В «Приложении» к Т. Iv наст изд помещен целый ряд материалов лиц из окружения Н. Ф. Федорова

Вид материала

Документы

Содержание К разделу «асхабадская полемика»

Подобный материал:

• -, 13773.68kb.
• Книга четвертая, 11169.69kb.
• Выставка, посвященная 105-летию со дня рождения М. А. Шолохова, 38.69kb.
• Послесловие А. И. Федорова, 1076.46kb.
• Программа по химии для 8-11 классов общеобразовательных учреждений, 233.14kb.
• Под редакцией профессора А. В. Федорова Таганрог Издательство гоувпо «Таганрогский, 7878.06kb.
• Положение об аудите редакция №4 от 02. 10. 2010 Утверждено Решением Капитула наст россии, 429.66kb.
• Пояснительная записка Электронная таблица это средство информационных технологий, позволяющее, 143.11kb.
• Источник (отрывок из книги): История России XIX начала XX века. Учебник. / Под редакцией, 374.23kb.
• Программа Кубка наст предоставляется организаторами и шк наст россии в соответствующие, 400.12kb.

К РАЗДЕЛУ «АСХАБАДСКАЯ ПОЛЕМИКА»


В настоящем разделе помещены две статьи Н. П. Петерсона и одна статья В. А. Ко­жевникова, опубликованные в рамках второго этапа полемики вокруг учения Н. Ф. Федо­рова на страницах газеты «Асхабад» (см. преамбулу к разделу «Асхабадская полемика»).

¹ Ранее опубликовано: «Асхабад», 30 декабря 1901, № 364 (подпись «*_**»). В фонде Н. П. Петерсона хранится вырезка из данного номера газеты (ОР РГБ, ф. 657, к. 2, ед. хр. 9,
л. 24). Печатается по тексту газетной публикации.

Поводом к написанию статьи стало обсуждение в ноябре–декабре 1901 г. на страницах газеты «Асхабад» вопроса об асхабадском Народном доме.

Народные дома – учреждения, возникновение которых в России относится к 1890-м годам, а быстрое распространение и развитие – к самому рубежу веков (1898–1900-е гг.): народные дома возникали тогда и в столице, и в губернских, и в уездных городах, в селах и даже деревнях. Часть из них основывалась попечительствами о народной трезвости на средства казны в целях борьбы с пьянством и предоставления народу возможности проводить свободное время вне питейных заведений: эти дома обязательно включали в себя чайную или дешевую столовую (часто – и ту, и другую); во многих случаях к чайной присоединялась библиотека-читальня, а также аудитория для народных чтений. Значи­тельное число народных домов было создано по инициативе городов, обществ и частных лиц. В крупных городах они строились с большим размахом: народная библиотека–читальня соседствовала с обширной аудиторией, часто к ним присоединялись книжные лавки, музей, вечерние и воскресные классы, а также помещение со сценой для театральных постановок, иногда – технические и ремесленные школы и музыкально-певческие классы; в трех народных домах были устроены бесплатные юридические консультации, в двух – врачебные амбулатории, а в Казанском народном доме – даже ясли для малышей. В деятельно­сти народных домов, все более и более становившихся центрами культурной и общественной жизни низового населения, стремившихся к умственному просвещению людей из народа, активное участие принимала местная интеллигенция: она устраивала общедоступные лекции, занятия в воскресных классах, организовывала театральные и литературно-музыкальные вечера, детские утренники и т. д. (см.: П. А. Голубев. Народные дома–дворцы // Русское богатство, 1901, № 12, с. 1–40; краткое резюме этой статьи было напечатано в газете «Асхабад»: 15 января 1902, № 15).

В Асхабаде вопрос о постройке народного дома был поднят в связи с пушкинскими торжествами 1899 г. Организовался попечительный комитет, городом были выделены необходимые средства, начался сбор пожертвований. 16 мая 1900 г. состоялась торжественная закладка дома, а в декабре того же года строительные работы были завершены. 24 декабря 1900 г., в канун Рождества Христова, здание было освящено и асхабадский народный дом, включавший в себя дешевую столовую, кухню, буфетную, библиотеку, а также большую залу на 200 чел. «для общедоступных собраний и разного рода народных чтений», начал свою деятельность («Асхабад», 31 декабря 1900, № 366). С самого первого дня попечительство над народным домом приняло на себя недавно основанное в городе закаспийское братство
Св. Креста. Братчики регулярно проводили в нем воскресные чтения и беседы религиозно-нравственного и исторического характера, сопровождавшиеся песнопениями хора церкви
Св. Креста и туманными картинами (анонсы чтений, а также корреспонденции о них печатались в газете «Асхабад»). Чтения собирали большую аудиторию, причем посещались они не только народом, но и представителями среднего и даже высшего класса. В доме действовала братская библиотека. Однако уже осенью возникли проблемы. Приостановленные на летнее время чтения не смогли возобновиться из-за временного переезда в народный дом городского мужского училища, администрация которого отказалась предоставлять зал на время чтений; еще ранее была свернута библиотека. Затем начал обсуждаться проект об изъятии народного дома из ведения братства Св. Креста. И хотя в конце октября 1901 г., после вмешательства нового начальника области Д. И. Суботича, духовные чтения братства были возобновлены, вопрос о том, каким быть городскому народному дому, начал печатно обсуждаться на страницах газеты «Асхабад».

На эту тему высказывались и члены братства, и постоянные посетители чтений, и местные публицисты. Так, 6 ноября 1901 г. (№ 310) в корреспонденции «Закаспийское братство Св. Креста» «один из слушателей», подчеркнув важность и нужность духовно-просветительной деятельности братчиков в народном доме, призвал к скорейшему устранению всех препятствий на пути ее расширения. Спустя две недели ему отвечал «другой слушатель», посетивший последнее воскресное чтение: «...читают в Народном доме немало весьма “душеспасительного”, преимущественно читают здесь “душеспасительное”. Это очень хорошо, разумеется, прекрасно. Почему бы и не почитать. [...] Но ведь давно уже в Асхабаде получено циркулярное предложение медицинского департамента мини­стерства внутренних дел, указывающее на настоятельную необходимость популярного и широкого ознакомления населения со способами и приемами подания первой помощи от несчаст­ных случаев» («В Народном доме» // Асхабад, 20 ноября 1901, № 324). Слушателю вторил Pensoso в статье «Воскресная школа и народные чтения» («Асхабад», 14 декабря 1901, № 348), призывая местную интеллигенцию к широкому участию в деле организации популярных чтений из разных областей знания. Надо, писал он, «сухое, научное чтение» «оживить, сердечно продумав его. Живое, выразительное слово – огромная сила». Нужно «учить грамоте неграмотных, вводить их в царство книг, сокровищницу человеческого знания [...] помочь в деле образования тем, кто по той или иной причине не получил его или получил только крупицы знаний».

В том же номере газеты была напечатана и другая статья – «Что такое “Народный дом”?» – за подписью «Аз». Ее автор указал на нецелесообразность религиозной ориентации народных домов, особенно в местах с инородческим и иноверческим населением. «В Народных домах, по идее, лежащей в самой их сущности, должен найти отдых, развлечение или расширение своих познаний всякий человек, будь то русский, еврей, поляк, калмык, татарин и т. д.», а потому «знание и искусство, одинаково важные и насущные для всех национальностей, единственно могут быть, думается, пищей Народных домов, а молиться и проповедывать каждая национальность будет в иных местах».

Днем спустя, 16 декабря 1901 г. (№ 350 «Асхабада»), появилась корреспонденция «День Андрея Первозванного в Народном доме», приводившая речь свящ. М. Колобова, одного из самых активных устроителей местных народных чтений (она была произнесена 2 декабря в самый день празднования памяти святого). М. Колобов указал на то, что религиозно-нравственное направление, приданное стараниями братства деятельности асхабадского народного дома, как нельзя лучше отвечает потребностям населения, служит «удовлетворению духовных сторон жизни народа» и уже привлекло к народному дому немало сочувствующих, даже из числа тех, кто ранее были против создания этого учреждения, опасаясь, что дешевые столовая и чайная и даровые театральные зрелища, которые не всегда учат доброму, могут «хотя бы косвенным образом содействовать растлению народа» и начнут плодить тунеядцев.

С особым мнением выступил на страницах газеты «г-н Веди-Добро». «Народный дом, – подчеркивал он, – прежде всего есть место народной гигиены и трезвости, затем место усвоения всякого знания, ведения». Народное же ведение «в широком смысле без узкого утилитаризма, навеянного узостью и тупостью мысли европейской и слепой подражательной русской», «это ведение нравственное, религиозное, ведение долга, чести, добра». «Следовательно, религиозно-нравственным течениям должен быть открыт самый широкий простор именно в “Народный дом”, где они свободнее могут выражаться и ближе подходить к душе народной». Чтения духовного и исторического характера, по мнению публициста, должны стать непременной принадлежностью этого учреждения, ибо «главные болезни души народной, прежде всего, исходят из религиозного неведения» и, кроме того, «народ должен знать судьбы родной страны в ее прошлом, прочувствовать все ее радости и горе, пробудить свое народное самосознание». Другое дело, что и научные знания нужны, даже очень нужны народу, но нынешняя интеллигенция мало способна донести их до простой
аудитории внятным и живым языком. А пока к духовно-нравственным и историческим чтениям могут быть присоединяемы чтения литературные, знакомящие слушателей с «лучшими произведениями, подходящими по духу и складу к народной мысли и речи» (Веди-Добро. Что такое «Народный дом»? Ответ // Асхабад, 17 декабря 1901, № 351).

Уже 19 декабря «г-н Аз» отвечал своему оппоненту. Согласившись с тем, что в народных домах действительно хорошо бы устраивать литературные чтения, он повторил свое требование «религиозной терпимости» как условия «sine qua non» существования любого народного дома. «Религиозные потребности, – писал он, – удовлетворяются в достаточной мере для каждой национальности в их храмах и молитвенных домах. А если недостаточно, то пусть духовенства там именно приложат большее старание» (Аз. Еще о «Народном доме». Разбор ответа г-на Веди-Добро // Асхабад, 19 декабря 1901, № 353).

«Г-на Аза» поддержал Pensoso, столь же категорично высказавшийся за религиозную нейтральность «народных домов». Со свойственной ему иронией он замечал, что если «в ином Народном доме производятся чтения почти исключительно религиозные, и в самом зале для чтения находятся предметы, имеющие значение и смысл только для православных», то «таковой дом, предназначенный очевидно не народному делу, а религиозно-православному, правильнее назвать домом для православного народа, но никак не народным». «Народу нужно всякое ведение: научное, художественное, религиозное», и чем ссылаться «на варварский язык русской науки» и упрекать интеллигенцию в несостоятельности, следует самим постараться «усвоить науку и лучше передавать ее народу», который вовсе не прочь послушать научные чтения (в доказательство публицист сослался на недавно состоявшиеся в железнодорожной воскресной школе чтения «о китайцах» и об «органах пищеварения». – Pensoso. По поводу заметки г. Аза и ответа г. Веди-Добро о Народном доме // Асхабад, 20 декабря 1902, № 354).

Следующей – и последней – в полемике по вопросу о Народном доме стала статья Н. П. Петерсона. После нее этот вопрос на страницах «Асхабада» фактически уже не обсуждался – газета публиковала лишь сообщения о продолжавшихся братских чтениях и других мероприятиях, проходивших в помещении Народного дома. И только 8 июня 1902 г. в статье «Из жизни закаспийского братства Св. Креста» была изложена история попечительства этого братства о Народном доме с указанием на все те печальные обстоятельства, которые тормозили его деятельность на ниве духовного просвещения народа. – 551.

² Первая из указанных Н. П. Петерсоном статей – «Что такое “Народный дом?” Ответ», принадлежавшая «г-ну Веди-Добро», вторая – Pensoso: «По поводу заметки г. Аза и ответа г. Веди-Добро о Народном доме». – 551.

³ 2 января 1902 г. в «Письме в редакцию» газеты «Асхабад» (№ 2, подпись «*_**») Н. П. Петерсон так пояснил последнее выражение: «...считаю необходимым оговориться, что слова “идол нашего времени Л. Н. Толстой” сказаны не в укор Л. Н. Толстому; – он ничем не виноват, что современная толпа, хотя и состоит из людей интеллигентных, так же нуждается в идолах, как и толпа людей невежественных, а потому и создает себе из всего идолов; создала себе идола и из него, Л. Н. Толстого. До какой бессмыслицы доходят в восхвалениях Толстого, это видно из фразы, которую не раз приходилось читать и в местной, и в столичной печати – будто бы “Толстой на целую голову выше своего времени”. Но кто же делает эту оценку, – не те ли, которые сами считают себя ниже Толстого?!.. А если они ниже Толстого, то как же они могли понять и оценить его?!.. Если бы Толстой был выше своего, т. е. нашего, времени на целую голову, то наше время не поняло бы его, не поняв, и не прославило бы его, а напротив – гнало и преследовало его, – как это и бывает с теми, которые действительно выше своего времени; таких людей обыкновенно понимают и прославляют только после их смерти, при жизни же они возбуждают лишь недоумение, а иногда и негодование, их обвиняют и в дерзости, и в претенциозно­сти, в писаниях их видят одну бессмыслицу и проч. Толстой же пользуется у своих современников такою славою, какою никто до него не пользовался, и это наилучший признак того, что он –
истинный выразитель нашего времени, что он не выше, а как раз по плечу громадному большинству нашего, так называемого, интеллигентного общества». – 553.

⁴ Эти слова Л.Н.Толстого приведены в письме А. А. Фета к Н. Ф. Федорову от 6 декабря 1887 г. (Т. IV наст. изд., с. 632). – 553.

⁵ Такой в точности цитаты в текстах Федорова, известных к настоящему времени, обнаружить не удалось, хотя аналоги ее имеются. По всей видимости, Н. П. Петерсон взял эту цитату из какого-то первого варианта «Пасхальных вопросов», над которыми Федоров начал работу еще в Асхабаде (не случайно публицист упоминает «недавнее» и «нигде не напечатанное» сочинение мыслителя). – 553.

⁶ Ранее опубликовано: «Асхабад», 17 января 1902, № 17 (подпись «*_**»). В архиве Н. П. Петерсона сохранилась вырезка из данного номера газеты (ОР РГБ, ф. 657, к. 2,
ед. хр. 9, л. 27). Печатается по тексту газетной публикации.

Статья является откликом на статью Pensoso «Блаженная жизнь» («Асхабад», 3 января 1902, № 3) – см. об этом преамбулу к разделу «Асхабадская полемика». – 554.

⁷ Здесь Н. П. Петерсон откликается на следующий пассаж статьи Pensoso: «Ограни­чиваться одним религиозным ведением можно было только в раю, где человек, не трудясь, срывал готовые плоды. Но, к сожалению, как пишет Heine –

Das war kein wahres Paradies

Es gab dort verbatene Baume. –

то не был настоящий рай: в нем находилось запрещенное дерево.

И человек вкусил плода с запретного дерева. Как это вам нравится? Даже в раю человеку стало скучно, и он не ограничился одним религиозным ведением. Даже в раю, хотя и с запретным древом, человек чувствовал жажду ведения.

А ведь мы – не в раю. Не растут ведь теперь в готовом виде без труда для человека фрукты и хлеб, одежда и кров» («Асхабад», 3 января 1902, № 3). – 554.

⁸ Здесь и ниже – ответ на следующее высказывание Pensoso из статьи «Блаженная жизнь»: «Что значит – блаженство, блаженная жизнь? Есть ли это блаженство плоти? Если так, то ислам окажется наиболее подходящей религией для автора. Есть ли это блаженство духа? Неизвестно. Скорее нет, судя по автору. Он пишет, что человеческий род должен обладать движением иных миров, “чтобы разместиться, когда все воскреснем”. Какой же тут дух и духовное блаженство, если для размещения, когда мы воскреснем, – нужна опять материальная почва – иные миры?» (там же.) – 555.

⁹ См. примеч. 19 к разделу «Асхабадская полемика». – 555.

¹⁰ «А пока что статья автора имеет свою цель: науку поругать. Странно, почему это некоторые авторы так легко переходят со всяких других вопросов к ругне науки, зловредной науки?» (Pensoso. Блаженная жизнь // там же.) Подробнее см. преамбулу к разделу «Асхабадская полемика». – 556.

¹¹ О статье Pensoso «Что такое свобода совести?» и ответной статье Н. П. Петерсона «О свободе совести» см. преамбулу к разделу «Асхабадская полемика». – 556.

¹² Стихотворение в прозе «Жизнь не ждет» было опубликовано Pensoso в газете «Асхабад» 5 января 1902 г. под рубрикой «Маленький фельетон»:

«“Пойдем туда, где море плещет, цветы, луга и гор утесы, и лес дремучий на тех утесах. Там аромат цветов, хвоей там пахнет, вода струится с утеса в море и серебрится, журча средь камня.

Там небо ясно. Там солнце греет, а море редко бушует в буре. Там тихо, мирно. Пойдешь туда, душе скорбящей своей дай отдых. Но если отдых не даст покою душе скорбящей, то жди там бури. Задует ветер, взволнует море, заплещет море, забрызжет пеной утесы, камни, стемнеет небо, нависнут тучи, цветы поникнут, задует ветер в лесах дремучих, повалит с корнем лесных красавцев, застонут горы, рекой польется ручей сребристый. Заплачет море, волной вздымаясь и ударяя о камень грудью.

В природы стоне найдешь ты отдых”.

Меня манил так природы голос. И мне хотелось на отдых ехать и насладиться природы негой и бурей моря и там забыться от скорбей жизни.

Но голос долга мечты мои разбил все прахом. “Зачем живешь ты? Пить, есть и спать? И наслаждаться природы негой? Удел то слабых. А если хочешь ты позабыться от скорбей жизни, то в самой жизни найди ты отдых и утешенье. Буди ты море людское делом, горячим словом, благим примером. Пусть брызжет море людское пеной, борись ты храбро и в дело жизни вложи ты душу.

А скорби, горя ведь в жизни много. Работать надо. Работник нужен. Будь ты работник, храбро, смело борись с людскими с скорбью, с горем; свои же скорби, свое же горе забудь для горя других людей”.

Зовет тот голос, тот голос долга туда, где горе, помочь где надо.

Но где же силы найти на это? Хотеть легко ведь, а делать – трудно? О, если б силы побольше было: людское море я всколыхнул бы! От жизни сонной, от прозябанья, воспрял бы сам я к жизни полной, будил других бы от сна безделья, и дружно все мы работать стали б. Но силы мало. Природы нега так манит сладко. Окрест спокойно и тихо-мирно. В тиши не слышно людского горя. И мчится время, и жизнь проходит, а дела много... А кто же дело то делать будет? Хочу работать, стремлюсь куда-то, но тишь так сладко к покою манит... А жизнь проходит». – 556.

¹³ О статье Pensoso «Итальянская поэзия» см. преамбулу к разделу «Асхабадская полемика». В качестве эпиграфа к статье «Итальянская поэзия» Pensoso привел строку из стихотворения Ады Негри «Immortale» («Бессмертная») из сборника «Бури» (1895). – 556.

¹⁴ Ранее опубликовано: «Асхабад», 20 февраля 1902, № 51 (подпись «Y»). В фонде Н. П. Петерсона хранится вырезка из данного номера газеты (ОР РГБ, ф. 657, к. 2, ед. хр. 9,
№ 30). Печатается по тексту газетной публикации.

О причинах и обстоятельствах появления данной статьи см. преамбулу к разделу «Асхабадская полемика». – 557.

¹⁵ Pensoso. Блаженная жизнь // Асхабад, 3 января 1902, № 3. Чуть выше В. А. Кожев­ников ошибочно приписывает г-ну «Веди-Добро» участие во втором этапе полемики вокруг учения «всеобщего дела». Г-н «Веди-Добро» участвовал лишь в обсуждении вопроса о «Народном доме» (см. примеч. 1). Неточность, допущенная В. А. Кожев­никовым, объясняется тем, что Pensoso, ранее уже высказывавшийся по поводу полемики о народном доме (см. там же), в статье «Блаженная жизнь» снова упомянул статью «г. Веди-Добро», причем именно в связи с религиозным вопросом («Г. Веди-Добро в своей статье о Народном доме не ограничил в конце концов ведение одним только религиозным. Автор же статьи “По поводу статей о Народном доме” взял под свою защиту г. Веди-Добро, но начал говорить не о ведении вообще, а только о религии и о смысле жизни»). Самой же статьи «Веди-Добро» В. А. Кожевников не читал (среди присланных Н. П. Петерсоном статей ее не оказалось – см. письмо В. А. Кожевникова Н. П. Петерсону от 28 января 1902 (Т. IV наст. изд., с. 625)). – 557.

¹⁶ Pensoso. Итальянская поэзия // Асхабад, 7 января 1902, № 7. Говоря в своей статье о творчестве Ады Негри (см. преамбулу и примеч. 2 к разделу «Асхабадская полемика»), публицист основывался на двух вышедших к тому времени сборниках ее стихотворений: «Fatаlità» («Судьба»), 1892 и «Tempeste» («Бури»), 1896. – 557.

¹⁷ «Она выросла в простой семье бедного рабочего, и во многих ее стихотворениях проглядывает любовь к бедному люду и страдание за них» (Pensoso. Итальянская поэзия // там же). М. Ватсон, автор единственной вышедшей к тому времени на русском языке книги об итальянской поэтессе, писала о ней так: «Выразительницей печали и скорби родного народа, главным образом, и является Ада Негри. Страстно увлекаясь явлениями общественной жизни, откликаясь всем сердцем на горькую участь, выпадающую на долю миллионов нуждающихся, голодающих, несчастных и заброшенных, Ада Негри поет о них, поет им». Предметом ее поэтических излияний большей частью служат «фабрики, рудники, рисовые поля» «и вообще все малые и скромные сего мира, те, которые представляют собою лишь бесчисленные цифры, затерянные одиночками в несметной действующей армии, снабжающей нас хлебом» (М. Ватсон. Ада Негри. Критико-биографи­ческий очерк. СПб., 1899, с. 2, 8). – 557.

¹⁸ «На линии огня» (итал.). Стихотворение из сборника «Fatalità» («Судьба»). Все цитаты, приводимые В. А. Кожевниковым в его статье, взяты из стихотворений, входящих в данный сборник. Текст мог цитироваться им по следующим изданиям: Ada Negri. Fatalità. Milano,1892; Ada Negri. Fatalità. Milano, 1895. – 557.

¹⁹ Здесь, как и во всех других случаях, В. А. Кожевников дает подстрочный перевод. Слова, заключенные им в скобки внутри строк, в одних случаях («друг с другом», «новое», «смертью») являются его собственным дополнением, в других («недоверчиво к своим силам», см. также ниже – «я полна дум и желаний») представляют собой вариант перевода. – 558.

²⁰ «Марии Башкирцевой» (итал.). Мария Константиновна Башкирцева (1860–1884) – даровитая художница, с 1872 г. постоянно жила за границей. Окончив курс в женской мастерской Р. Жюлиана в Париже, успешно выставлялась в Салоне художников (1880, 1881 гг.). М. К. Башкирцева прожила недолго (умерла от туберкулеза), но оставила обширное художественное наследие (150 картин, 200 рисунков, акварели, скульптуры). В 1887 г. в Париже был издан ее «Дневник», переведенный затем почти на все европейские языки. – 558.

²¹ Здесь или пропуск в печатном тексте (оригинал статьи не сохранился), или неточность В. А. Кожевникова. Строки, начало которых им приведено: «Tal fosti: оr qui sottera // Polve e scheletro sei» и т. д., – относятся не к стихотворению Джакомо Леопарди (см. примеч. 35 ко II части «Записки» – Т. I наст. изд., с. 474) «Sopra un basso rilievo antico», а к стихотворению того же автора «Sopra il ritratto di una bella donna, scolpito nel monumento sepolcrale della medesima» («К портрету красавицы, изваянному на ее надгробном памятнике»):

Такою ты – была! А под землею,

Теперь ты – прах и гниль... И над костями

Истлевшими напрасно помещен

Портрет твоей красы невозвратимой!

Недвижно смотрит в суету веков

Изваянный, безмолвный страж печали

И памяти... Вот устремленный взгляд:

Как перед ним, должно быть, трепетали

Сердца людей! Вот юные уста:

Отсюда смех звенел и рассыпался,

Как бы из урны, полной серебра!

Вот эта шея: страстное желанье

Над ней кружилось! Нежная рука

Бросала в дрожь одним прикосновеньем.

Вот молодая девственная грудь:

Пред ней бледнели люди от волненья...

А что теперь, под камнем гробовым?

Скелет и гниль, печальный прах и тленье.

Вот красота! Вот мнимый отблеск неба!

Проклятая загадка бытия!

Вчера – источник радостных волнений,

Неисчерпаемо-живой,

Бесценный луч, с далеких ярких звезд

Залогом счастья брошенный на землю,

Слетевший ангел... завтра – красота

Становится в руках у темной силы

Противной грязью; и в умах людей

Мгновенно гибнут суетные грезы! [...]

(пер. И. Тхоржевского)

В изданиях лирики Д. Леопарди данное стихотворение всегда помещалось вслед за стихотворением «Sopra un basso rilievo antico sepolcrale, dove una giovane morta e rappresentata in atto di partire, accomiatandosi dai suoi» («Над барельефом древней гробницы, изображающим смерть молодой девушки, окруженной родными»), что, вероятно, и могло послужить причиной ошибки Кожевникова. Само же стихотворение «Sopra un basso rilievo antico sepolcrale» так же, как и цитированное выше стихотворение «Sopra il ritratto…», содержит горькие сетования на «порядок вещей», упреки «проклятой хищнице Природе», безжалостно умерщвляющей свои создания.

Ссылаясь на стихотворение Д. Леопарди, В. А. Кожевников пользовался изданием: «Opere di Giacomo Leopardi». Volume unico. (Biblioteca d'autori italiani). Leipzig, 1861. Экземпляр данного издания из личной библиотеки В. А. Кожевникова (с его подписью на титульном листе) ныне находится в книжном фонде Российской государственной библиотеки. – 559.

²² В. А. Кожевников приводит в собственном переводе строки из стихотворения Ады Негри «Vedova» («Вдова»). – 559.

²³ О том, что «страстная любовь к матери» была одним из главных лирических мотивов поэзии Ады Негри, писали уже первые исследователи ее творчества (см., в частности: М. Ватсон. Ада Негри, с. 7). – 560.

²⁴ «Пока я жива, и дальше того, за гробом» (итал.). Стихотворение, также входящее в сборник «Судьба». – 560.

²⁵ «Fra i boschi cedui» – «Среди леса, предназначенного на выруб» (итал.). Стихотворение, входящее в сборник «Судьба». – 560.

²⁶ «Спасайся» (итал.). Стихотворение из сборника «Судьба». – 560.

²⁷ «Судьба» (итал.). Стихотворение, открывающее сборник «Судьба». – 560.

²⁸ «Не тревожь» (итал.). Стихотворение из сборника «Судьба». В тех изданиях, которыми мог пользоваться В. А. Кожевников (Ada Negri. Fatalità. Milano, 1892; то же, Milano, 1895) строка «E di pace solenne e unite un canto» читается как «E di pace solenne e mite un canto». Так же ее цитирует и В. А. Кожевников. В современных изданиях лирики А. Нег­ри приводится вариант с «unite» (см.: Ada Negri. Fatalità – Tempeste – Maternità. Milano, 1955), он же дан и в наст. изд.

Приведенные у В. А. Кожевникова строки Н. П. Петерсон, по просьбе Н. Ф. Федо­рова, поставил эпиграфом к его статье «По поводу полемики о “блаженной жизни”», а в конце статьи поместил перевод этих строк, сделанный В. А. Кожевниковым. – 561.

²⁹ В. А. Кожевников имеет в виду строки из стихотворения Ады Негри «Sulla breccia»:

Un pensoso dolor fra rugo e rugo

Su le fronti s’incide.

(«Вдумчивая скорбь

На лбу меж морщин караулит».) – 561.