Итоги второй мировой покушение на великую победу

Вид материала

Документы

Содержание «овладение историей» Украина: разрыв с наследием великой победы Украина во Второй мировой войне: взгляд эпохи «перестройки» Коваль M.B., Кульчицкий С.В., Курносое Ю.А., Сарбей В.Г. Интерпретации военной истории в середине 1990-х гг. Другая война: историческая версия конца 1990-х — начала 2000 гг.

Подобный материал:

• Конспект урока истории для 9 «А» класса Тема: «Итоги Второй мировой войны. Оон», 55.19kb.
• Итоги Второй мировой войны для Великобритании, 536.44kb.
• План урока: 1 Организационный момент: сообщение целей и задач урока для учащихся;, 50.64kb.
• Тематическое планирование курса История России (1945-2007 гг. ) для учащихся XI класса, 141kb.
• Мировой порядок во второй половине ХХ века и страны Востока, 111.23kb.
• Субботина В. В. Вторая мировая война и Великая Отечественная. Основные вехи, итоги,, 66.41kb.
• Урок по истории в 9 классе на тему: «Вторая мировая война. 1939 1945 гг. Итоги и уроки», 67.99kb.
• Тема «советский союз во второй мировой войне» занятие 1, Истоки и начало Второй мировой, 112.07kb.
• Конкурс патриотических сочинений, посвящённый 65-летию Победы в Великой Отечественной, 64.03kb.
• План итоги второй мировой войны для Англии. Парламентские выборы 1945, 603.29kb.

«ОВЛАДЕНИЕ ИСТОРИЕЙ»

(К оценкам Великой Отечественной войны в Германии)


В свое время «лучший из немцев» — М.С. Горбачев, оправдывая подготовленный с его участием сценарий воссоединения Германии, уверял, что немецкий народ признал свою вину в прошлой мировой войне. «Лучший из немцев» заблуждался или лгал. Спустя 60 лет после полной и безоговорочной капитуляции нацистской Германии подавляющее большинство немцев продолжают считать войну против Советского Союза «справедливой». За шесть десятилетий в немецком национальном самосознании так и не возникло понятие ответственности за совершенные во время войны преступления и уничтожение миллионов людей «на Востоке».

У этого явления есть, конечно же, свое объяснение. С одной стороны, это является следствием многолетней и эффективной идеологической обработки населения предвоенной Германии, основанной на расовой теории. С другой стороны — это сознательная и последовательная политика германских властей уже после окончания Второй мировой войны, основанная на замалчивании совершенных преступлений и «вытеснении» их из сознания немцев. Американские юристы, занимавшиеся в 1948 году в Нюрнберге разбирательством преступлений, совершенных войсками СС, пришли к выводу, что зверства эсэсовцев, дикость и жестокость этих «лучших из немцев» превосходили все мыслимые границы и находились «за пределами опыта нормального человека»(1). Однако же огромное боль-

267

шинство немцев, переживших Вторую мировую войну, сохраняют самые положительные впечатления о Третьем рейхе.

Сегодня, когда объединенная Германия выступает мотором «расширения» Европейского Союза в том же направлении — на восток, следует быть очень точным в оценке характера войны, которую Германия вела против нашей страны, а также некоторых современных тенденций «овладения историей» в Германии.

* * *

Как известно, Гитлер называл нападение на СССР «превентивной войной». Немцы были провозглашены защитниками европейской цивилизации от «азиатских орд». В годы войны квинтэссенцией представлений немцев о Советской России и населяющих ее народах стала брошюра «Недочеловек», изданная в 1942 году ведомством Гиммлера для распространения на Восточном фронте и среди гражданского населения Германии. Гиммлер формулировал свои мысли так: «Пока существует человек на земле, борьба между человеками и недочеловеками является исторической необходимостью». Под «недочеловеками» понимались в первую очередь русские и евреи.

Следует сказать, что антирусские и антиславянские настроения вообще были характерны для Германии того времени. После революции 1917 года на традиционный образ славян как врага наложилась еще и ненависть к евреям. Именно поэтому Й. Геббельс представляет в своих дневниках и программных пропагандистских документах войну на Востоке как борьбу против смертельного врага, как войну не на жизнь, а на смерть.

По сути, во Второй мировой войне было две войны. Война на Востоке против Советского Союза коренным образом отличалась от той войны, которую Германия вела на Западе. Война против СССР изначально пла-

268

нировалась как «Vernichtungskrieg» — война на уничтожение, война на истребление. Истреблению подлежало все (!) население нашей страны. Как заметила Ханна Аренд, немцы во время войны превратили физическое уничтожение людей в элемент своей «демографической политики».

Война против СССР для германского руководства была также войной идеологической — войной против «иудейского большевизма». Начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер писал в своем дневнике 30 марта 1941 года: «Борьба между собой двух мировоззрений... Речь идет о войне на истребление... Борьба против России: физическое уничтожение большевистских комиссаров и коммунистической интеллигенции» (2). Широко известный в годы войны «Приказ о комиссарах», позволявший немцам «разбираться» с советскими офицерами на месте «при помощи оружия», выводил войну против Советского Союза из сферы международного права.

В планы немецкого командования входило, в частности, в кратчайшие сроки полностью перевести продовольственное содержание вермахта на территории СССР на местные ресурсы. Это предполагало убийство в плановом порядке десятков миллионов советских людей. Уже к началу 1942 года в немецких концентрационных лагерях были умерщвлены 2 миллиона советских военнопленных. Общее количество уничтоженных немцами советских военнопленных составляет, по минимальным подсчетам, 3,3 миллиона. Потери среди гражданского населения СССР превысили 20 миллионов человек. Эти цифры намного превосходят масштабы еврейского холокоста, но о нем в Германии помнят, а «русский холокост» из современного немецкого сознания вытеснен.

Гитлер целую главу «Mein Karnpf» посвятил России и немецкой политике на Востоке. Российская империя была для фюрера примером государственного образования, основанного на господстве «германского эле-

269

мента» над отсталой народной массой. «Образование русского государства, — писал Гитлер, — не было результатом государственно-политических способностей славянства, а было в большей степени чудесным примером государственно-образующей деятельности германского элемента в неполноценной расе». Под этим углом зрения агрессия против Советского Союза становилась борьбой за возвращение территорий, изначально принадлежавших «германскому элементу». Из этого тезиса вытекало право на «германизацию», точнее «регерманизацию», восточных территорий, под которым подразумевалось физическое уничтожение всего населения на оккупированных землях.

* * *

Денацификация Германии под руководством американцев в конечном итоге обернулась фарсом. Вместо заслуженного наказания почти все нацистские преступники не только не понесли наказания, но были оправданы и реабилитированы. В западных оккупационных зонах Германии разбирательство совершенных нацистами преступлений было поручено самим немцам. Так называемые аттестационные комиссии (Spruchkammer) состояли исключительно из немцев и практически не выносили обвинительных заключений. Мягкость приговоров была потрясающей, в них значилось «попутчик» или «невиновен» («Mitlaeufer» или «Entlastet»). В то же время немцы не испытывают особой враждебности к англичанам или к американцам. Это и понятно: на западном фронте Германия вела «другую войну», там не было тех страшных преступлений, которые совершались немцами на советских оккупированных территориях.

Психоаналитики утверждают, что устойчивые негативные стереотипы немцев в отношении России связаны с вытесненным в подсознание чувством немецкого

270

национального позора. В этой ситуации любая негативная информация о современной России воспринимается как своего рода индульгенция, избавляющая от остатков чувства исторической вины. Наличие в немецких СМИ таких характеристик ситуации в Чечне, как «война на уничтожение», «Сталинград», «мародерство», «насилующие русские солдаты», «русская солдатня», свидетельствует о наличии скрытого второго плана, имеющего самое прямое отношение к недавней немецкой истории. Любое упоминание о России в Германии актуализирует этот подавляемый, но так до конца и не подавленный контекст.

* * *

Споры по поводу собственной истории возникают в Германии периодически и обычно приобретают характер общенациональной дискуссии. Центральное место в такого рода дискуссиях занимает вопрос об отношении к немецкому национал-социализму и ко Второй мировой войне.

Тип политической демократии, существующий в Германии, на языке юристов именуется «октруаированной» демократией. Крупный немецкий философ Юрген Хабермас, принимавший непосредственное участие в «споре историков», считает проблемой немецкой нации то, что западные демократические ценности были навязаны ей воевавшими против Германии западными державами при пассивности или даже скрытой враждебности самих немцев. Демократический строй был установлен в Германии в принудительном порядке. Одним из критериев демократической зрелости Германии является поэтому ее отношение к своей новейшей истории, причем самые трудные здесь для немцев вопросы — отношение к войне против СССР и к геноциду евреев. Характерно, что в сознании самих немцев эти два вопроса разведены на достаточно большое рас-

271

стояние. Понятия «русский холокост», о котором время от времени говорят некоторые немецкие историки и публицисты, как факта немецкого национального сознания не существует.

«Спор историков» начался в 1986 году и был связан с именем профессора Свободного берлинского университета Эрнста Нольте. Три работы Э. Нольте — «Фашизм и его эпоха», «Германия и холодная война» и «Марксизм и индустриальная революция» (3) — сделали его заметной фигурой среди исследователей новейшей истории Германии. В 2000 году Э. Нольте получил премию Конрада Аденауэра, учрежденную фондом «Германия», который тесно связан с правым крылом партии христианских демократов. В похвальной речи во время присуждения премии, произнесенной директором мюнхенского Института современной истории Хорстом Меллером, Э. Нольте был назван «единственным философствующим историком среди немецких историков и единственным историком среди немецких философов истории».

Один из главных тезисов Э. Нольте состоит в том, что политику физического уничтожения евреев, проводившуюся режимом Гитлера, следует оценивать в связи с уничтожением дворянского и крестьянского сословий в России, поскольку германский национал-социализм — это «зеркальное отражение русской революции и в определенной степени марксизма». Именно Э. Нольте популяризовал распространенный сейчас на Западе тезис, согласно которому сталинский СССР и гитлеровская Германия — это «два тоталитаризма», ни один из которых не лучше и не хуже другого.

Э. Нольте первый заговорил о «плюрализме эпох Гитлера». Он ввел понятие «азиатского преступления», при помощи которого объединил как явления одного ряда геноцид армян в Турции, сталинизм, гитлеризм, маоизм, сухартизм, насеризм. Даже голлизм в своем «этноцентризме» был, как утверждает Э. Нольте, одной из «эпох Гитлера». Естественно, что эти параллели де-

272

лают германский национал-социализм чем-то рядовым, вполне обычным. В этой схеме Освенцим — «реакция» на ГУЛАГ, «уничтожение наций» — реакция на «уничтожение классов», война Германии и СССР — схватка двух тоталитаризмов, стремящихся пожрать друг друга.

Концепция «двух тоталитаризмов», широко пропагандируемая на Западе в год 60-летия Победы, — это не что иное, как попытка лишить современное российское общество фундаментального элемента национального духовного единства — сознания войны 1941 —1945 гг. как войны освободительной, Великой и Отечественной.

* * *

Характер общенациональной дискуссии приобрел в последнее время в Германии спор о проблеме «изгнанных», то есть немцев, принудительно депортированных после Второй мировой войны из Восточной Пруссии, Силезии, Моравии и Судет на основе решений стран-победительниц. Теперь эти решения ставятся влиятельными немецкими политиками под сомнение.

«Союз изгнанных», чье политическое влияние в Германии растет с каждым годом, во многом строит свою деятельность на идеологических основаниях, разработанных современным немецким историком, выходцем из Восточной Пруссии Андреасом Хилльгрубером. Суть позиции А.Хилльгрубера, изложенной в его книге «Двойной закат», состоит в том, что он ставит знак равенства между изгнанием немцев из Центрально-Восточной Европы (Ostmitteleuropa) и геноцидом евреев в Германии, предлагая своим соотечественникам идентифицировать себя сегодня с солдатами вермахта, которые защищают гражданское население Восточной Пруссии от «оргии мести» наступающей Красной армии.

В настоящее время вопрос об «изгнанных» встал в Германии исключительно остро. Начало дискуссии на

273

эту тему было положено выходом в свет новой книги лауреата Нобелевской премии по литературе Гюнтера Грасса «Ход рака», в которой повествуется о потоплении советской подводной лодкой в январе 1945 года теплохода «Вильгельм Густлофф». Дискуссия по книге Гюнтера Грасса сосредоточилась на том, что на корабле было девять тысяч гражданских лиц, спасавшихся от наступавшей Красной армии. Тот факт, что на борту «Вильгельма Густлоффа» находилась тысяча солдат вермахта и что в силу этого судно являлось целью для советской подлодки, в книге и в дискуссии был отодвинут на второй план. В России «Ход рака» издали без соответствующего исторического комментария — при финансовой поддержке Института Гете, то есть Министерства иностранных дел Германии (4).

Вслед за выходом книги Гюнтера Грасса в немецкой печати и на телевидении появилось огромное количество публикаций о судьбе беженцев и перемещенных лиц. «Шпигель» посвятил целую серию материалов о страданиях перемещенных после Второй мировой войны немцев. Сквозной мотив — мысль о том, что главные зверства во Второй мировой войне были совершены мстительными чехами и поляками, а советские солдаты не освобождали ту же самую Германию от нацизма, а насиловали и грабили «беззащитных» немцев.

Еще одной общенациональной дискуссией в Германии стало обсуждение книги Йорга Фридриха «Пожар — Германия в бомбовой войне 1940—1945 годов» (5), посвященной налетам британской и американской военной авиации на германские города. В результате этих налетов погибло около 700 тыс. немцев, из них 80 тыс. детей. Главным военным преступником в этой книге предстает У. Черчилль. В то же время в книге Й. Фридриха нет ни слова о немецкой воздушной атаке на центр Варшавы в 1939 году, о разрушении Роттердама в мае 1940 года, о налете на Ковентри в ноябре 1940 года. Умолчал Й. Фридрих и о том, что в планы германского командования входило «ковентризировать» всю

274

Англию и даже Соединенные Штаты. Немцы не смогли это сделать, переоценив свои силы. В результате англичане и американцы «гамбургизировали» не только Гамбург, но и многие другие немецкие города.

Интересно, что сам Йорг Фридрих — из числа немецких «шестидесятников», и в свое время он активно выступал за денацификацию Германии. Когда его спросили, почему он так изменил оценку нацистского прошлого своей страны, он ответил, что и у правды есть своя конъюнктура. Нельзя не вспомнить в связи с этим слова Томаса Манна, сказанные им в эмиграции. Выразив сочувствие соотечественникам по поводу разрушения его родного Любека, писатель заметил: «Я думаю при этом о Ковентри, и мне нечего возразить против преподнесенного нам урока, который состоит в том, что за все надо платить».

* * *

Процессы, идущие в немецком общественном сознании и нашедшие отражение в «споре историков», получили в Германии название «Vergangenheitsbewaeltigung». Примерно это можно перевести как «овладение прошлым» в смысле сведения с ним счетов. Все чаще толкование этого термина сводится к «релятивизации» преступлений немецкого национал-социализма. Одновременно в Германии звучат призывы «подвести черту» под этими «бесконечными» дискуссиями о собственной истории и стать «нормальной» нацией. За призывами к такой «нормализации» не нужно забывать, что неонацистские партии в Германии не только не запрещены, но уже заседают в двух земельных парламентах.

За «спорами историков» в Германии внимательно следят в некоторых соседних с ней славянских странах, в первую очередь в Польше и в Чехии. Там сама жизнь заставляет разбираться в вопросах национального самосознания экономически могущественного герман-

275

ского соседа. И только в России, как ни странно, отмечается почти полное неучастие историков-специалистов в немецких спорах по поводу «азиатского преступления», «превентивной войны» и т.п.

У французского историка Марка Ферро есть книга «Бои за историю». Для каждого народа взгляд на важнейшие события его собственного прошлого — неотъемлемая часть самосознания и залог развития в будущем. Бои за историю носят затяжной характер, они ведутся на большой глубине фронта: в них участвуют научные школы и национальные предубеждения, партийные направления и государственные идеологии. Сознавать значение правильного ведения боев за историю важно всегда, но особенно в связи с оценкой места в нашем национальном сознании крупнейшего события русской истории XX века — Великой Отечественной войны.

Литература

1) Kasimierz Leszczynski (Hrsg.), Fall 9. Das Urteil im SS-Eisatztruppenprozess, gefaellt am 10.April 1948 in Nuernberg vom Militaergerichtshof II der Vereinigten Staaten von Amerika. Berlin-O., 1963. S. 144.

2) Цит. по: Der Krieggegen die Sowjetunion. 1941 — 1945. Eine Dokumentation. Berlin, 1991. S.42. В некоторых изданиях дневников Ф. Гальдера, переведенных на русский язык и продающихся сейчас в России, это место по каким-то причинам отсутствует.

3) См.: Nolte E. Der Faschismus in seiner Epoche. Muenchen, 1979; E. Nolte. Deutschland und der kalte Krieg. Muenchen, 1974; E.Nolte.Marxixmus und die industrielle Revolotion. Stuttgart, 1983.

4) Грасс Г. Траектория краба. М., 2004.

5) J. Friedrich. Der Brand. Deutschland in Bombenkrieg 1940-1945. Muenchen, 2002.

276


Т. С. Гузенкова,

доктор исторических наук


УКРАИНА: РАЗРЫВ С НАСЛЕДИЕМ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ


В новейшей украинской историографии понятие «переписанная история» как нельзя более кстати подходит к периоду Второй мировой и Великой Отечественной войн. Сравнительный анализ исторической (прежде всего учебной) литературы, изданной в 1991—2003 годах на Украине, отчетливо показывает, что к 2000 году не осталось, пожалуй, ни одной существенной позиции в оценке событий 1939—1945 годов, которая не была бы пересмотрена украинскими историками.

Процесс такой переоценки, разумеется, не был одномоментным, но и особенно много времени он не занял — уже к концу 1990-х годов сложились главные концепты, положенные в основу официальной историографии, посвященной истории Украины военного периода.

Особенности развития историографической мысли и преподавания истории на Украине в постсоветский период формировались под воздействием таких факторов, как регионально-исторический, политический, а также фактор воздействия украинской диаспоры. Картина украинской истории заметно варьируется также в зависимости от времени ее написания, причем пересмотр характеризуется высокой хронологической динамикой.

В регионально-историческом разрезе существуют серьезные различия между львовской, киевской, харьковской и некоторыми другими региональными исто-

277

риографическими традициями. Если взять такую шкалу, как «коммунизм — антикомммунизм» или про- и антироссийский взгляд, то Севастополь и Львов займут здесь крайние противоположные позиции. Львовская историческая школа значительно раньше, чем Киев, предложила образцы не просто «подправленной» и «переписанной» истории, а принципиально иную (антисоветскую, антикоммунистическую, до известной меры антироссийскую) ее версию.

На другом полюсе — в ряде научных и университетских центров восточных и южных областей Украины (в частности, в Харьковском национальном университете, Севастопольском филиале МГУ) — историки выступили против «стремления разорвать историю Украины и России и представить политику России только как захватническую и антиукраинскую». В местах компактного проживания русских историю предпочитают преподавать по относительно нейтральным в этническом отношении учебникам (нередко местным историкам приходится писать их самим).

Фактор украинской диаспоры, пожалуй, как ни в какой другой постсоветской республике, сыграл значительную роль в переосмыслении исторического прошлого и настоящего страны. Именно западные интеллектуалы из числа этнических украинцев оказали существенное влияние на формирование государственно-политической доктрины, соответствующей новому статусу украинского государства, а также на оценки главных исторических и политических событий, в которые была вовлечена Украина.

Еще задолго до бархатной революции августа 1991 года, в результате которой Украина стала независимым государством и новая интеллектуальная элита получила возможность самостоятельно интерпретировать собственную историю, истории ОУН—УПА (Организация украинских националистов — Украинская повстанческая армия) были посвящены многие тысячи страниц, написанные представителями украинской диаспоры,

278

часть из которых была членами этих организаций. В течение долгих послевоенных лет в дальнем зарубежье тщательно собирались и публиковались материалы, посвященные деятельности УПА¹. Так, редакция «Летопись УПА» в Торонто опубликовала многотомное издание «Летопись Украинской Повстанческой армии» (в 2002 году на украинском языке был выпущен 38-й том). Издательство главного командования УПА издало новую серию «Летописи УПА». В Канаде опубликованы также многочисленные воспоминания членов Украинской повстанческой армии. Представителями украинской зарубежной диаспоры написано немало работ, в которых сформулирован ряд положений, ставших впоследствии основой для постсоветской переписанной истории Украины.

Основной пафос этих работ заключался в стремлении реабилитировать ОУН—УПА, представив ее в качестве главной силы движения за независимость, в роли украинского национального сопротивления, направленного как против нацистского господства, так и советского режима, якобы одинаково ненавистных украинскому населению. Советский Союз и нацистская Германия представлены в этих сочинениях равнозначными врагами Украины. В борьбе против обоих противников заранее оправдываются любые методы, включая пособничество одному в ущерб другому.

При этом апологеты движения ОУН—УПА подчеркивают не только независимую от Германии, но якобы даже антигерманскую направленность политики ОУН, обусловленной будто бы соображениями создания украинской государственности. Тезис о том, что сотрудничество с немцами руководством ОУН (б) рассматривалось только как средство создания украинской государственности, вероятно, призван оправдать националистическое движение. А утверждение, что по-

¹ Большая часть этих работ в настоящее время опубликована на Украине.

279

сле начала военных действий на Украине такое сотрудничество с немцами стало невозможным, и вовсе должно было бы оправдать ОУН—УПА в глазах мировой общественности. В том же случае, когда факты прямого участия в войне боевых украинских подразделений на стороне фашистов становились очевидными, зарубежные историки старались, по крайней мере, преуменьшить их роль (особенно это касалось дивизии СС «Галичина»).

Панегирическая оценка деятельности ОУН—УПА сочеталась с разоблачениями советской власти и ее уничижением. «Бескомпромиссная борьба против обоих оккупантов» характеризовалась как благородное и праведное дело, между большевистским правлением и фашистскими оккупационными властями на Украине был поставлен знак равенства. Усилиями зарубежной украинской диаспоры был создан героизированный, мученический образ украинских националистов, боровшихся за украинскую государственность и противостоявших двум тоталитарным режимам, развязавшим вселенскую битву за обладание территорией Украины и ее богатствами.

Этот идейный арсенал, мало доступный для украинской общественно-исторической мысли в предшествующий период, в начале 1990-х годов получил на Украине широкое распространение¹.

С точки зрения эволюции концептуальных подхо-

¹ Следует отметить, что и на Западе имеются критики такого подхода. Так, канадский исследователь украинского происхождения В. Полищук приходит к выводу о том, что украинский интегральный национализм ни в коей мере не является продолжением политической деятельности украинцев, проводившейся в XIX — первой четверти XX века и направленной на достижение государственной независимости Украины. По мнению автора, анализ идеологических и программных положений украинского националистического движения приводит к выводу о том, что украинский интегральный национализм является разновидностью фашизма. См.: Wiktor Poliszczuk. Integralny nacjonalizm ukrainski jako odmiana faszyzmu. Tom pierwszy. Toronto, 1998; Он же. Dowody zbrodni OUN i UPA. Integralny nacjonalizm ukrainski jako odmiana faszyzmu. Tom drudi. Toronto, 2000.

280

дов и идеологем, которыми в учебниках характеризуются действующие силы Второй мировой войны, следует выделить три этапа (которые в равной мере относятся и к пересмотру всей истории Украины).

Первый этап: начало — середина 1990-х гг.

Второй этап: середина — вторая половина 1990-х гг.

Третий этап: конец 1990-х — начало 2000 г.

К числу наиболее существенных для украинских историков вопросов, вокруг которых велась дискуссия и которые, собственно, стали предметом пересмотра, относятся:

• Понятие «Великая Отечественная война».

• Пакт Молотова—Риббентропа с его секретными протоколами от 1939 г.

• Включение западноукраинских земель в состав Советской Украины в 1939 г.

• Деятельность Организации украинских националистов (ОУН) и Украинской повстанческой армии (УПА) в 1939—1953 гг., роль этих организаций во Второй мировой войне.

• Роль советского партизанского движения и Красной армии в освобождении Украины от фашистов.

• Положение Украины в составе Советского Союза.

• Последствия оккупации и боевых действий в годы войны для Украины.

Украина во Второй мировой войне: взгляд эпохи «перестройки»

В начале 1990-х годов в украинской историографии в оценке военных событий 1939—1945 годов обнаружились весьма противоречивые тенденции. С одной стороны, на страницах научно-публицистической и учебной литературы была развернута романтическая кампания по устранению «белых пятен» и написанию новой, в том числе военной, истории. Главное острие критики в этот

281

период было направлено против Сталина и сталинизма. Украинские историки обращали внимание на просчеты, деформации и изъяны сталинского режима, которые привели к нападению фашистской Германии на Советский Союз и обусловили поражения Красной армии в первый период Великой Отечественной войны. В учебниках того периода использовалась достаточно типичная для того периода фразеология. Такие понятия, как «деформации социалистических идеалов», «жесткие командно-административные методы», «разгул сталинских беззаконий» и т.п., указывали на формирование нового видения историко-политических процессов советского периода, включая его предвоенный и военный этапы. Без внимания не остались такие явления, как ГУЛАГ, массовые репрессии, недальновидная военная политика советского руководства накануне войны.

Жесткая критика сталинизма тем не менее не распространялась на советский строй в целом и на место Украины в составе Советского Союза. Война 1941—1945 годов в общепринятых, допущенных Министерством образования, учебниках называлась Великой Отечественной. Советский Союз — общей для советских людей Родиной. Секретный протокол советско-германского пакта о ненападении расценивался как «прямое нарушение ленинских принципов внешней политики». Однако последствия этого договора, по мнению некоторых историков, имели как отрицательные, так и положительные стороны¹.

Упоминание ОУН—УПА в учебниках этого периода носит сдержанный характер и по объему информации занимает весьма скромное место. Всего 30 строчек было, например, посвящено украинским националистам в годы войны в одном из учебников, изданных в Киеве в 1991 году. В этом кратком упоминании уже от-

¹ Коваль M.B., Кульчицкий С.В., Курносое Ю.А., Сарбей В.Г. История Украины. Пробное учебное пособие для 10—11 классов средней школы. Киев: Освита, 1991. С. 230.

282

сутствовало принятое в советской историографии определение ОУН как фашистского объединения на Западной Украине, сотрудничавшего с гитлеровцами¹. Авторы отмечали факт «взаимодействия между бандеровцами и оккупантами с приближением Красной армии ввиду общей угрозы», а также расценивали борьбу между ОУН—УПА (террор против местных органов советской власти и тех, кто их поддерживал) и советскими органами безопасности (ответные массовые репрессии) как гражданскую войну²,

В 1993 году появилось два учебных пособия, написанных представителями западной украинской диаспоры, которые ознаменовали собой принципиально новые для украинской историографии подходы. «Очерки истории Украины» А. Жуковского и О. Субтельного были опубликованы во Львове, а «Украина: первая половина XX столетия: очерки политической истории» — в Киеве (оба пособия рекомендованы Министерством образования). В них авторы представили иной, неведомый тогда системе школьного образования образ Украины — антикоммунистический, национально-оппозиционный советскому режиму. Для западной эмигрантской историографии это были в значительной мере традиционные взгляды на историю Украины, но для позднесоветской украинской общественно-исторической мысли подобная историческая картина имела радикальный и во многом шокирующий характер.

В книге А. Жуковского и О. Субтельного предвоенные Германия и Советский Союз названы «партнерами», готовящимися к войне. В этом «альянсе» главной жертвой оказалась Украина, ибо вся ее промышленность была переключена на военные нужды. Присоединение западноукраинских земель авторы назвали боль-

¹ См.: Советский энциклопедический словарь / Гл. редактор A.M. Прохоров. 3-е изд. М.: Сов. Энциклопедия, 1985. С. 948.

² Коваль М.В., Кульчицкий С.В., Курносов Ю.А., Сарбей В.Г. Указ. соч. С. 254, 266.

283

шевистской оккупацией. Они утверждали, что на украинских землях значительная часть населения желала поражения большевистской системы и развала СССР и доброжелательно отнеслась к немецким войскам, которые могли бы освободить его от сталинского режима¹. В этом контексте ОУН—УПА рассматривалась как фактор консолидации украинских политических сил, как организация, возглавившая сектор национально-освободительного движения, как сила, «защищавшая украинское население от красных партизан и немецких карательных отрядов».

Таким образом, в учебнике А. Жуковского и О. Субтельного на фоне демонизированного Советского Союза Украина выглядела жертвой столкновения двух тоталитарных режимов, а ОУН—УПА — силой, боровшейся в войне «за украинскую державу, свободу и человеческое достоинство»².

Кроме того, А. Жуковский и О. Субтельный, например, настаивали на том, что в послевоенный период «только украинская политическая эмиграция вместе с украинской диаспорой стала активной силой украинской политической, общественной, культурной и религиозной жизни, а также фактором помощи в освободительно-государственных устремлениях украинского народа»³.

Эти взгляды близки к другой концепции, изложенной профессором Свободного университета в Мюнхене и преподавателем Парижского университета В.Косиком в известной работе «Украина и Германия во Второй мировой войне». Книга издана в Париже в 1986 году и во Львове в 1993 году. В ней подчеркивается не только независимая от Германии, но даже антигерманская направленность политики ОУН, обусловленная якобы

¹ Жуковський А., Субтельний О. Нарис icтopii Украiни / Ред. Я.Грицак, О.Ромашв. Лвiв, 1993. С. 119—120.

² Там же.

³ Там же. С. 129.

284

только соображениями создания украинской государственности. В книгу В.Косика вошли положения о том, что ОУН— УПА представляла собой главную силу движения сопротивления и национальной независимости; что украинцы видели выход в конфликте между западными государствами и сталинской Москвой, мечтая использовать его для создания собственного государства¹, что Германия и Советский Союз в равной мере оказались оккупантами на территории Украины и что политика фашистских властей по сути своей мало чем отличалась от сталинско-советского режима. И в том, что украинские националисты были дискредитированы в глазах населения и международной общественности, повинно советское руководство, которое «навесило на них ярлык коллаборационистов, сотрудничавших с нацистами, обрекая их тем самым на преследования и уничтожение»².

Если в позднесоветских украинских учебниках почти не находилось места для истории движения ОУН—УПА, то в «эмигрантских» учебниках были фактически выведены за рамки повествования боевые действия с участием Красной армии. Так, в работе Т. Гунчака история Украины во Второй мировой войне оказалась лишь историей ОУН—УПА и ее взаимоотношений с Германией и Советским Союзом.

Т. Гунчаком был сформулирован вывод, ставший впоследствии аксиомой украинской учебной литературы. В годы Второй мировой войны, несмотря на страшные физические и духовные страдания, «в широких массах росло и крепло чувство национальной самобытности. Это чувство в значительной степени было стимулировано членами ОУН, преданность и жертвенность которых стали образцом патриотизма. Создание УПА как военной силы революционного движения и

¹ Косик В. Украiна i Нiмеччина у другiй свiтовой вiйнi. Париж— Нью-Йорк-Львiв, 1993. С. 461.

² Там же. С. 458.

285

как единого политического центра выявило способность украинского народа к державнотворческому труду даже в крайне неблагоприятных условиях»¹.

Таким образом, в начале 1990-х годов в украинской историографии была заложена принципиально иная шкала ценностей. В ней первое место занимала украинская национальная государственность. Ради нее оправданны любые средства и любые формы политического поведения, вплоть до сотрудничества с фашизмом и попыток использования его как средства достижения своих целей. Т. Гунчак отмечал, что в поисках поддержки политических устремлений ОУН пошла на сотрудничество с немецкой военной разведкой².

Представляется, что этот пласт идей начал оказывать влияние на украинских официальных историков уже на первом этапе. В связи с этим симптоматичен такой пример. В новом, 1994 года издания, учебнике С. Кульчицкого, Ю. Курносова и М. Коваля сюжетам ОУН—УПА было посвящено уже более 120 строк. В них делался акцент на антигитлеровской составляющей деятельности украинских националистов, а члены ОУН—УПА были причислены к участникам движения украинского Сопротивления³.

Так созданный усилиями зарубежной украинской диаспоры героизированный образ украинских националистов, боровшихся за украинскую государственность против тоталитарных режимов, в первой половине 1990-х годов был «экспортирован» на Украину.

Это сразу отозвалось в общественно-политической сфере. В 1992 году на Украине отмечалось 60-летие создания УПА. В связи с датой бывшие участники

¹ Гунчак Т. Украiна: перша половина XX столiття. Нариси полiтичноi icторii. Кiив, 1993. С. 246.

² Там же. С. 225.

³ Кульчицкий С.В., Курносое Ю.А., Коваль М.В. История Украины: Пробный учебник для 10—11 кл. средн. школ. Ч. 1. Киев: Освита, 1994.

286

ОУН— УПА поставили вопрос о предоставлении им таких же льгот, какие имели ветераны Красной армии и партизанского движения. Неоднократно предпринималась попытка принять такой закон о статусе ветеранов войны, в котором воины УПА признавались бы участниками боевых действий против немецко-фашистских захватчиков. В дальнейшем происходил процесс «вживления» этого образа в национальную украинскую историографию.

Интерпретации военной истории в середине 1990-х гг.

Процесс интерпретации в украинской учебной литературе военных событий 1939—1945 гг. в последующий период можно охарактеризовать как борьбу за «оправдательный приговор» ОУН—УПА и «обвинительный» — советскому режиму. Во второй половине 1990-х годов значительная часть столичных и западноукраинских историков выражала недовольство тем, что на тот момент все еще сохранялись прежние оценки ОУН—УПА как вооруженных террористических образований, действия которых не отвечали интересам Советской Украины.

Следует отметить, что такие настроения относились не только к военному периоду, но и практически ко всей российско-советско-украинской истории. В официальных украинских учебниках второй половины 90-х годов Россия все чаще стала выступать в роли агрессивного соседа, навязывающего свой строй и образ жизни. А Украина приобрела на страницах учебников образ колонии-жертвы. Украинская советско-партийная система была расценена как колониальная администрация, обслуживавшая интересы оккупационного режима и московских верхов. Широкое хождение получил тезис о том, что прогрессивное развитие Украины и украинцев происходило не «благодаря», а по пре-

287

имуществу «вопреки» российско-русско-советскому влиянию¹.

Во второй половине 90-х годов в украинских учебниках в сознании историков — авторов учебников и в их произведениях усиливается тенденция демонизации роли России в эпохальном развитии Украины. Переживания по этому поводу в некоторых изданиях приобрели апокалипсический характер. Значительная доля исторической вины за все беды, пережитые украинцами и Украиной, стала возлагаться на Россию — Советский Союз. При этом Украина перестала восприниматься как советская республика, неотъемлемая часть Советского Союза. Ее статус изменился на колониальную территорию, а Советская власть интерпретировалась теперь уже как колониальная администрация.

Все это не могло не отразиться и на описаниях периода Второй мировой войны. Так, в учебном пособии «История Украины», подготовленном коллективом авторитетных ученых Национальной академии наук Украины под редакцией В. Смолия и изданном в Киеве в 1997 году, предвоенная и военная политика Москвы была подвергнута самой жесткой критике². В частности, обращают на себя внимание следующие трактовки событий в этом учебном пособии.

— Основной целью советско-германского пакта был раздел сфер влияния и расширение сталинской диктатуры на новые территории. В соответствии с пактом СССР фактически стал союзником воюющей Германии. Советско-германский военно-политический альянс был скреплен совместными боевыми действиями против беззащитной Польши (с. 309).

¹ См. подробнее: Гузенкова Т. Этнонациональные проблемы в учебниках по истории (на примере Украины, Беларуси и некоторых республик Российской Федерации) // Национальные истории в советском и постсоветских государствах / Под ред. Аймермахера К., Бордюгова Г. М.: АИРО-ХХ, 1999.

² Iсторiя Украiни: Навчальний посiбник / Пiд ред. В.А.Смолiя. Киiв: Альтернативи, 1997.

288

— Присоединение западных частей украинских земель к Великой Украине в рамках Советского Союза было совершено в условиях противостояния двух тоталитарных систем с помощью насильственных методов (с. 311).

— Организация украинских националистов рассматривалась как сила, которая при любых обстоятельствах оставалась непримиримой как к местным, так и к пришлым коммунистам, а также к политике советизации. ОУН оказывала сопротивление новой власти, считая ее оккупационным режимом (с. 311).

— В условиях немецкой оккупации ОУН претендовала на роль «третьей силы» в борьбе против фашистов. Однако по мере приближения Красной армии отношения между бандеровцами и оккупантами ввиду общей угрозы в ряде случаев приобретали характер взаимодействия в борьбе против большевиков (с. 319).

— Особенностью украинского театра партизанских действий было наличие двух сил движения Сопротивления, а также раскол украинской нации идеологическими баррикадами (с. 320). Авторы отмечают, что преимущества в эффективности были на стороне советского партизанского движения, по своему размаху и организованности напоминавшего с 1943 года регулярную армию (с. 320).

Следует также отметить то, что авторы не отказываются от использования понятия «Великая Отечественная война», но тем не менее упоминают его вскользь, заменяя другими, более «нейтральными» терминами.

В целом «История Украины» (1997) освещает различные вопросы — и состояние обороноспособности СССР накануне войны, и оборонительные бои в 1941 — 1942 годах, и партизанское движение в период оккупации, и битвы Красной армии за освобождение Украины. Деятельность ОУН—УПА описывается довольно подробно, но апологетика движения отсутствует. В книге нет грубой антикоммунистической рито-

289

рики и духа открытой «антисоветчины», свойственного эмигрантской литературе. Критикуя советское политическое руководство во главе со Сталиным, украинские историки указывают на мужество и верность присяге советских солдат, на костях которых в 1941 — 1942 годах «создавались условия перелома в ходе войны» (с. 317).

Вместе с тем «История Украины» содержит в себе и другой пласт информации, позволяющий говорить о формировании, так сказать, «автохтонной» версии истории в противовес официальной просоветской версии.

С середины 1990-х годов в украинской историографии стал развиваться синдром жертвенности. Ореол мученичества, подвижничества, избыточность жертв, неизмеримость материальных потерь, утраты, понесенные как от «своих», так и от «чужих», — такие образы и сюжеты стали лейтмотивом описаний Украины военных лет. Это коснулось не только военной эпохи, а было распространено фактически на всю украинскую историю. «Успешные последствия битвы за Украину не принесли долгожданного умиротворения ее народу. Это только казалось, что война вышла за пределы Украины. На самом деле она не оставила эту многострадальную землю» — так звучит одна из заключительных фраз в «Истории Украины» в разделе «Вторая мировая война»¹. Одновременно это и обобщенный образ Украины.

В дискуссию по поводу оценки итогов Второй мировой войны и деятельности ОУН—УПА была вовлечена и власть. В 1997 году по поручению тогдашнего президента Л. Кучмы создается правительственная комиссия. В ее компетенцию вошло изучение деятельности ОУН и УПА и выработка официальной позиции. В рамках этой комиссии при Институте истории НАН Украины была создана рабочая группа для подготовки

¹ Iсторiя Украiни... С. 324.

290

исторических выводов по этой проблеме. Комиссия сформулировала свои выводы в 2000 году. Вот некоторые положения из итогового документа Комиссии.

Другая война: историческая версия конца 1990-х — начала 2000 гг.

• Проблема отношения двух фракций ОУН к нацистской Германии в разные периоды Второй мировой войны имеет историческое, а не юридическое значение; партийная организация не может быть признана одной из сторон в войне.

• На всех этапах существования УПА главным врагом украинских националистов была советская власть со всеми ее политическими и силовыми структурами.

• Война УПА с советскими силовыми структурами хотя хронологически и совпадала с войной Объединенных Наций (в их числе Советского Союза) против блока фашистских стран, но по своей природе и характеру была совсем другой войной.

• Война УПА с советскими силовыми структурами была войной гражданской. Украинские националисты вели войну за реальную независимость Украины.

УПА, как и Советская армия, была воюющей стороной в противостоянии Объединенных Наций и блока фашистских государств. «Отсутствуют факты, которые свидетельствовали бы об участии УПА в войне с Объединенными Нациями на стороне Германии»¹.

Это заключение свидетельствует о том, что ОУН— УПА на официальном уровне получила полную индульгенцию. Рабочая группа правительственной комиссии сняла всякую юридическую и политическую ответственность с ОУН за сотрудничество с фашиз-

¹ День, 2000. 6 грудня.

291

мом, а УПА «перевела» в разряд антифашистской силы, фактически воюющей на стороне антигитлеровской коалиции.

В начале 2000-х годов в официальных, одобренных Министерством образования украинских учебниках представлена уже относительно завершенная версия хода Второй мировой войны и ее итогов. Во-первых, из обращения почти полностью изъято название «Великая Отечественная война». Украинские историки согласились с доводами их западных коллег насчет того, что «Великой Отечественной» война была названа Сталиным, хотя по сути это была война двух тоталитарных режимов.

Далее, движение ОУН—УПА представляется как одно из течений антигитлеровского Сопротивления на Украине, ориентированного на создание независимого украинского государства. Другое течение было представлено советским партизанским движением. Кроме того, признанным стало положение о том, что оуновцы воплощали в себе «третью силу», объединявшую всех недовольных как гитлеризмом, так и сталинизмом. Они рассчитывали, что в ходе Второй мировой войны Германия и Советский Союз настолько ослабят друг друга, что это даст им возможность осуществить собственные планы создания украинского государства.

В учебниках нового поколения содержатся выводы о том, что ОУН—УПА объединяла в себе силы, осуществлявшие борьбу с двумя тоталитарными режимами — гитлеризмом и сталинизмом. Вооруженное сопротивление советской власти было не только оправданно, но и являлось единственно возможным средством сопротивления политике террора и репрессий¹.

Некоторыми авторами подчеркивается, что ОУН— УПА в ходе войны претерпела политическую эволю-

¹ Iсторiя Украiни: Навчальний посiбник. Пiд. ред. М.О.Скрипника. Киiв: Центр начальноi лiтератури, 2003. С. 263—264.

292

цию, отказалась от «застарелых догм», обратилась за поддержкой к самым широким массам, наполнила национальную идею демократическим содержанием. Программные документы, принятые на III Чрезвычайном сборе в 1943 году, расцениваются как документы революционно-демократических преобразований¹. Особо отмечается изменение национальной политики ОУН, заключаюшееся якобы в переходе от принципа национальной исключительности к поддержке тезиса равноправия независимо от национальности и привлечении на свою сторону представителей различных национальностей.

Студенты исторических специальностей учатся тому, что «Украинская повстанческая армия верно служила высоким идеалам свободы народов и человека. В контролируемых ею районах Волыни, Полесья и Карпат фактически функционировало украинское государственное управление. УПА успешно боролась с немецкими захватчиками, польскими шовинистами, а впоследствии, после изгнания гитлеровцев, против возобновления на Украине большевистско-сталинского режима»².

Таким образом, теперь в головы вколачивают,

• что именно Организация украинских националистов — Украинская повстанческая армия, а не Красная армия была подлинным борцом с гитлеризмом;

• что именно украинские националисты добывали независимость Украине в самых тяжелых условиях, а в 1991 году новые поколения смогли воспользоваться плодами их борьбы;

• что именно ОУН—УПА являла собой пример демократизма и интернационализма, сплотив вокруг себя силы, бросившие вызов «московско-большевистскому

¹ Гурченко Ф.Г. Новiтня iсторiя Украiни... С. 350—351.

² Новiтня iсторiя Украiни (1900—2000): Пiдручник / А.Г.Слюсаренко, В.I. Гусев, В.М.Литвин та iн. 2-ге вид., переробл. I допов. Киiв: Вища шк., 2002. С. 355.

293

тоталитаризму», и «вела отчаянную борьбу как против гитлеровского фашизма, так и против сталинского реакционно-репрессивного режима»¹.

Подводя итоги Второй мировой войны, авторы вузовского учебника по новейшей истории Украины пишут: «...Потомки наши никогда не простят режиму, который ради утверждения своих утопичных идей уничтожает собственный народ»².

События на Западной Украине из эпизода, пусть даже и весьма существенного, превратились чуть ли не в центральное событие военно-политических действий во Второй мировой войне. А Западная Украина стала своеобразным мерилом национального сознания, патриотизма и государственничества в противовес советизированной и «обольшевиченной» Восточной Украине. В переписанной истории УПА предстает в образе армии истинных победителей и творцов новейшей истории Украины, на фоне которых вклад в разгром фашизма Советского Союза девальвирован, а победитель — советский народ — выглядит слепым орудием в руках сталинского режима.

Новейшая украинская историография не просто отходит от прежних историографических традиций, не только полностью порывает с ними, но занимает враждебную по отношению к ним позицию. Идеологической основой становятся другие исторические школы и идеологические направления — прежде всего оформившиеся в эмигрантской среде на Западе.

При оценке своей роли во Второй мировой войне Украина предъявляет сегодня, так сказать, два «сертификата». Один — за участие в антигитлеровской коалиции в составе Советского Союза. И в этом качестве

¹ Новiтня iсторiя Украiни... С. 6.

² Там же. С. 377.

294

Украина в полной мере разделяет славу страны-победительницы. Другой — за борьбу против «большевистской оккупации» и за «самостоятельную соборную державу» силами украинских националистов. И в этой роли современная Украина солидарна со странами Балтии.

Такая двойственная идентичность находит свое отражение и в политических реалиях. Так, в октябре 2004 года бывший украинский президент Л. Кучма на торжествах, посвященных празднованию 60-летия освобождения Украины от фашистских захватчиков, призвал к объединению и примирению украинцев — ветеранов Второй мировой войны с советской стороны и со стороны ОУН—УПА¹. К тому же призывает и новый украинский президент В. Ющенко. Трудно поверить, что подобное примирение состоится. Как показали события, в мае 2005 года украинский Запад и украинский Восток вспоминали каждый свою войну и праздновали каждый свою победу.

http://www.radiosvoboda.org

295