Наша Родословная
| Вид материала | Документы |
- -, 85.94kb.
- О. И. учитель истории Овдиенко Е. А. заместитель директора по эр моя родословная (Родословная, 65.57kb.
- Ii происхождение или родословная князя и ее влияние на формирование его мировоззрения., 568.65kb.
- Ж. Г. Соколова Сдан 25. 06. 97г, 678.6kb.
- Петру Михайловичу Щетининым, моим родителям, посвящаю содержание мелодия детства, 2359.79kb.
- Программа по профилактике курения, употребления алкоголя, наркотиков, 213.25kb.
- А. С. Макаренко Обоснование актуальности статьи, 136.96kb.
- Тема : Моя родословная, 26.83kb.
- Единство требований воспитания семьи и школы к учащимся, 99.18kb.
- Анализ деятельности Александра Невского в период раннего средневековья Руси, 558.07kb.
Наша Родословная
Составил Дубейко Андрей Иванович
по воспоминаниям родных и близких
Начал писать в 1990 году.
Чтобы успешно строить будущее, надо хорошо знать прошлое, как в государстве, так и в семье.
Раньше молодежь жила со стариками, старики передавали из поколения в поколение бывальщину о своих предках.
Дворяне были высокообразованным сословием, и многие из них вели письменно свою родословную и фамильное древо, собирали галерею портретов своих предков.
У крестьян это велось устно и, к сожалению, без портретов. Правда, поколения ХХ века оставили после себя кое-какие фотографии, которые заслуживают того, чтобы их собрать и хранить для потомков.
Ремарка (А. А.): Как раз сейчас прочитал книгу доктора философских наук В. Н. Демина «Заветными тропами славянских племен», в которой высказывается та же мысль: «…если каста профессиональных хранителей родового знания исчезает, память о нем быстро стирается. Это хорошо видно даже на примере отдельных семей. Устные рассказы о том, как жили наши родители, обычно хорошо запоминаются детьми, но уже частично и выборочно помнятся внуками. Если не ведется никаких семейных летописей, правнуки, как правило, мало что знают о жизни прадедов и, главное (за малым исключением), мало этим интересуются».
Когда я еще ходил в школу (вторая половина 30-х годов) и помогал отцу что-либо делать по дому или во дворе (ремонт забора или изготовление санок, повозок и т.д.), он всегда рассказывал о своей молодости, о деде Фоте, как раньше жили, чем занимались, а в последние годы жизни часто вспоминал о войне. И сейчас я очень жалею, что мало задавал ему вопросов, не интересовался прошлым наших предков. И лишь теперь, когда сам стал стариком (мне скоро исполнится 62 года), я понял, как мало знаю о прошлом своих предков, а мои внуки и этого уже знать не будут.
Именно поэтому я решил написать обо всем, что запомнил из воспоминаний и рассказов отца, который умер 15 лет назад, бабушки, которая умерла 24 года назад, дедушки, умершего 33 года назад, мамы, которой сейчас 82 года и других родственников.
Эти воспоминания я увязал с «Историей городов и сел Луганской области», изданной в 1968 году.
Мой отец хорошо помнил своего деда Фота, который рассказывал внукам о своем отце Трифоне и деде Даниле. Дед Фот умер, когда моему отцу было 18 лет.
Если взять средние расчеты по возрасту и посмотреть лет на 200 назад, то можно предположить, что наши предки родились в следующие годы: я - в 1928 году, мой отец - в 1904, дед Василий (от моего отца) в 1870 году - это точные даты рождения. Таким образом, разница между поколениями составляет: 1) 24 года (я был первым сыном у моего отца), 2) 34 года (мой отец был пятым сыном в семье). Дед Фот - мой прадед - 15 лет служил в царской армии, женился после службы в 35 лет, значит, родился в 1834 году. Так как он был вторым сыном, то его отец дед Трифон был старше его на 25-26 лет и родился примерно в 1808 году. Отец деда Трифона дед Данило родился где-то в конце XVIII века, но не позднее 1790 года, вероятнее всего в период с 1770 по 1780 годы.
Дед Данило был родоначальником нашей фамилии Дубейко в слободе Лиман.
Родился он, вероятнее всего, в многодетной семье крестьян Дубейко в Полтавской губернии, где в те годы была очень высокая плотность населения и катастрофически сокращались подушные земельные наделы.
Люди стали переезжать далеко на восток за Северский Донец, в «Дикое поле» в поисках свободной земли.
В 1686 году на Айдаре возник городок Старобельск. Сначала он назывался Бельский по имени его основателя, потом - слобода Старая Белая и, наконец, Старобельск. Вся территория вокруг него заселялась выходцами из Полтавской и Черниговской губерний Украины, из Курской и Воронежской губерний Центральной России. Это были служивые люди по охране «окрестных мест от Крымской стороны» и беглые.
Помещики из центральной России обращались к царю с жалобами, чтобы он помог вернуть беглых крестьян.
Петр I 6 июля 1707 года издал указ о посылке воинского отряда на поиски беглецов и возвращении их прежним помещикам. В «Дикое поле» был послан отряд карателей под командованием полковника князя Ю. Долгорукого. Каратели били кнутами не только беглецов, но и домовитых казаков и их жен за укрывательство. Принуждали вольницу к царской покорности.
На тайном сходе возле Новоайдарского городка (40 км южнее Старобельска) местные казаки (свободные, старожилы) и крестьяне-беглецы решили совместно выступить против карателей.
Восстание возглавил атаман Трехизбенской станицы Кондрат Булавин. В начале октября они разбили царский отряд Долгорукого в Шульгин-городке (15 км южнее Старобельска по Айдару) и двинулись на север вверх по Айдару собирать войско повстанцев. На просторах левобережья Айдара, миновав озера-лиманы (нашей слободы в то время еще не было), они сделали остановку для подсчета своих сил. На этом месте потом возникло село Булавиновка. Поняв, что силы у них большие, булавинцы вернулись вниз по Айдару, потом по Северскому Донцу перешли на Дон и завоевали столицу Войска Донского Черкаск-городок (ныне станица Старочеркасская).
Но силы были неравные, и край, охваченный восстанием, был сожжен и превращен в пустыню.
Ремарка (А.А.): До булавинского восстания эти земли входили в состав Войска Донского, после подавления восстания Петр I передал их в ведение Украинского казачества - Черкасским казакам, при этом солеварни, из-за которых долгие десятилетия шла тяжба между черкасскими и донскими казаками, забрал в казну. И еще одно, все названия рек и населенных пунктов я передаю так, как их записал отец. Честно признаюсь, даже мне, не смотря на мою русскоязычность, несколько не привычны названия Булавиновка, Бутковка, Балакеровка и т.д.
Только со второй половины и до конца XVIII века в истории отмечено интенсивное заселение «Дикого поля» выходцами из других Украины и Центральной России.
Восточная Украина была частью «Дикого поля». После ее заселения «слобожанами» по речкам Красная, Боровая, Айдар, Евсуг и Деркул были основаны слободы (большие поселения назывались слободами, а хутора - слободками).
Слобода, образовавшаяся по левому берегу Айдара возле озер-лиманов стала называться Лиман. Она расположена в 10 км севернее Старобельска и в 10 км южнее Булавиновки.
В селе Лиман Старобельского района Луганской (Ворошиловградской) области сейчас проживает 4 рода Дубейко, которые давно утратили между собой родственную близость, но дед Данило, по-видимому, с ними был в родстве.
В Лимане, как и по всей Старобельщине, селились выходцы из Полтавской, Курской и Воронежской губерний. За многие годы они породнились, все стали украинцами, но носят фамилии предков, поэтому в Лимане распространены такие фамилии, как Гончаровы, Силкины, Чугуновы и др.
Из рассказов отца я помню, что дед Данило пришел в Лиман еще не женатым хлопцем. Он жил и батрачил в семье какого-то родственника, с которым, по-видимому, отец отпустил его искать счастья в «Диком поле». Когда он вырос, то завел хозяйство и женился.
Вот здесь стоит подумать. Если бы он пошел в зятья (в нашей местности говорят «в приймы»), то ему могло быть 18-20 лет, но, по словам отца из воспоминаний его деда - дед Данило вырос, обзавелся хозяйством и женился.
Это значит: прежде всего, надо поставить хату и надворные постройки, а чтобы собрать стройматериалы - пусть даже хату ставили всем миром, как принято в нашей местности - требовалось достаточно большое время, а отсюда выходит, что женился он не раньше 25-30 лет, а родился, следовательно, в 1780-1785 году, а в Лиман пришел где-то в 1795 году, т.е. в самом конце XVIII столетия.
Улицы Лимана застраивались без всякого плана - вначале хаты ставили на лучших землях, а потом на мало плодородных - песчаных. Усадьба деды Данилы была как раз на такой песчаной земле, но зато участок спускался к реке Айдар, и в леваде земля была хорошая.
На этом подворье в 1808 году у деда Данилы родился сын - Трифон Данилович Дубейко. Сколько всего было детей в семье деда Данилы, не знаю, но когда женили Трифона, то он со своей семьей жил вместе с родителями.
У Трифона Даниловича было 2 сына - старший Кирилл, младший - Фот. В те годы родители не спешили отделять сыновей, а наоборот ставили во дворе вторую хату, обычно меньших размеров (она называлась «малая хата» или «хатына»), земельные наделы, которые увеличивались при рождении сыновей, обрабатывались всей семьей совместно.
Земельные наделы («отруба») были от села в 5-7 верстах на восток от Айдара в степи. В среднем на Луганщине на «ревизскую» душу (лица мужского пола, установленные переписью - ревизией) приходилось 4 десятины (4,36 га), значит, после рождения Кирилла и Фота у деда Данилы и его сына Трифона было 16 десятин (17,44 га) - это приличная площадь. Такой надел мог обеспечить семью, не только всем необходим, но и позволял часть урожая выделить для продажи, чтобы на вырученные деньги покупать рабочий скот, сельскохозяйственный инвентарь, одежду, обувь и т.д.
Кирилла женили рано, Фот был призван на царскую службу в 1853 году.
Сколько детей было всего у Кирилла, не знаю, но сын был один - Иван, который умер еще юношей, и род Кирилла на этом закончился.
Фот Трифонович Дубейко был участником Крымской войны 1853-1856 годов. Его призвали в 19-летнем возрасте. Воспоминания отца об этом периоде жизни деда Фота очень скудные. Помню из его рассказов только то, что дед Фот участвовал в защите Севастополя, был ранен в самой гуще боев, лечился на каких-то грязях возле озера в открытой степи (по всей видимости, в Саках в госпитале организованном знаменитым хирургом Пироговым), а потом продолжил службу в Крыму и в южных губерниях Украины. Всего он служил 15 лет.
В армии он научился портному делу. Шил мундиры, шинели, полушубки и другую одежду. За работу офицеры с ним расплачивались, и когда он вернулся домой, то привез определенную сумму денег, которая позволила ему купить недалеко от отцовской усадьбы (через 5-6 домов) новую усадьбу, позже и усадьбу своему сыну Василию (еще через 7-8 домов на север по Айдару). Расстояние между усадьбами деда Данилы и его внука Василия было около 1 км, а усадьба деда Фота находилась примерно посередине между ними.
Не смотря на то, что жили раздельно, каждый на своем подворье, землю по-прежнему обрабатывали совместно.
Кирилл Трифонович в балке недалеко от надела загатил небольшую плотину, образовался пруд, в котором он поил лошадей и волов в период полевых работ. Когда вернулся со службы дед Фот, они плотину расширили, уровень воды поднялся, и ее стало хватать на все лето. Со временем к ним стали пригонять на водопой скот соседи, которые между собой говорили: «Погоним скот поить в Дубейков пруд».
Позже по предложению братьев Дубейко вся община собралась и насыпала большую плотину, обсадили ее вербами. Образовался большой пруд. Воды всей общине стало хватать на все лето. А пруд по-старому так и называли Дубейков.
В годы коллективизации эти земли и сам пруд отошли вновь организованному конезаводу № 123, а в 60-е годы при распашке целины возле пруда было организовано отделение совхоза № 123 (конезавод был переименован в совхоз), и новый, построенный возле пруда, назвали Дубейково.
В ясную погоду с нашего двора видны вербы у пруда, которые за 100 лет выросли большой толщины и высоты. Многие из них обгорели от грозы.
У Фота Трифоновича жена была Маруся. Не Манька, не Мария, а именно Маруся - так ее все и звали. Из какой она была семьи, не знаю, но, по-видимому, из русских поселенцев, так как украинцы своих называли тетка Манька или баба Манька, но не Маруся.
Она родила ему двоих детей - сына Василия и дочь Оляну. Как это имя произносится на русском, не знаю. То ли Ольга, то ли Елена, а может Ульяна.
Василий Фотеевич родился в 1870 году. Хотя Фот Трифонович со своей семьей жил отдельно от отца, но землю они с братом обрабатывали совместно.
Дед Данило умер в 90-летнем возрасте, когда родился его правнук Василий.
Трифон Данилович жил со старшим сыном на старом подворье. Жена у него умерла рано, и он, толи со скуки, толи с горя, уехал на Кубань к родственникам или знакомым - выходцам из Запорожской Сечи. Ясно только одно, что какая-то связь с кубанскими (а может с запорожскими казаками) у него была. Сколько он там прожил, не знаю, но Фот Трифонович ездил за ним на своих лошадях и привез его домой, затратив на поездку 3 недели. Судя по карте, он преодолел в один конец 500 км, а в оба, соответственно, 1000 км. За 20 дней он должен был ежедневно проезжать по 50 км. Трудно, но возможно.
Мой отец вспоминал такой эпизод из рассказов деда Фота. Когда Трифон вернулся с Кубани, спустя какое-то время пришел в гости к деду Фоту и увидел перед его домом у ворот большой мельничный жернов, который мешал заезжавшим во двор телегам. Так он этот камень сам приподнял и откатил в сторону. Дед Фот говорил, что у его отца была «дурная сила» запорожского казака.
Трифон Данилович был хороший столяр. Он сделал для Фота деревянный диван и шкаф для посуды, украсил их красивой резьбой. На одной дверке вырезал «Трифон Даниловичъ». И диван, и шкаф дожили до наших дней и находились в хате его правнука Кузьмы Васильевича - моего дяди.
Ремарка (А.А.): Из воспоминаний отца помню, что в начале войны под стрехой толи сарая, толи старой хаты он нашел 2 старинных кремневых бронзовых пистолета. Так как усадьба эта была куплена уже дедом Фотом значительно позже Крымской войны, можно предположить, что пистолеты принадлежали ему, а может и деду Трифону. Это говорит о том, что нашим предкам не чужды были подобные увлечения.
Дед Трифон умер в глубокой старости на своем старом подворье в семье старшего сына Кирилла в конце XIX века.
В начале ХХ века, после смерти Кирилла Трифоновича и его жены старое подворье наших предков опустело. Фот Трифонович деревянные части усадьбы перевез к себе во двор, а стены со временем завалились, подворье превратилось в пустырь, как и соседние подворья по обе стороны, но огород, что от двора спускался к Айдару семья деда Фота продолжала возделывать, а позже и наша семья обрабатывала его.
Фот Трифонович женил своего сына Василия в 1890 году на одной из дочерей многодетного Федора Петровича Ложечки, а дочь Оляну отдал замуж в Старобельск за Войтенко.
Федор и Наталья Ложечки жили на южной окраине хутора Балакеровка, под горой над кручей правого берега Айдара. Сколько у них было детей, не знаю, нок нам в конце 30-х годов ходила в гости сестра бабушки по фамилии Холодняк, брат Павел Федорович Ложечка Жил в Лимане, а его дочь Фекла жила по соседству с нами.
Оныся - Анисья Федоровна - будущая наша бабушка была на 2 года младше мужа. Родилась она в 1872 году. Замуж вышла в 18-летнем возрасте. За 20 лет совместной жизни с Василием Фотеевичем она родила 6 сыновей и одну дочь.
Старшим был Герасим, потом Сергей, Кузьма, Василий, Иван (мой отец), Пелагея и Яков.
Яков родился в 1910 году. Когда ему было 2 или 3 месяца дедушку и бабушку пригласили друзья на свадьбу. Туда они поехали лошадьми на бричке. Поздно вечером началась драка на улице. Дедушка в это время вышел приглядеть за лошадьми и покормить их, но по ошибке один из пьяных ударил его по голове безменом и убил насмерть.
Бабушка в 38 лет стала вдовой. На руках куча детей мал мала меньше. Моему отцу Ивану Васильевичу было в то время 6 лет. Своего отца он не помнил, в памяти сохранил только, что на похоронах было много народа.
Бабушка детей воспитала благодаря свекрам деду Фоту и бабе Марусе.
Хозяйство дедушка Василий нажил крепкое. Были коровы, волы, лошади, свиньи, овцы, птица. Всевозможный инвентарь: плуги, сеялка, веялка, бричка, арбы, сани и другой необходимый реманент (инвентарь). Хлеб молотили каменными катками и цепами.
Надо пару слов сказать о ведении натурального мелкого крестьянского хозяйства в те годы.
Ремарка (А.А.): сделаю еще одно отступление, отец в своих записях о наших предках, раз за разом употребляет понятия «мелкое крестьянское хозяйство», «в семье бедных крестьян» и т.д., но, судя по описанию их быта, не такими уж и бедными они были, другое дело, что и не пановали. Опять же, судя по жизнеописанию деда Трифона, казак был еще тот, и из «общего крестьянского русла» несколько выбивает его дружба с кубанцами. Просто, по-видимому, нужно иметь в виду то, что отец был убежденный коммунист, воспитанный на идеологии и фразеологии того времени.
На «отрубах» в степи сеяли озимую рожь, яровую пшеницу, ячмень, овес, подсолнечник, а с начала ХХ века стали возделывать и озимую пшеницу. На огородах возле домов (а каждая усадьба занимала 1 га, в том числе на огород приходилось 0,7-0,8 га) садили картофель, свеклу, бахчи, кукурузу, просо, лен, коноплю, табак, мак и разные овощи (капусту, морковь, лук, чеснок, перец, а с начала ХХ века стали выращивать и помидоры).
Внизу в левадах были сады, заросли терна, чернослива и росли большие деревья (в основном по межам). Это были и ясени, и вязы, берестка, вербы, а в леваде деда Трифоны были огромные деревья тополя серебристого.
Яблони, груши, вишни и сливы в основном были дичками, но разных сортов и вкусные.
Хлеба и фуража оставляли в хозяйстве столько, сколько было необходимо на содержание семьи, скота, свиней, овец, птицы и прочей живности. Излишки урожая отвозили в Старобельск на ссыпной пункт. В неурожайные годы хлеб не продавали, то и сокращали поголовье скота, чтобы дотянуть фураж до следующего урожая. Семенной материал всегда был неприкосновенным запасом.
В городе на ярмарке продавали и излишки овощей, лишнюю худобу, свиней, овец, птицу, а также молоко, масло и яйца. На вырученные деньги покупали сельскохозяйственный инвентарь, молодняк рабочего скота, лошадей, разную утварь, праздничные наряды, одежду и обувь. Покупали сахар, соль, керосин, спички. При этом спичками пользовались только женщины у печки, а курильщики носили в кармане кресало (стальная пластина), кремень и трут для раздувания огня.
Рабочую одежду и обувь изготавливали сами. Во многих семьях, в том числе и у нас, были небольшие собственные ткацкие станки. Вплоть до 50-х годов бабушка зимой ткала на таком станке. Были также прялки, веретена и прочий инвентарь для изготовления из льна белого тонкого полотна для постельного белья, сорочек (и в первую очередь для вышитых сорочек, как мужских, так и женских). Из конопли ткали грубое полотно для пошива брюк, кофт, мешков и прочего. Из овечьей шерсти изготавливали полотно для пошива жупанов (свиты). Сами вычиняли овечьи шкуры и шили тулупы, полушубки, кожухи, меховые безрукавки и шапки. Из говяжьих шкур шили обувь и упряжь для лошадей. Сами делали арбы, возы, сани, ярмо для запряжки волов, гнули дуги для лошадиной упряжи, изготавливали хомуты, шлеи, уздечки, А некоторые умельцы даже самостоятельно гнули колеса, делали крупорушки и маслобойни. Все крестьяне дома сами делали крупу и растительное масло. Коптили свиные окорока, варили колбасы, сушили фрукты, варили варенье (только оно хранилось не закрытым), а на свадьбы и праздники сами изготавливали брагу, вино и самогон.
Любители рыбой ловли сами плели сети и ткали редкую ткань для бредней (волок). Нитки для этих снастей пряли на прялках или сучили (сукали) на веретене. Из отходов конопли сучили веревки для налыгачей (привязь), пута (треножить лошадей), для сетей, бредней и других надобностей.
Большинство этих работ выполнялись на вечерницах с песнями (вышивка, прялка, веретено - девичье занятие, а сучить веревки, плести сети, шить упряжь - мужское). Вечерницы собирались, как правило, в больших хатах одиноких бабок и заканчивались поздно вечером ужином, музыкой, плясками и, конечно, поцелуями будущих молодоженов.
В селах, где не было речек, ставили ветряные мельницы (ветряки), а у нас в Лимане на Айдаре через каждые 2-3 версты стояли водяные мельницы. Плотины для мельниц были очень простые. Их изготавливали из хвороста, соломы, самана (смесь соломы, навоза и глины) и земли. Весной эти плотины прорывала вешняя вода, но каждую зиму заготавливали хворост и после паводка, когда половодье спадало, очень быстро эти плотины восстанавливали. Вода в них поднималась на 1-2 метра. Речка благодаря плотинам всегда была полноводной, а между берегом реки и огородами была трясина с зарослями камыша, куги, осоки. А для прохода вдоль берега была лишь небольшая тропинка.
В реке было много рыбы, раков и водоплавающей птицы.
Еще нужно сказать о подворьях. Хаты строили глинобитные, использовали куски крейды (мела), полы были земляные, а крыши крыли соломой или камышом. Летом земляной пол (доливка) смазывали свежим коровьим навозом и посыпали свежее сорванной полынью и любистком от блох. Заборы ставили из плетней. В хатах строили русские печи и печи с плитой, у нас их называли «пiчь и груба», топки их находились в кухне (передняя комната), а в спальне (хатына) были лежанка и печь, на которых спала зимой почти вся семья. На них хорошо лечили радикулит и грипп. Во дворе строили сараи для скота и других домашних животных, и обязательно повитку (рига) для хранения кормов. На току ставили клуню для хранения снопов, половы и зерна. Подвалы были и под хатами, но чаще во дворе с погребником (надстройка с крышей).
Навоз зимой складывали в кучи, а весной с помощью станков превращали в саман, который высушивали, складывали в кучи, накрывали от дождя и использовали как основное топливо в русских печах.
Ремарка (А.А.): По рассказам отца навоз использовали только как топливо, а как удобрение его стали применять чуть ли не после войны.
В слободе Лиман и на хуторе Балакеровка жили свободные люди. А на хуторе Бутковка (северная окраина Лимана, правый берег Айдара) жили паны Бутковы, которые держали крепостных крестьян даже спустя 20-25 лет спустя отмены крепостного права (1861 год).