Камера абсурда
| Вид материала | Документы |
- Тема абсурда в экзистенциализме А. Камю, 179.16kb.
- Дорогой читатель, доводилось ли тебе бывать в театре абсурда, 168.13kb.
- Эволюция литературы абсурда от Д. Хармса до А. Гиваргизова, 306.85kb.
- -, 7383.61kb.
- Аграрная утопия, 47.12kb.
- nyj narod, 2028.78kb.
- Брехт Б. Мамаша Кураж и её дети, 31.96kb.
- Исходные технические данные, 34.3kb.
- Камера джон гришем перевод с английского Ю. Кирьяка. Ocr tymond Анонс, 6452.48kb.
- 125009 Москва, ул. Тверская, 471.48kb.
– Маманя?!
Какая-то невероятная сила толкнула их друг к другу. Мать, крепко обняв голову своего Сёмушки, целовала, плакала, причитала:
– Сыночка, родной, нашла я тебя, слава Богу, нашла. Где же ты столько лет пропадал, где скитался, кровиночка моя? Данилка где, знаешь ли?
– Маманя, не плачьте только. Маманя, Данька в армии сейчас служит, жив-здоров. Нынешней весной забрали.
Вокруг них уже собралась немалая толпа зрителей, но они ничего не замечали и торопливо, пополам с плачем, говорили о главном, что случилось в их жизни после разлуки.
– Маманя, мы с Данькой тогда заблудились, нас один человек подобрал, искал вас с нами вместе, потом в деревню увёз. Отцом нам стал. А я, маманя, женился, вот супружница моя, Аннушка. И дочка у меня, Татьянка, второй годок ей пошёл.
– Ох, увидеть бы всех. А Маня у нас, знаешь Сёмочка, большим человеком стала. Своя швейная мастерская у неё. Тоже замужем, да беда: мужа на турецкую войну забрали. Вот мы сейчас к Мане и поедем, а потом домой.
Мария, увидев взволнованную мать с двумя крестьянами-староверами, удивилась. Когда Екатерина Никитична, плача и смеясь, объяснила, кто эти люди и как они нашлись, она, потрясённая, долго не могла поверить в случившееся. Обнявшись с братом и невесткой, Мария принялась задавать им вопросы, но Семён и Анна, стушевавшиеся перед красивой и модно одетой дамой, словно языки проглотили. Поняв, что брат сильно стесняется, Мария отправила всех троих домой, пообещав вечером приехать пораньше и поговорить без помех. Она радовалась, что братья нашлись, что живы, а более всего была счастлива за мать, которая долгие восемнадцать лет вымаливала у Богородицы эту встречу. Семёна и Данилу Мария не помнила, не помнила и того страшного дня, когда их с матерью подобрала Марья Петровна. Но осознание, что теперь все они обрели долгожданных и близких людей, веселило сердце.
Дома она увидела, что брат с супругой перестали смущаться, а мать наконец пришла в себя. Они проговорили далеко за полночь. Мария не разочаровалась в родственниках. Они показались ей умными, хоть и необразованными людьми, а ум она в людях уважала в первую очередь. Правда, лёжа уже в постели, она, к стыду своему, поняла, что не хотела бы афишировать это родство и появляться вместе с Семёном и Анной на глазах у знакомых, но ведь родниться можно, просто встречаясь семьями, без посторонних людей…
Утром, после завтрака, отправив в мастерскую записку, что задержится до обеда, Мария предложила всем сходить в фотографический салон, надо же запечатлеть встречу и отправить общий их снимок Даниле. Анна, было, всполошилась: запретно мол, но, увидев на туалетном столике золовки альбом со множеством дагерротипов6, немного успокоилась: люди как люди, тоже, небось, крещёные, раз снимались на карточки, значит, нет в этом большого греха. Гораздо труднее было уговорить её одеться в городское платье. Но Мария проявила твёрдость – не в этом же домотканом рубище на люди выходить! Семён её поддержал:
– Ты мне жена, и я за тебя перед Богом в ответе. Что скажут Никита Фёдорович и Василиса Олеговна о портрете и твоей одёжке – дело второе.
Он сам охотно приоделся в сюртук, брюки и штиблеты Дмитрия Алексеевича. Конечно, борода лопатой смотрелась теперь дико, но не сбривать же её. Наотрез отказавшись от вызывающе модных костюмов Марии, Анна выбрала из гардероба свекрови самое неброское муаровое платье давно забытого фасона с батистовым воротником и подрукавниками и, тайком глянув в зеркало, не узнала себя: там стояла чужая женщина, красивая и строгая. Отругав себя в душе за тщеславие и перекрестившись двоеперстием, Аннушка махнула рукой: была не была, хоть один разок дамой себя почувствует. Она потом отмолит своё падение.
Семён с Анной гостевать долго не могли. Ссылаясь на неотложные дела, они решили, взяв с собой мать, ехать домой тем же днём, но Екатерина Никитична руками замахала: отправляться на встречу с внучкой, с названными родителями её сыновей, со сватами, не собравшись, без гостинцев и подарков, – что о ней люди подумают? Делать нечего, пришлось отложить поездку до следующего утра.
Семён ради матери сделал крюк и заехал вначале в Сосновку, к отцу. Илья Давыдович и Прасковья Саввична, не ожидавшие гостей, были у себя во дворе, когда в калитку вошли Семён с Аннушкой и незнакомой пожилой женщиной. Екатерина Никитична, увидев наконец людей, милосердно принявших и поднявших её детей, молча встала перед ними на колени и поклонилась до земли.
Глава VII
Алексеев устало приподнялся со складной походной кровати, пора было идти проверять посты. Уснуть так и не удалось: в палатке холод, а шинель до сих пор не высохла после вчерашнего снега с дождём. Хорошо полушубок солдаты ему смастерили из старой полости. Он тяжело вздохнул. Нынче днём турки такого жару задали – Серёжку Таранова убило, Николай Дундуков в руку ранен, трое солдат так и остались лежать на том чёртовом склоне – ночью надо трупы унести на свою территорию, похоронить.