Киевская Духовная Академия конспект
| Вид материала | Конспект |
- Московская Духовная Академия, Кафедра Сектоведения диссертация, 3241.5kb.
- Белорусская Православная Церковь Московского Патриархата Издательство белорусского, 56.03kb.
- Духовная сфера Духовная сфера общества, 100.62kb.
- Конспект урока в 6 классе по теме: «Духовная музыка», 47.84kb.
- Эффективность Диуретидина при лечении артериальной гипертензии у больных пожилого возраста, 123.77kb.
- Киевская Русь (862-1240) Главными событиями в истории Киевской Руси были, 65.07kb.
- Московская Духовная Академия Семестровое сочинение, 458.87kb.
- Московская духовная академия кафедра миссиологии ходыкин Игорь миссионерское служение, 2902.19kb.
- Киевская русь содержани, 190.66kb.
- Исследованием Киевской Руси занимались многие ученые-историки и правоведы. Среди них, 31.01kb.
Киевская Духовная Академия
КОНСПЕКТ
по истории Западных Конфессий
История Европейской Реформации. Богословие Реформации
4-й курс
1.ВВЕДЕНИЕ
РЕФОРМАЦИЯ XVI В.
До последнего времени подход к протестантизму со стороны католических и многих православных богословов и историков определялся в основном полемическими задачами, накладывавшими печать некоторой тенденциозности даже на изложение исторических фактов, не говоря уже об их освещении и трактовке. Такой подход не способствовал, разумеется, взаимному пониманию и лишь увеличивал разрыв, существующий между Церквами и соответствующими богословскими школами. В свете экуменических задач очевидна целесообразность и назревшая необходимость более объективного подхода, проникнутого взаимным уважением и христианской любовью и, прежде всего, научным беспристрастием.
Другим недостатком изображений реформации, как и других церковно-исторических явлений в нашей литературе, являлось увлечение освещением внешних событий, а также деятельности отдельных выдающихся личностей с одновременным пренебрежением к социальным явлениям и процессам, на фоне которых события происходили, а личности действовали.
Такая поверхностность исключала возможность исторического обобщения, а там, где его попытки имели место, оно оказывалось односторонним и потому часто обедненным и даже извращенным.
Практикуемые в течение последних лет дружеские контакты и собеседования православных и протестантских богословов требуют для своего успеха разработки православной стороной определенного взгляда на реформацию как на явление церковной реформации.
(Архиеп.Михаил Мудюгин)
2. 1. ИСТОРИЧЕСКАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ РЕФОРМАЦИИ
Уже сам термин "Реформация" прямо указывает на то, что нечто (в данном случае — западно—европейское христианство) подверглось реформам. Как и другие термины, используемые историками для обозначения периодов человеческой истории — такие, как "Возрождение" или "Просвещение" — он может быть подвергнут критике. Например, в двенадцатом веке была предпринята похожая попытка реформировать Церковь в Западной Европе, однако термин "Реформация" не используется для обозначения этого раннего движения. Возможно некоторые могут предложить другие, более приемлемые термины для обозначения рассматриваемого явления, которое имело место в шестнадцатом веке. Тем не менее остается фактом, что термин "Реформация" получил всеобщее признание как соответствующее обозначение этого движения частично ввиду того, что оно было связано с признанием необходимости коренных преобразований институтов, практики и идей Западной Церкви. Таким образом, термин удачно указывает на то, что обозначаемое им явление имело как социальные, так и интеллектуальные корни.
К началу шестнадцатого века стало очевидным, что Церковь в Западной Европе вновь стала испытывать острую нужду в реформах. Казалось, что кровь перестала течь по сосудам Церкви. Ее юридическая система остро нуждалась в преобразованиях, а недееспособность и коррумпированность церковной бюрократии была общеизвестна. Нравы духовенства часто были распущенными, что приводило в смущение паству. Духовенство (даже на самом высоком уровне) часто отсутствовало в своих приходах и епархиях. В Германии, например, лишь один приход из четырнадцати имел постоянно проживающего в нем священника, француз Антуан дю Прат, архиепископ Сенский, всего лишь один раз присутствовал на службе в своем кафедральном соборе. Его роль во время этой службы была настолько пассивной, как будто это были его собственные похороны. Назначение на высшие церковные должности производилось сомнительными средствами: внимание, в основном, уделялось политическому или финансовому положению кандидатов, а не их духовным качествам. Так, в 1451 г. герцог Амадей VIII Савойский добился назначения своего сына на высокую должность женевского епископа. А если у кого-то и вызывал сомнение тот факт, что новый епископ не был рукоположен в священники, т.к. ему было всего восемь лет, то они благоразумно молчали об этом. Папа Александр VI, представитель семейства Борджиа (знаменитого своими смертоносными пирами), добился своего избрания папой в 1492 г. несмотря на то, что у него было несколько любовниц и семеро детей, в основном благодаря тому, что он открыто перекупил папство через головы своих ближайших конкурентов.
Макиавелли объясняет свободные нравы, царившие в Италии в конце эпохи Возрождения, дурным примером, показываемым церковью и ее духовенством. Для одних призыв к реформам был призывом к административной, нравственной и юридической реформации Церкви. Следовало изжить имевшие место нарушения и безнравственность, папа должен был меньше интересоваться мирскими делами, духовенство должно было иметь должное образование, управление Церковью должно было быть упрощено и очищено от злоупотреблений. Для других, наиболее насущной проблемой была духовность Церкви. Имелась срочная, жизненно важная нужда вернуться к свежести первооснов христианской веры. Многие оглядывались вглубь веков, завидуя простоте и духовности апостольского христианства. Нельзя ли было вернуть этот золотой век христианства, возможно, вновь осмыслив новозаветные тексты? Такой была программа реформ, являвшаяся заветной мечтой интеллектуалов половины Европы. Однако папы эпохи Возрождения, казалось, больше интересовались светскими, а не духовными вопросами, что привело к невиданному ранее уровню корыстолюбия, коррупции, безнравственности и поразительно неудачным результатам применения политики силы. Слова Гианфреско Пико делла Мирандола (которого часто путают с его дядей Джованни), произнесенные в марте 1517 г., кратко подводят итог мыслям, которые терзали многих образованных людей того времени: "Для того, чтобы одержать победу над врагами и вероотступниками, гораздо важнее восстановить падшую нравственность до ее древнего добродетельного состояния, чем вводить флот в Черное море".
Были, однако, и такие, которые добавляли к этому списку еще одно требование — реформацию христианской доктрины, богословия, религиозных идей. По мнению таких мыслителей, как Лютер (Виттенберг) и Кальвин (Женева), Церковь потеряла из виду свое интеллектуальное наследие. Настала пора возрождения идеалов "золотого века" христианской Церкви. Плачевное состояние Церкви в начале шестнадцатого века было лишь симптомом более страшной болезни — отклонения от основных идей христианской веры, потери интеллектуальной подлинности, неспособности понять того, чем на самом деле являлось христианство. Нельзя было реформировать христианство, не поняв того, чем оно на самом деле должно было являться. Для этих мыслителей очевидные промахи Церкви в период позднего Возрождения были последней ступенью постепенного процесса, который продолжался в Церкви со времен богословского возрождения двенадцатого века — разложения христианской доктрины и этики. Те основные идеи, которые, по мнению Лютера и Кальвина, лежали в основе христианской веры и практики, были заслонены, если не полностью извращены рядом средневековых наслоений. По мнению этих мыслителей, настало время преобразований, направленных на то, чтобы вернуться к более "чистому и свежему" христианству, которое манило их из глубины веков. Реформаторы подхватили призыв гуманистов: "назад к источникам ", назад к золотому веку Церкви, чтобы вновь утвердить ее свежесть, чистоту и жизнеспособность, потерянную в период застоя и разложения.
Литература того периода, несомненно, рисует картину растущего церковного разложения и недееспособности, указывая на степень нужды в реформах, которую испытывала Церковь в период позднее средневековья. Однако, здесь следует сделать предупредительное замечание о манере толкования этих источников. Вполне возможно, что они отражают не столько ухудшение реального положения Церкви в указанный период, сколько увеличение требований, выдвигаемых к ней. Увеличение числа образованных мирян — один из наиболее значимых элементов интеллектуальной истории Европы позднего средневековья — приводило к возрастанию критики Церкви ввиду очевидного расхождения между тем, чем Церковь являлась в действительности и тем, чем она должна была являться. Растущая критика могла вполне отражать не реальное ухудшение состояния Церкви, а тот факт, что ввиду увеличения образовательных возможностей все большее количество людей были в состоянии ее критиковать.
Однако, кто же мог реформировать Церковь? К концу первого десятилетия шестнадцатого века коренной сдвиг власти был, в основном, завершен. Власть папы уменьшилась, а власть светских правительств Европы увеличилась. В 1478 г. была учреждена Испанская Инквизиция, имевшая власть над духовенством и религиозными орденами (и, в конечном итоге, над епископами);управление этой системой судов было возложено не на папу, а на испанского короля. Болонийский Конкордат (1516 г.) предоставил| французскому королю право назначать высшее духовенство французской Церкви и тем самым непосредственно управлять этой Церковью и ее финансами. По всей Европе способность папы провести реформу его Церкви постепенно уменьшалась: даже если бы у пап позднего Возрождения и было желание провести реформу (имеется, впрочем, очень мало указаний на такое желание), реальная возможность сделать это ускользала от них. Это уменьшение папской власти, однако, не привело к уменьшению власти поместных или национальных Церквей, которые продолжали оказывать большое влияние на свои народы. Уменьшилась в этот период именно способность папы контролировать местную или национальную власть.
В связи с вышесказанным важно отметить то, как протестантские реформаторы вступали в союз с региональными гражданскими властями, чтобы привести в исполнение свою программу реформ. Лютер обратился к германскому дворянству, а Цвингли - к городскому совету Цюриха, указывая на взаимные выгоды от таких действий. По причинам, которые мы рассмотрим ниже , английская Реформация (в которой политические факторы были настолько важны, что богословские вопросы рассматривались как второстепенные) не является типичной для европейского движения в целом. Реформация на континенте проходила под знаком симбиоза реформаторов и государственной (или гражданской) власти, причем каждая сторона полагала, что Реформация принесет взаимную пользу. Реформаторов особенно не заботило то, что своими теориями о роли государства и "благочестивого князя" они увеличивали власть своих светских правителей: важно было то, что эти светские правители поддерживали дело Реформации, даже если цели, которые они при этом преследовали, были не всегда достойны похвалы.
Именно с этими проблемами связывались надежды, возлагавшиеся на соборы Пизанский (1409), Базельский (1431-1449), Констанцский (1414-1418) и отчасти Ферраро-Флорентийский (1438-1439). Как известно, результаты соборов этих надежд не оправдали, хотя все указанные проблемы в той или иной мере затрагивались их деяниями. Что касается догматических изменений, то сама идея их возможности была чужда церковному сознанию предреформационной эпохи, и отдельные личности, как Гус, Виклиф, И. Гох и другие, дерзавшие поднимать вопрос о таких сравнительно скромных реформах, как употребление родного языка при пользовании Священным Писанием и в богослужении, как возврат к древней практике причащения мирян под обоими видами, именно потому единодушно признавались еретиками, что их требования затрагивали догматическую сферу. Более древние вальденсы и альбигойцы, возникновение которых восходит к началу XIII в., догматическое новаторство которых было много смелее, чем Виклифа и Гуса, и во многом предвосхищало идеи реформаторов XVI в. (общее священство, признание только двух таинств - крещения и причастия, отвержение индульгенций, чистилища, молитв за умерших и обращения к святым), были не только осуждены, но и подвергнуты почти полному физическому уничтожению.
Несмотря, однако, на такое резкое различие между ярко-догматической окраской знамени реформации, поднятого Лютером, Цвингли и Кальвиныом в XVI в., и представлениями о характере церковного обновления, проникнутыми, как мы видели, скорее каноническими и моральными тенденциями, все же легко показать, что основные догматические положения реформаторов вытекали из глубин церковного сознания и в какой-то степени явились плодом и завершением настроений и идей пред- реформационного периода. В самом деле, идея примата Вселенских Соборов переросла в процессе реформации в отрицание папской власти, а затем и иерархии в целом; стремление к нравственному очищению заставило обращать взор к первым векам христианства, откуда уже был всего один шаг до отрицания церковного предания, традиций, созданных в течение последующих веков церковной истории, а осуждение злоупотреблений, имевших целью обогащение церковной казны, естественно привело к отвержению индульгенций, а также к отрицанию существования чистилища и заслуг святых, являющихся догматическим базисом продажи индульгенций.
Таким образом, идейная связь основных догматических положений реформации с не имевшими еще догматического значения тенденциями пред- реформационной эпохи может считаться не подлежащей сомнению.
Но реформация, как и другие крупные события церковной истории, была не только догматическим или каноническим явлением, и было бы ошибкой рассматривать ее в отрыве от социально-политических и культурных факторов, в значительной степени определявших ее протекание. Ее идеи могли стать достоянием широких народных масс только потому, что к началу XVI в. созрели необходимые для этого социальные и политические условия. Выступления Гуса, Виклифа и других предшественников реформации оказались изолированными только потому, что дух времени, иначе говоря, социально-политическая обстановка им не благоприятствовала. Вряд ли лютеранство могло сохранить свои позиции и выдержать мощные контрудары католической реакции, если бы не покровительство германских владетельных князей, антиримская позиция которых определялась в гораздо меньшей степени богословскими принципами, чем политическими соображениями. А для того, чтобы это покровительство могло оказаться действенным, необходим был весь предшествовавший реформации длительный процесс борьбы светских государей с папскими притязаниями от Генриха VI до Карла V, борьбы, в ходе которой папство, несмотря на отдельные политические успехи, связанные с именами Григория VII, Урбана II и Иннокентия III, медленно, но верно сдавало свои позиции и уже в XIV-XVI веках оказалось лицом к лицу перед фактом шедшей полным ходом политической секуляризации Европы.
Трудно представить себе теократическую Женеву времен Кальвина вне конкретной политической ситуации, сложившийся в швейцарских кантонах к середине XVI в. Общеизвестны чисто политические и лично-бытовые мотивы, которыми руководствовался Генрих VIII, когда он превратился в ярого врага римо-католицизма и открыл шлюзы для английского протестантизма, до сего времени сохранившего печать своего отнюдь не церковного первичного становления.
Затрагивая явления более глубоко, мы можем убедиться в том, что реформация в тех формах, в каких она протекала, т. е. как массовое движение, в котором борьба за чисто религиозные идеалы переплеталась с классовой борьбой (Крестьянская война в Германии, движение Томаса Мюнцера), которая в свою очередь создала условия для таких крупных политических процессов, как Тринадцатилетняя война (1618-1648), - не может рассматриваться иначе как церковно-социальное движение, возможность и даже неизбежность которого обуславливалась происходящим тогда распадом феодального общества и возникновением зачаточных форм капитализма (цехи, развитие торговли, первичное накопление капитала, в частности ростовщического).
Нет необходимости доказывать здесь также общеизвестное влияние, оказанное на процесс реформации такими историческими фактами, как изобретение книгопечатания, открытие Америки и особенно возобновление интереса к античной культуре, известное под названием Ренессанса и сопровождающееся мощным расцветом искусства, в течение многих веков служившего исключительно интересам Церкви, а к XVI столетию имевшего за собой уже длительный процесс кардинальной секуляризации.
Итак , вкратцеко напомним основные причины зарождения Реформации
Во-первых, Р.еформация была движением чисто религиозным, крупным событием в истории западного христианства как вероучения и церковной организации. С этой стороны в ее основе лежали верующая совесть, оскорблявшаяся “язычеством” “вавилонской блудницы”, и направленная на вопросы веры мысль, не сносившая ига непомерной власти “антихриста”, как выражались в 16 в. о Римской церкви и о папе; заявленными целями Р. были “возвращение христианства к апостольским временам”, посредством “очищения веры от людских выдумок”, и “освобождение духа от мертвящей буквы предания”. Результаты Р. в этом отношении - разрушение религиозного единства Западной Европы, образование новых исповеданий и основание новых церквей, развитие мистического и рационалистического сектантства, перерешение догматических, религиозно-нравственных и церковно-практических вопросов, новое направление теологического мышления, 'развитие новых религиозных принципов, вольномыслие антитринитариев и деистов, учения которых представляли собой выход из исторического христианства в философию “естественной религии” - но вместе с тем и оживление умиравшего католицизма, пересмотр его догматов, починка всей его внутренней организации. Протест, рассматриваемый с этой точки зрения, истекал из глубины религиозного чувства и из недр пытливой мысли, не удовлетворявшейся традиционным решением религиозных вопросов.
Во-вторых, средневековый католицизм не был только вероисповеданием; как царство от мира сего он вызывал против себя протесты иного рода, из-за чисто светских побуждений, из-за отношений земной жизни человека и общества. Он был целой системой, налагавшей свои рамки на всю культуру и социальную организацию средневековых католических народов: его универсализм отрицал национальность, его теократическая идея давила государство, его клерикализм, создававший духовенству привилегированное положение в обществе, подчиняя церковной опеке светские сословия, его спиритуалистический догматизм предоставлял мысли слишком узкую сферу. Поэтому против средневековой католической системы давно боролись и национальное самосознание, и государственная власть, и светское общество, и усиливавшееся в последнем образование, - боролись не во имя чистоты христианского вероучения, не во имя восстановления Библии как главного авторитета в делах религии, не во имя требований совести и религиозной мысли, а просто потому, что система на все налагала тяжелый гнет и втискивала всю общественную жизнь в свои рамки, мешая ее свободному развитию. Нападение на католицизм как на вероучение и церковь, не согласные со Священным Писанием и с требованиями верующей совести, объединяло, усиливало и направляло к одной цели элементы чисто светской борьбы с католицизмом во имя прав национальности, прав государства, прав светских сословий, прав образования, одним словом, прав, в основе которых лежали чисто мирские интересы. В свою очередь религиозное движение находило поддержку в этой оппозиции Риму, национальной и политической, в этой вражде к духовенству, социальной и культурной. Гуманизм также заключал в себе идеи, через которые эта чисто светская оппозиция могла бы объединиться. До известной степени он так и действовал, секуляризируя мысль и жизнь западноевропейских обществ: но значение Р. именно в том и заключается, что оппозиция против католической культурно-социальной системы во имя чисто человеческих начал интереса и права пошла под знаменем реформированной религии.
В-третьих, наконец, развитие жизни выдвигало у отдельных наций разные другие вопросы политического, социального, экономического свойства, не имевшие сами по себе никакого отношения ни к “порче церкви”, ни к гнету курии и клира. В разных странах Западной Европы велась своя внутренняя борьба и подготовлялись свои домашние столкновения, которые могли <как это и случилось, напр., в Испании при Карле V) разыграться вне всякой связи с Р. церкви и с оппозицией против курии и клира, но могли и соединиться с движением чисто религиозным, с национальным, политическим, сословным и интеллектуально-моральным протестом против папы и католического духовенства. Это мы видим в Германии, где за Р. схватились и гуманисты, незадолго перед тем окончившие победоносную кампанию против “обскурантов”, и имперские рыцари, недовольные новыми порядками, заведенными в конце 15 в., и крестьяне, начавшие волноваться еще раньше, и низший слой городского населения, среди которого происходило социальное движение против богатых, и князья, стремившиеся уничтожить последние признаки власти императора. Таким образом, религиозный протест против “порчи церкви оппозиция курии и клиру по побуждениям чисто светского характера и местные политические и социальные вопросы - вот три категории элементов, участвовавших в реформационном движении 16 в. Где происходил религиозный протест, та проявлялась оппозиция против Рима и католиче ского духовенства, и дело социально-политиче ской реформы или революции велось под знаымене нем религии; но местная политическая борьба в вызывала сама по себе религиозной Р. (пример-Испания). С другой стороны, борьба против при тязаний курии и привилегий клира могла идти под знаменем секуляризирующих мысль и жизинь идей гуманизма в широком смысле этого слова под влиянием идей античной философии и науки, античной политики и римского права.
2.1Предшественники реформаторов:Виклиф, Гус, Иероним Пражский
ВИКЛИФ или Уиклиф (Wycliffe или Wyclif) Джон, английский реформатор. Род. около 1320. Образование получил в одной из коллегий Оксфордского ун-та; между 1356 и 1360 годами был избран начальником этой коллегии (Master of Balliol); с 1361 был священником близ Оксфорда, не прекращая своей профессорской деятельности. Последние годы жизни был настоятелем в Лестершире. Первые его сочинения имели схоластический характер. В 1366, по поводу спора папы с английским королем об уплате подати в пользу папской казны, В. впервые выступил выразителем национальных стремлений. В книге “Determinatio quaedam de Dominio” [“Определение власти”] он доказывал, что в случае нужды государство имеет право лишить церковь ее владений. Исходная точка его аргументации - идея о службе (ministerium) как основе власти (domininm), а следовательно, и права взимать подати и налоги; так как папа не оказывает никаких услуг английскому королевству, а, напротив, помогает его врагам, то и парламент имеет полное право не платить ему подати. В 1374 В. был назначен одним из членов комиссии, отправлявшейся в Брюгге для переговоров с представителями римской курии о праве папы назначать своих кандидатов на церковные должности в Англии. Переговоры не привели, по-видимому, ни к каким результатам. Часто посещая Лондон, В. произносил здесь проповеди, которые, даже по отзывам его врагов, оказывали сильное влияние на знать и горожан. При дворе он сошелся со вторым сыном Эдуарда III, Джоном, герцогом Ланкастерским, т.н. Джоном Гентским (John of Gaunt), представителем партии, стремившейся отнять у духовенства его огромные владения; ему был очень полезен В., влиятельный проповедник и ученый, теоретически развивавший ту же мысль в своих трактатах.