Генпрокуратура выявила

Вид материала

Обзор

Содержание Две трети малолетних правонарушителей Прикамья не получили судимости благодаря социальной работе Плоды и корни ювенального древа Колючие плоды ювенального терновника. Дурные корни В ювенальном мире

Подобный материал:

• Л. Г. Савенкова выявила, что в основе интегрированного обучения на предметах образо, 249.06kb.
• 21/06/201016: 18 москва, 21 июн риа новости, 14.5kb.
• Загрязнения атмосферы 3 природные и антропогенные загрязнения воды, 381.67kb.
• Контрольная работа по дисциплине "Антикризисное управление" Тема «Формирование института, 299.21kb.
• Описание типичной (средней) школы выборки, 88kb.
• Философское учение платона содержание, 163.53kb.
• Авария выявила все то негативное, что может нести современная техника и технология, 159.83kb.

Две трети малолетних правонарушителей Прикамья не получили судимости благодаря социальной работе

ссылка скрыта

17.06.2011


У
полномоченный по правам ребенка в Пермском крае Павел Миков рассказал в интервью порталу «Пермский мост» о работе ювенальной юстиции, благодаря которой малолетним правонарушителям и потерпевшим в регионе удается разрешить конфликты без вмешательства суда.


- Что представляет собой пермская ювенальная юстиция, как она работает?

- Вообще ювенальная юстиция - система правосудия, которая распространяется на несовершеннолетних, совершивших преступление. Наиболее важный момент в пермской системе - это действие восстановительных программ, которые позволяют не доводить дело до суда.

Известно, что одним из факторов риска повторного совершения преступления становится то, что ребенок в раннем возрасте сталкивается с уголовным преследованием. Мы стремимся не криминализировать сознание ребенка, а сгладить конфликт методами социальной и психологической работы. Для этого в крае существуют службы примирения, которые восстанавливают отношения между правонарушителем и потерпевшим.

- Как работают сотрудники служб примирения?

 - Специалисты этих служб проводят встречи с правонарушителем и потерпевшим до тех пор, пока они не подпишут примирительное соглашение, по которому одна сторона обязывается возместить ущерб потерпевшему, а другая отказывается от претензий к обидчику. Такие встречи и беседы проводятся лично с обеими сторонами одновременно. Изначально в службу примирения обращается комиссия по делам несовершеннолетних, судебный орган, либо люди приходят туда сами.

- Какая практика в этом плане есть в России и за рубежом?

- За рубежом широко применяют подобные восстановительные программы и процедуры медиации в разных формах, например, в Канаде, Новой Зеландии, Италии, Германии. А вот в большинстве регионов России этой системы просто нет. Лидерами являются всего несколько субъектов: Пермский край, Ростовская область, Ленинградская область, Москва. В Прикамье восстановительные программы начали действовать с 2002 года.

- Насколько эффективна работа служб примирения в Прикамье? 

- Она дает ощутимый эффект. В Прикамье службы есть во всех районах, кроме Октябрьского, Гайнского и Соликамского. С положительным результатом специалисты провели более 70% восстановительных программ. Это значит, что две трети правонарушителей осознали свой проступок без официального судебного решения. Не стоит думать, что в этом случае ребенок избежал ответственности - сама процедура восстановительной программы предусматривает длительную работу с нарушителем по осознанию им, что он сделал, что его ждет в будущем, если он снова нарушит закон. А при столкновении ребенка с судебной системой он зачастую не осознает степени вины и не понимает юридических формулировок, когда ему зачитывается приговор.

- С какими проблемами сталкиваются социальные службы при оказании помощи неблагополучным семьям?

- Есть проблемы, связанные с несовершенством законодательства. Сейчас слишком ограничен перечень случаев, в которых можно применить восстановительную программу. На мой взгляд, следует более четко определить понятие и юридический статус восстановительной программы. Другая проблема в том, что одна треть все еще не может найти примирения. В этих случаях люди, движимые, например, жаждой мести, настаивают на реальном наказании для обидчика. Они не понимают, что не получают никакой пользы для себя, но делают намного хуже самому нарушителю. Поэтому необходима усиленная работа с семьями и с самими сотрудниками служб примирения. Процесс психоэмоционального «выгорания» соцработников тоже большая проблема, нужно находить технологии восстановления для самих специалистов.

- Какие существуют механизмы, нивелирующие это «выгорание»?

- В любой работе с людьми, тем более там, где требуется разрешение конфликтов, специалистам требуется помощь по предотвращению профессиональной деградации и по сохранению личностной и эмоциональной устойчивости. Сейчас для наших сотрудников уже начали разрабатывать программы сопровождения специалистов.

- Вы призвали депутатов края обратить особое внимание на ситуацию с детьми, пострадавшими от сексуального насилия...

- Ежегодно в нашем крае жертвами насилия становятся около 4 тысяч детей, это значительное количество. За прошедший год детей, пострадавших от сексуального насилия, стало больше. Проблема в том, что специальной работы с ними практически не ведется. Да, мы предоставляем бесплатную юридическую помощь несовершеннолетнему, совершившему преступление, но самому пострадавшему помощь никто не оказывает. Все остается на усмотрение родителей, но они часто бывают не в состоянии оплатить услуги юриста или психолога. В связи с этим я предложил нашим депутатам перенять опыт Ставропольского края, где приняли закон, который установил дополнительные гарантии по оказанию психологической и юридической помощи детям, ставшим жертвами преступлений.

Владимир Волков, «Пермский мост»

Плоды и корни ювенального древа

ссылка скрыта

14.06.2011

Павел Парфентьев, юридический практик, председатель МОО "За права семьи"


«Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы?»
(Матф. 7,16)

С неделю назад в Общественной Палате РФ состоялось ссылка скрыта, посвященное вопросу о том, нужна ли в России ювенальная юстиция. «Правили бал» там, как водится, сторонники ювенальной юстиции. Впрочем, были представлены и временами даже получали возможность кратко высказаться и противники этого института. Основной аргумент сторонников – в том, что детей защищать надо, и вообще – ювенальная юстиция в России уже есть. Вопрос, якобы, лишь в том, какой именно она должна быть. Ход, что и говори, вполне эффективный (впрочем, ожидаемый) и обезоруживающий. Трудно ведь не допускать введения того, что «уже есть». Звучали и другие плодотворные идеи – например, вводить ювенальные технологии и ювенальную юстицию, но не используя эти пугающие людей названия.


Были и позитивные моменты. Скажем, член Общественной Палаты и известный сторонник ювенальных институтов Олег Зыков всячески подчеркивал, что задача ювенальных технологий – это, якобы, «защита прав кровной семьи ребенка». То, что звучат такие слова – отрадно. Это показывает эффективность работы тех, кто все последние годы защищал в России права семьи, противодействуя внедрению ювенальных технологий. Но в названии ли дело? И способна ли ювенальная юстиция и ювенальные технологии защитить детей и их семьи?


Старая истина говорит о том, что, чтобы оценить дерево, нужно смотреть на его плоды и корни. Ювенальное дерево имеет свои исторические корни, а кое-где принесло уже и вполне внятные плоды. О них и поговорим.


КОЛЮЧИЕ ПЛОДЫ ЮВЕНАЛЬНОГО ТЕРНОВНИКА.


Прежде всего, необходимо понять, что означает термин «ювенальная юстиция». Традиционно это понятие включает в себя два аспекта: 1) особый, более гуманный, подход к малолетним правонарушителям, учитывающий, что они ещё не являются взрослыми; 2) особые процедуры рассмотрения дел, касающихся защиты прав несовершеннолетних. С ювенальной юстицией во втором смысле связано более широкое понятие – «ювенальные технологии», означающее особые законодательные и административные методы «защиты прав ребенка». Тема, которая волнует общество, связана с «семейным» аспектом ювенальных технологий – со всеми теми случаями, когда, якобы ради «защиты ребенка», они требуют вмешательства в жизнь семьи.


С первого взгляда «ювенальная» идея выглядит не так плохо. В самом деле, что дурного в персональном подходе к юным правонарушителям и в защите детей от преступлений? Однако при ближайшем рассмотрении всё оказывается далеко не так радужно. Вот лишь несколько примеров сомнительных достижений системы ювенальной юстиции за рубежом, где она уже хорошо укоренилась. И хотя эти случаи относятся к числу доказанных злоупотреблений, позднее осуждённых теми или иными органами юстиции – они иллюстрируют вполне реальные тенденции, жертвой которых может стать, так или иначе, любой человек.


Госпожа Бухбергер из Австрии из-за приступа мигрени опоздала домой с работы. Поэтому двое её детей на 45 минут остались без присмотра, а один из них выбежал на холодную улицу в пижаме. В результате доноса соседей дети были немедленно изъяты местными аналогами органов опеки и упорно не возвращались матери, дошедшей в попытках защиты своих прав до Европейского Суда по правам человека (BUCHBERGER v. AUSTRIA, App. no. 32899/96). До евросуда дошла и госпожа Хаазе из Германии (HAASE v. GERMANY, App. no. 11057/02): она обратилась в немецкие социальные службы за материальной помощью (в этот момент с нею жило семеро детей). Эксперт-психолог, присланный соцслужбой задавал странные, не относящиеся по мнению матери к делу, вопросы и она отказалась с ним сотрудничать. В итоге у неё были отобраны дети на основании заключения этого эксперта. Родители в суде выслушаны не были. Эти случаи – не единичны.


Здесь следует отметить, что в Европейский Суд по правам человека принимаются лишь обращения граждан, которые исчерпали все возможности защиты своих прав в юридической системе своей страны. Иными словами, указанные злоупотребления, так или иначе, были поддержаны на всех уровнях местной судебной системы. Думаю, выводы каждый может сделать сам. Не случайно страдающие родители вынуждены создавать организации, призванные защищать попранные права их семей – такие как «Северный комитет за права человека» в Европе или «Родительские права» в США.


Так ювенальная юстиция «защищает права детей». Не сильно лучше оказывается и ситуация со второй частью системы, направленной на малолетних правонарушителей. Ювенальные суды, с их возможностью отступать от жёстких требований обычного судопроизводства, якобы ради защиты ранимых подростков-правонарушителей оказались возможностью широчайшего нарушения прав подсудимых. Вот что рассказывает специалист по проблемам подросткового возраста из США доктор Роберт Эпстайн: «Самый вопиющий аспект системы ювенальной инюстиции (лат. – «несправедливости», «бесправия») состоял в том, что она лишила несовершеннолетних их конституционных прав. Включая право на суд коллегией присяжных и право на защитника. Даже в 1960 г. лишь менее 5 процентов ювенальных правонарушителей защищались адвокатами, большая часть слушаний проводилась тайно, записи и протоколы не велись. Эта проблема в конце концов привлекла внимание Верховного Суда США, в 1967 г., когда он принял к рассмотрению ситуацию Джеральда Голта, 15-летнего подростка из Аризоны, который был приговорен к шести годам лишения свободы за неприличный телефонный звонок к соседу. На слушании его дела не было ни свидетелей, ни даже самого соседа-жалобщика, и будь Голт взрослым, максимальное наказание, которое он мог бы получить – два месяца тюрьмы и 50 долларов штрафа. В своем едком решении Суд справедливо назвал систему ювенальной юстиции «своеобразной», но это не привело к широкому восстановлению конституционных прав несовершеннолетних, оставив открытыми огромные правовые дыры… Но всё пошло даже хуже после 1967 г. В 1974 году федеральный Акт о ювенальной юстиции и предотвращении правонарушений создал связь между ювенальной юстицией, психиатрией и системой попечения о детях, в результате чего стало всё более легко держать молодых людей взаперти годами, перекидывая их из одной системы в другую в ходе того, что специалисты называют «незапланированным» лишением свободы» (Dr. Robert Epstein, Juvenile Injustice: The Scandal in Pennsylvania Is the Tip of an Ugly (March 10, 2009, The Citizen's Voice, Wilkes Barre, PA) (пер. П.Парфентьева). В 2009 году американская юстиция рассматривала дело ювенальных судей Чьявареллы и Конэхана, которые были признаны виновными в получении взяток в размере более 2,6 млн. долларов за приговоры, помещавшие несовершеннолетних в частные исправительные учреждения, даже когда обвинения против подсудимых не подкреплялись фактами. Так, старшая школьница была приговорена к шестимесячному сроку в исправительном учреждении за то, что написала на своей странице на MySpace пародию на завуча школы - при том, что в тексте были ясные указания на шуточность этой пародии. Вот во что в реальности превратился замысел «мягкого правосудия» для подростков. С другой стороны, многие подростки, совершавшие тяжкие преступления, напротив, оказывались фактически безнаказанными.


Фактически, даже в тех случаях, когда речь идет о реальных правонарушениях, система ювенальной юстиции, как оказывается, не столько предупреждает преступления, сколько … создает их. Так, ссылка скрыта, проведенном Уберто Гатти из Генуэзского Университета (Италия), Ришаром Тремблэ и Фрэнком Витаро (Монреальский университет), было проведено сравнение «взрослой» криминальной статистики двух категорий взрослых, бывших малолетних правонарушителей: тех, кто прошел через «ювенальную систему» и тех, кого она миновала. Результаты оказались шокирующими. Те, кто прошел через ювенальную систему, во взрослом возрасте во много раз чаще совершали серьезные преступления, чем те, кого она миновала. Скажем те, кто был помещен в ювенальные исправительные заведения, повозрослев, становились преступниками … в 38 раз чаще своих «неювенальных» сверстников, имевших проблемы с законом. Но почему же система, которая представлена публике как исходящая из самых благих мотивов, приводит к столь печальным результатам?


ДУРНЫЕ КОРНИ


Дело в том, что благие мотивы, на которых основана система ювенальной юстиции (и в которые, следует признать, свято верят многие сотрудники включенных в неё служб), на поверку были вовсе не столь благими. Вот что пишет о происхождении системы ювенальной юстиции уже упоминавшийся нами доктор Эпстайн:

«Американская система ювенальной юстиции, а в действительности и почти все системы ювенальной юстиции в тех странах, в которых они есть, были введены в действие в 1899 году, в округе Кук штата Иллинойс, Джейн Аддамс и её богатыми, принадлежащими к высшему классу коллегами по Халл-Хаус – чикагскому учреждению, занимавшемуся социальной реформой. Из документов этого периода, включая собственные текст Аддамс, ясно, что планы по поводу новой судебной системы не были всецело благими. Одной из главных причин к её существованию была возможность дать властям практически неограниченное право забирать отпрысков бедных переселенцев с улиц крупнейших городов, где они были досадной неприятностью для морально превосходящих их американских богачей. Дюжинами изобретались новые преступления для молодёжи, которые никогда не считались преступлениями в случае взрослых: игра в мяч на улице, позднее пребывание вне дома, общение со старшими людьми, прогулы в школе и на работе, аморальность и всеохватывающая «неисправимость» - всё это, в основном, преступления против себя, а не против других – и они часто кончались стандартными приговорами на лишение свободы на три года и более» (Dr. Robert Epstein, Juvenile Injustice: The Scandal in Pennsylvania Is the Tip of an Ugly (March 10, 2009, The Citizen's Voice, Wilkes Barre, PA) (пер. П.Парфентьева).


Не столько исправить общество, сколько обеспечить спокойствие и безопасность определённому классу людей в этом обществе – таковы реальные мотивы, из которых произросла система ювенальной юстиции. Изъятие детей как за мнимые преступления самих детей, так и за мнимые преступления со стороны родителей – отличный рычаг влияния на общество в сторону, нужную, увы, не обществу – а лишь его немногим, но зато занимающим привилегированное положение, представителям. Фактически, система ювенальной юстиции – это мощный рычаг управления людьми. Государство усваивает себе монополию на воспитание детей, отнимая у семьи её естественные и данные ей самой природой вещей права. Оно одно – авторитет в области воспитания юношества, а родители – лишь бесправные представители государства, которых оно контролирует, карает и милует по собственному произволу. Механизм ювенальной юстиции, таким образом, вовсе не является способом защиты прав граждан и безопасности общества – напротив, он оказывается мощным рычагом управления. Страх за судьбу своей семьи, боязнь её возможного в любой момент разрушения – заставляет родителей принимать сторону социального конформизма, включая механизм самоцензуры. Люди начинают делать то, чего требует от них система – невзирая на то, хорошо это или плохо. С другой стороны, «упорные» семьи, не желающие жить «по общему шаблону», навязанному системой – эффективно разрушаются. На самом деле – разрушаются все семьи, поскольку семья, лишенная своей культурной, социальной и педагогической автономии, своих естественных прав – перестает быть семьёй в собственном смысле слова, превращаясь, как это ни страшно звучит, в своего рода инкубатор типовых граждан, лишь внешне выглядящий как семья. Система ювенальной юстиции – это мощный механизм формирования общества, по видимости «свободного», а в действительности куда более глубоко тоталитарного, чем даже тиранические режимы XX века.


Практика, к сожалению, подтверждает эти выводы. Вот что пишет американский консервативный социолог А. Карлсон в своей книге «Общество-личность-семья. Социальный кризис америки»:


«Прямая атака властей на единство семьи велась под видом «спасения детей», и в рамках движения за реформу школы. Стремление «спасти» детей от «не отвечающих требованиям» родителей получило широкое распространение. Например, в 1839 г. Верховный суд штата Пенсильвания благословил кампанию за «государственное родительство». Но могут ли родители действительно, если они неспособны или недостойны задачи образования, вытесняться parens patriae, или опекой государства?


Выйдя за рамки отдельных случаев жестокого обращения родителей с детьми, доктрина parens patriae быстро превратилась в механизм общественного контроля, нанеся удар в самое сердце семьи. Родители из ирландских и итальянских семей первыми столкнулись с решениями судов и оказались совершенно беспомощными, неспособными защитить своих детей от захвата представителями штата. В 1899-1920 гг. по всей стране развернулось движение за создание судов по делам несовершеннолетних. Самый преданный пропагандист этого движения Мириам Ван Уотерс в своей книге с очень точным названием «Родители на поруках» писала, что «едва ли найдётся в Америке семья, которая не совершала бы тех же ошибок, которые присущи находящимся под судом семьям». Родители больше не могут укрываться за своими естественными правами, это лишь вопрос времени. «Психологическое руководство» детьми со стороны родителей должно стать предметом пристального внимания государства. В будущем каждый родитель будет передан в терапевтические руки государственных социальных работников, чтобы с охотой участвовать в создании собственного благополучия, оказавшись лицом к лицу с «суперродителем – человечеством». Современная кампания против насилия в семье лежит в русле насильственных попыток государства разорвать единство семьи. Чем больше случаев «жестокого» обращения с ребёнком, тем шире проводится кампания в духе Ван Уотерс».


Идею о необходимости ювенальной юстиции пытаются внедрить в умы людей с помощью своего рода шоу-приемов. Это явление – не специфически российское и не новое. Российская специалистка по ювенальной юстиции В. Р. Шмидт в своей методичке «Интеграция подростков в конфликте с законом: зарубежный опыт» пишет: «Обоснование необходимости ювенальной юстиции в большинстве случаев выходило за пределы юриспруденции и в большей степени становилось инструментом спекуляции общественным мнением». Нужны ли нам такие спекуляции и такие «спекулянты»? Думаю, ответ очевиден.


В ювенальном мире