Выпускник вкш кгб СССР. С 1968 по 1976 г г. оперуполномоченный, старший оперуполномоченный оо кгб СССР по Краснознаменному Северному флоту, 1976 -1981 г г
| Вид материала | Документы |
СодержаниеМилютин Виктор Петрович. Мы в час любой сквозь все невзгоды АПЛ 671 РТМ проекта АПЛ класса «Огайо». Спуск на воду |
- Альманах военной контрразведки (Серия «Спецслужбы России»)/ Выпуск I: «Морской» (Продолжение), 163.92kb.
- Открыт для подписания, ратификации и присоединения 19 декабря 1966 г резолюцией 2200, 304.33kb.
- Постановление Госкомтруда СССР и Секретариата вцспс от 14 сентября 1981 г. №259/16-59, 39.1kb.
- Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 июня 1976 г. «Об утверждении Консульского, 1974.87kb.
- Ратифицирован Президиумом Верховного Совета СССР 18 сентября 1973 г с заявлением. Ратификационная, 175.5kb.
- Указ Президента Российской Федерации №82 "Об архивах Комитета государственной безопасности, 1590.1kb.
- Иерархия мотивов учебной деятельности современных студентов, 121.16kb.
- Приказ Министра обороны СССР «О совершенствовании работы по организации и нормированию, 785.51kb.
- Из биографии в путина: «Путин в Санкт-Петербурге», 897.73kb.
- А. П. Чехов; ред. Н. Ф. Бельчиков; Акад наук СССР. М. Наука. 1974 -1982. Т. 1974. 607, 32.67kb.
К
апитан 2 ранга Милютин Виктор Петрович.
Выпускник ВКШ КГБ СССР. С 1976
по 1996 г.г. оперуполномоченный, старший оперуполномоченный ОО КГБ СССР г.г. Краснознаменному Северному флоту и УФСБ по Московскому военному округу.
Мы в час любой сквозь все невзгоды,
И в тропиках, и подо льдом
Железный строй атомоходов
В суровый мир глубин ведем
(Николай Букин)
Прыжок в бездну
В 1986 году обслуживаемая мною атомная подводная лодка 671РТМ проекта отрабатывалась на учебном полигоне в Баренцевом море, перед выходом на боевое дежурство в Северную Атлантику. Поскольку для командира это дежурство являлось первым, на борту в качестве старшего находился представитель штаба соединения, в прошлом опытный командир-подводник капитан 1 ранга С. Молоцион.
АПЛ 671 РТМ проекта
В тот день проводились тренировки по срочному погружению корабля с ходу, что является сложным маневром для начинающих командиров. Глубины в данном районе моря достигали до 1000 метров. Погода, как почти всегда осенью в этих местах, была мерзкая. Низкая облачность, порывистый ветер, перемежающиеся дождем снежные «заряды», море до 3 баллов.
На мостике идущего со скоростью 10 узлов корабля находились Молоцион, командир, я и рулевой - сигнальщик.
По боевой тревоге, задраив рубочный люк, спускаемся в центральный пост. Следует команда «Срочное погружение, глубина 50 метров!» Под звук ревунов в цистерны главного балласта с гулом врывается забортная вода. Однако стрелки глубиномеров центрального остаются неподвижными. Из первого, второго и концевых отсеков также поступают доклады «Глубина ноль!». Командир и Молоцион переглядываются.
-Ныряй еще,- дает «добро» последний. - Погружаться на глубину 70 метров!
Напряженно смотрим на глубиномеры- их стрелки неподвижны. Доклады из отсеков -Глубина ноль!
-Что за чертовщина, бормочет командир, может принять дополнительный баласт? -Отставить-, произносит старший, внимательно вглядываясь в подволок отсека, покрывающийся мелкими каплями конденсата.
В этот момент в центральном посту раздается негромкий хлопок и мгновенно вырубается освещение. Палуба корабля начинает стремительно уходить из-под ног со все возрастающим дифферентом. Слышен звон лопающихся плафонов и стекол глубиномеров, грохот падающих приборов и мат ушибленных ими подводников.
-Продуть среднюю!,- рявкает Молоцион.
Под рев воздуха высокого давления, с силой 200 атмосфер, ринувшегося в цистерны главного балласта, лодка вздрагивает и замедляет свое головокружительное скольжение. Дифферент выравнивается.
В призрачном свете врубившегося аварийного освещения и фосфоресцирующих приборов, наши лица похожи на маски мертвецов.
- Осмотреться в отсеках, доложить глубину!,- продолжает командовать старший.
- Командиру БЧ-5 в центральный!
Из первого и концевого отсеков поступают доклады - глубина 180 метров, продолжает увеличиваться. С пульта ГЭУ сообщают о сбросе аварийной защиты реакторов обеих бортов.
-Продуть концевые, аварийное всплытие !, - следует очередная команда. Снова рев воздуха, перепад давления в ушах и через несколько минут лодку начинает здорово болтать. Мы всплыли при отсутствии хода и остановке без энергетики ядерного сердца, всех главных систем субмарины. Немедленно отдраивается рубочный люк и запускаются дизеля. Их бодрый рокот и неповторимый запах горячего соляра реанимируют корабль. Врубается освещение, начинает сипеть вентиляция, оживают другие механизмы и приборы. Проступает легкий румянец и на наших мертвенных лицах. ГКП центрального поста работает в бешеном но отлаженном ритме. Отдает команды, получает доклады, анализирует ситуацию. Через некоторое время запускается реактор и корабль снова боеспособен. Выяснена причина возникшей аварийной ситуации. Она банальна. Перед выходом в море, по вине командира третьего дивизиона БЧ-5 не были продуты и проверены глубинометры. В результате, оставшаяся в них от предыдущего выхода морская вода кристаллизировалась в соль и они «закисли»,то - есть не реагировали на изменение глубины при погружении. В результате, предполагая, что лодка на поверхности и усиленно загоняя ее на глубину, командиры достигли отметки 180 метров. Последующее же аварийное отключение реакторов могло привести к провалу субмарины на запредельную глубину с последующим разрушением корпуса и гибелью экипажа. И если бы не блестящие действия старшего на борту капитана 1 ранга Молоциона, мы стали бы последователями печально известной американской субмарины «Трешер», с той лишь разницей, что она затонула на боевом дежурстве, а мы на учебном полигоне.
Ч
то было с несчастным комдивом, описывать не буду. Но кличку «манометр», он приобрел на всю оставшуюся жизнь.
« Огайо» и «Черная дыра».
В конце 80-х годов прошлого века в составе экипажа капитана 1 ранга С. Молоциона мне довелось участвовать в выполнении особо важного задания командования по записи классифицирующих шумов новейшей ракетной атомной подводной лодки США класса «Огайо». В море мы вышли с достаточно подготовленным и отработанным экипажем на атомоходе 671 РТМ проекта, неплохо зарекомендовавшем себя по высокой скорости хода и низким шумовым характеристикам.
П
рошли Канаду и «залегли» в районе вероятного появления соединения американцев, сопровождавших АПЛ. Связь с Генштабом ВМФ поддерживали через Кубу и корабли радиоразведки, находившиеся в этом же месте. Пять суток находились на позиции в режиме тишины. Работали только основные механизмы и агрегаты, обеспечивающие жизнедеятельность экипажа. На шестые сутки ожидания получаем по СБД сигнал о выходе «Огайо» в сопровождении конвоя и следовании через наш район. Быстренько устанавливаем контакт с объектом и идем за ним параллельным курсом. Скорость хода 15 узлов. «Огайо» прибавляет до 20 узлов - мы тоже. Он до 25 узлов - мы не отстаем.
В
АПЛ класса «Огайо». Спуск на воду
центральный прибегает бледный механик с докладом, что такую скорость нам держать нельзя, развалимся. «Огайо» прибавляет до 28 узлов, в это время в центральном раздается негромкий хлопок и все гаснет. Тишина. Фосфорицирующий свет шкал приборов и аварийного освещения. От чрезмерной нагрузки сработала аварийная защита реакторов. На флотском сленге - упала АЗ. Командир приказывает переложить рули на всплытие и, на одной только силе инерции, мы всплываем на перископную глубину. Запускаем дизеля и под РДП идем некоторое время самым малым ходом. По докладам акустиков и радиометристов «Огайо» с охранением уже на расстоянии более 15 миль от нас. Все его шумовые характеристики записаны.
В качестве поощрения командир позволяет офицерам центрального поста поглазеть в перископ. В нем отчетливо видно ночное побережье Флориды с мириадами звезд в небе и скользящими по заливу яхтами, парусниками и катерами.
По СБД получаем приказ идти в Средиземное море для патрулирования в заранее определенном районе. На переходе происходит казус. При заступлении на вахту один из мичманов оказывается в бессознательном состоянии, которое явилось следствием инфаркта. После осмотра врач констатирует необходимость его лечения в условиях стационара на берегу. Как быть? До родных берегов несколько тысяч миль. А доставить больного до ближайшего берега на Флориду на нашей лайбе равносильно объявлению войны. Вместе с командиром принимаем решение - дать шифровку в ГШ ВМФ за двумя подписями о необходимости снятия и передаче его советскому кораблю в районе нашего оперирования. В ответ получаем «добро», а также время и координаты встречи с таким судном.
Она состоялась ночью. Кораблем оказалась плавмастерская КСФ, на которую мы и перегрузили парализованного моряка. После полутора месяцев пребывания под водой, несколько десятков минут в надводном положении для нас явились праздником. Такого чистого и душистого воздуха я не встречал потом нигде.
Самым интересным оказалось то, что через восемь месяцев наш болящий в матросской шинели и ботинках оказался вновь на базе, претерпев целую кучу различных приключений и начисто избавившись от последствий инфаркта.