Geum.ru

Жизнь Карла Великого соткана из мифов и истины. Говоря словами Пьера Бурдьё, судьба Карла Великого это «биографическая иллюзия». Поэтому новая биография

Вид материалаБиография

Содержание


Противостояние в средиземноморье и внутриполитическая активность
Подобный материал:
1   ...   67   68   69   70   71   72   73   74   ...   79

ПРОТИВОСТОЯНИЕ В СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ И ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКАЯ АКТИВНОСТЬ



Приставляя Вала к юному королю Бернгарду в качестве советника, императором не в последнюю очередь преследовалась цель с помощью этого опытного воина покончить с набегами сарацинов и мавров из Африки и Испании на западные острова в бассейне Средиземного моря, которые использовали и продолжали использовать конфликт между Востоком и Западом вокруг Венеции для проведения весьма успешных грабительских походов. Послание папы Льва III императору, отправленное после 26 августа 812 года, дает достаточно глубокое представление об этом бедствии и противодействии ему. В то время как понтифик, указав на возрастающие угрозы, стал укреплять побережье патримония, направленному императором Михаилом патрицию и нескольким опатарам не удалось организовать необходимую помощь византийскому флоту, чтобы дать отпор бесцеремонным пришельцам, покушавшимся на Южную Италию и Неаполь. Такое положение дел привело к тому, что Лампедуза, Понция и Ишия подверглись разорению и разграблению сарацинами, причем в поле их зрения попала даже Сицилия. В сложившейся ситуации отдельные успехи на море решающего значения не имели;

Карл отдавал себе отчет в нестабильности обстановки и в 813 году обратился к патрицию Сицилии, чтобы побудить его к совместным действиям, нацеленным на объединение усилий Востока и Запада в бассейне Средиземного моря. «Исключительно показательной была реакция на эту инициативу», как выразился Петер Классен. Высокопоставленный сановник не рискнул однозначно ответить правителю франков без согласования с Константинополем и поэтому обратился за посредничеством к папе как к своего рода нейтральной инстанции. Понтифик же, в свою очередь, переправил адресованное ему послание, не вскрывая конверт, хотя не мог не знать, о чем идет речь, самому Карлу. Скорее всего папа боялся, что его могут заподозрить в заговоре с Византией. В любом случае план совместных действий потерпел неудачу. Византия почти полностью потеряла Италию, которая еще теснее, чем прежде, оказалась связанной с Западной империей.

Решающее значение имело то обстоятельно, что Восток и Запад, политически организованные в рамках двух империй, не смогли разработать общую политику в Средиземноморье. В результате больше чем на сто лет не только Сицилия, но и побережье Италии, Прованса и Септимании стали объектом агрессивных вылазок морских пиратов, вторгавшихся даже в глубь страны. Империя франков, лишенная флота континентальная держава, была не в состоянии предотвратить оккупацию Сицилии арабами. Лишь появление опытных мореходов норманнов в конце XI века положило конец этому состоянию.

Хотя внешнеполитические вопросы отнимали у Карла много времени, все же основное внимание на протяжении целого ряда лет он уделял правильному восприятию христианского учения и вытекающих из него нравственных правил на необъятных просторах империи. Самое позднее в конце 812 года он издал обращенный к архиепископам циркуляр, экземпляры которого, предназначенные для Милана и Трира, дошли до нас. Судя по ответной реакции из Аквилеи, Лиона и Санса, к ним можно присовокупить еще некоторые идентичные послания. В этом циркуляре император требует отчета – персонально или в письменном виде – относительно соответствующей практики исполнения обряда крещения, проверки крестников, прежде всего символа веры и его истолкования «на латыни (!)» с акцентом на Святую Троицу и проистекание Святого Духа. Обращает на себя внимание увещание, связанное с неприятием дьявола и экзегеза его проявления и «обманчивого блеска». Искаженное, ложное и поверхностное нравоучение «испытуемых», по мнению Карла, не способствует истинно христианскому образу жизни. Только верное истолкование и соответствующие ему проповеди способны наставить народ на путь истинный, не позволяя сбиться с. него. Но этой целенаправленности многим как раз и недостает, ибо дьявол торжествует в своей «пышности», что оборачивается пороком, грозящим разрушить общественное и частное бытие. Между прочим, нам становится известным из официального источника, что Карл испытывает «физический недуг», не позволяющий ему чаще встречаться с адресатами для доверительных разговоров.

Ответное послание архиепископа Миланского Одильберта в отшлифованной редакции обходит чрезвычайно актуальные детали опроса, предвещает в недалеком будущем обстоятельное рассмотрение затронутых вопросов в тесной связи со святоотечески ми произведениями и испрашивает «сладких даров Вашего беспримерного красноречия». «Как лучи солнца освещают мир, так и наше знание повсюду молниеносно освещается даром Вашей святой доктрины», – сказано в духе того времени. По ревности в деле веры Карл превосходит всех правивших до него христианских императоров – Константина, Феодосия (Милан!) и Юстиниана. В этом августейшем ряду примером может служить и Давид.

Очевидно, Карл не без удовольствия воспринял эти похвалы из старинного Милана. Особой благодарности за свое послание удостоился между тем архиепископ Амальрих Трирский, который в начале 813 года в качестве монаршего посланника отбыл в Константинополь, в то время как его «собрат» архиепископ Лионский Лейдрад, коренной баварец, к сожалению императора, немного сказал об отвержении дьявола и дьявольского дела, что вызвало необходимость ввести дополнительный фрагмент. Архиепископ Магнус из Санса даже дал поручение провести экспертизу, возложив ее на признанного специалиста по проблемам богословия епископа Орлеанского Теодульфа, который, несмотря на занятость, написал сочинение о совершении обряда крещения. Ту же тему разработал и епископ Амьенский Иессе в виде капитулярия для своего духовенства. На фоне такого радения об истинной вере, ее корректном и единодушном восприятии, оправданны появление монарших указов и созыв провинциальных соборов во время заключительного этапа правления Карла.

Чувство личной ответственности правителя за словесное оформление, экзегезу и проповедь христианской веры как ориентир истинно христианского образа жизни духовенства и мирян не дает покоя стареющему императору. В своей последней попытке Карл стремился превратить современное ему общество в подлинно христианское, словом и делом преданное истинной вере, а также примирить пронизанную богословием теорию правления с противоречившей этому посылу каждодневной практикой, в чем, очевидно, не преуспели ни администрация, ни судопроизводство.

Как внимательно и обстоятельно император вникал не только в догматы веры и их восприятие в митрополиях его огромной империи, но и в строительно архитектурное состояние храмов и их финансовое положение, от которого в значительной мере зависели ресурсы королевства, показывает послание архиепископа Лионского Лейдрада, по видимому, также относящееся к 813 году. Нам известно, что это послание было отправлено в Лион через Карла одним клириком из Меца, в лионском храме по образцу «священного дворца» внедрившим пение псалмов и тем самым способствовавшим полной интеграции Лиона в лоно франкской церкви, что позволило затем открыть ряд других школ пения. Кроме того, следует отметить, в лионской архиепископии в ту пору стали серьезно и глубоко изучать Евангелия, а также Деяния апостолов и части Ветхого Завета. К тому же, по признанию самого Лейдрада, в его епархии по мере сил старались наладить книгопечатание.

Эти лаконичные замечания позволяют составить представление о положении дел в церковных провинциях империи, в значительной мере превосходивших отмеченный в предании уровень образования в митрополии на Роне. Вместе с тем еще большего восхищения в эти годы заслуживают усилия архиепископа Кёльнского Гильдебольда по созданию библиотеки при соборе.

Послание Лейдрада, которое представляет собой, в сущности, отчетный доклад о реальном положении дел, содержит, кроме того, сведения о ремонте и восстановлении епархиальных храмов и монастырей, особенно в самом городе Лион, и завершается приложением в виде объективно сформулированной справки о землевладениях лионской церкви, ее викариев и церковных учреждений. Так, сама епископская резиденция располагает более 727 функционирующими и 33 заброшенными дворами; кафедральный храм с 52 священнослужителями имеет 83 действующих и 15 заброшенных дворов, что, в общем, не так уж богато, если вспомнить о том, что епископия Аугсбурга в 807 году, то есть почти в то же время, имела в своем активе соответственно не менее 1427 и 80 дворов. Вместе с тем важно учитывать, что Лион как торговый центр на одной из важнейших рек империи Каролингов, по видимому, приносил немало побочных доходов и церкви (таможенные сборы и чеканка монет), в то время как Аугсбург, хоть и был расположен в конечной точке альпийских перевалов, в этом отношении (пока) не мог конкурировать с Лионом.