Тринитарность как базовый постулат лингво-когнитивной безопасности

Вид материала

Содержание

3.3. О теории социальных самореферентных систем
3.4. Парадоксальная рациональность

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

3.2. Объединительные мотивы

Любой акт разрушения прошлого — преступление против цивилизации. Прошлое, прошедшее и старое — не одно и то же. Прошлое — это определяющее настоящее (в той или иной форме) материальное или идеальное явление, предметный мир или мир событий. Прошедшее — это преодолённое временем (настоящим) потерянное прошлое. Устаревшее — это разрушающее (тормозящее настоящее) прошедшее, это исчезающее прошлое, препятствующее осуществлению настоящего. Истинно настоящее, однако, выхватывается из прошлого человеком, устремлённым вперёд.

Настоящее уходит в прошлое двояко: либо ложится в основу человеческой жизни в дальнейшем, либо устаревает, подвергаясь затем модернизации (одной из форм преодоления). Но, подвергая модернизации старое, человек изменяет прошлое, обогащая его. Уходя от него, он глубже в него погружается, предотвращая потерю прошлого. В революциях или в реформах человек преодолевает устаревшее, но не прошлое, которое он всегда носит с собой, накапливая^¹⁷⁷.

М.Б. Новиков-Новгородцев пишет: «Мировоззрение народа не может быть искусственно придумано и навязано кем-то. Такое мировоззрение рано или поздно либо будет отвергнуто, либо приведёт к разрушительным последствиям. Подлинное мировоззрение народа – это его душа, и имеет тот же источник, что и сам народ. Оно может быть забыто, искажено, и, поэтому задача заключается в отыскании этого затоптанного родника и в очищении его от различных наслоений… Судьба России неразрывно связана как со своей древней исконной традицией, восходящей корнями к ведическому мировоззрению праславян и протославян, так и с учением Христа… Обе эти традиции происходят из одного источника и, следовательно, двоеверия, в его привычном представлении, в России не было. Сознание русского человека не было двойственным, как это пытается представить целый ряд историков. Но борьба двух несовместимых течений (ведического и ветхозаветного) существовала внутри самого христианства (в т. ч. православия). В основе этого явления лежат два противоположных взгляда на учение Христа и на Его родословную… В отличие от авторов, рассматривавших Новый Завет лишь в сопоставлении с Ветхим, мы можем констатировать, что учение Основоположника христианства опирается на: 1) наиболее глубинный слой митраизма, а именно, на древнеиранские представления; 2) космогонические гимны Ригведы, тексты Шримад Бхагаватам, философию Упанишад; 3) идеи бхакти-, карма-, раджа-йоги; 4) принципы ахимсы и дхармы; 5) учение орфиков и пифагорейцев, т. е. на древнюю индоевропейскую ведическую традицию, а точнее, на её восточную, индоарийскую составляющую»^¹⁷⁸.

О существовании на Руси двоеверия в первые века после крещения и в последующие периоды свидетельствуют такие произведения, как «Слово о полку Игореве», поучения Феодосия Печерского и Серапиона Владимирского, «Слово христолюбца» и многие другие. Там присутствуют упоминания о двоеверцах - людях, которые по обращению в христианство сохраняли многие языческие верования и обряды: ходили молиться под овины, к священным (в язычестве) деревьям, болотам, колодцам, призывали волхвов. Многие христианские праздники, такие как Крещение, Рождество, Пасха, содержали остатки языческой обрядности^¹⁷⁹.

Греко-византийская ортодоксия образовала лишь как бы верхний, концептуальный уровень вероисповедания, получившего название русского православия. В глубине же массового религиозного сознания сложился этнически окрашенный православно-языческий синкретизм»^¹⁸⁰. Продолжительное время духовная жизнь на Руси определялась явлением, которое принято обозначать как православно-языческий синкретизм. Возникшая на Руси уже к ХI в. ситуация «двоеверия» - «двукультурья» сказывалась на всех уровнях средневекового общественного сознания, накладывая свой отпечаток на поведение, ценностную ориентацию и практические стороны деятельности людей. Двоеверие оказывало большое воздействие и на развитие философско-мировоззренческих идей, включая этическое и эстетическое сознание, историческое мышление, представления об обществе^¹⁸¹.

Христианско-языческий синкретизм составляет религиозную сущность русского православия. Произошло сближение основных объектов поклонения древних славян с главными персонажами христианского пантеона, у которых были оттенены их языческие начала. На Христа, богородицу и прочие христианские «силы небесные» были перенесены черты древнеславянских божеств-покровителей с их свойствами и функциями, отражавшими характер хозяйственной деятельности и бытовой уклад жизни основной массы населения Древней Руси. Главным объектом поклонения приверженцев православия на Руси стала дева Мария, которую чтят как «матерь божию», «богородицу». В сознании членов русской православной церкви она заняла — и продолжает занимать поныне — центральное место, не предусмотренное ни догматикой, ни канонами церковной жизни^¹⁸².

В боголюбовской экспозиции Владимиро-Суздальского музея-заповедника находится загадочный камень, по всей видимости, некогда венчавший каменный столб. Исследователи сошлись на том, что это «капитель», но капитель от чего? Кусок камня с четырьмя ликами больше, чем другие капители Боголюбова. Г.К. Вагнер выдвинул предположение о том, что капитель венчала отдельно стоящий «богородичный столп». В стены церквей, монастырей, часовен очень часто вмуровывали почитавшиеся народом языческие святыни, идолов и чтимые камни^¹⁸³.

И.Я. Фроянов, великий русский учёный и патриот, так подытожил исследование духовной жизни Руси в домонгольские времена: «Если поставить вопрос, что в большей степени определяло мировоззрение древнерусского общества — язычество или христианство, то можно, не боясь преувеличений, сказать: язычество. Данный ответ обусловлен существованием на Руси XI-XII столетий оязыченного христианства, то есть «двоеверия», с одной стороны, и чистого язычества — с другой»^¹⁸⁴.

Исчезло ли с тех пор двоеверие? Отнюдь нет. Иеромонах Иоанн (Кологривов), русский католик, член ордена иезуитов, читавший в середине XX в. лекции в Папском Восточном институте в Риме писал: «Имена языческих богов и самая память о них были вырваны из русской души, но христианству тем не менее не всегда удавалось укоренить в ней свои догматы и верования. Евангельское учение и древние языческие представления расположились одно над другими, и это положение не исчезло до наших дней. Не только языческие обряды народ кое-где сохранил, но и самый дух многобожия под христианскою внешностью; или, говоря ещё яснее, русское народное христианство представляет собою некое языческое христианство, где многобожие представлено верованиями, а христианство – культом»^¹⁸⁵.

К концу XVII в. - началу XVIII в. в России сложилось три слоя народа со своими культурами: крестьянство с его обычаями и праздниками, «народным православием»; разночинцы и дворянство, которое воспитывалось на образцах греко-римской культуры; высшая знать двора как мир «византийского христианства^¹⁸⁶.

Характерно, что почти в каждой стране, имеющей «официальную» Православную Церковь, существует и другое православие: «раскольничье» - с точки зрения официальной Церкви, «альтернативное» - с точки зрения социологов, «истинно-православное» - с позиции самих верующих^¹⁸⁷.

Традиционная вера русской деревни XV-XIX вв. в той же степени являлось православием, как гаитянское вуду или бразильская сайнтерия - католичеством. Любопытно, что в 1448 г. русская церковь разорвала отношения с вступившей в унию с католиками константинопольской церковью. Митрополит отныне избирался, а не назначался патриархом. Но ведь церковь не просто какая-то контора, и назначение митрополита имело не только и не столько административный, сколько мистический смысл - таким образом осуществлялась передача апостольской благодати. Таким образом, именно тогда, когда передача христовой благодати на Руси прекратилась, и расцвело «деревенское православие». И именно приверженцы этого странного мировоззрения держали на плечах Московское царство (возвышение которого и происходит в это время) и Российскую империю, строили храмы, ходили в походы, присоединяли Сибирь и Дальний Восток, насмерть стояли на полях Смутного времени, Северной войны, Отечественной войны 1812 г. Именно такое «православие», а не православие каменных соборов и Святейшего синода, библии и отцов церкви было настоящей религией абсолютного большинства русских людей до начала ХХ в.^¹⁸⁸.

Наши древние предки жили в ладу друг с другом, с соседями и с Природой. Они создали Русь - сильное и независимое единое государство, которое простиралось от Белого и Балтийского до Чёрного и Каспийского морей. Древние русичи князей приглашали вместе с дружинами на княжение и если князь не справлялся со своими обязанностями, то его прогоняли и приглашали другого князя. Такое было в Вольном Новгороде даже с Александром Невским.

Реально жизнью общества управляли волхвы. Они жили среди народа и ведали: какая будет погода, когда нужно пахать, когда сеять, как растить и собирать урожай и как его хранить, как вести здоровый и праведный образ жизни, как лечить больных и раненых, как зачинать, рожать и воспитывать детей, чтобы они выросли здоровыми, сильными, умными и добродетельными и т.д. В соответствии с их советами по Правде Божьей решались спорные вопросы и наказывались нарушители Законов предков. Вспомним стихотворение А.С. Пушкина «Песнь о вещем Олеге»:

Волхвы не боятся могучих владык

И княжеский дар им не нужен.

Правдив и свободен их вещий язык

И с волей небесною дружен.

Исторически реально и то, что качество управления, которое обеспечивали волхвы в Древней Руси было высоким, что подтверждается созданием единого, сильного, централизованного Древнерусского государства, на равных соперничавшего с Византией своим высоким уровнем культуры, нравственности и грамотности наших древних предков^¹⁸⁹.

Р. Кедров пишет: «Русы исконно, с момента появления на Земле, были монотеистами. Я называю это «дохристианское православие». И у славян был один бог, единственный верховный бог - аналог Бога-Отца. Правда, он не имел человекообразного облика и имени, но всё же он был. А Перун - человеческое воплощение верховного Бога, аналог Христа. Род - это совокупность всех предков руссов, которые помогали и оберегали своих потомков. Это аналог Святого Духа. Как видим, все та же Троица.

Как отмечал видный историк, исследовавший религию славян, И.И. Срезневский, между языческими догматами древних славян первое место занимает догмат о едином, верховном Боге, родоначальнике всех других божеств. Мысль о монотеистических началах русской религии опирается, прежде всего, на свидетельство Прокопия Кесарийского, оставившего в сочинении «Война с готами» первое описание религии руссов: «Они считают, что только один бог, творец молний, является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды». Н.И. Толстой в исследовании «Язычество древних славян» пришёл к той же мысли: «Со значительной долей достоверности мы можем утверждать, что к VI веку славяне имели не только нечто напоминающее пантеон богов или ряд местных пантеонов, но были близки к монотеизму, к верованию в верховного, ещё не христианского, единого бога».

Все мы - и христиане, и перуновцы-протохристиане - должны прекратить распри и споры, а объединиться как братья, как Русь, для возрождения нашей страны»^¹⁹⁰.

На сотнях священных предметов как христианской, так и дохристианской эпох выявлена тайнопись, исполненная сакральными рунами. Её расшифровал профессор В.А. Чудинов, председатель комиссии РАН по культуре древней и средневековой Руси. Корпус обнаруженных священных текстов взрывает господствующие ныне представления об истории христианства и русского ведизма. Так, расшифровка тайнописи на папской крипте катакомб св. Каллиста заставляет учёного сделать вывод: «ранние христиане почитали не только Деву Марию, как родившую Спаса, но и богиню Макошь, в чьём храме на самом деле жила Мария, служа там жрицей. А в таком случае христианство должно было появиться только как развитие славянского ведизма, а не какой-либо иной веры. Например, его невозможно представить развитием иудаизма». Тайнопись же на Сийском деисисе гласит, что Иисус унаследовал Свой славянский облик от Своей Матери. Исследования волхвовских священных камней и христианских икон до XIV в. позволили установить факт, что насаждением русского православного христианства занимались сами волхвы, рассматривавшие его как развитие и исполнение пророчеств русского и православного же (Правь славили) ведизма^¹⁹¹.

Слова из письма Нострадамуса королю Франции Генриху Счастливому: «Севернее 48 градуса вновь будут почитать Древнюю Религию. Сила единения и согласия сделается столь мощной, что Запад, Восток и Юг содрогнутся. Эти северяне равны по своей природе, и только вера их рознила»^¹⁹².

3.3. О теории социальных самореферентных систем

Аутопоэзис (греч. auto – сам, poiesis – создание, производство) (варианты: автопоэз, автопоэзис) - самосозидание. Этот термин введён в 1972 г. чилийскими учёными У. Матураной и Ф. Варела. Он означает «самопродуцирование», «самостроительство», «самосозидание». Так авторы назвали обобщенный организационно замкнутый рекурсивный продукционный процесс, выражающий суть живого организма как особой динамической автономии^¹⁹³.

У. Матурана и Ф. Варела предложили модель аутопоэтической системы и логический аппарат для исследования самореферентных систем. Фактически, они предложили целостную концепцию, новую (экзистенциального типа) феноменологию и новую прагматическую философию жизни как своего рода обобщённого когнитивного процесса^¹⁹⁴.

Аутопоэтическая система - это единство, реализованное через замкнутую организацию обобщённых продукционных процессов (синтеза, связывания или разрушения компонент) таких, что: а) та же самая организация процессов генерируется посредством взаимодействия собственных продуктов (компонент); б) топологическая граница, отделяющая систему от среды возникает как результат того же самого самоконституирующего процесса.

Аутопоэтическая система – автономная система на физических процессах. Типичным примером простейшей естественной аутопоэтической системы является живая клетка. Все физико-химические процессы в ней находятся в сложных сетевых взаимодействиях (ДНК определяет структуру ферментов, которые осуществляют и регулируют в том числе процессы редупликации ДНК), в результате протекания этих процессов клетка постоянно воспроизводится, мембрана клетки (граница сети) активно взаимодействует с остальными клеточными процессами. Рассмотрение клетки в качестве аутопоэтической системы приводит, в частности, к тому выводу, что геном клетки не может только определять все остальные процессы, не испытывая одновременно влияния с их стороны. Единственным полным детерминантом аутопоэтической сети является только сама сеть. Это очень важный, на наш взгляд, вывод авторов, созвучный с положениями эпигенетической теории эволюции М.А. Шишкина, объясняющий «впадение в варварство», о чём речь шла во введении.

Самореферентная система - такая система, которая генерируют цели сама для себя^¹⁹⁵. Социальные системы являются самовоспроизводящимися и самореферентными системами смысловой коммуникации^¹⁹⁶.

Философия авторов теории аутопоэзиса близка философии Аристотеля (форма как паттерн и материя как организация) и окказионализму (отход от детерминизма в пользу некоторых «условий» и «поводов», активирующих, но не определяющих автономный процесс). Аутопоэзис – современная версия определения Аристотелем жизни как первой энтелехии^¹⁹⁷ живого тела. Чтобы понять жизнь, нужно выявить общую форму (паттерн) всех живых тел, которая, однако, не существует сама по себе, но всегда дана как одно из проявлений тела. Однако в состав паттерна жизни авторы не включают телеологию (онтологическое учение о целесообразности, оперирующее наличием разумной творческой воли). Цели как элементы сети появляются только на уровне поведения и языка, т. е. на достаточно высоком уровне метаклеточных автономных систем. Теория аутопоэзиса – это, по-видимому, некоторая переходная модель, делающая новый шаг в направлении к более полному пониманию феномена жизни^¹⁹⁸

В. Хиценко пишет: «Самореферентность есть особое свойство живых систем. Богатство собственных поведений, обеспеченное структурной гибкостью живых систем, позволяет им справляться с разнообразием окружающей среды. При этом они наделяют внешние возмущения какими-то признаками, находя для них внутренние аналоги, создавая модель среды в своем мозге. Происходит не «схватывание» и не игнорирование внешней среды, а поиск внутренних референтов, спецификация реальности. Среда становится внутренним миром системы, неповторимым и индивидуальным. Эту способность систем ссылаться на себя называют самореферентностью. Происходит не отражение мира, а его полагание, привнесение в него смысла.

В антропологии замечено, что «мир воспринимаемых нами вещей и событий мы творим с помощью внутренних шаблонов, которые обусловлены, в основном, нашим культурным опытом». Внешний сигнал, в частности зрительный образ, запускает в нашем мозге рекурсивную цепь ассоциаций, обусловленную индивидуальным жизненным опытом, настроением, контекстом, и увидим мы в основном то, что можем и хотим увидеть. Совершенно незнакомую вещь, да ещё на незнакомом фоне мы вообще не заметим…

В социальных системах идет совместная эволюция мнений индивидуумов и структур, которые они формируют, но никогда не воспринимают во всей полноте и сложности. На каждом уровне социальной иерархии свой контекст, и метаязык верхнего уровня принципиально недоступен нижнему. Сам язык коммуникативен именно потому, что слова имеют разный смысл в разных контекстах, на разных уровнях интерпретаторов языка»^¹⁹⁹.

Все живые системы — это когнитивные, т. е. обучающиеся системы, а обучение всегда предполагает существование автопоэзной сети. Таким образом, сеть непрерывно производит, создаёт саму себя. Она создаётся своими компонентами и, в свою очередь, создаёт эти компоненты.

Матурана рассматривает язык как семиотическую автономную систему, в которой возникает общение второго порядка – общение по поводу общения. Процесс познания и мышления также может быть описан в терминах сетевых взаимодействий и процессов самоорганизации.

Одним из этапов развития мышления является развитие процессов абстрагирования, которые, наоборот, направлены на разрывы сети взаимодействий и выделение в чистом виде отдельных элементов мыслительной сети. До сих пор в западном мировоззрении, считают авторы, господствовало именно такое мышление, которое привело ко многим кризисным явлениям в западной культуре. Теория аутопоэза призвана преодолеть антисетевое мышление, возвращая нас к сетевой структуре жизни и самого бытия.

Уникальность человеческого бытия заключается в нашей способности непрерывно создавать лингвистическую сеть, в которую вплетены и мы сами. Быть человеком — значит существовать в языке. Через язык мы координируем наше поведение, через язык мы вместе творим мир. «Тот мир, который каждый из нас видит, — пишут Матурана и Варела, — не есть определённый мир, но некий мир, который мы созидаем вместе с другими».

Согласно Матуране, мы можем понять человеческое сознание только через язык и полный социальный контекст, в который он включён. Сама семантика слова — «сознание» (совместное знание) — предполагает, что речь идёт, по существу, о феномене социальном^²⁰⁰.

3.4. Парадоксальная рациональность

П. Сергиенко пишет: «Триалектика – метод познания и учение о началах бытия и творения Жизни, в согласии с Символом Святой Троицы, Её принципами и их математическим обоснованием. В триалектике непротиворечиво синтезируются европейский и восточный методы познания тайны Символа Святой Троицы выдающимися представителями разных эпох и философских школ, разных религий и наук.

На любом этапе развития общества всегда существует три уровня философского познавательного синтеза: обыденный, научный и метафизический. Первые два уровня постоянно эволюционируют по мере развития интеллектуального уровня общества. При заниженной планке научного образования, обыденный уровень синтетического познания проявляется в форме эклектики многообразия философских и религиозных учений.

Основой метафизического уровня познания являются символы, которые являются как бы вневременной мудростью бытия. Они также эволюционируют, но их эволюция на несколько порядков продвигается медленнее, а потому почти незаметна для общества.

При всеобщем, достаточно высоком образовании членов общества, научный уровень познания на определённом этапе развития общества становится обыденным уровнем познания. Например, к 1970-м годам диалектический материализм стал господствующим (обыденным) философским основанием научного познания. Как известно, диамат базируется на диалектике Г. Гегеля.

Символическим основанием, созданной Гегелем диалектики, является метафизический символ божественной триады бытия, которая является замкнутой по принципу треугольника. Пытаясь решить проблему тезиса Парменида «Одно и то же есть мысль и то, о чем мысль существует», и показать, что «царство» бытия развивается подобно «царству» мысли, Гегель символически замкнутую триаду кругового движения метафизики преобразовал в символически раскручивающуюся спираль «дурной бесконечности» развития. Это всем известная триада «тезис – антитезис – синтез».

К началу 1980-х годов развитие философского основания остановилось, т. к. диалектический материализм уже исчерпал свои эвристические потенции. К этому времени образовался и застой в развитии нашего общества. Возникла естественная необходимость переосмысления его философских научных оснований.

Эволюция научного уровня познания бытия состоит в том, что на новом этапе развития вновь переосмысливается синтез новейших научных знаний, но уже на базе более древнего, сохранившегося символического (метафизического) уровня познания, т. е. начинается их переосмысление на базе изначальных символических смыслов, существующих до понятийных смыслов.

Современное общество переживает период перехода от диалектического синтеза познания бытия к триалектическому. Современному обыденному уровню познания, к сожалению, вновь присущ в основном метод эклектического синтеза знаний»^²⁰¹.

С. Кирдина пишет, что Ж. Тощенко в своей книге «Человек парадоксальный» исследует парадоксальность человека как одно из важнейших свойств человеческой природы, познанием которой лучшие умы человечества занимаются на протяжении всей истории социальной мысли. Парадоксами автор называет «специфическую форму противоречий, требующую глубокого выявления причинно-следственных связей между взаимоисключающими установками и ориентациями людей». Приведённая им классификация парадоксов включает: противоречивость высказываний и идей; невероятные явления социальной действительности; процессы, приводящие к противоположным, по сравнению с провозглашаемыми результатам. Теоретическая разработка вопроса включает в себя выявление сущности и содержания парадоксов, а также причины парадоксальности сознания…

Парадоксальность – это отражение рациональности пока ещё непознанной. Поэтому выявленные парадоксы – это начало будущих открытий, предтеча новых теорий, в которых понятые парадоксы займут своё место «на полке» известных науке фактов»^²⁰².

Н. Брусенцов пишет: «Формальная логика, величающая себя наукой о правильном мышлении, в действительности препятствует освоению человеком взаимосвязанности реальных вещей. Достаточно сказать, что в современной логике непредставима первейшая фундаментальная взаимосвязь – отношение необходимого следования, без которого неосуществимо адекватное умозаключение, невозможна безупречная логика реальности.

Противоестественность общепринятой ныне двухзначной логики заложена в самой её первооснове – догматическом законе исключённого третьего, введённом античными стоиками вопреки диалектической трёхзначности силлогистики Аристотеля. Общеутвердительная аристотелева силлогистическая посылка «Все x суть y» представляет собой именно то следование с необходимостью y из x , которое в условиях навязанной стоиками двухзначности выродилось в парадоксальную «материальную импликацию». Согласно двухзначной импликации из несуществующего следует всё, что угодно, а необходимо существующее следует из чего угодно. Это явно несовместимо с интуитивным пониманием следования, со здравым смыслом.

Проблема устранения парадоксов обрела первостепенное значение уже в Средние века и особенно в последнее столетие с появлением алгебры логики, но устранить их так и не удалось – логика, даже математическая, всё ещё лишена способности доказательно умозаключать, в ней отсутствует отношение необходимого следования.

Поразительно, что внедрённая вопреки Аристотелю двухзначность была затем неоправданно присвоена логике самого Аристотеля. Поэтому устранять парадоксы пытаются, главным образом, путём изобретения «неаристотелевых» логик, что заведомо недостижимо, поскольку непарадоксальность свойственна именно аристотелевой силлогистике. Странно, ведь о трёхзначности силлогистики чётко сказано в самом определении отношения следования, где, наряду с противоположностями «необходимо есть» и «необходимо нет», указано диалектическое третье – «не необходимо есть» (оно же – «не необходимо нет»). Именно это представленное в силлогистике частными посылками третье сообщает силлогистическим взаимосвязям естественную изменчивость, предотвращающую возникновение парадоксов»^²⁰³.

Т. Кузнецова в рецензии на книги З. Оруджева «

Blog

Тринитарность как базовый постулат лингво-когнитивной безопасности

Содержание