Geum.ru

Огонь вокруг разгорался все сильней. Пламя обжигало его со всех сторон, причиняя сильную боль

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   23

Примерно так оно и случилось, когда мы въехали в лес по узкой дороге. Шапки деревьев были настолько густыми, что почти не пропускали солнечный свет, и мне показалось, что наступил вечер. Копыта мерно ударялись о землю, эхом отдаваясь в моих висках. Никогда в жизни я не испытывала такого ощущения как сейчас. Это было похоже на предутренний кошмар, когда открываешь глаза и не понимаешь, спишь ты или уже нет. Но наш проводник вез меня вперед, и я ни за что на свете не призналась бы ему, что боюсь. Лес был не одинаков. Деревья то сгущались, то вдруг расступались, открывая небольшие поляны или ручьи. Иногда нам приходилось переправляться через них вброд. Лошадка упиралась, преодолевая каменистое дно речушек, но исправно перевозила телегу на другой берег.

Ехали мы очень медленно, и я не знаю, сколько прошло времени до того момента, как я все-таки рискнула взглянуть на часы в мобильном телефоне. К моему ужасу, цифры на табло показывали половину пятого. Мы ехали уже почти два часа. В лесу было сумрачно, и скоро здесь начнет темнеть. Нет, здесь уже темнело. Я огляделась. Лес даже не думал заканчиваться. Только теперь я осознала, куда меня занесло. И я еще собиралась идти сюда одна и пешком! Бредовая идея, с самого начала и до конца.

Где-то в кронах прошелестел ветер. Сначала это был едва слышный шорох, потом звук стал нарастать и перешел в непрерывный гул. Он шел отовсюду и ниоткуда одновременно. Где-то наверху вековые деревья заскрипели сухими ветвями, наполнив лес жалобными стонами. Наш провожатый несколько раз хлестнул лошадку плетью, но она и сама уже ускорила свой неторопливый шаг и почти бежала рысью, насколько это было вообще в ее возрасте возможно. Погода явно портилась. «Этого еще не хватало» — с горечью подумала я, и старик, похоже, был со мной согласен, потому что плеткой стал пользоваться гораздо чаще. Телегу то и дело подбрасывало на кочках, несчастная лошадь фыркала и хрипела. Я старалась не смотреть на мелькающие по обеим сторонам деревья, чтобы не кружилась голова, и все свое внимание уделяла лежавшему рядом со мной Алексу. Он стонал каждый раз, когда наша колымага подпрыгивала на камнях, мне приходилось поддерживать его голову, чтобы она не билась о деревянное дно телеги.

Но в какой-то момент мой взгляд скользнул в сторону, в глубину леса, туда, где деревья смыкались в одну темную сумрачную стену, и остолбенела. По телу пробежал ледяной холодок. Там, в туманной серой дымке мелькали неясные тени волков. Они бежали в полной тишине, поравнявшись с нами, не отставая и не обгоняя нас. Безмолвные сопровождающие, возникшие из каких-то самых ужасных детских снов, которые мучили меня в далеком прошлом. Сейчас я совершенно ясно поняла, что все это было предрешено еще очень давно, и судьба моя идет по какому-то запланированному сценарию, замыкая неведомый круг. В тех моих снах всегда были волки, вот так же, как и сейчас они бежали вместе со мной сквозь лес, и их глаза блестели в темноте, наводя на меня животный, почти первобытный ужас загнанного зверя, почуявшего смерть.

В детстве я всегда просыпалась в слезах на руках у мамы, которая каждый раз прибегала успокоить меня. С возрастом этот сон стал приходить ко мне все реже, и я думала, что избавилась от этого кошмара навсегда, но сейчас все снова повторилось, и это было наяву! Я отчаянно силилась проснуться, чтобы снова оказаться в теплых маминых руках, но понимала, что это бесполезно. Мой сон всегда заканчивался на том, что волк с горящими глазами бросается на меня. Значит, это еще впереди. Мои волки пришли за мной, и где-то в глубине души я всегда это знала.

Впереди нарастал какой-то неясный гул. Он становился громче и все отчетливей, пока, наконец, наша телега не вылетела на поляну. Там было светлее, чем в лесной чаще, но именно сейчас стало абсолютно ясно, что вечер не за горами. Через поляну протекала речушка, исчезая с одной и с другой стороны в глубине леса. Эта поляна была единственным островком света, дальше на противоположном берегу ручья снова начинался лес, такой же серый и глухой. Волки не последовали за нами, и это немного успокоило меня. Однако когда наш провожатый заявил, что перевезет нас на ту сторону речки и повернет назад в деревню, мне стало по-настоящему страшно. Я плакала и просила его продолжить путь и помочь нам найти хижину лесного шамана, но он был непреклонен. Старик тоже видел волков в лесу, и поэтому очень торопился быстрей вернуться в деревню.

— Если он захочет, то сам придет к вам.

Теперь я поняла их замысел. Они решили отдать нас на волю случая, предоставив шаману самому решить нашу судьбу.

— Бездушный старый трус! — крикнула я ему в след.

Он лишь сплюнул на землю и изо всех сил стегнул лошадь. Злость немного заглушила страх, но через минуту, когда повозка скрылась за деревьями, я вдруг поняла, что оставаться в лесу, когда вокруг бродят волки, было просто безумием!

— Вернитесь! Вернитесь! — мой крик потонул в шуме воды.

«Если он захочет, то сам придет к вам». Эти слова все еще звучали в моих ушах. А если его нет поблизости, если он ушел сегодня далеко в горы?! Или просто не захочет к нам прийти?! Что станет с нами?!

Я ощутила признаки надвигающейся паники. Ноги стали ватными, сердце стучало так громко, что я перестала слышать шум бегущей около меня воды. Только одна мысль пульсировала в голове: по моей вине мы оказались в этом богом забытом месте вне цивилизации, вне времени и вне самой жизни. Мобильный телефон здесь не стоил ни гроша! И главное, Алекс был со мной.

Еще утром я плакалась себе, как мало благодарности слышу от него за все то, что для него сделала. А за что он может благодарить меня?!! За то, что притащила его в этот дремучий лес? Или за то, что какой-то призрачный целитель даже и пальцем не пошевелит, чтобы помочь ему? И вот я ударяюсь в панику именно в тот момент, когда ему по-настоящему понадобилась моя поддержка! Эта мысль сразу отрезвила меня. Надо что-то делать. До места, где жил шаман, осталось не больше полукилометра, так говорила мне баба Марья. До деревни три часа пути на лошади — явно дальше.

Нужно идти вперед. Какой бы прием не оказал нам этот лесной житель, он все же человек, а значит, у него есть дом и огонь. Главное, добраться туда, пока окончательно не стемнело. Я помогла Алексу подняться на ноги, и мы медленно заковыляли по тропинке. Постепенно гул от бегущей по камням воды затих вдали, и стало совсем жутко. В кронах деревьев гудел ветер, то и дело сверху осыпались прошлогодние шишки и сухие корявые ветви. По дороге я что-то говорила Алексу, пытаясь отвлечь себя от мыслей о волках. Он очень старался, но силы покидали его с каждым шагом.

Темнело, а тропинка все больше уходила вверх. Идти стало труднее, мы часто спотыкались о разбросанные вокруг сучья и камни. Снова пришел страх. Я стала чаще оглядываться, пытаясь в наступающей темноте разглядеть движение. Его отсутствие скорее беспокоило меня, чем радовало, я точно знала, что они не отступятся. И вдруг я их увидела! Они не двигались. Просто стояли, так же бесшумно, как и бежали тогда за повозкой. Было что-то жуткое в этом молчании, ощущение неизбежности того, что должно дальше случиться. Не было сомнений — они видели нашу беспомощность и просто ждали темноты.

Снова вернулся мой кошмар. Я обязательно должна была досмотреть его до конца, до самого решающего прыжка, в сотый раз, как много лет назад! Но теперь я, наконец, узнаю, чем он закончится! Где-то наверху, там, куда убегала вверх тропинка, я уловила неясное движение. Что-то огромное приближалось к нам. Я услышала мягкий шорох и сквозь наплывающий с вершин серый туман разглядела два огромных глаза, в которых горел огонь. Все, что сейчас происходило, не было игрой моего воспаленного воображения, я действительно видела языки пламени и искры, рассыпающиеся от дьявольского огня. Это были глаза чего-то поистине исполинского, я словно вросла в землю, не в состоянии пошевелиться. Мой разум отчаянно боролся, цепляясь за здравый смысл и стараясь объяснить, что такого просто не может быть. Но чувства не оставляли сомнений, все, что я видела вокруг себя — реальность.

Алекс совсем обмяк и упал на землю у моих ног. Я же не могла двигаться, не могла кричать, все, что я могла делать — это смотреть, как из темноты приближается чудовище. Волки подошли ближе. Их было много, и я, наконец, увидела того, которого давно ждала. Он готовился к прыжку, сосредоточенно и неотвратимо, глядя мне прямо в глаза. Я видела, как напряглись его мышцы, дернулись ноздри, ловя мой запах. Прыжок… Всю ненависть к зверю я вложила в свой крик, но из груди моей вырвался только жалобный хрип. Я отпрянула в сторону, но в тот же миг ощутила, как боль, словно острая бритва, полоснула меня по плечу. Я вспомнила маму, ее спасительные руки, такие добрые и заботливые. Неужели больше никогда мне не удастся ее увидеть? Сознание уплывало, то ли от боли, то ли от страха. Я знала, что волк еще вернется, но мои глаза были теперь прикованы к тому, что надвигалось на меня сверху из темноты.

Дьявольские глаза приближались и становились все ярче и ближе, и вот они уже почти рядом, и чудовищу достаточно одного прыжка, чтобы добраться до меня. На мгновенье мне показалось, что он замер, и я разглядела в нем силуэт человека, остановившегося на тропе. Он стоял, широко расставив ноги, а его руки, поднятые над головой, сжимали два ярких огненных факела, разгоняя темноту вокруг себя. Последнее, что я помню, это его глаза, огромные зеленые глаза. В них отражалось пламя, и они смотрели мне прямо в душу. Сознание покинуло меня…

Я увидела сон, но совсем не тот кошмар, которого боялась больше всего. Нет, мне было в нем тепло и уютно. Мне снилось, что я лечу, парю высоко над землей. Внизу подо мной проплывают знакомые с детства дома и улицы моего родного города. И я чувствую, что не одна: чьи-то руки поддерживают меня, не давая упасть. Я слышу стук его сердца, и знаю, что мне нечего бояться рядом с ним. Это Алекс: он улыбается, но глаза у него совсем не голубые, а зеленые, и его взгляд так не похож на взгляд Александра — он теплый и любящий, но кажется, что он видит меня насквозь.

Тут я начала понимать, что это всего лишь сон. Сквозь пелену тумана стали проступать слабые очертания действительности. Меня куда-то несли, потом я почувствовала тепло от потрескивающих в огне дров и поняла, что лежу на чем-то мягком и очень пушистом. Память понемногу начала возвращаться. Волки! Это слово подействовало на меня, словно удар кнутом.

Я резко вскочила на ноги, чуть не упав в пылающий передо мной костер. Ни за что на свете я не смогла бы повторить этот олимпийский прыжок, но сейчас мне было вовсе не до смеха. Словно обезумевшее от страха животное, я озиралась по сторонам, видя в каждом предмете скрытую угрозу, и лишь осознав, что нахожусь в комнате, и что стены отделяют меня от моих врагов, мне удалось немного успокоиться и оглядеться.

Да, я оказалась в небольшой хижине, почти круглой изнутри. Воздух был наполнен чуть горьковатым запахом горящих в костре сосновых веток. Яркий огонь пылал в небольшом углублении посреди комнаты, обложенном со всех сторон камнями. В потолке располагалось отверстие, куда уходил весь дым, оставляя после себя лишь уютное тепло. Стены были аккуратно сложены из сруба, они не блистали новизной, но совсем не выглядели ветхими. Вообще вся нехитрая обстановка этого жилища говорила о непритязательности его хозяина, однако было в ней что-то, что явно свидетельствовало о необычности этого человека. Чайник с изогнутой ручкой, ковер с длинным ворсом на полу под моими ногами, расшитая причудливым орнаментом занавеска на окне, скорее были атрибутом восточной сказки, а совсем не частью обстановки жилища шамана, а я ни минуты не сомневалась, что именно ему принадлежала эта хижина. Мне показалось странным, что в комнате не было никаких охотничьих трофеев. Я считала, что охота — это основное, чем должен заниматься одинокий отшельник, живущий в диком лесу.

Где Алекс? Вот что беспокоило меня больше всего. Я оглянулась. Он лежал на возвышении, которое, наверно, служило кроватью своему хозяину. Ложе, застеленное цветастым одеялом. На ватных ногах я подошла к Александру. Он спал, и его лицо было удивительно спокойным. Алекс был в полузабытьи на протяжении всего этого вечера, и встреча с волками практически не останется в его памяти. «Так даже лучше» — подумала я.

Заныло плечо, я тут же вспомнила, как лишь чудом избежала волчьих зубов, который, без сомнения, собирался вцепиться мне прямо в горло. Огненные глаза… или нет, это был человек с факелами в руках — память понемногу возвращала мне увиденные образы. Шаман. Он все-таки пришел к нам на помощь — еще немного, и она нам уже была бы не нужна. Я вспомнила его глаза. Да, этот взгляд я никогда не забуду. Глубокий, проникающий в каждый уголок моих мыслей.

Вот и сейчас мне показалось, что кто-то испытующе смотрит на меня. Я оглянулась на дверь, которая тонула в полутьме, освещаемая лишь отблесками огня в костре. В проеме стоял человек, облокотившись одной рукой на дверной косяк, а другую положив себе на бедро. Он не шевелился, просто стоял и наблюдал за мной, и, скорей всего, делал это уже давно. Невозможно описать, какое впечатление производил этот человек. В его облике чувствовалась сила, нет, не просто физическая, а какая-то внутренняя. Она ощущалась во всем: в его уверенной позе, в немного снисходительном повороте головы, в спокойных чертах лица, а главное в его взгляде, который так поразил меня еще там в лесу. Это были глаза настоящего шамана, но все остальное никак не вязалось с моим представлением о том, как должен выглядеть алтайский целитель, о котором я так много слышала в последние несколько дней.

Во-первых, он не был атлайцем. Европейские черты совершенно сбивали меня с толку. Во-вторых, его возраст: на вид ему было чуть за тридцать, но не более тридцати пяти лет. Мне казалось, что шаманы не могут быть настолько молодыми. В-третьих, внешний вид. Вопреки моим ожиданиям, он был аккуратно подстрижен. На щеках едва заметная небритость, но она лишь добавляла его облику некоторую таинственность. Темные волосы, смуглая кожа, я рассмотрела это даже при неверном свете костра. Среднего роста, наверно, чуть выше меня. Одет он был просто, но с каким-то особым изяществом: на ногах кожаные штаны, слегка перехваченные внизу ремешками, сверху немного потертая куртка из грубой замши, из-под которой выглядывала рубашка из ткани скорей всего ручной работы.

Я вспомнила рассказы старушки о том, что он несколько раз покидал эти леса много лет назад, и все больше сомневалась в реальности здешних легенд. Этот человек был слишком молод, чтобы жить так долго и вообще, чтобы быть шаманом. Мой разум отказывался понять все произошедшее — может, мы просто в темноте сбились с дороги? Наверно, это один из спелеологов, которые ведут исследования в горах или егерь, или турист, или еще кто-то…

— Где мы? — наконец, я набралась смелости, чтобы заговорить.

— В моем доме, — ответил человек, даже не шелохнувшись.

— А Вы... кто? — с некоторой запинкой выговорила я.

Его брови удивленно приподнялись.

— Это я должен задать тебе этот вопрос, — голос у него был спокойным, и даже немного насмешливым, — ты так настойчиво меня искала. Ночью… одна… Преодолела тысячи километров, чтобы попасть ко мне. Так кто же я, по-твоему?

Откуда ему известно, что я приехала издалека? Кто-то предупредил его? Это невозможно… Нет, никакой он не егерь и не спелеолог. Мне показалось, что он все обо мне знает. Даже то, в чем я не хочу себе признаваться…

— Вы шаман, который может помочь Алексу, — тихо произнесла я.

— Шаман? — он нервно рассмеялся. — Вы все приходите и придумываете немыслимые названия: «кам», «целитель», «врачеватель», «тадебей», «маг», «шаман». Чуть только чьи-то возможности выходят за рамки вашего понимания, вы тут же даете ему какие-то пафосные имена!

Он выглядел рассерженным, и я почувствовала, как медленно страх расползается внутри меня. Теперь я поверила в правдивость всех рассказов о силе этого человека. У меня было очень странное ощущение, как будто его взгляд сковал мои движения, не давая ни пошевелиться, ни даже думать. Сейчас я находилась полностью в его власти, и мне показалось, что все вокруг: этот глухой лес, комната, огонь в очаге и даже я сама – лишь часть какого-то нереального мира, в который он меня увел за собой. Далеко-далеко, и я не уверена, вернусь ли когда-нибудь обратно…

— Ты не знаешь, куда ввязалась, и не понимаешь, насколько это все тебе не по плечу.

Его слова были очень странными, я совершенно не понимала, о чем он говорит. Мне оставалось лишь молча стоять перед ним, прислушиваясь, как фразы медленно проплывают мимо. Не знаю, как долго мы стояли друг напротив друга, но, наконец, он «отпустил» меня. Я глубоко вздохнула, и боль в плече вновь напомнила мне о недавних событиях. Человек закрыл дверь и подошел, слегка коснувшись моей руки.

— Нужно перевязать рану. Волк оставил на память свою метку. Он выбрал тебя своим врагом, а это значит, в тебе есть что-то особенное.

— Почему врагом? — испуганно проговорила я.

— Волки не нападают на людей, а уж тем более в это время года. Не голод толкал его вперед — что-то другое.

— Что?

— Я не знаю…

Снова дрожь в коленях. Этот шаман все больше пугал меня. Каждое его слово заставляло понимать, что та жизнь, которую я знала и привыкла считать единственно возможной, осталась далеко позади, а его мир, в котором я находилась сейчас, был мне абсолютно чужим.

— Сними куртку, — приказал он, — нужно посмотреть твое плечо.

Я подчинилась, не смея ему перечить.

— Придется потерпеть, будет неприятно.

Обычно я боялась боли, но сегодня не тот случай. Я не имела права стонать и показывать ему свою слабость, иначе он не поможет Алексу.

Шаман дотронулся до раны своей ладонью. Я вздрогнула от неожиданности, но тут же расслабилась. Его рука была на удивление мягкой и теплой. Я почувствовала, как боль, пульсирующая в плече, стала нарастать, пока ни сделалась почти невыносимой. Что он делает? В ушах зашумело, и мне пришлось закусить губу, чтобы не закричать, но в этот момент все болезненные ощущения начали постепенно угасать, собираясь в одну маленькую, еле заметную точку, пока, наконец, совсем не исчезли. В то, что сейчас случилось, невозможно было поверить! Потом он достал из небольшого сундука самый обычный бинт, который продается в любой аптеке, и стал перевязывать мне плечо. Этот предмет совершенно не вписывался в окружающую обстановку, но, тем не менее, он был здесь.

Я чувствовала на себе пристальный взгляд шамана, однако не посмела у него ничего спросить. А мне так хотелось задать ему свой главный вопрос про Алекса. Словно в ответ на мои мысли, шаман сам заговорил со мной.

— Не бойся за своего друга. С ним все будет в порядке. Он проспит еще день, а может даже больше, а потом вы вернетесь домой. То, что с ним произошло, очень серьезно, и ему понадобится время, чтобы окончательно придти в себя. Но в целом он здоров.

Я не верила своим ушам. Вот так просто?! Никаких обрядов, ритуальных танцев у костра, целебных отваров? Или я так долго пробыла без сознания? Я взглянула на шамана. Наверно, на моем лице отразилось все мое недоумение, потому что он не смог сдержать улыбки. Когда этот странный человек улыбнулся, в его глазах заиграли золотые искры, словно блики от угасающего огня, и мое неосознанное чувство страха перед ним немного утихло.

— Вы уже вылечили Александра? — изумленно произнесла я.

— Ты слишком все упрощаешь! Слово “вылечил” не очень подходит для его случая. Просто я помог ему снова вернуть себе жизнь.

Он нахмурился. Что-то его сильно тревожило.

— Мне стало известно о вас, как только вы появились в деревне. Я понял это по тому, как изменился лес. Вы принесли с собой страх — все вокруг насквозь пропитано им. Волки пришли сюда из-за вас. Они чувствуют страх издалека, он манит их, заставляя идти по следу и день, и ночь.

— В детстве я часто видела один и тот же сон, — почему-то мне захотелось, чтобы шаман это знал, — волки всегда были там. Наверно, они пришли за мной.

Шаман молчал, внимательно разглядывая меня. Я смотрела в огонь, не решаясь повернуться к нему, чтобы не встретить его странный, пугающий взгляд.

— Нет, — наконец, проговорил он. — Все дело в твоем спутнике. Не знаю, что случилось с ним, но я удивлен, что он вообще остался жив до сих пор.

Его слова были непонятны, и я почувствовала тревогу. О чем он говорит? Если это была не болезнь, тогда как все это можно объяснить? И что это за страх, который мы принесли с собой? Все больше загадок преподносил лесной житель. Кто же он, черт возьми? Слушая его, я сознавала, что шаман не простой человек — он знал что-то, что не поддавалось моему пониманию, и от этого мне было очень неуютно. Вот сейчас он стоял рядом со мной, завязывая бинт узлом на моей руке, и я не смогла удержаться, чтобы не посмотреть на него снова.

Он перехватал мой взгляд, и я опять увидела его глаза, такие глубокие и проницательные, будто в них была собрана вся сила и мудрость целых поколений. Мне вдруг показалось, что он старше на много-много лет. А быть может веков? У меня закружилась голова, то ли от моего неожиданного открытия, то ли от потери крови. Я даже, наверно, не устояла бы на ногах, но шаман, так я его продолжала про себя называть, вовремя поддержал меня и усадил в небольшое кресло в глубине комнаты, куда почти не проникал свет от костра. Он напоил меня горячим чаем, который потрясающе пах какой-то очень душистой травой, и мне стало так тепло, что все мои тревоги тут же оставили меня, и я уснула.


— Глава 3. Буря —

Когда я проснулась, уже наступил день. Сквозь щели в двери и стенах пробивался солнечный свет. Это было странно, я помнила, как сумрачно было вчера в лесу. Мне очень захотелось увидеть солнце, но сначала я направилась к Александру. Он так же неподвижно лежал на самодельной кровати шамана. Я улыбнулась, сегодня он выглядел намного лучше, не было той болезненной бледности, которая не оставляла его все эти месяцы.