Geum.ru

Огонь вокруг разгорался все сильней. Пламя обжигало его со всех сторон, причиняя сильную боль

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   23

— Добрались, — почти беззвучно прошептала я, невольно восхищаясь открывшейся мне живописной картиной.

Деревня оказалась хутором в одну улицу. Я насчитала не больше десяти дворов, причем некоторые из них выглядели совсем заброшенными. Лес уходил вверх, в горы, на этом фоне старые покосившиеся домики казались крошечными, словно разбросанные кем-то игрушки. Я вдруг поняла, насколько далеко находилась от Питера: в самом сердце Алтая, где жизнь людей изо дня в день текла по своему старинному укладу, который не менялся уже много веков. Я с сомнением огляделась вокруг. Затерянная деревушка на самой границе гор, утопающих в непроходимых лесных дебрях, словно напоминание о ничтожности человека по сравнению с несокрушимой силой природы. Что я пытаюсь здесь найти? Хотя нет, именно тут еще оставалась возможность чуда, которое мы все искали и не нашли в нашем хваленом цивилизованном мире.

Хутор казался пустым. Когда мы въехали на его единственную улицу, никто даже не вышел, лишь собаки во дворах захлебывались лаем, да в одном из окон мелькнул светлый платок.

— Что же с вами делать? — еле слышно проговорил Игнас.

Похоже, этот вопрос он адресовал самому себе, поэтому мне не было нужды что-то отвечать. Сейчас я особенно остро почувствовала свою беспомощность. Вокруг лишь незнакомые люди, абсолютно равнодушные к нашим проблемам. И нельзя никого за это винить, ведь мы для них – всего лишь посторонние. Все, что я говорила Эрику в Питере, теперь казалось мне неоправданной бравадой.

Я поймала на себе неприязненный взгляд Игнаса, и мне стало совсем неуютно. Внутри меня всколыхнулась злость. На него и на себя тоже. За то, что так рано сдалась. Алекс здесь, и ему нужна помощь. Я решительно вышла из машины, излишне резко хлопнув дверцей. Ничего, не развалится! Обойдя автомобиль, я стала помогать Александру. Он открыл глаза, но каждое движение давалось ему с трудом. Мне было сложно справиться с ним, но просить помощи у Игнаса не хотелось. Тот помедлил немного, глядя на мои тщетные попытки, но все-таки подошел и мягко отстранив, сказал:

— Я сам.

— Спасибо, — буркнула я в ответ.

В этот момент из дома, рядом с которым мы остановились, вышла пожилая женщина. У ее ног, пугливо прячась за юбку, вертелся мальчик лет четырех. Они не были алтайцами, и это слегка меня обрадовало. Может, нам повезет, и рассказ о шамане для нее не окажется запретной темой? Они оба смотрели на нас удивленно, немного насторожено, но не враждебно. Конечно, чужаки были редкостью в этих местах.

— Здравствуйте, — я подошла поближе, к самой калитке.

— Доброго дня, — ответила она немного нараспев. — Ты кого-то ищешь?

— Да.

Я сделала паузу, не зная, с чего начать разговор. Но старушка с внуком смотрели мимо меня. Естественно, Александр привлек их внимание.

— Откуда вы? — на лице старушки отразилась тревога.

— Из Санкт-Петербурга, — здесь в затерянном алтайском хуторе это громкое название прозвучало слишком официально и совсем не к месту.

Женщина перевела взгляд на меня. Кажется, она сразу все поняла.

— Они ищут его, — Игнас подтвердил ее догадку.

Наш провожатый произнес последнее слово с таким выражением, что мне сразу стало ясно: речь, несомненно, идет об отшельнике, и он для них больше, чем просто человек.

Игнас усадил Александра на бревно, лежавшее рядом с калиткой.

— Пригляди, — обратился он ко мне, кивнув на Алекса, — я поговорю с ней.

Они долго о чем-то разговаривали в полголоса. Мне не было слышно почти ничего, и главное, я даже не представляла, пытается ли шофер нам помочь или, наоборот, убеждает ее молчать. Это было невыносимо, наконец, я не выдержала и поднялась к ним на крыльцо. Они обернулись, и мне показалось, что в глазах пожилой женщины появилась неуверенность.

— Я не могу от вас ничего требовать. Мы чужие здесь и недостойны вашей помощи, но ему уже нет пути назад. Я не прошу от вас многого, просто дайте нам шанс. Ведь вы это можете!

Я обращалась к ним обоим, потому что понимала, от Игнаса сейчас зависит очень многое, если не все…

— Она не будет решать за всех, — наконец, сказал наш провожатый. — Вы можете переночевать здесь, а завтра сход решит, что делать. Если нет, вам придется уехать.

Я кивнула. Было понятно, что большего требовать сейчас невозможно. Но, нужно верить, утром все может стать по-другому.

Игнас отвел Александра в избу. Я проводила его до машины.

— Вы очень помогли нам.

Он покачал головой.

— Я только убедил ее оставить вас на ночь.

Его прямолинейность обескуражила меня. Что ж, пусть так. Это лучше, чем ничего. Я повернулась, чтобы уйти, но он меня окликнул и протянул какой-то пакет.

— Возьми, отдай ей. Кто знает, может, это поможет.

Я машинально взяла пакет. Он сел в машину, развернулся и уехал. Вскоре автомобиль исчез за холмом. Мне даже не пришло в голову спросить, как мы сможем вернуться, если завтра все решиться не в нашу пользу. В кармане я нащупала сотовый телефон. Сети, конечно, не было. Тем лучше - отступать некуда. Я заглянула в пакет. Там лежали различные лекарства, сахар, спички, несколько апельсинов и еще какие-то предметы, которые я не стала до конца разглядывать. Этот странный набор гостинцев вполне соответствовал месту. Значит, Игнас позаботился об этом заранее. Выходит, он на самом деле пытался нам помочь.

Я оглянулась вокруг: солнце уже скрылось за горами, и хутор медленно тонул в вечерних сумерках. Становилось прохладно. Я поежилась, моя легкая курточка не очень-то грела. В окнах соседних домов я заметила хмурые лица стариков. Неподвижные, как каменные маски, они наблюдали за мной, и мне стало не по себе от их взглядов. Я поспешила скрыться в избе. Внутри она оказалась намного просторней, чем выглядела снаружи. Там было тепло и уютно. Ярко горел огонь в печи, пахло свежим хлебом.

Старушку звали баба Марья, а мальчика Васек. Он был милым ребенком с большими удивленными глазами. Васек настороженно глядел на Алекса: что-то в нем пугало малыша. Хотя, что там говорить, выглядел он и впрямь как зомби.

— Спасибо Вам! — тихо сказала я.

— Я ничего тебе не обещала, — ответила она, опуская глаза.

— Мне очень нужно его увидеть!

— Поговорим потом.

Баба Марья приготовила в кувшине какой-то отвар и дала выпить Алексу. Мы уложили его на кровать, и он тут же уснул.

— Эта трава возвращает силы. Пусть он отдохнет.

— У него больше нет сил, — отозвалась я. — Четыре месяца жизнь уходит из него, и никто не может это ни остановить, ни даже объяснить.

Мне совсем не хотелось есть, но я из вежливости подсела к столу, чтобы не обидеть хозяйку. Я ждала, что придет еще кто-то, но старушка и мальчик, похоже, были единственными, кому я составила компанию за ужином.

— Мы живем вдвоем с внуком, — пояснила женщина, перехватив мой вопросительный взгляд. — Дочь давно уехала в город. Там работа, жизнь, а здесь лишь умирающая деревня с умирающими стариками.

— Зато у вас есть надежда, а у нас этого нет, — горько заметила я.

Баба Марья внимательно посмотрела на меня, но ничего не ответила.

Я отдала ей пакет с подарками. Она не стала отнекиваться и сразу приняла их. Видно, содержимое имело для нее немалую ценность. Я понимала, что это совершенно другой мир, где даже деньги не имеют такого большого значения, как обычные лекарства.

После ужина я помогла старушке по хозяйству, стараясь хоть чем-то компенсировать ей неудобство от нашего неожиданного появления. Потом баба Марья позвала меня за собой, и мы вышли на крыльцо. Тишина просто оглушила меня. Вокруг была непроглядная ночь, ни единого огонька. Весь мир спал, и только огромное небо сияло множеством звезд, как будто старалось хоть немного рассеять темноту на земле. И в этой тишине откуда-то из леса послышался одинокий и тоскливый волчий вой. Я вздрогнула от неожиданного страха. Что-то зловещее было в этом вое. Деревенские собаки дружно залились лаем в ответ. Но даже сквозь него было слышно, как другие волчьи голоса подхватили эту дикую песню ночного леса. Мне вдруг стало нестерпимо холодно.

— Что-то волки уж очень близко подошли, — встревожено проговорила баба Марья, — давно такого не было. В это время года они уходят в глубь леса. Но сегодня что-то не так…

Тут она заметила, что я дрожу.

— Ты, милая, никогда не слышала волков? — она рассмеялась. — Ну, конечно, откуда у вас там волки?

— Мне просто холодно, — соврала я.

На самом деле эти волки появились, как воплощение давно забытых детских кошмаров. Баба Марья сняла с себя пуховый платок и накинула его на мои плечи. Я с благодарностью укуталась в него, и мне даже стало чуточку менее страшно.

— Расскажи мне о твоем муже, — проговорила она.

— Он мне не муж, — смутилась я.

«И даже не жених» — продолжила я уже про себя.

— Нет? — удивилась она. — Странно, ты заботишься о нем, как о самом близком человеке.

— Так оно и есть, — ответила я.

На самом деле, она задела самую больную для меня тему. Алекс никогда не говорил ни о своей любви, ни тем более о свадьбе. По большому счету, он даже не успел бы этого сделать, если бы и захотел. Наши отношения еще не оформились во что-то серьезное, когда дала о себе знать его странная болезнь. В день Святого Валентина он первый раз почувствовал себя плохо. Тогда мы объяснили это недомогание аллергией на шампанское.

На следующий день он мне не позвонил. Я естественно, приняла все на свой счет. Мои предположения превосходили одно другое. Но основой всех гипотез было то, что он больше не желает меня видеть. К вечеру я, наконец, не выдержала и позвонила ему. К моему ужасу, ответил женский голос. «Он даже не хочет со мной говорить!» — пронеслось у меня в голове. Голос женщины был не молодой, и она говорила по-русски. Я догадалась, что это была его мать. Но Алекс сказал, что его родители в Швеции. Почему тогда она отвечает на звонок? Или Алекс улетел домой подальше от меня?

— Кто это? — спросила женщина в трубке.

— Я...я Саша, — выдавила я, — знакомая Александра.

Мне почему-то захотелось выбрать именно слово “знакомая”, на другое у меня не хватило духа.

— Могу я услышать его?

Наступило короткое молчание. Я замерла, готовясь услышать что-то вроде: «Не надо больше нас беспокоить звонками», но она ответила.

— Он в больнице.

— Что с ним случилось? Где он? В Питере? — забросала я ее вопросами.

Казалось, она была ошеломлена таким натиском со стороны неизвестной особы, о которой она, похоже, и знать не знала.

— Он в 14-й больнице, в реанимации — произнесла женщина на том конце трубки.

Я захлопнула крышку телефона, даже не сказав «спасибо». В реанимации! Значит, дело не во мне, все намного хуже, а я потратила целый день на то, что жалела себя, хотя именно ему сейчас было нужно все сочувствие и поддержка. Я должна была его немедленно увидеть. Не думая ни минуты над тем, пустят ли меня, совершенно постороннего человека, в реанимацию, я помчалась в больницу. Конечно, меня не впустили даже в отделение, однако я просидела там, у входа до вечера, дожидаясь, когда его мать выйдет от него. Ее я узнала сразу, как только та появилась. Александр был очень на нее похож. Я поднялась ей навстречу.

— Меня зовут Саша. Помните, я звонила Вам сегодня? Как Алекс?

Она была сильно удивлена моим появлением, это чувство на миг даже вытеснило тревогу с ее лица. Но она быстро взяла себя в руки.

— Похоже, Вы не просто «знакомая»? — с легкой улыбкой ответила она.

Я молчала, не зная, что сказать в ответ. Пауза затянулась. Наконец женщина проговорила:

— Пойдемте, он недавно пришел в себя.

С тех пор для меня началась совсем другая жизнь, в которой больше не было бесшабашных прогулок по набережной, кафе и кино. Была только тревога и постоянное напряжение. Я проводила в больнице все дни после университета. Моя мать с ужасом смотрела на мое отчаянное желание быть с ним рядом. «Почему ты так убиваешься ради него? Ведь он тебе практически чужой человек!»

Баба Марья сейчас напомнила мне ее слова. Да, он не давал мне повода, но я с самого начала считала его своим, с того самого дня, когда впервые до поздней ночи просидела у его постели в больнице. Ни моей маме, ни отцу, который тотчас узнал о случившемся, не удалось отговорить меня. Я была непреклонна. Его мать сначала тоже не одобряла моего решения, но я не могла бросить человека, в которого была влюблена, лишь только с ним случилась беда. Мне казалось это предательством, и поэтому изменить мое решение оставаться рядом с ним никто не имел права.

Я рассказала об этом бабе Марье. И о тех нескольких месяцах, когда он путешествовал из одной клиники в другую. Сначала в Питере, потом в Москве. Иногда ему становилось лучше, но через неделю он снова начинал терять сознание, и все повторялось заново. Самые лучшие врачи делали ему неоднократно обследования, но результаты были отрицательными. Казалось, он был абсолютно здоров, однако Алекс чувствовал себя все хуже. Наконец, родители отвезли его в Европу и продолжили обследования там. Результат нулевой. Самые именитые светила медицинской науки удивленно разводили руками. Его мать просто не находила себе места от того, что ничем не могла помочь своему сыну. Я почти каждый день разговаривала с ней по телефону, мне кажется, за все это время она уже настолько привыкла ко мне, что мы в какой-то мере стали одной семьей. Общее горе сближает людей, так случилось и с нами. Даже их отъезд не изменил моего отношения к Александру. Мне казалось, что учеба отошла на второй план. Все мои мысли были заняты тем, что происходило по ту сторону Балтийского моря. Но результаты были неутешительными. Казалось, нам всем оставалось надеяться только на чудо. И поэтому когда мне рассказали о шамане, я была готова ехать, даже не смотря на всю фантастичность рассказов о нем.

— Вот так мы и добрались сюда, — закончила я.

Пожилая женщина все это время слушала, ни разу не прервав мой рассказ. Потом мы долго молчали, глядя, как из-за гор поднимается ярко желтая луна. В ее неверном свете все казалось еще более нереальным и чужим, как будто это был всего лишь плохой сон, такой же, как в далеком детстве, в котором мне совсем не место. Скоро я проснусь, и наступит день, а я пойду в университет, и мой любимый город будет улыбаться мне в своем обновленном весеннем наряде. И все станет как раньше, словно и не было этих нескольких кошмарных месяцев надежды и отчаяния. Но волки выли слишком реально, заставляя собак вокруг вымещать свое бессилие в яростном лае.


— Глава 2. Шаман —

Утром я проснулась с рассветом. Солнце едва поднялось из-за горизонта, и его первые лучи длинными косыми полосами лежали на стене над моей кроватью, медленно спускаясь все ниже и ниже. Еще немного, и они коснулись моей щеки, рассеяв последние остатки тревожных сновидений. Мне по началу показалось, что все вокруг еще спит, но это было не так. Я усмехнулась, какая наивность. Не нужно забывать, что жизнь здесь сильно отличалась от той, к которой я привыкла в Питере. Деревня давно проснулась, наша хозяйка тоже была на ногах, я услышала ее голос за окном.

— Не гони коров к лесу, что-то нынче волки подобрались слишком близко.

— Это все твои гости, волки пришли за ними. Как пить дать нечистая сила, — ответил человек за окном.

— Не придумывай, Таныш, — с упреком в голосе заступилась баба Марья.

— Это не я сказал. Пантелеевна сразу увидела, что с ними что-то не так. У девчонки глаза горят, как у ведьмы, а парень — совсем неживой, будто с того света вернулся, — старик почти перешел на шепот. — Не к добру их появление. Гнать их надо отсюда!

— Ты гони лучше свое стадо, — с досадой проговорила баба Марья, — а пустой болтовней-то мне голову не морочь!

Когда старуха вошла в избу, я уже была одета. Она поняла, что я слышала их разговор.

— Не принимай близко к сердцу. Люди здесь слишком суеверны.

— А Вы? — задала я ей прямой вопрос.

Она с упреком посмотрела на меня, и мне стало стыдно за свою резкость.

— Я пустила вас в свой дом, а значит, я не суеверна.

— Да, простите меня… Просто я очень боюсь… Мы находимся так близко от помощи, но не можем до нее добраться. Укажите мне направление, я пойду туда, найду шамана и приведу его к Александру! Чем я могу навредить вашей деревне? Мне очень нужно сохранить жизнь этому человеку!

И я кивнула в сторону Алекса. В моих глазах стояли слезы. Наверно, наступил момент эмоциональной разрядки за все предыдущие дни, когда я везла его сюда, упрямо надеясь на лучшее, но в глубине души понимая, насколько зыбкой была эта надежда.

Баба Марья обняла меня за плечи и прижала к себе.

— Не плачь, когда-то я сама приехала сюда за мужем из Барнаула. Он работал егерем в здешнем заповеднике. Эта земля навсегда меня покорила. И я не смогла отсюда уехать, даже когда с мужем случилась беда. Его разорвал медведь-шатун. Зима в тот год была, ой какой суровой, а тот не сумел вовремя залечь в спячку… — баба Марья тяжело вздохнула. — Я ничем не могла ему помочь. Все дороги занесло, врач даже не доехал до нас… Кам ушел тогда из этих мест… Мне пришлось узнать, каково это – не иметь надежды.

Притихшая я стояла, не решаясь пошевелиться. Рассказ этой женщины тронул меня до глубины души. Еще пять минут назад я упрекала ее про себя в бесчувственности, даже не догадываясь, какая трагическая история, оказывается, была в ее жизни.

— Я поговорю сегодня с людьми, но не сейчас. А ты должна ждать здесь и не высовываться из дома, — сказала она, и я не нашлась, что ей ответить.

Это было самое ужасное утро. Я все так же, как и раньше сидела рядом с Алексом, как делала это в Питере, но сегодня все было по-другому, сегодня все зависело не от результатов очередных обследований, проводимых самыми лучшими специалистами, а от решения каких-то стариков, видевших во всем, что не поддавалось их примитивному пониманию, происки потусторонних сил.

Солнце уже давно стояло в зените, а хозяйка все не возвращалась. Я нервно мерила шагами тесную избу. Баба Марья, уходя, забрала с собой и внука, поэтому я была в доме совершенно одна, конечно, не считая Александра, но он не мог поговорить со мной, а тем более успокоить меня. Я остановилась посреди комнаты, глядя на него. Такой близкий и в то же время практически чужой человек.

Вдруг я задумалась, случись все это со мной, сделал бы он для меня то же самое? Нас с ним не связывали никакие обещания. Даже в те дни, когда ему становилось лучше, и мы гуляли по больничному парку, он ничего не говорил о том, кто я ему. Нет, он, конечно, был искренне благодарен мне, не раз повторяя, что моя поддержка очень много значит для него, но разве этих слов я от него ждала? В полузабытьи он всегда держал мою руку. Я видела, что мое присутствие успокаивает его, и уже поэтому готова была находиться рядом с ним. Но черный червь сомнений продолжал точить изнутри. «Посмотри на себя трезво! — не унимался он. — Ты всего лишь обычная глупая студентка, каких тысячи. Ты далеко не красавица, да еще и без особого приданного. А он иностранец, пусть не очень богатый, но зато с большим будущим». «Нет, он любит меня. Разве моя преданность не стоит такого чувства!?» — с досадой ответила я.

— Ты совсем расквасилась за последние дни, если снова начинаешь во всем сомневаться! — сказала я вслух.

Мне стало стыдно за свои мысли. Что значил сейчас мой мелочный эгоизм по сравнению с тем, что Алекс находился между жизнью и смертью? Как вообще можно думать о себе в такой момент!

Когда в дверях, наконец, показалась баба Марья, я готова была броситься ей на шею уже потому, что она отвлекла меня от самоистязаний. Ее голос прозвучал устало:

— Мне удалось их уговорить...

Я замерла. Неужели все получилось! И у нас снова появился шанс!

— Но они не хотят везти вас до самого места. Вам помогут добраться до ручья, а дальше придется идти пешком! Это все, что я смогла для вас сделать, — оправдывалась она.

Отличная новость! Я даже не спросила, сколько придется пройти. Не важно, мы дойдем. Теперь у меня была точная цель, а значит, все остальное не имеет значения. Но тут я вспомнила, что Эрик взял с меня слово дождаться его. Когда он приедет? В этом хуторе не было никакой связи с внешним миром, кроме той дороги, по которой нас сюда привезли. Мой телефон не работал, и я понятия не имела, где он сейчас. Нет, нужно соглашаться, пока старики не передумали.

Через час к дому подъехал какой-то человек на телеге. В нее была запряжена старая лошадь с нечесаной гривой, такая же древняя, как и старики, которые стояли вокруг.

— Василий отвезет вас до речки. Он покажет тропу, по ней надо будет пройти пешком с полкилометра, — говорила баба Маша, укладывая в мешочек хлеб и еще какие-то продукты. — Больше всего на свете мы боимся, что он уйдет отсюда, как уходил прежде.

— Куда он уходил? — испуганно спросила я. Мне было страшно подумать, что мы не сможем его найти.

— Не знаю. У камов свои дороги. Когда я впервые приехала сюда, мне было чуть больше, чем тебе сейчас. Старики рассказывали, что он надолго пропадал, но каждый раз возвращался, меняя свое лицо. Сейчас он снова здесь, и нам никак нельзя его терять. Тогда мы останемся без помощи, а для стариков это хуже некуда. Так что не серчай, дочка, — и она горячо обняла меня и перекрестила. — Ну, в добрый путь!

Она стояла у калитки и все махала нам рукой, когда мы медленно ехали по единственной улице. Из многих домов вышли старики. Они провожали нас настороженными взглядами, и мне стало страшно. Хорошенькое прощание. Сразу за последним двором раскинулся темный, мрачный лес. Даже в солнечном свете он выглядел враждебным. Высоченные сосны вперемешку с другими не менее исполинскими деревьями стеной стояли перед нами, и старая деревушка казалась игрушечной по сравнению с этим грозным зеленым океаном, который был готов поглотить нас вместе с телегой, хутором и даже самим солнцем.