Академия наук СССР галилео галилей избранные труды в двух томах

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 54

и сто раз Тихо Браге. И не думайте, что на небе не осталось уже больше движений, изменений, отступлений [anomalie] и других явлений, еще не наблюденных и не познанных нами,. а быть может, даже не подлежащих, по их собственной природе, ни наблюдению, ни объяснению. К тому же, на каком основании можем мы быть уверены в том, что движения планет не окажутся несоизмеримы между собой, и потому будут не только допускать, но, более того, требовать непрерывного исправления, поскольку мы обращаемся с ними не иначе, как если бы они были соизмеримы? Но когда речь идет о проблемах важнейших, которые по необходимости должны быть решены либо так, либо иначе, и где нет возможности прибегать к «третьим случаям», как, например, по вопросам: движется ли Солнце или стоит неподвижно; движется ли Земля, или нет; находится ли она в центре или вне его; вращается ли небесная сфера или она неподвижна,— то обо всем этом можно высказать утверждения более определенные; выводы в отношении подобных вопросов не могут быть поставлены в зависимость от всякого нового и притом частного обстоятельства, которое будет открыто и наблюдено в области собственных движений планет. Поэтому оставьте стоять фундаменты всего коперниканского здания, как они есть, и выправляйте на ваш манер эксцентриситет Марса и Венеры, приводите в движение ее аугэ: все это вещи, не имеющие никакого отношения ни к движениям, ни к местоположениям Солнца и Земли.

Перехожу теперь к тем двум вашим доводам, которые вы называете физическими; на мой взгляд, они наполнены паралогизмами того рода, в которых за истинное принимается то, о чем идет спор; и мне представляется, что обманчивость их рождается у вас потому, что вы не можете освободить ваше мышление от некоторых определений и предложений, с которыми вы внутренне свыклись в силу долгого пользования ими ²¹.

Первое ваше рассуждение приводит к следующему: мы видим, что среди тел простых те, которые являются более густыми и тяжелыми, занимают самые низкие места (как это обнаруживается с землей относительно воды и с водой относительно воздуха); но Земля есть тело более густое, нежели Солнце, а во вселенной самое нижнее место есть ее центр; следовательно, Земля, а не Солнце, находится в центре.

Здесь я замечаю прежде всего следующее: когда вы утверждаете, поясняя это на примерах воды, воздуха и земли, что тела более тяжелые занимают и более низкие места, то вы под этими обоими определениями, именно низкое и высокое, по

74

ПОСЛАНИЕ К ИНГОЛИ

необходимости не можете подразумевать ничего иного, как то, что у нас находится под ногами, т. е. расположено в сторону центра земного шара, и то, что находится у нас над головой, в направлении к небу; ибо если бы под местом нижним вы стали бы разуметь центр мира, то паралогизм был бы уже налицо, потому что вы принимали бы тогда за очевидное то, что еще является вопросом: именно, что Земля расположена в центре вселенной. К тому же свойство «быть ниже» заканчивается у центра Земли и им ограничивается; оно вовсе не распространяется до бесконечности, как свойство «быть выше»; ибо, действительно, прямая, перпендикулярная к поверхности Земли, проходящая через нашу голову и ноги, может быть продолжена до бесконечности, так как она все время будет достигать областей более высоких; но того же самого нельзя сделать в направлении к центру, потому что прямая будет опускаться все ниже, пока не дойдет до этого центра; но при дальнейшем ее продолжении она станет уходить в области более высокие. С таким же основанием мы можем утверждать, что подобное расположение имеет место на Луне, на Солнце, на Венере, на Юпитере и на любом другом небесном теле; ибо эти тела, будучи шарообразной формы, обладают центром, и части их, расположенные вокруг этого центра, имеют одинаковое устремление и расположение двигаться в направлении к нему, всякий раз как они от него удалены; так что на Луне, на Солнце и на других звездах нижнее место есть их центр, верхнее лежит в направлении к поверхности, а дальше, вне ее, в направлении к окружающему небу. И мы можем говорить об этих свойствах «быть ниже» и «быть выше» не только для названных твердых небесных тел, но также и для тех орбит и тех сфер, которые окружают какую-либо точку: так, для четырех Медицейских планет, обращающихся вокруг Юпитера, нижним местом будет служить центр Юпитера, а все, что находится вне этих орбит, будет по отношению к ним верхним; таким образом, то, что для Земли есть нижнее место, именно ее центр, для Медицейских планет будет верхним. Такое же «нижнее место» будет существовать и для орбит других планет; это будет центр их обращений; высшее же место будет здесь все находящееся за пределами этих орбит в направлении к остающейся части окружающего неба. Следует ли затем и для совокупности неподвижных звезд назначить нижнее место, т. е. некоторый центр, и верхнее место, расположенное во внешних областях,— решение этого сопряжено с сомнениями; но в этой неопределенности представляется гораздо более разумным сказать нет, чем сказать да; по-

ПОСЛАНИЕ К ИНГОЛИ

75

скольку (как я уже говорил выше) я не верю, чтобы звезды были все расположены на одной и той же шаровой поверхности, так чтобы они были равно удаленными от некоторой определенной точки, именно от центра их сферы; напротив, одному богу известно, найдется ли больше трех звезд на одинаковом расстоянии от одной и той же точки. Но если все-таки признать, идя вам навстречу, что все звезды расположены на одном и том же расстоянии от одного центра, то и тогда у нас во вселенной было бы столько же центров и столько же мест «высоких» и «нижних», сколько имеется в мире шарообразных небесных тел и круговых орбит, расположенных вокруг различных точек.

Обратимся теперь снова к вашей аргументации; здесь, прежде всего, необходимо, чтобы вы либо грешили в ней по форме, либо чтобы вы по содержанию не могли утверждать ровно ничего из того, что вам нужно. Действительно, чтобы не грешить в отношении формы, нужно развивать ваши доводы так: из числа простых тел (каковыми являются воздух, вода и земля) те, что наиболее сгущены и тяжелы, занимают и более низкие места, т. е. места, более близкие к центру Земли, ибо так нам показывает опыт, потому что вода располагается выше земли и воздух выше воды; но Земля более сгущена и более тяжела, чем Солнце. Следовательно, Земля, а не Солнце, занимает области более низкие — именно те низкие места, в которых располагается земля, по сравнению с водой и с воздухом; так что из всего рассуждения нельзя вывести ничего иного, как то, что Земля, а не Солнце занимает место самое нижнее и ближайшее к собственному центру Земли; это я вам уступаю и уступил бы вам даже без силлогизмов. Но если вы в заключении [силлогизма] за нижнее место пожелаете принимать не центр Земли, но центр вселенной, то либо вы допустите «силлогизм из четырех членов», подменяя центр Земли центром вселенной, или же вы должны считать известным то, что и является вопросом, именно будто бы Земля, как тело наиболее тяжелое, должна находиться в центре вселенной; но тогда, если вам позволено переходить от центра Земли к центру звездной сферы, то я с неменьшим основанием, чем вы, буду утверждать, что Земля находится в центре Юпитера или Луны, потому что и эти места являются в мире такими же нижними, как и сам центр Земли.

Но вы скажете, что, допуская в ваших предпосылках нахождение более густых и тяжелых тел в нижних частях вселенной, вы считаете это не заданным, как известное само по себе, а доказанным на примерах воздуха, воды и земли, так как земля

76

ПОСЛАНИЕ К ИНГОЛИ

располагается в наиболее низких местах по ее собственным свойствам; но если таковы были ваши предположения, то вы все же заблуждаетесь, и еще более значительно, в отношении других обстоятельств. Прежде всего вам будет необходимо допустить у небесных тел двоякое устремление; первое —• у их частей, обладающих тяжестью, т. е. устремление этих частей в направлении к центрам своих сфер; и другое, именно устремление этих сфер в целом к центру вселенной; ибо только так, а не иначе земные и водные части небесных тел будут содействовать принятию ими шарообразной формы, и уже затем проводить эти тела к центру вселенной. Но у вас не будет никаких оснований отрицать наличие таких же условий на Луне, на Солнце и на других небесных шарообразных телах; вы не можете говорить, что у частей этих тел отсутствует то стремление к приданию им шаровой формы, которое, как вам известно, у частей Земли служит к образованию земного шара; но если это же самое стремление достаточно и для того, чтобы Земля стремилась к центру вселенной, то оно будет действовать таким же образом и у прочих шаровых небесных тел; так что, если справедливы ваши рассуждения, нужно будет признать, что все шаровые небесные тела, будучи густыми и тяжелыми, обладают устремлением к нижнему месту вселенной, т. е. к ее центру; и потому, идя вам, насколько, возможно, навстречу, можно было бы сказать, что Земля, будучи более сгущенной и тяжелой, чем Луна, Солнце и другие звезды, занимает указанный центр; но почему же тогда остальные тела не падают по крайней мере вплоть до поверхности Земли, чтобы приблизиться, насколько они смогут, к этому желанному центру? Не замечаете ли вы (и в этом другая ваша ошибка), что для перехода к заключению [силлогизма] там, где вы говорите в малой посылке: «но Земля есть тело более густое и тяжелое, чем Солнце», вам нужно было бы сказать, что не только Земля, но также и вода, и воздух суть тела более густые и тяжелые, чем Солнце, потому что и они, по вашему мнению, находятся в «нижнем» месте. Но это вещь, в которой, как мне кажется, вы никогда никого» не убедите, даже и тогда, когда будете рассуждать сами с собой. Но что я говорю? Вы все-таки делаете вид, что убеждены во всем этом, и хотели бы еще убедить и меня, ссылаясь на Аристотеля и на всех перипатетиков, утверждающих, что небесные тела не обладают никакой тяжестью. Но здесь, прежде чем идти дальше, я замечу вам, что в вопросах естественных авторитет человека не имеет никакого значения; вы же, как юрист, хотите извлечь из него большие капиталы; однако природа, синьор мой, насмеха-

ПОСЛАНИЕ К ИНГОПИ

77

ется над решениями и повелениями князей, императоров и монархов, и по их требованиям она не изменила бы ни на йоту свои законы и положения. Аристотель был человек: он смотрел глазами, слушал ушами, рассуждал мозгом; также и я — человек, я смотрю глазами и вижу гораздо больше того, что видел он; ,а что касается рассуждений, то, верю, что рассуждал он о большем числе предметов, чем я; но лучше или хуже меня, по вопросам, о которых мы рассуждали оба, это будет видно по нашим доводам, а вовсе не по нашим авторитетам. Вы скажете: «Столь великий человек, у которого было такое множество последователей?». Но это ничего не стоит, потому что давность времени и число протекших лет принесли ему и число приверженцев; и хотя бы у отца было двадцать сыновей, отсюда нельзя по необходимости вывести, что он более плодовит, чем его сын, у которого только один ребенок, потому что отцу шестьдесят лет, а сыну двадцать. Но вернемся к предмету.

К ошибкам Аристотеля вы присоединяете еще одну и даже •большую, а именно: вы предполагаете истинным то, о чем ведется весь спор. Аристотель в его философских рассуждениях заключал, что Земля, как наиболее тяжелое тело, находится в центре небесной сферы; а затем отсюда, видя, что Луна, Солнце и небесные тела не падают к этому центру, он приходил к выводу, что они лишены тяжести. Но теперь уже вы, рассуждая как бы По кругу, предполагаете известным, что небесные тела не обладают тяжестью, для того чтобы доказать то, из чего выводится отсутствие у них тяжести, именно, что Земля находится в нижнем месте вселенной и что она находится там потому, что она тяжела.

Ошибка, общая у вас с Аристотелем, следующая: когда вы говорите «у твердых тел имеется их собственное естественное устремление — двигаться к центру», то под центром вы понимаете либо точку в середине данного тяжелого тела, либо центр всего сферического мира; в первом случае я утверждаю, что Луна, Солнце и все прочие шарообразные светила во вселенной являются не менее тяжелыми, чем Земля, и что все их части содействуют образованию их собственных сфер; так что, если когда-либо от них отделяется часть, она возвращается к своему целому, точно так же, как это происходит с частями Земли; и никогда вы не убедите меня в противном; но если же вы под центром признаете центр мира, то я скажу вам, что и Земля отнюдь не обладает никакой тяжестью и не стремится к центру вселенной, а находится на своем месте, так же как и Луна на своем.

78

ПОСЛАНИЕ К ИНГОЛИ

Сверх всего этого, я вижу, синьор Инголи, что вы вместе с ва
шими перипатетиками запутались в странном лабиринте, стре
мясь найти и определить, где же находится этот предвкушаемый
вами центр вселенной; Аристотель считал, что это та точка, ко
торую окружают все небесные сферы; и я говорю не только про
сферу неподвижных звезд, но и про сферы Сатурна, Юпитера,
Марса и других планет; и затем, полагая, что все эти сферы кон-
центричны, он находил возможным говорить о центре сферы не
подвижных звезд лишь постольку, поскольку он считал, что и ее
центр и центры планетных сфер совпадают; что же касается до-
сферы неподвижных звезд самой по себе, то было затруднительно
и даже невозможно найти ее середину по причине ее выходящей
за всякие границы обширности. Поэтому Аристотель признавал
безусловным, что центр вселенной — тот же, что и центр планет
ных орбит, и в нем поместил Землю. Но что в наше время в этом
центре помещают не Землю, а Солнце,— это само по себе столь
же ясно и очевидно, как само Солнце; да это, я уверен, вы и
сами признаете; тем не менее, хотя для вас могло бы легко рас
крыться, что Аристотель глубоко заблуждался по самой сути во
проса, вы все-таки (будучи движимы чувством крайней привязан
ности) стремитесь оставить на ногах все то, что вы находите
выраженным в его словах; и уже скорее будете вы стараться по
ставить весь мир вверх дном, чтобы найти центр вселенной (так
как центр Аристотеля оказался пропавшим), чем признать здесь
ошибку; и притом вы сильнее верите и больше надеетесь на по
мощь со стороны пустого человеческого авторитета, чем опасае
тесь высших сил природы и истины. Если какая-либо точка мира
может быть названа его центром, то это центр обращений небес
ных тел; а в нем, как известно всякому, кто разбирается в этих
вопросах, находится Солнце, а не Земля ²². '

После того, как все это разъяснено, окажется совершенно безразличным, считать ли Солнце более густым, т. е. плотным и тяжелым, чем Земля, или же, напротив, менее тяжелым и плотным; об этом ни вы, ни я ничего не знаем и узнать с определенностью не можем; однако, высказывая здесь не больше как мое мнение, я склонялся бы скорее к первому, чем ко второму, притом даже на основе доктрины перипатетиков, которые учат, что небесные тела, в противоположность Земле, являются неизменными и нетленными; здесь представляется, что твердость и прочность частей тела более способствует продолжительнейшему его существованию, чем рыхлость и меньшая связность этих частей; и мы видим, что в силу таких свойств золото, наиболее тяжелая

ПОСЛАНИЕ К ИНГОЛИ

79*

из всех элементарных материи, твердейшие алмазы и другие драгоценные камни более приближаются к нетленности, чем другие тела, менее тяжелые и связные. Затем, относительно тех наших огней, которые по причине их яркости вы уподобляете Солнцу и хотели бы отсюда заключить, что как они являются по природе разреженными и легкими, то таким же должно быть и Солнце,— мне представляется, что вы рассуждаете и здесь не основательно; потому что против этого я смогу вам сказать, рассуждая с достаточным правдоподобием, что мы видим, как наши огни, будучи по природе своей столь разреженными, обладают при этом и кратчайшим, а иногда даже и мгновенным существованием; напротив, так как вы вместе с Аристотелем считаете, что Солнце вечно и неуничтожаемо, необходимо, чтобы оно состояло из вещества чрезвычайно плотного и тяжелого; сверх этого мне представляется, что блеск его сияния весьма сильно отличается от блеска наших веществ, когда они сгорают. Наконец, когда вы (в заключение этих ваших доводов) ссылаетесь на обычные авторитеты философов, чтобы доказать мне, что центр должен называться самой низкой частью, а поверхность или внешняя граница самой высокой частью, то я отвечаю вам, что все это одни слова и одни названия, из которых ровно ничего не вытекает и которые не имеют никакого отношения к предположению о самом бытии вещей; потому что я одинаково буду отрицать, что Земля находится в нижней части, как и то, что она находится в центре. И если все же в вашем понимании само название «центр» должно обладать такой силой, чтобы притянуть к нему Землю, то почему не поместить ее на небесном своде, где имеются тысячи центров, так как каждая звезда есть точная сфера, а у каждой сферы есть центр? ²³

После всего этого в вашей работе приводятся доводы, при помощи которых вы предполагаете доказать неподвижность Земли и лишить ее всех движений, которые ей назначил Коперник, именно суточного вокруг самой себя и обоих годичных, из которых одно вокруг Солнца по эклиптике, а второе снова вокруг самой себя, но в сторону, противоположную суточному движению ²⁴; и хотя годичное движение Земли вокруг Солнца уже вами осуждено, раз вы считаете доказанным, что Земля находится в центре вселенной, вы все-таки приводите в опровержение его (как мне представляется, из избытка предосторожности) и другие-доводы.

80

ПОСЛАНИЕ К ИНГОЛИ

Что касается суточного движения, т. е. движения Земли вокруг самой себя в 24 часа, с запада на восток, то вы весьма легкомысленно проходите мимо многих рассуждений и опытов, которые приводятся Аристотелем, Птолемеем, Тихо Браге и другими, и упоминаете только о двух: именно о том употребительнейшем, который относится к тяжелым телам, падающим отвесно на земную поверхность, и о другом, касающемся бросаемых тел, поскольку они проходят одинаковые расстояния, притом безразлично, будут ли они брошены к востоку или к западу, к северу или к югу; и мне представляется, что вы говорите о них настолько кратко, быть может, по той причине, что вам кажется, будто они приводят к убеждению с высокой очевидностью и необходимостью. Но в отношении этих и других данных, отлично известных Копернику и рассмотренных им, а мною самим еще со значительно большим вниманием,— мне известно, что во всех их или же не заключается ничего, что могло бы привести к положительному или отрицательному заключению, или же, если какое-либо из них дает основание к выводу, то таковой получается в пользу учения Коперника; но сверх того, я говорю, что у меня имеются и другие опыты, до сих пор еще никем не наблюденные, которые (оставаясь внутри пределов человеческого, естественного разумения) с необходимостью приводят к убеждению в прочности копер-яиканского учения ²⁵.

Но все эти вопросы, как требующие для их пояснения более длинных рассуждений, я откладываю до иного времени; а пока, чтобы высказать все то, что достаточно для затронутых вами вопросов, я скажу, в возражение вам, что вы вместе со всеми другими, усвоив себе с самого начала твердое убеждение в том, что Земля неподвижна, впадаете затем в две тягчайшие ошибки; первая из них та, что вы беспрестанно вращаетесь среди двусмысленных определений, предполагая известным то самое, что является вопросом; вторая же в том, что когда вам приходят в голову различные опыты, при помощи которых вы могли бы подойти к свету истины, вы вовсе не производите их в действительности, а считаете их сделанными и допускаете, что они говорят в пользу ваших умозаключений. Я буду стремиться сделать здесь для вас воочию очевидными обе эти ошибки, оставаясь, насколько смогу, кратким; но в другой раз вы сможете увидеть гораздо более подробное развитие этих же предметов, вместе с ответами на все положения, которые с первого взгляда кажутся обладающими известной вероятностью, но в действительности вовсе ее не имеют.

ПОСЛАНИЕ К ИНГОЛИ

81

Вместе с Аристотелем и другими вы говорите: если бы Земля обращалась вокруг самой себя в 24 часа, то камни и другие тяжелые тела, падающие сверху вниз, например с высокой башни, не могли бы удариться о Землю у подножия башни, — указывая, что за то время, пока камень находится в воздухе, опускаясь к центру Земли, сама Земля, двигаясь с великой скоростью к востоку и неся на себе основание башни, по необходимости должна была бы оставить камень на таком же расстоянии позади себя, на какое за то же самое время ее уносит кружение; а это составило бы много сотен локтей. Это рассуждение вы подкрепляете затем примером, взятым из другого опыта, говоря, будто он с очевидностью наблюдается на корабле; если на нем, пока он стоит неподвижно в порту, дать свободно падать камню с вершины мачты, то он, опускаясь перпендикулярно, ударится у подножия мачты и притом в точности у той точки, которая по отвесу приходится под тем местом, откуда началось падение камня; но такое явление не имеет места [добавляете вы], когда корабль движется быстрым ходом; потому что за то время, которое требуется камню, чтобы спуститься сверху вниз, когда он, будучи освобожден, падает отвесно, он теперь, при движении корабля, отстанет на много локтей от подножия мачты в направлении к корме; соответственно с этим явлением должно было бы происходить и падение камня с вершины башни, если бы Земля кружилась с такой скоростью. Таковы ваши рассуждения; однако я усматриваю в них даже слишком явными те обе ошибки, о которых я говорю.

Действительно, о том, что камень, падающий с вершины башни, движется по прямой и перпендикулярно к земной поверхности, об этом ни вы, ни Аристотель и никто другой не заключаете и не можете заключать иначе, как по тому, что вы видите, как камень при своем падении касается, так сказать, поверхности башни, поставленной отвесно над Землею; откуда и обнаруживается, что линия, описанная камнем, есть прямая и есть к тому же отвесная прямая. Но я вам скажу, что из этого видимого явления нельзя сделать указанного вывода иначе как при допущении, что Земля стоит неподвижно, пока падает камень; но это именно и есть то, что ищется; потому что, если я вместе с Коперником скажу, что Земля вращается и, следовательно, несет вместе с собою башню, а также и нас, наблюдающих за явлением падения камня, то получится, что движение камня составное; оно слагается из всеобщего суточного кругового движения, направленного к востоку, и из другого, случайного, направленного к целому [ча-

° Гапилео Галилей, т. I

82

ПОСЛАНИЕ К ИНГОЛИ

стью которого он является], так что составное движение оказывается наклонным к востоку; из этих движений то, которое является общим для меня, для камня и для башни, для меня в этом случае не ощутимо, как если бы его вовсе не было, так что остается подлежащим наблюдению только второе, которого лишены и я, и башня, именно приближение к земле. Итак, вот на чем делается очевидной двусмысленность определений, если только мне удалось разъяснить это достаточно ясно. К тому же я добавлю, что если вы, рассуждая вместе с Аристотелем от части к целому, говорите, что когда мы видим, как части Земли естественным образом движутся прямо вниз, то отсюда можно заключить, что таковым же является естественная наклонность всей Земли, именно ее устремление к центру, в котором, однажды его достигнув, она остановилась; то также и я, но рассуждая значительно лучшим образом, и притом от целого к части, скажу, что поскольку естественное устремление и проявление его у земного шара есть вращение в 24 часа вокруг его центра, то таковым же является и стремление его частей, так что они по своей природе должны повернуться вокруг центра Земли в течение 24 часов, и что в этом проявляется их врожденное, собственное и естественнейшее действие, к которому (но уже случайным образом) присоединяется другое, именно паденье вниз в тех случаях, когда они каким-либо насильственным способом отделяются от целого, к которому они принадлежат; и здесь я рассуждаю более совершенным образом, чем Аристотель и вы, принимающие за естественное движение Земли такое, каким она никогда не двигалась и не будет двигаться вовеки, именно прямолинейное движение к центру; между тем как я для нее и для всех ее частей полагаю естественным то превосходнейшее движение, которое им всегда подобает и ими выполняется.

Что касается другой ошибки, именно в описании опытов, как если бы они были выполнены и соответствовали тому, что вам нужно, хотя вы никогда их и не делали и не наблюдали, то прежде всего, если бы вы и Тихо Браге желали бы искренне признать правду, вы бы сказали, что никогда не производили опыта (и в особенности не производили его в странах, близких к полюсу, где явление, по вашим же словам, более заметно) с целью узнать, происходит или же не происходит нечто различное, как это, по вашему мнению, должно обнаружиться при стрельбе артиллерией к востоку или к западу, к северу или же к югу; а предполагать это и, больше того, быть в этом уверенным меня побуждает то, что я вижу, как вы принимаете за несомненные и

ПОСЛАНИЕ К ИНГОЛИ

83

ясные другие опыты, гораздо более легко выполнимые и наблюдаемые; в отношении же их я уверен, что вы и их не производили, потому что для всякого, кто их выполняет, результат получается как раз обратный тому, что те утверждали со слишком большой самоуверенностью. Одним из таких опытов является именно тот, который относится к камню, падающему с высоты корабельной мачты; этот камень всегда закончит свое падение, ударив в одно и то же место как в том случае, когда корабль неподвижен, так и в том, когда он идет быстрым ходом; и камень отнюдь не ударится далеко от основания мачты, ближе к корме, как если бы корабль убегал, пока камень по воздуху опускается вниз. И в этом случае я являюсь вдвойне лучшим философом, чем они, потому что, помимо того, что они утверждают нечто противоположное действительности, они делают здесь еще подтасовку, говоря, что видели это на опыте; я же произвел этот опыт; но еще перед тем естественное рассуждение привело меня к твердому убеждению в том, что из него должно получиться именно то, что действительно и получилось; и мне уже было нетрудно распознать их ошибку; ибо они представляют себе человека, находящегося на вершине мачты, остающегося неподвижным и бросающего оттуда камень, когда все находится в покое; но они не замечают затем, что когда корабль находится в движении, то камень больше уже не отправляется из состояния покоя, имея в виду, что и мачта, и человек на ее вершине, и его рука, а также и камень двигаются с той же скоростью, как все судно; и сколько раз встречал я людей со столь затверделым мышлением, что никак им не удавалось выбросить из головы, что хотя человек наверху мачты и держит свою руку неподвижно, камень все-таки не отправляется из состояния покоя. Но здесь я говорю вам, синьор Инголи, что когда корабль находится на ходу, то с таким же напором [impeto] движется также и камень, и этот напор не теряется, оттого что держащий его человек открывает руку и освобождает камень; этот напор в нем сохраняется ненарушимо, так что с его помощью камень в состоянии следовать за кораблем; а в силу его собственного веса, которому уже тот человек не противодействует, он опускается книзу, слагая из обоих движений одно (и, быть может, к тому же круговое ²⁶), поперечное и наклоненное туда, куда движется корабль; и таким образом он попадает в то же самое место корабля, которого он достигал, когда все находились в покое. Отсюда вы можете понять, что те самые опыты, которые приводятся противниками Коперника, дают ему гораздо больше, чем им самим; потому что, если движение, которое

6*

84

ПОСЛАНИЕ К ИНГОЛИ

движением корабля сообщается камню и которое для камня несомненно является случайным, тем не менее сохраняется в нем настолько, что результат обнаруживается в точности одинаковый как при движении, так и при покое корабля, то может ли остаться сомнение в том, что камень, уносимый на вершине башни с той же самой скоростью, как и весь земной шар, сохранит эту же скорость, когда он затем опускается вниз? Я говорю здесь именно про скорость движения Земли, которая не является для камня такой же случайной, как скорость корабля, но есть его первичное, естественное и вековечное устремленье.

Что касается до движения артиллерийских снарядов, то хотя я и не производил таких опытов, но не сомневаюсь нисколько, что здесь должно произойти то самое, о чем говорит Тихо Браге, а вы вслед за ним, именно: здесь не обнаружится никакой разницы и результаты стрельбы будут всегда одинаковые, к какой бы стране света она ни была направлена; но при этом подчеркиваю {чего не понимал Тихо Браге), что это произойдет потому, что так же должно получаться, будет ли Земля в движении или стоять неподвижно; и никакой разницы, которую можно было бы вообразить, здесь не обнаружится, как вы об этом в свое время, и притом с рассуждениями очевиднейшими, услышите. Но впредь до того, чтобы избавить вас от этих и от других затруднений подобного рода, как, например, о полете птиц: как удается им следовать за столь скорым движением Земли; или об облаках, висящих в воздухе, которые тем не менее не бегут всегда к западу, что, как всем вам представляется, должно было бы происходить при движении Земли; так, чтобы снять, я повторяю, все эти кажущиеся затруднения, я говорю вам, что когда вода, земля и воздух, ее окружающий, согласованно выполняют одно и то же, т. е. либо совместно движутся, либо совместно покоятся, то мы должны представить себе те же самые явления в точности одинаковыми как в одном, так и в другом случае; я говорю при этом обо всем, что касается упомянутых уже движений падающих тяжелых тел или тел, брошенных кверху или в сторону в том или ином направлении, или полета птиц к востоку и к западу, движения облаков и т. п. Но опасайтесь, синьор Инголи, как бы не удалось мне обнаружить в воздухе, в воде, на земле и даже на небе какое-либо иное явление, которое привело бы нас к прямому познанию действительности [такого движения Земли ²⁷]; остерегайтесь, говорю я, будучи глубочайшим образом убежден, что это [открытие] приведет к несомненному ущербу для вас; что же касается явлений, уже упомянутых, то обратитесь теперь к рас-

ПОСЛАНИЕ К ИНГОЛИ

85

смотрению одного-единственного опыта; он весьма пригоден к тому, чтобы вывести вас на верную дорогу; с помощью его обнаружится, что из всех этих явлений нельзя извлечь, как я уже говорил, ровно ничего, что помогло бы нам хотя на йоту раскрыть это сомнение [в том, движется ли Земля или покоится]. В большой каюте под палубой какого-либо крупного корабля запритесь с кем-либо из ваших друзей; устройте так, чтобы в ней были мухи, бабочки и другие летающие насекомые; возьмите также большой сосуд с водой и рыбок внутри его; приладьте еще какой-либо сосуд повыше, из которого вода падала бы по каплям в другой нижний сосуд с узкой шейкой; и пока корабль стоит неподвижно, наблюдайте внимательно, как эти насекомые будут с одинаковой скоростью летать по каюте в любом направлении; вы увидите, как рыбки начнут двигаться безразлично в направлении какой угодно части края сосуда; все капли, падая, будут попадать в сосуд, поставленный снизу; и вы сами, бросая какой-либо предмет вашему другу, не должны будете кидать его с большим усилием в одну сторону, чем в другую, если только расстояния одинаковы: а когда вы начнете прыгать, как говорится, ногами вместе, то на одинаковые расстояния сместитесь по всем направлениям. Когда вы хорошо заметите себе все эти явления, дайте движение кораблю и притом с какой угодно скоростью; тогда (если только движение его будет равномерным, а не колеблющимся туда и сюда) вы не заметите ни малейшей разницы во всем, что было описано, и ни по одному из этих явлений, ни по чему-либо, что станет происходить с вами самими, вы не сможете удостовериться, движется ли корабль или стоит неподвижно: прыгая, вы будете смещаться по полу на те же самые расстояния, что и раньше, и оттого, что корабль движется чрезвычайно быстро, прыжки ваши не будут длиннее в сторону кормы, чем к носу, хотя за то время, пока вы находитесь в воздухе, пол каюты уходит в сторону, обратную вашему прыжку; а когда вы начнете бросать какой-либо фрукт вашему другу, вам не придется прилагать больших усилий, чтобы добросить его, если ваш друг стоит на носу, а вы на корме, или же если вы оба поменяетесь местами; все капли будут падать в нижний сосуд, и ни одна из них не отстанет к корме, хотя, пока капли находятся в воздухе, корабль пробежит несколько ладоней; рыбки в воде не испытают большей трудности, плавая к передней или к задней части сосуда, но одинаково быстро приблизятся к пище, которую вы положите для них в любом месте края сосуда; и, наконец, мухи и бабочки будут продолжать летать безразлично во все стороны, и они никогда

ПОСЛАНИЕ К ИНГОЛИ

не собьются у кормовой части, как если бы им пришлось отставать от быстрого бега корабля, от которого они уже давно были отделены, именно за все время, что они держались в воздухе; и если вы, зажегши малый кусочек ладана, дадите образоваться немного дыму, то увидите, как он поднимается кверху, там задерживается и движется безразлично либо в одну, либо в другую сторону наподобие облачка. И если вы спросите меня о причине всех этих явлений, я вам тотчас же отвечу: «это происходит потому, что общее движение корабля, будучи передано воздуху и всем тем предметам, которые в нем находятся, и не являясь противным их естественному устремлению, сохраняется в них неослабно»; в другой раз вы услышите и другие, уже частные ответы на ваш вопрос, с подробными разъяснениями. Но теперь, увидав все эти опыты и признав, что эти движения, хотя они и являются случайными и преходящими, обнаруживаются перед нами всегда тождественными как при покое корабля, так и при его движении, не отрешитесь ли вы от всякого сомнения в том, что то же самое должно иметь место и в отношении земного шара, при условии, что воздух движется вместе с ним? и это тем более, что то всеобщее движение, которое в случае корабля является случайным, мы у Земли и у находящихся на ней предметов считаем естественным и природным. Прибавьте к тому же, что хотя бы мы и сто раз останавливали корабль и приводили его в движение, нам никогда не удастся узнать по внутренним предметам, что с ним происходит; как же окажется возможным узнать это у Земли, которая всегда находилась для нас в одном и том же состоянии [движения]? ²⁸

Перехожу к тем доказательствам, которые вы вместе с Тихо Браге выдвигаете для опровержения годичного движения; и в них я яснее, чем где-либо, обнаруживаю, что ни вы и ни он не составили себе точного представления о системе мира по Копернику и о тех видимых и привходящих явлениях, которые из нее вытекают и должны быть раскрыты перед нашими глазами, но что вы, смешивая старые и привычные понятия с новыми положениями, продолжаете рассуждать, пользуясь двусмысленными определениями.

Вы приводите четыре довода против годичного движения Земли по зодиаку. Первый из них состоит в том, что вы не наблюдаете изменений в точках восхода и захода звезд и утверждаете, что эти точки должны были бы заметно меняться за каждые восемь дней, так как, если Земля движется вместе с горизонтом от юга к северу и это движение через восемь дней уже становится заметным,

ПОСЛАНИЕ К ИНГОЛИ

87

а звезды (как утверждает Коперник) стоят неподвижно, то необходимо, чтобы за то же время заметно изменились у них точки восхода и захода; но, говорите вы, этого не наблюдаете, следовательно и т. д. Такое рассуждение недействительно по многим основаниям.

И, прежде всего, я не знаю, насколько я должен верить тому, чтобы вы или Тихо Браге старательно производили наблюдения над точками восхода и захода звезд, и, мне кажется, что скорее воображаемая вами неподвижность Земли вызвала у вас убеждение в неизменяемости этих точек, а вовсе не наблюденная неизменяемость последних послужила вам доказательством неподвижности Земли. В таком моем мнении меня укрепляет неопределенность подобных наблюдений; их чрезвычайно трудно, если не невозможно, произвести с требуемой точностью как потому, что вообще весьма мало имеется звезд, наблюдаемых у самого горизонта, так и потому, что рефракция существенно мешает тут наблюдать звезды на их истинном и действительном месте: эта помеха столь велика, что много раз случалось наблюдать оба светила [Луну и Солнце] над горизонтом, хотя в это время уже начиналось затмение Луны; такое явление убеждает нас в том, что звезда может еще в действительности находиться под горизонтом, между тем как мы видим ее на незначительной высоте; таким образом, наблюдения ее восхода и захода из-за подобных изменений могут оказаться ошибочными в значительно большей степени, чем та весьма малая разница, которую надлежало бы обнаружить из-за годичного движения Земли. В-третьих, вы утверждаете, что если бы движение принадлежало Земле, то за каждые восемь или десять дней изменение [ее положения] должно было бы стать заметным и потому обнаруживаться как таковое в положениях звезд; на что я вам отвечаю, что такое движение заметно, и весьма резко заметно там, где нужно, чтобы оно таковым было, но вовсе не там, где оно и не должно обнаруживаться. И разве оно не представляется вам чрезвычайно заметным у Солнца, у которого амплитуды восхода и захода²⁹ меняются [в течение года] на пятьдесят или на шестьдесят градусов? Я хочу на весьма подходящем примере облегчить вам полное понимание всего этого предмета; он будет состоять в том, что я приведу вам на память явление, которое, я полагаю, вы много раз наблюдали, едучи на барке из Падуи в Венецию; когда вы смотрели на деревья, посаженные на берегу Бренты, и на другие более далекие, а затем еще и еще на деревья, все более и более удаленные, вплоть до склонов Альп, то вам казалось, что самые близкие

ПОСЛАНИЕ К ИНГОЛИ

как бы бегут навстречу движению барки; другие, несколько более далекие, все еще движутся навстречу вашему движению, но медленнее, чем первые; а по сравнению и с теми и с другими, иные, еще более удаленные, как вам казалось, двигаются противоположно, именно следуя за бегом барки; наконец, самые далекие являлись перед вами все время в том же самом положении, как если бы они были спутниками барки; совершенно то же самое происходит с Луной; вам кажется, что она ночью движется по желобам крыш, когда вы идете по улицам, хотя в действительности она остается за вами; и происходит это по причине ее большого расстояния. Следовательно, когда та барка, которой здесь служит нам горизонт, проходит расстояние, равное диаметру земной орбиты, она намного оставляет позади себя соседнее с ней Солнце; но по сравнению с ним весьма удаленные звезды ведут себя во всем, как наши спутники ³⁰. Мне не требуется, чтобы вы считали расстояние до неподвижных звезд больше, чем в триста раз превышающим диаметр земной орбиты (хотя без всякого опасения его можно бы считать и в тысячу раз большим); представьте себе теперь, что кто-либо перед каким-нибудь предметом, находящимся в трехстах шагах от вас, поставит две рейки на расстоянии только одного шага между ними; убедитесь затем в том, сможете ли вы, смотря только на эти рейки, определить на глаз, будут ли они параллельны между собою; и тогда уже неощутимая разница междуними снимет с вас все затруднения. Подобное же, а в силу иных условий и гораздо меньшее различие есть то, которое вы желаете наблюдать в амплитудах звезд на восходе; но, будучи неощутимыми, они не должны доставлять вам беспокойств. Впрочем, об этом гораздо больше в другой раз ³¹.

Если вы уясните все, что мной сказано до сих пор, то вы сами поймете ложность вашего третьего доказательства, основанного на неравенстве дней года; эта ошибочность имеет своим корнем ту же самую двусмысленность понятий. Возражая вам, я укажу, что круг равноденствий [экватор], горизонты, зенит, ось и полюсы, равно как и суточное обращение, в силу которого описываются полудневные и полунощные дуги, т. е. параллели экватору, все это принадлежит Земле и не имеет никакого отношения к небесному своду и к его звездам, как будто бы в этом случае их не существовало в природе; но годичное движение Земли, при котором экватор и его ось сохраняют одинаковый наклон и одинаковое направление по отношению к зодиаку, иными словами, к

ПОСЛАНИЕ К ИНГОЛИ

кругу годичного движения Земли [эклиптике], служит причиной того, что освещение солнечными лучами (которое и обусловливает дневной свет) иногда делит все эти параллели пополам (что происходит тогда, когда граница [освещенности] проходит через полюсы круга равноденствий), а иногда на неравные части (исключая самый экватор, который, будучи большим кругом, всегда делится этим вторым большим кругом пополам); поэтому большей величиной будут обладать то дневные, то ночные дуги: дневные, когда Земля находится в южной части, а ночные, когда она в северной части [эклиптики]. Но я понимаю прекрасно, что все это вопросы столь отвлеченные, что вам нужно другое, более длинное объяснение, чтобы сделать все это понятным; но вы услышите его в свое время ³².

Мне остается рассмотреть возражения, которые Тихо Браге и вы выдвигаете против третьего движения Земли, именно годичного, вокруг ее собственного центра, но направленного противоположно годичному движению Земли в ее орбите; здесь вы прежде всего говорите, что если отпадает второе движение по кругу эклиптики, то отпадает и третье; это, пока что, вам уступается; но второе движение еще отнюдь не устранено; следовательно, и третье движение равным образом еще в силе. Затем вы считаете невозможным, чтобы ось Земли двигалась или могла двигаться со столь точным соответствием годичному движению ее центра; однако я возражу вам, что это не только не невозможно, но является необходимым; подобное явление очевидным образом обнаруживается у всякого тела, находящегося в свободно подвешенном состоянии, как я показывал многим; да и вы сами можете в этом убедиться, положив плавающий деревянный шар в сосуд с водою, который вы возьмете в руки, и затем, вытянув их, начнете вращаться вокруг самого себя; вы увидите, как этот шар будет поворачиваться вокруг себя в сторону, обратную вашему вращению; он закончит свой полный оборот в то же самое время, как вы закончите ваш. Вы увидите, что все это получается с необходимостью; но в другой раз вы убедитесь, что в действительности этот шар вовсе не вращается, а, напротив, всегда сохраняет одно и то же направление по отношению к любой неподвижной точке, не участвующей в вашем вращении; а в этом и заключается то явление, которое Коперник приписывает Земле ³³. Этим же самым удовлетворительно разрешается и третье ваше соображение, подобное, если даже не тождественное, второму: ибо, по вашим утверждениям, невозможно, чтобы центр и ось одного и того же тела двигались в противоположных направлениях; однако такой

90

ПОСЛАНИЕ

Blog

Академия наук СССР галилео галилей избранные труды в двух томах

Содержание