляемся. Я понимала, что Эрику, отцу Алекса, пришлось воспользоваться всеми своими дипломатическими связями, выстроив такую длинную цепочку, чтобы добраться до сельской администрации далекого городка алтайского края. Наверно, ему это стоило немалых усилий, но ради сына он был готов на все.

Когда все другие возможности были исчерпаны, нам оставалось надеяться лишь на чудо. Поэтому идея привести Александра сюда не показалась им с женой такой уж безумной. Он сам должен был ехать с нами, но за час до отправления Элен, матери Алекса, стало плохо с сердцем. Ситуация была безвыходной, и ему пришлось остаться. Так мы оказались с Александром одни. Мне долго пришлось убеждать Эрика, что я справлюсь. С ним было не просто говорить, русский давался ему с трудом, но все-таки мне это удалось. Я сама не очень представляла, что ждет меня на Алтае, но упрямая решимость помочь человеку, который был мне небезразличен, подгоняла вперед. Эрик пообещал, что обязательно договориться о помощи, а сам прилетит следом, как только сможет. Это немного добавило мне уверенности.

И вот мы здесь, а значит, первая часть пути пройдена, и теперь нельзя останавливаться. Я много раз проделала его в своем воображении, рисуя маршрут по дорожным картам. Нам оставалось преодолеть еще много километров по сельским разбитым дорогам, а кое-где и вовсе по бездорожью. Для Алекса это станет серьезным испытанием.

Юрий Алексеевич собирался попрощаться с нами у станции, передав нас в руки своего шофера. Видно, мы и вправду появились совсем не вовремя, потому что он очень спешил. Однако этот человек сделал для нас все, что нужно, и я была ему очень благодарна. Усадив Алекса в машину, он отвел меня немного в сторону и проговорил:

— Мне очень жаль, что с Александром случилась такая беда.

Его искреннее сочувствие тронуло меня.

— У нас еще осталась надежда, — я постаралась улыбнуться.

— Да, я знаю, что вы ищете лесного отшельника. О нем мало что известно, и он не похож на других здешних шаманов. Говорят, что у него много лиц… Этот человек силен, но помогает далеко не всем.

Юрий Алексеевич смотрел на меня с сожалением. Похоже, он считал нашу поездку безнадежным делом.

— Нет, он должен нам помочь, — мне нельзя было сейчас отчаиваться.

Я поспешно попрощалась и села в машину. Нужно ехать!

— Давай, Игнас. И не гони, — Юрий Алексеевич отдал последние распоряжения. — Дороги плохие — будет трясти.

Тот лишь кивнул в ответ и завел двигатель.

Шофер оказался не очень разговорчив, но это было даже кстати. Вести праздные беседы особенно не хотелось, тем более после того, что сказал мне Юрий Алексеевич. Теперь я смогла лучше рассмотреть нашего провожатого. Он принадлежал к представителям алтайской национальности. Невысокого роста, коренастый, с широкими скулами и азиатским разрезом глаз. Выражение его лица показалось мне не очень добродушным, он с самого начала с подозрением поглядывал на Александра, но перечить начальнику не стал. Я пожала плечами, нам предстояла долгая дорога, и мне совершенно не хотелось вдаваться в причины плохого настроения нашего водителя. Однако моя и без того нарастающая тревога только усилилась.

Так мы проехали около получаса, когда вдруг Игнас решил нарушить молчание.

— Вы зря едете.

Я очнулась от своих мыслей и машинально переспросила:

— Почему?

— Мы никогда не рассказываем о камах чужим.

— О ком? — переспросила я.

— О камах, — еще раз повторил он, и на его лбу собрались складки. Видно, он был недоволен моим невежеством. — О шаманах, как вы их называете.

Тут я поняла смысл сказанных им слов, и мне стало страшно.

— Почему не рассказываете?

— Вы много лет истребляли их. Но когда у вас не остается надежды, сами приходите к ним. Вы не достойны помощи.

Я поняла, о чем он говорил. Многие годы за шаманами велась война, их считали последователями запрещенных культов, которым, как утверждали советские идеологи, было не место в светлом будущем. Сейчас многое изменилось. Нет уже той страны, и к шаманам стали относиться более терпимо. Но их почти не осталось, и потому алтайцы стараются держать свои тайны подальше от чужаков.

Игнас молчал. В зеркальце заднего обзора я увидела его сощуренные глаза. В них сквозило презрение.

— Одной ногой он уже за порогом. Ты везешь этим старикам беду.

Больше Игнас не проронил ни слова, а я сидела в оцепенении, чувствуя, как дрожат мои руки. До последнего я боялась признаться себе в том, что все происходящее с Алексом по-настоящему очень серьезно. В девятнадцать лет мысли о смерти кажутся неуместными и нелепыми. А тем более, если это касается любимого человека. Но если этот алтаец прав?! И Алекса не спасти! Я сжала руку Александра, его пальцы были холодны, как лед.

Этот шаман был для него единственным спасением. Эрик узнал о нем случайно. Когда врачи отказались от Александра, он стал искать другие способы помочь сыну. Один именитый московский хирург рассказал ему в частной беседе о своем интересе к нетрадиционной медицине. Старик-профессор знал об одном алтайском шамане, который мог поднять на ноги умирающего человека. Давным-давно, после окончания университета он попал по распределению работать в алтайское село под названием Курья. Однажды к нему привезли молодого парня из местных, который на охоте оступился и упал в ущелье. Хирург сделал все, что мог, но спасти пострадавшего было уже невозможно. Он все время находился без сознания, и его раны были слишком серьезными, чтобы тот сумел выкарабкаться. Но родственники парня не смирились с таким заключением. Они забрали его и отвезли куда-то в горы к местному шаману.

— Любой врач подтвердил бы, что с такими повреждениями нельзя вернуться к жизни, — старый хирург развел руками.

Даже теперь по прошествии многих лет, он с трудом мог поверить в то, что ему пришлось увидеть несколько дней спустя. Молодой парень остался жив и поправлялся с невозможной скоростью. В чем заключалась сила шамана, профессор не знал, но он видел своими глазами, что она реальна. Эта история перевернула представление молодого хирурга о медицине, заставив сомневаться в том, чему его учили в университете. Спустя многие годы он пытался найти этого шамана. Огромных усилий стоило ему отыскать людей, которые могли что-то знать о его местонахождении.

— Алтайцы — скрытный народ. Слишком долго шаманизм был под запретом. И они неохотно раскрывают свои секреты. Но все же мне удалось найти это место. Я даже побывал в его хижине, но там никого не оказалось. Шаман ушел из этих мест. Так говорили старики, — хирург горько вздохнул. — Это было тридцать лет назад. Жаль, что мне не удалось его увидеть. Зато я много узнал о нем от местных жителей. Они рассказали совершенно фантастичные истории, мне даже показалось, что многие из них больше похожи на сказки.

Старый хирург замолчал, вспоминая о чем-то своем. Но неожиданно он поднял голову и произнес:

— В прошлом году я смотрел передачу о спелеологах, которые вели в горах Колыванского хребта какие-то свои исследования. Не помню точно, о чем шла речь, но главное, в объектив их кинокамеры попала старая хижина. Я тут же вспомнил то место. Могу поклясться, что это было жилище отшельника. И оно выглядело, без сомнения, обитаемым. Шаман вернулся. Никогда алтайцы не посмели бы поселиться в его доме, и тем более не допустили бы туда чужих. Я слишком хорошо знаю этот народ, для них все, что связано с шаманом навсегда остается священным. Мне хотелось бы поехать, но я стал слишком стар для таких путешествий. В семьдесят пять лет ноги уж не те, что в молодости. Вряд ли я сумею подняться в горы.

Старик рассмеялся и похлопал Эрика по плечу.

— Но ты еще можешь попробовать. Если шаман там, у твоего сына будет шанс.

И вот теперь, когда мы оказались почти у цели, все наперебой пытаются меня убедить, что у нас ничего не получится. Я не собиралась мириться с этим, тем более что слова Игнаса только подтвердили — шаман сможет помочь, если захочет.

Дорога, по которой мы ехали, оказалась, действительно, не из приятных. Дыры на старом асфальте, кое-где совсем разбитом грузовиками, заставляли водителя бросать автомобиль из стороны в сторону, чтобы не угодить в очередную глубокую рытвину. Я устала от его маневров, моя спина болела от постоянного сиденья после самолета, поезда и нескольких часов ужасной дороги. Но это все было ерундой по сравнению с тем, как должен был чувствовать себя Алекс. Он был в полузабытьи, иногда начинал стонать, и в такие моменты я ловила на себе хмурый взгляд нашего шофера.

Единственное, что немного меня подбадривало, это величественные горы, которые высились вокруг. На протяжении всего пути они сопровождали нас: сначала где-то на горизонте, потом все ближе. Я любила горы и всегда считала их самым потрясающим творение природы. Дорога постепенно уходила вверх, туда, где вечернее солнце терялось за скалистыми вершинами. Степи уже давно сменились лесным пейзажем. Я поняла, что деревня, куда мы так стремились, уже близко. Асфальт закончился, и дорога стала совсем узкой. Автомобиль двигался медленно, кое-где путь был почти совсем размыт недавно прошедшими здесь дождями. Игнас тихо ругался, я понимала, что он сильно недоволен доверенной ему миссией отвезти нас в эту глушь. Но мы были в пути уже почти три часа, и вряд ли теперь он повернет назад. Я нетерпеливо вглядывалась вперед, стараясь увидеть среди холмов признаки человеческого жилья. Неожиданно дорога, петлявшая среди рощ и речных протоков, вывела нас на ровное плато, где между озерами притаилась маленькая деревушка, с трех сторон окруженная лесом.