Geum.ru

Нные проблeмы теории криминалистической тактики и обобщен положительный опыт практики собирания информации в ходе отдельных вербальных следственных действий

Вид материалаКнига

Содержание


Глава первая Научные основы общения следователя с участниками процесса на предварительном следствии
Глава вторая Допрос как способ общения и метод практической деятельности для получения информации о психическом отображении чело
А — удобный для движения, но опасный, здесь могут быть посты, люди, маршруты ПМГ, и путь В —
У: [x: (в> а)→в]→в
Содержательные критерии допустимости управляющего воздействия.
Иванов Петр Кузьмич, 1945 г.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6



Введение

Проведение утвержденного XXVII съездом КПСС курса на ускорение социально-экономического развития, демократизацию всех сторон общественной жизни, повышение роли человеческого фактора неотделимо от укрепления социалистической законности и правопорядка, обеспечения надежной охраны конституционных прав и законных интересов советских граждан, строгого соблюдения принципов социальной справедливости. Залогом успешного решения этих задач является дальнейшее повышение результативности деятельности правоохранительных органов, и прежде всего органов внутренних дел. В постановлении ЦК КПСС “О дальнейшем укреплении социалистической законности и правопорядка, усилении охраны прав и законных интересов граждан” (ноябрь 1986 г.) признана необходимость перестройки работы милиции с тем, чтобы она, наряду с другими правоохранительными органами, надежно обеспечивала защиту интересов государства и прав граждан, еще эффективнее вела борьбу с правонарушениями и преступностью, служила подлинным образцом строжайшего соблюдения законности. Поэтому быстрое и качественное раскрытие и расследование преступлений обоснованно связывается с дальнейшим повышением научного и организационного уровня следственной деятельности: а) расширением научных основ расследования на базе использования передовых достижений науки и техники; б) повышением профессионального мастерства следователей и работников органов дознания; в) совершенствованием организационных начал расследования преступлений.

С другой стороны, повышение роли человеческого фактора в общественном производстве и управлении, расширение сферы коллективных форм деятельности, изменения в содержании и структуре человеческой деятельности, вызванные научно-техническим прогрессом на современном этапе коммунистического строительства, обусловливают необходимость включения проблемы общения, как важнейшего социально детерминирующего фактора и специфически человеческого способа организации деятельности, в психолого-правовые и криминалистические исследования тактики расследования преступлений.

В этом плане важно определить закономерности, которые управляют общением в рамках уголовного судопроизводства, и раскрыть механизмы, которые при этом действуют; увидеть в натуре “работу” тех социальных факторов, которые определяют психическое содержание общения; разработать тактику такого общения. При этом неизбежны методологические и методические трудности, связанные с выходом за рамки, очерченные традиционно юридическими дисциплинами, с проблемой стыковки частных научных знаний.

В криминалистической литературе предпринимались попытки систематизации тактических приемов (А. В. Дулов, Г. Г. Доспулов, А. Н. Васильев, С. Г. Любичев, А. А. Закатов и др.). Однако систематизация осуществлялась лишь в рамках конкретного следственного действия, главным образом допроса, преимущественно по характеру приемов извлечения доказательств.

Представляется обоснованным, используя в качестве методологической основы философскую посылку обусловленности методов познания характером отображения познаваемого объекта, провести криминалистическую классификацию следственных действий исходя из уровней отражения информации. Предметы отражают информацию на элементарном уровне, а человек—на интеллектуальном (психическом) уровне.

Многократно повторяющаяся практика собирания доказательств выделила типичные, с присущими им общими свойствами объекты, несущие в себе доказательственную информацию. Это либо материальная обстановка преступления (или ее отдельные части, предметы) — “вещи”, которые отражают информацию материально, либо люди — носители идеальных представлений (субъективных образов), мысленных (психических) отражений. Сама природа этих объектов допускает возможность группировки на их основе познавательных действий следователя, направленных на получение доказательственной информации.

Предложения о классификации следственных действий на две группы исходя из видов источников доказательств (вещественные и личные) были высказаны еще в разработках дореволюционных русских процессуалистов И. Я. Фойницкого, Л. Е. Владимирова. Ее разделяют в настоящее время Р. С. Белкин, А. А. Эйсман, С. А. Шейфер и другие ученые. Она действительно возможна, поскольку не только отражает специфику источников доказательственной информации, используемых при расследовании преступлений, характеризуя при этом главный метод исследования (познания), но и выделяет особенности взаимодействия, осуществляемого в процессе реализации этого метода.

Исходя из изложенного, представляется методически оправданным ряд следственных действий: допрос, очная ставка, предъявление для опознания, проверка показаний на месте (по Уголовно-процессуальному кодексу Украинской ССР — воспроизведение обстановки и обстоятельств события) — в учебных целях объединить в одну группу с условным названием “следственные действия для получения информации от людей”. Ее особенность связана с тем, что преступление закономерно порождает и психическое отражение — субъективный образ — происшедшего события, предшествовавших ему и последовавших за ним явлений, сформировавшихся в сознании человека в результате сложной психической деятельности в сохраняющихся в “следах памяти” (“идеальные следы”) будущих обвиняемых, свидетелей и других лиц в виде образно-понятийных структур. Они недоступны для внешнего наблюдения. След в памяти нельзя выявить осмотром либо отыскать с помощью прибора специалистом. Его можно получить, извлечь из материального источника (человека) только путем непосредственного воспроизведения самим источником под влиянием (воздействием) поставленной следователем задачи в ходе названных следственных действии. При этом используются тактические приемы, основанные на рациональном познании: расспрос, рассказ, демонстрация, графическое воспроизведение, мимика, жесты — отсюда следственные действия допустимо именовать вербальными от латинского verbus — слово. Использование указанного термина в рамках предложенной систематизации имеет важное учебное значение, так как помогает уяснить специфику познавательных средств каждого следственного действия и отдельных групп сходных следственных действий. А это, в свою очередь, устраняет ненужное дублирование учебного материала при их изучении и способствует правильному выбору и применению следственных действий на практике.

Всю рассматриваемую группу следственных действий объединяет особый объект исследования для получения информации — человек. Условно его допустимо представить в трех “образах”:

1) как источника психического отображения события преступления;

2) как носителя материальных следов преступления; 3) как субъекта взаимодействия, направленного на получение этой информации и обеспечение процесса доказывания. При этом последнее, по нашему мнению, допустимо отнести к главному объединяющему моменту. Взаимодействие красной нитью проходит через все перечисленные следственные действия, составляя их стержень, выступая в весьма специфической форме — общения. В этом взаимодействии человек как носитель информации не просто пассивный объект, по поводу и в отношении которого проводятся действия, а активный и деятельный субъект отношений, могущий оказывать существенное влияние на его ход и результаты. В связи с этим одна из задач криминалистики видится в том, чтобы на основе данных психологии, логики, теории принятия решений и других наук разрабатывать тактические приемы управления процессом общения при проведении рассматриваемых здесь следственных действий. Их особое положение и необходимость научной разработки обусловливается рядом обстоятельств.

Во-первых тем, что источником информации является человек — гражданин СССР, личная неприкосновенность которого гарантируется Конституцией СССР. При этом интересы источника идеальной информации не всегда совпадают с целями расследования, а при общении нередко возникают конфликтные ситуации. Поэтому извлечение информации должно основываться на свободном волеизъявлении субъекта и здравом формулировании им оценочных суждений, желании общаться и сообщать следствию ранее воспринятое.

Во-вторых, организационными, методическими и тактическими трудностями формирования психологического контакта и познания (“раскрытия”) субъективного образа (“следа памяти”) о событиях, относящихся к прошлому.

В-третьих, значительной распространенностью и важностью указанных следственных действий в работе по расследованию преступлений. По данным некоторых исследований (А. И. Михайлов) более четверти своего рабочего времени следователи тратят только на производство допросов.

В-четвертых, отсутствием отвечающих современному уровню развития общественных наук криминалистических рекомендаций практике, в то время как достижения социологии, психологии, логики, кибернетики и информатики создали методологическую и методическую предпосылки комплексного подхода с использованием данных этих наук при разрешении рассматриваемой проблемы.

В советской уголовно-процессуальной науке и криминалистике традиционно исследуются проблемы, главным образом относящиеся к процедурным аспектам формы следственных действий, в то время как при производстве этих следственных действий возникает множество самых разнообразных неурегулированных правом ситуаций. Так, например, порой в практике наблюдаются случаи, когда внешне, с позиций процессуальной формы, следственное действие, скажем допрос, отвечает всем необходимым уголовно-процессуальным правилам (нормам), но поставленная цель не достигается, так как с точки зрения криминалистической тактики он проводится неверно. Опрос следователей и изучение уголовных дел, которые ими расследовались, проведенные в рамках изучения эффективности производства рассматриваемой группы следственных действий, показали, что они не всегда достаточно четко ориентируются в их содержательной, познавательной и тактической сторонах. Такое положение, не случайно, ибо вопросы тактических средств деятельности следователя редко рассматриваются в методической литературе. Разумеется, сказанное не означает, что никакие аспекты" этой проблемы не затрагиваюсь в криминалистической литературе. Отдельные вопросы привлекали внимание ученых-криминалистов. Однако их исследования носили локальный характер, тактические приемы преимущественно разрабатывались применительно к тому следственному действию, при проведении которого они встречаются наиболее часто. Не предпринималось целостного рассмотрения проблемы, охватывающего все стержневые положения, составляющие содержание познавательного инструмента следователя в ходе общения с участниками процесса.

Отмеченные выше обстоятельства предопределили необходимость подготовки настоящего учебного пособия, в котором впервые предпринята попытка рассмотрения проблемы вербальных следственных действий комплексно, с позиции ряда наук: социальной и юридической психологии, логики, информатики, теории принятия решений и управления, криминалистики. В отличие от имеющихся по этой проблематике работ, в предлагаемом пособии тактические приемы рассматриваются в контексте и применительно к этапам развития (протекания) общения в типичных тактических ситуациях перечисленных следственных действий. Тактические приемы подаются как постоянно развивающаяся и обновляющаяся система, воспроизводящая структурные особенности общения, в основе которой лежит научная природа происхождения приемов. Отмеченное позволяет по-новому построить способ изложения последних: определив происхождение и содержание тактического приема, дать рекомендации к применению его в ряде следственных действий с учетом специфики каждого и типичной тактической ситуации, а также рекомендации к применению комплекса тактических приемов в отдельных следственных действиях. Так, центральным интегрирующим и систематизирующим звеном для всей группы вербальных следственных действий выделяется допрос, рассматриваемый комплексно: как средство доказывания; как процесс специфического общения следователя с участниками процесса; как метод получения информации и как социальное явление, имеющее этическую и воспитательную стороны. Это позволяет на основе метода допроса, избежав неизбежных при иной подаче учебного материала повторов, рассмотреть лишь особенности организации и тактики управления общением в ходе иных вербальных следственных действий: очной ставки, предъявления для опознания, проверка и уточнения показаний на месте.

В учебном пособии также анализируются и намечаются пути непосредственного и опосредованного использования достижений научно-технической революции на современном этапе, конкретные приемы и методы управляющего психологического влияния на человека с целью раскрытия его внутреннего субъективного образа (“следов памяти”).

Полноту освещения отдельных вопросов работы и ее структуру определяет уровень планируемого научения главных адресатов пособия. В отличие от работ аналогичного вида, в которых учебный материал подается на уровне, способствующем формированию представлений в системе информационно-репродуктивных методов обучения, в настоящем пособии сделана попытка систематизации и подачи материала в русле проблемно-поисковых методов развивающего обучения.

Не разделяя появившуюся тенденцию искусственного усложнения и “онаучивания” языка учебных и практических пособий, следует, однако, заметить, что язык пособия должен соответствовать уровню развития языка науки, а он все больше “специализируется”, отходит от житейского, обыденного. Поэтому в работах, описывающих результаты междисциплинарных исследований, выходящих за рамки юридических наук, неизбежно использование специальной терминологии, которая требует определенных усилий для ее восприятия.

Работа подготовлена на основе руководящих решений партии и правительства по вопросам дальнейшего укрепления социалистической законности и правопорядка, постановлений пленума Верховного суда СССР, приказов и указаний Генерального прокурора СССР, приказов министра внутренних дел СССР, материалов следственной и судебной практики.

Учебное пособие в первую очередь рассчитано на слушателей высших учебных заведений системы МВД СССР, осуществляющих подготовку специалистов на базе среднего юридического образования, адъюнктов и преподавателей, а также практических работников органов внутренних дел: следователей, лиц, производящих дознание, оперуполномоченных аппаратов уголовного розыска и БХСС.

Глава первая Научные основы общения следователя с участниками процесса на предварительном следствии

Расследование преступлений представляет собой целенаправленную деятельность следователя по установлению истины. Человеческая деятельность в любой сфере социальной действительности выражается совокупностью действий, объединенных общей целью, на достижение которой они направлены (“...человеческая деятельность не существует иначе, как в форме действия или цели действия”). В. И. Ленин неоднократно подчеркивал, что познание связано с активной деятельностью человека, при этом оно проходит путь от незнания к знанию, от знания менее полного к знанию более полному, к постижению сущности фактов и установлению истины. Сказанное в полной мере относится и к деятельности следователя, несмотря на то, что она носит многоаспектный характер и имеет весьма специфическое содержание.

В литературе указывается на три основные стороны этой деятельности: познавательную, удостоверительную и коммуникативную. При этом предметом научных уголовно-процессуальных и криминалистических исследований чаще всего становились отдельные действия или комплексы (системы) действий следователя, связанные с собиранием, исследованием, оценкой и использованием доказательств, что соответствует познавательному и удостоверительному аспектам следственной деятельности. Вместе с тем следует отметить отсутствие сколько-нибудь системного исследования коммуникативной стороны деятельности следователя. Последняя представлена как общение следователя с участниками процесса, которое, с одной стороны, выступает в качестве организующего начала любого расследования преступлений, и с другой — является средством получения доказательственной информации в ходе вербальных следственных действий.

Расследуя преступления, следователь вступает в контакт (взаимодействие) и устанавливает различные отношения с широким кругом учреждений, организаций, предприятий, должностных лиц и граждан. Чаще всего целью этих общений является получение какой-либо информации, способствующей качественному ведению следствия. Отсюда одной из проблем, на решении которой интересы науки уголовного процесса, криминалистики, социологии, психологии и практики расследования преступлений близко соприкасаются, является разработка адекватного методологического подхода к исследованию закономерностей и механизмов общения в сфере уголовного судопроизводства с целью последующей подготовки практических рекомендаций по оптимизации деятельности лиц, включенных в этот процесс

Несмотря на очевидную важность затронутых здесь вопросов, уровень их разработанности в современной юридической науке остается крайне низким. Это отчасти, по-видимому, объясняется их ярко выраженным междисциплинарным характером и отсутствием удовлетворяющих задачи научного исследования методологических концепций и методически обоснованного инструментария. Усилия, прилагаемые учеными-юристами в этом направлении, как правило, ограничивались рамками правовых знаний, что соответствовало реально сложившимся направлениям уголовно-процессуального и криминалистического изучения предварительного следствия, проходимых по схеме: “процессуальные нормы — научные рекомендации — следственная практика”. Отправные пункты разрешения обозначенной проблемы, по нашему убеждению, лежат вне сферы юридической науки. Здесь за основу допустимо принять научную концепцию, в которой главное значение отводится фундаментальным закономерностям общественного развития. В этом случае плоскость анализа пройдет через социальный, социально-психологический и личностный срезы традиционно правового института расследования преступлений.

В настоящее время проблема общения заняла одно из ведущих мест в ряде специальных психологических дисциплин: психологии труда, инженерной психологии, медицинской, педагогической, организационной, юридической и других. К ней обращаются в тех случаях, когда требуется изучить современную трудовую деятельность людей, информационные процессы взаимодействия между ними при управлении сложными техническими комплексами, анализе форм и способов общения, формирования навыков общения, стиля совместной деятельности и т. п.

Традиционно в правовых исследованиях, проводимых в контексте деятельностного подхода, расследование преступлений и вся динамика процессов, включенных в этот специфический вид деятельности рассматривались преимущественно в рамках отношений “субъект-объект”, где в качестве субъекта выступало лицо, наделенное правами проводить расследование, а объектом его воздействия любые материальные образования (вещи и люди), связанные с событием преступления. При этом взаимодействие лиц, вовлеченных в сферу этой деятельности, выносилось как бы за скобки, лишь подразумеваясь, либо рассматривалось с позиций их правового статуса.

Таким образом, предметом изучения являлась преимущественно индивидуальная деятельность лиц, вовлеченных в уголовно-правовые отношения. Желали того исследователи или нет, в правовом анализе индивидуальной деятельности они абстрагировались от связи ее субъекта с другими людьми, что позволяло раскрыть лишь одну, хотя и существенную, сторону изучаемого явления. Однако становится все более очевидным, что исследование индивидуальной деятельности не может ограничиваться только анализом субъект-объектных связей. При всей их важности они составляют только один аспект проблемы. Другой, не менее важный — это взаимосвязи лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, представленные отношениями “субъект-субъект”. Поэтому нам представляется, что дальнейшая разработка проблемы оптимизации процесса расследования преступлений требует перехода к комплексному исследованию деятельности лиц, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства, которая протекает в условиях их взаимодействия друг с другом — рассмотрения всей системы расследования в плане общения.

Приведенный в литературе общефилософский анализ категории “общение” создает методологическую предпосылку конкретизации представления о рассматриваемом понятии на иных методических уровнях исследования и применительно к специфической социальной среде уголовного судопроизводства. В соответствии с этим нами было проведено исследование, на методике которого остановимся ниже.

Деятельность следователя по расследованию преступлений представляет собой один из видов социального поведения людей. В целом она формируется и развивается в тех же жизненных отношениях индивида, в рамках которых вообще возникают связи его с другими людьми, определяется его социальная активность. Мы не обнаружили, да их по-видимому и нет, каких-либо особых механизмов, специально управляющих поведением лиц, общающихся в уголовном судопроизводстве. Именно это обстоятельство и предопределило возможность использования социологического подхода к изучению феномена общения при расследовании преступления, рассмотрению его в общей структуре общественных отношений, складывающихся в правоприменительной деятельности.


Суть социологического подхода к анализу исследуемой проблемы заключается в том, что общение в сфере уголовного судопроизводства рассматривается как социальный процесс, субъекты которого являются вместе с тем участниками общественных отношений. В качестве таковых они занимают определенное место в должностной структуре правоохранительных органов, строго установленную позицию в уголовном процессе и, помимо этого, играют ряд иных социальных ролен. А поскольку социальное поведение человека нельзя рассматривать как “чистую” функцию его места в обществе, то на принятие участниками процесса решений, определяющих характер общения в рамках конкретного расследования, оказывает влияние не только занимаемая процессуальная позиция, но и вся совокупность их социальных связей. Юридические (процессуальные) нормы лишь очерчивают пределы и определяют основные направления общения — играют роль самых общих ориентиров. Поэтому для познания всего многообразия феномена общения при расследовании преступлений оказалось недостаточно одного только юридического анализа применения норм закона, который охватывает лишь отдельные элементы процессуальной деятельности субъектов уголовного судопроизводства. Потребовался также социологический анализ, распространяющийся и на непроцессуальную деятельность как названных субъектов, так и иных должностных лиц и граждан, так или иначе вовлеченных в процесс расследования. Это, соответственно, расширило круг ситуаций подлежащих рассмотрению, а следовательно угол освещения предмета изучения, который стал несколько иным, отличным от традиционно юридических аспектов исследования.

В научном плане социологический подход позволил углубить и расширить понимание содержания общения в деятельности по расследованию преступлений и увидеть, какой социальный смысл скрывается за логической операцией подведения частных случаев под действие общей закономерности. В конечном итоге это направлено на разработку криминалистических рекомендаций, учитывающих соответствие единичных общественных отношений, складывающихся в области уголовного судопроизводства, господствующему типу социальных связей и отношений.

Социологический подход, смысл которого заключается в рассмотрении общения в неразрывной связи с общественными отношениями, направлен также на решение ряда спорных вопросов науки криминалистики и уголовного процесса. В социологическом исследовании общения на предварительном следствии центр тяжести переносится на изучение реализации объективного аспекта общественных отношений.

Общение, по своей сути являясь межличностным взаимодействием, в то же время фиксирует не просто взаимоотношения индивидов, а их отношения как более или менее типичных представителей различных социальный групп и общностей. На этом уровне анализа мы абстрагировались от личностных психологических особенностей общающихся индивидов и изучали определенные “типажи”. Такими “социальными типами” лиц в рассматриваемой сфере являются следователи, потерпевшие, свидетели, обвиняемые и другие. Их общение выступает как персонифицированная форма конкретизации правовых и процессуальных отношений, однако при таком подходе нас интересовало лишь объективное содержание, воплощающееся в личностной форме взаимодействия. Здесь речь фактически идет о персонификации в определенной степени “безличностных” отношений, не только содержание, но и форма которых зачастую жестко регламентированы установленным законом процессуальным порядком.

Лицо, вступая в уголовно-процессуальное общение как представитель определенного социального типа участников процесса, осуществляет коммуникативную деятельность, направленную на достижение целей своей общности (типажа). В свою очередь, сама эта деятельность обусловлена объективной необходимостью раскрытия и расследования преступлений, а значит и обмена информацией взаимодействующих людей — общением друг с другом. При этом следователь выступает как представитель социально определенной группы, реализуя в общении свою профессиональную роль. Здесь личность следователя представлена как продукт правовых и процессуальных отношений и в то же время как выразитель и носитель этих общественных отношений.

В конечном итоге именно это и предопределяет возможность и необходимость рассмотрения деятельности общения с позиции социологии. Такой подход позволил рассмотреть и представить проблему общения' в рамках уголовного судопроизводства как целостную специально организованную систему социальных отношений и общность лиц, взаимодействующих друг с другом по поводу раскрытия и расследования преступлений.

Социологический подход в нашем исследовании неразрывно связан с социально-психологическим, рассматриваемым в качестве первого уровня изучения любой социальной проблемы. Это обусловлено, по справедливому замечанию Е. В. Шороховой, тем, что всякая социальная проблема одной из своих сторон, граней, зависимостей — всегда и психологическая проблема, поскольку в системе всех общественных отношений в качестве “центральной образующей” выступает человек.

Социально-психологический подход прежде всего ориентирован на анализ взаимодействия между какой-либо социальной общностью (системой) как функциональной сущностью и индивидами как ее элементами. Предметом социально-психологического исследования общения в уголовном судопроизводстве обозначена проблема освоения участниками ролевых структур (предписаний), в которых фиксируются наиболее типичные, общественно необходимые виды деятельности, социальные функции и социально-типичные способы поведения взаимодействующих лиц. Общение в уголовном судопроизводстве происходит в процессе предметных деятельностей его участников, в ходе которых они не только усваивают определенную совокупность социальных функций, ролей, норм и обязанностей, но и, в свою очередь, оказывают влияние на это общение, на его развитие и на других участников сложившихся отношений. При этом общение рассматривается как процесс реализации общественных отношений во всем их многообразии, включая и субъективное отношение личности к объективному положению в ролевой структуре общества: анализ переходов объективных отношений в субъективные, а также объективизации субъективных отношений в процессе общения. В этом случае общение на предварительном следствии предстает как социальная деятельность, в которой происходит усвоение личностью общественного опыта, т. е. происходит субъективизация объективных моментов отношений, и в то же время это деятельность, через которую субъективные качества личности, в том числе и ее отношение к своему социальному положению, объективируются в общественных результатах.

Выше уже отмечалось, что общение представляет собой многомерный полифункциональный процесс, полностью раскрыть который в какой-либо одной “системе координат” невозможно. Поэтому главное направление анализа, в контексте настоящего исследования, связывалось с основными функциями общения в уголовном судопроизводстве.

В социально-психологической литературе рассмотрены различные функции общения в жизнедеятельности индивидов. Для целей исследования представляется достаточным, выделить две группы функций.

В первую группу объединены функции трех классов: регуляционно-коммуникативные; информационно-коммуникативные и аффективно-коммуникативные. Первый класс функций охватывает регуляцию всех отношений между участниками уголовного процесса — упорядочение их поведения в широком смысле. Второй класс описывает функции, относящиеся к передаче—приему информации. К третьему классу относятся функции, детерминирующие эмоциональную сферу участников процесса. Разумеется, что в реальном общении перечисленные функции выступают в единстве. При этом реализуются они так или иначе по отношению к каждому участнику общения, но различным образом. Так, например, акт общения, выступающий для следователя как получение информации, для потерпевшего может выступать в функции эмоциональной разрядки.

Вторая группа объединяет функции: а) организации совместной деятельности; б) познания людьми друг друга; в) формирования и развития межличностных отношений. В ходе расследования преступлений осуществляется обмен информацией между следователем и участниками процесса, формируется план совместной деятельности и распределяются ее элементы, происходит взаимная стимуляция, контроль и коррекция действий. По существу, общение выполняет функцию организации как совместной, так и индивидуальной деятельности. Функция познания людьми друг друга связана с решением задачи изучения личности отдельных участников процесса и практически не исследованными процессами рефлексии, в первую очередь между следователем и лицами, оказывающими противодействие расследованию. Анализ функции формирования и развития межличностных отношений предполагает изучение широкого спектра психологических, социологических, правовых, этических и других вопросов, открывающих перспективу познания этого сложного механизма.

Таким образом, исследование структуры общения в уголовном судопроизводстве проводилось нами на двух уровнях. На первом уровне анализа изучались акты общения как единого процесса, развивающегося во времени и пространстве, который поддается расчленению на ряд стадий (этапов) или периодов. Здесь основная задача была связана с определением содержания периода общения, его темы, которая зависит от конкретных условий вступления в контакт со следователем лиц, и далее—с раскрытием динамики этого общения: развитие темы периода, выявление используемых в нем средств (тактических приемов). В результате исследования было выявлено, что общение на предварительном следствии всегда имеет конкретно-ситуативный характер и протекает соответственно тому, кто вступает в общение и какие между ними складываются отношения. Однако это не устраняет возможности выделения каких-то общих видовых отличительных черт, позволяющих создать концептуальную модель общения. Результаты анализа позволяют предположить, что в “жестких” рамках уголовно-процессуального закона общение как социально-психологический феномен выступает весьма подвижной системой, внутренние механизмы которой обеспечивают возможность определенного распределения (и перераспределения) функции между его участниками (разумеется, в социально-психологическом смысле), смены ролей во ходу решения задачи, взаимного содействия (или противодействия), взаимной коррекции, контроля, компенсации. Важными его моментами являются также эмпатия и рефлексия.

В процессе общения складывается своеобразный “общий фонд” информации, которым пользуются партнеры по взаимодействию, создаются новые специфические механизмы регулирования динамики психических процессов и состояний, формируются совместные стратегии решения задач и общий стиль деятельности. Каждый отдельный период общения может быть завершенным, если тема исчерпана и поставленные задачи решены, и незавершенным, если задачи полностью не реализованы и сохраняется потребность в дальнейшем общении.

При этом следует иметь в виду, что в уголовном судопроизводстве участник процесса вступает в общение с различными лицами и с одинаковой темой несколько раз. Так, например, с очевидцем события может быть проведена беседа в рамках предварительной проверки материалов о преступлении, затем в процессе предварительного следствия он будет давать показания в качестве свидетеля и, наконец, будет допрошен в ходе судебного разбирательства дела. Это, очевидно, требует выработки единой последовательной линии (стратегии) общения и соответствующей процессуально закрепленной процедуры. В этом же плане видится весьма уязвимым для критики сложившийся на практике порядок опознания каких-либо объектов, при котором они предварительно предъявляются лицу в рамках так называемой “оперативной комбинации”, порою в единственном числе, а затем уже проводится следственное действие — предъявление для опознания, что по существу является явным нарушением закона. При этом, по действующему уголовно-процессуальному закону, не исключена возможность предъявления для опознания того же объекта в третий раз — во время судебного разбирательства.

Личностный подход связан с изучением внутренних (психологических) структур и механизмов общения.

В психологии пока еще не разработаны достаточно четкие модели процессов (периодов) общения, принципы и схемы их анализа. Однако уже на современном уровне познания допустимо выделить некоторые его стадии (этапы). Начальной стадией общения является определение общих для участников взаимодействия “координат”, модулей, эталонов, опорных образов. Они выступают в роли своеобразной базы, относительно которой строится весь дальнейший процесс общения. В традиционно криминалистических исследованиях этот этап связывают с установлением психологического контакта, и его содержание остается предметом острых дискуссий в юридической литературе.

Сам процесс общения развертывается как последовательность циклов, каждый из которых представляет собой сопряженный акт партнеров по общению. Цикл начинается с выявления цели (задачи), которая возникает в ходе взаимодействия, и завершается согласованием индивидуальных решений (действий). Последовательность циклов может предопределяться заранее сформированной программой или направляться самим ходом выполняемой совместной деятельности. Центральным звеном этой стадии общения является согласование действий, выполняемых его участниками.

На завершающей стадии процесса общения осуществляется согласование результатов взаимодействия, их контроль и коррекция, вырабатываются общие позиции его участников либо, напротив, происходит их размежевание. Это, в частности, выражается в согласовании сформированных в процессе общения представлений, понятий, решений, принципов и стратегий совместной деятельности.

Разумеется, конкретная динамика процесса общения: длительность и содержание стадий, переходы между ними, состав циклов и их последовательность — зависит от темы общения и особенностей участвующих в нем лиц. В дальнейшем, в ходе рассмотрения вопросов настоящего пособия, применительно к видам (темам) общения на предварительном следствии описанная концептуальная модель процесса общения наполнится конкретным содержанием. При этом для изучения нами было выделено несколько срезов общения. Первый связан с реализацией “субъект-субъект-объектных” отношений. Его отличительной особенностью является то, что главная цель взаимодействия следователя с иными участниками процесса в нем — познание материального объекта. Именно задача извлечения информации из материальных источников (вещей) детерминирует все основные моменты его общения (взаимодействия) с участниками соответствующих следственных действий. Второй раскрывает специфику “субъект-субъект-субъектных” отношений. Здесь воздействие следователя направлено на партнера по общению, его психику. Поэтому их взаимодействие в процессе общения подчинено задаче извлечения информации, содержащейся в памяти одного из субъектов.

В жизни у человека отношения к разным сторонам действительности обычно не бывают одинаковыми, как неодинаковы они к различным людям. Это обстоятельство не может не сказываться на характере способов его общения. Еще В. Н. Мясищев, описывая и систематизируя наиболее распространенные формы взаимосвязей отношений и общения, выделял две классификационные группы. Так, в одну группу он объединил случаи соответствия действительного отношения людей друг к другу в общении и формы их общения друг с другом при этом. В другую группу он отнес те случаи, когда люди используют формы общения, которые более или менее сильно расходятся с их реальным отношением друг к другу. Неоднородно по этим параметрам общение следователя при расследовании преступлений. Здесь анализу были подвергнуты два среза: общения, строящиеся на кооперативных началах (отношениях сотрудничества) и общения в конфликтных ситуациях противоборства. При этом выявлено, что причины, определяющие наличие или отсутствие соответствия между отношением и' общением у участников процесса, лежат не только в их личностных свойствах, но и в обстоятельствах общения, в частности, в характере сложившегося на следствии психологического климата, не говоря уже о принудительной и “жестко” обусловленной сущности многих процедур общения в рамках уголовного процесса.

Механизм этого влияния был описан в психологии. “В условиях свободного взаимодействия могут проявляться истинные отношения, но в условиях тормозящих или подавляющих, в условиях несвободы и зависимости одного человека от другого отношения во взаимодействии не проявляются, а скрываются и маскируются... В характере—взаимодействия сказываются отношения — это понятно, но этот характер зависит не только от отношений, а и от внешних обстоятельств и положений взаимодействующих”.

В настоящее время в криминалистических исследованиях эту проблему пытаются решить только в рамках установления психологического контакта и порой на уровне “обыденно-психологических” представлений. Думается, что здесь для анализа следует использовать рассмотренный выше социально-психологический подход. При этом рассуждения допустимо строить по следующей схеме: являясь объектом или результатом отношений, возникающих в общении, личность одновременно выступает в этом общении и в качестве субъекта определенных отношений. И хотя общающееся лицо может это и не осознавать, от него самого в большой мере зависят характер поведения по отношению к нему окружающих его людей, а значит и характер восприятия им общения в целом и те оценки, которые он дает партнерам по общению. Разумеется, в реальном процессе расследования преступлений не приходится “надеяться” на соответствующую “понятливость” свидетеля или подозреваемого. Отсюда вытекает важная задача научного исследования: вооружить следователя действенным инструментом управления обозначенными механизмами общения.

В рассмотренном плане представляется актуальным и практически значимым исследование влияния общения следователя на протекание психических процессов у его партнеров. Разработка этой проблемы имеет научный смысл, так как открывает перспективы более рациональной организации взаимодействия субъектов уголовного процесса с целью повышения его продуктивности и эффективности. Накопленные в психологии данные убедительно свидетельствуют о детерминирующем воздействии общения на психические процессы человека, о специфическом характере их протекания в условиях взаимодействия по сравнению с индивидуальной деятельностью. Вместе с тем не вызывает сомнения неоднозначность данного воздействия: в одних случаях продуктивность исследуемых процессов в условиях общения возрастает, в других, наоборот, снижается. Таким образом, возникает вопрос о выделении и исследовании тех конкретных факторов, которые опосредуют зависимость психических процессов от общения, определяют тот или иной ее характер.

В развитие обозначенного направления перед исследователем открываются заманчивые перспективы выявления влияния общения на усвоение понятий и изучения ряда факторов, которые определяют характер и степень этого воздействия. В настоящее время усвоение понятий является важнейшей психолого-педагогической проблемой, продуктивно исследуемой в самых различных аспектах, в частности, рассматриваются закономерности аналитико-синтетической деятельности в процессе образования понятий, приемы активизации мыслительной деятельности, позволяющие добиться более глубокого понимания материала, возможности управления процессом усвоения путем специальной его организации. И в уголовном судопроизводстве нередки ситуации взаимодействия следователя с участниками процесса, где общение выступает в виде психолого-педагогического воздействия: руководства мыслительной деятельностью, например, обвиняемого, когда с воспитательной целью ему передаются социально поощряемые ценности, нормы, эталоны и установки. Такое воздействие хотя и носит внешне односторонний, поляризованный характер, по существу является совместной мыслительной деятельностью, предполагающей обмен знаниями, обсуждение позиций и т.п.

На втором уровне анализа изучаются отдельные сопряженные акты общения или циклы, выступающие как своеобразные элементарные единицы. В качестве таких единиц допустимо рассматривать различные тактические приемы и их системы. Изучение циклов общения предполагает анализ не только действий следователя, но и связанное с ним действие его партнера — рефлексивную структуру общения.

Основной задачей исследования на этом уровне анализа является выявление механизмов формирования циклов общения (систем тактических приемов), их типологии, используемых средств общения в их взаимосвязях, динамики процессов воплощения (экстериоризации) вовне опыта, сложившегося в результате усвоения (интериоризации) личностью внешней социальной деятельности.

Таким образом, социологический, социально-психологический и личностный подходы к анализу общения в сфере уголовного судопроизводства создают возможность, с одной стороны, рассмотреть его в рамках существующих общественных отношений, реального взаимодействия лиц при расследовании преступлений, а с другой — рассматривать деятельность каждого участника процесса в контексте всего его социального поведения.

Опираясь на проведенное исследование, в самом общем виде общение на предварительном следствии допустимо рассматривать как обязательный элемент (сторону) следственной деятельности, содержанием которого является организация и тактика взаимодействия следователя с участниками процесса на основе складывающихся правоотношений в рамках уголовного судопроизводства. В сложной организации общения можно выделить две взаимосвязанных системы: внешнюю (организационную) и внутреннюю (психологическую). Организационная структура в качестве элементов включает индивидуальные позиции участников (субъектов) уголовного процесса, их иерархию (следователь, потерпевший, свидетель, обвиняемый и т. п.). Психологическая структура, в свою очередь, состоит из трех подструктур: 1) системы “деловых” отношений; 2) системы “межличностных” отношений; 3) социально-психологических явлений (заражение, подражание, внушение, убеждение).

Общение следователя с участниками процесса обусловлено, прежде всего, целями и формальной стороной этого взаимодействия, так как последние включаются в процесс расследования в силу закона, определяющего вид (форму) их участия. Отсюда его специфика проявляется в жесткой регламентации взаимодействия уголовно-процессуальным законом, определенном ограничении средств общения и взаимодействия, применяемых в конфликтных ситуациях противоборства, а также тем обстоятельством, что инициатива и организующее начало проистекают от следователя как представителя государственного учреждения. Поэтому во взаимодействии участников процесса их равенство относительно; как правило, следователь выступает в нем инициатором общения, остальные—в качестве (со)исполнителей (сотрудников) или объектов познания (“носителей” информации о событии преступления). Очевидно, что в ходе расследования преступлений следователю приходится общаться и взаимодействовать с гораздо большим кругом лиц, чем это определено выше. Здесь мы ограничимся рассмотрением лишь двух основных видов (уровней) взаимодействия следователя, условно названных (1) “деловое” и (2) “информационно-познавательное” общение.

“Деловое” общение сотрудничества лежит в плоскости материально-практической деятельности следователя, направленной на исследование материальных источников информации (вещей). Оно представляет собой способ организации и оптимизации его совместной деятельности с должностными лицами, способствующими решению основных задач расследования: а) следователями, объединенными в группу, при расследовании отдельных преступлений; б) сотрудниками милиции, ведущими оперативно-розыскную работу по делу или выполняющими отдельные поручения следователя; в) экспертами и иными лицами, привлекаемыми к расследованию для реализации своих специальных знаний. Здесь общение выступает в качестве необходимого средства обеспечения эффективности деятельности следователя и его коллег по взаимодействию. Основное содержание такого взаимодействия составляют побудительные сообщения: убеждение, приказ, просьба, инструктирование, стимулирование. Наиболее рельефно описанный механизм проявляется при производстве отдельных следственных действий, когда следователь вырабатывает программу согласования отдельных актов поведения участников, ориентированную на достижение общей цели, и добивается согласованности общих действий в ходе решения поставленных задач. Основными функциями такого общения будут организация (управление) и координация.

“Информационно-познавательное” общение рассматривается как способ взаимодействия следователя с источниками сведений о расследуемом событии (потерпевшими, свидетелями, обвиняемыми и т. п.) и средство (метод) получения информации от людей в ходе вербальных следственных действий. Основная функция такого общения — коммуникация. Подробно этот вид общения будет рассмотрен в следующей главе настоящей работы.

Дальнейшая разработка проблемы оптимизации процесса расследования требует, на наш взгляд, комплексного изучения всей системы деятельности вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства и взаимодействующих друг с другом лиц в плане теории общения. По своему характеру ее можно отнести к комплексной, интегративной частной научной теории, которая представляет собой систему знаний из ряда юридических наук, в первую очередь уголовного процесса, криминалистики, юридической психологии, о профессиональном общении следователя, содержащую ее объяснение, описание и прогнозирование развития, а также необходимые теоретические понятия и практические рекомендации по их осуществлению.

В структуре обозначенной теории допустимо выделить две ее части: общую и специальную. Общая является частной методологической основой теории общения. Она включает три элемента: 1) понятийный, описывающий определение понятия общения как вида человеческой деятельности, историю его становления, предмет и объект изучения теории, ее методы; 2) классификационный, содержащий различные классификации видов и уровней общения, его субъектов, средств, ситуаций; 3) функциональный, включающий описание функций теории, а также психологические и организационные основы общения следователя.

Специальная часть теории общения представляет практическую направленность учения, формирует научные рекомендации по организации и управлению общением в основных видах деятельности следователя: а) преодоления противодействия в конфликтных ситуациях; б) организации познавательной деятельности участников; в) разоблачения лжи; г) взаимодействия с органом дознания и т. п.

Таковы некоторые соображения по поводу создания теории общения в науке криминалистике.

Глава вторая Допрос как способ общения и метод практической деятельности для получения информации о психическом отображении человека

§ 1. Общая характеристика допроса как метода получения информации

В криминалистической литературе принято говорить о допросе как о следственном и судебном действии, в процессе которого орган расследования или суд получают информацию от допрашиваемого об обстоятельствах, имеющих значение для установления истины по делу.

Подчеркивается, что допрос, относясь к сложному, многоплановому, имеющему процессуальные, криминалистические, организационные, психологические и этические аспекты, действию, в то же время является самым распространенным способом получения доказательств.

Особенность получения информации в ходе допроса состоит в том, что источником ее является человек, его психическое (идеальное) отображение, которое необходимо раскрыть. В этой связи предпринималась попытка рассмотрения проблемы допроса комплексно, с позиций ряда наук: как средство доказывания; как процесс специфического общения для получения информации, имеющей значение для дела; как социальное явление, имеющее этическую и воспитательную стороны.

В такой интерпретации проблема допроса представляет собой учение о специфическом способе (форме) общения, используемом в уголовном судопроизводстве для получения информации от допрашиваемого. Учение включает систему научных рекомендаций о криминалистических, психологических и морально-этических средствах исследования личности допрашиваемого и правомерном воздействии на него. Отсюда получение информации методом допроса представляется как упорядоченная совокупность (система) приемов общения с источником “идеальной” информации, имеющим отношение к расследуемому событию. Поэтому методом допроса (опроса) получают информацию не только в ходе следственного действия, но и при оперативно-розыскных мероприятиях, организационных и проверочных действиях следователя.

В настоящее время допрос допустимо рассматривать, с одной стороны, как метод получения информации о психическом (идеальном) отображении человеком обстоятельств, связанных с расследуемым событием, а с другой — как деятельность (общение) по реализации этого метода, облеченную в процессуальную форму. Обозначенный подход открывает перспективы систематизации разработанных в криминалистике и судебной психологии тактических и психологических приемов допроса в единый метод практической деятельности, необходимость разработки которого отмечается в литературе.

Допрос как процессуальная деятельность является формой реализации тактических, психологических и иных приемов и средств расследования для получения, исследования, фиксации и проверки показаний допрашиваемого о расследуемом преступлении. Допрос осуществляется представителем органа расследования (следователь, дознаватель) либо судом и представляет процесс, управляемый и регулируемый законом, например, допрос обвиняемого (ст. 143 УПК УССР, ст. 150 УПК РСФСР, ст. 132 УПК МССР), подозреваемого (ст. 107 УПК УССР, ст. 123 УПК РСФСР, ст. 123 УПК МССР), свидетеля (ст. 167 УПК УССР, ст. 158 УПК РСФСР. ст. 138 УПК МССР), несовершеннолетнего свидетеля (ст. 168 УПК УССР), эксперта (ст. 201 УПК УССР), а также рекомендациями науки криминалистики.

Эти рекомендации реализуются определенной программой, т. е. методикой допроса, в которой организующая роль следователя состоит в умении управлять тактикой общения, используя приемы законного воздействия на допрашиваемого. Отсюда допрос допустимо рассматривать как общение следователя с допрашиваемым, в процессе которого на основе установившегося психологического контакта путем применения тактических приемов управляющего воздействия достигается основная цель — получение полных и достоверных показаний.

Практическая реализация допроса как метода получения информации о психическом отражении человека имеет две специфические особенности (или стороны), характеристике которых в криминалистике либо не уделялось должного внимания, либо они дискуссионны.

Во-первых, достижение целей допроса в большинстве случаев невозможно заранее с полной определенностью предвидеть. Во-вторых, при решении задач допроса следователь всегда осуществляет психологическое воздействие на допрашиваемого.

Рассмотрим эти особенности.

Расследование, как указывают многие авторы, представляет собой исследование особого рода, специфическое не только по своему предмету, методам и правовой форме, но и по условиям, в которых оно обычно протекает. Очень часто определенная группа людей, сочувственно относящихся к лицу, совершившему преступление, заинтересована в неудаче расследования и готова принять зависящие от них меры, чтобы деятельность следователя оказалась безуспешной.

В литературе отмечалось, что на допросе перед следователем зачастую находится противник, поэтому реализация им тактических (познавательных) приемов проходит в условиях двусторонне планируемой борьбы. И если элементы борьбы следователя за установление истины находятся в процессуальных рамках, то его противник никакими ограничениями не связан. Возникает ситуация, характерной чертой которой является наличие неопределенности обстановки и необходимость выбора тактики при недостаточных основаниях. Она заставляет следователя идти на риск, поскольку существует вероятность, что его тактика приведет к невыгодному исходу, то есть проигрышу.

В специальной литературе вопросам следственного риска не уделяется должного внимания, хотя он является неотъемлемой чертой активности человека и элементы риска присутствуют во всякой деятельности, связанной с принятием решения. Причем, чем больше неопределенность при его принятии, тем больше и риск.

“Риск” (“рискованный шаг”, “рискованный поступок”) в общеупотребительном (житейском) понимании означает ситуацию, в которой имеется неопределенность относительно ожидаемого результата. Следовательно, главная причина риска — неопределенность ситуации. Отсюда естественно попытаться наметить пути борьбы с ней.

Что же порождает неопределенность на допросе? В первую очередь неполнота, недостаточность знаний как о самом расследуемом событии, так и о лице, которое предстоит допросить, т. е. незнание.

Второй причиной неопределенности выступает случайность, которую следует понимать как нечто, что в сходных условиях происходит неодинаково, причем заранее нельзя предугадать, как будет в этот раз.

Третья причина неопределенности связана с противодействием. Вполне очевидно, что во многих ситуациях допроса неопределенность, неясность обстановки возникает не сама по себе, а создается искусственно противоборствующей стороной.

Пути борьбы с незнанием очевидны. Чем определеннее и точнее сведения о событии преступления, чем лучше и полнее изучена личность допрашиваемого, тем вернее тактическое решение, тем меньше риск.

Поиском самых выгодных решений занимаются сегодня математики и экономисты, психологи и специалисты по электронно-вычислительной технике, появилась молодая наука — исследование операций. К сожалению в криминалистике этим важным вопросам до сего времени не уделялось должного внимания, а проведенные единичные исследования не могут восполнить имеющийся пробел.

Гораздо сложнее уменьшить неопределенность, связанную со случайностью, так как информация о психическом отражении человека зависит от многих объективных и субъективных факторов,. в которых случаю остается много места. В криминалистике и судебной психологии уделяется достаточное внимание психологическим процессам, связанным с формированием показаний, и стадиям,. через которые оно проходит. Обращается также внимание на то, что эти показания должны быть субъективно правильно восприняты, адекватно расшифрованы, осознаны следователем и трансформированы в протокольную запись. Все это призвано способствовать предупреждению возможных субъективных ошибок и повышает степень надежности получаемой информации. Однако очевидно, что совсем избавиться от случайности невозможно.

Для выработки решений в условиях конфликта, когда интересы следователя и допрашиваемого не совпадают и замысел их неясен, прибегают к специальным приемам из теории игр, главной идеей которой является так называемый “принцип минимакса”, т. е. выбор решения, гарантирующего определенный результат при любых, даже самых неблагоприятных условиях. Криминалистов в теории игр интересует раздел о конфликтных ситуациях, разрабатывающий приемы выбора разумного поведения участников конфликта.

Частным приложением этой теории к практике построения тактических приемов допроса, получившей некоторое освещение в криминалистике, является теория рефлексивных игр.

Имитация мыслей и действий противника и принятие собственных действий на этой основе в психологии называется рефлексией, а процесс передачи информации одним лицом для действий второго—рефлексивным управлением. Сущность рефлексии в том, что каждый из играющих партнеров строит прогностическую модель о действиях хода противника и с учетом этого выбирает оптимальное поведение, решения для своих действий.

Приведем пример рефлексии при розыске преступника, скрывшегося с места происшествия. Преступник мог скрыться двумя путями: А — удобный для движения, но опасный, здесь могут быть посты, люди, маршруты ПМГ, и путь В — неудобный, трудный, но не связанный с риском. Значит путь В предпочтительнее пути А, что записывается так: В > А. Поэтому преступник “X” выбирает путь В, что символически изображается так:

X: (В> А) →В

Следователь “У”, оценивая обстановку, воспроизводит ход мыслей преступника и приходит к выводу: поскольку путь В менее опасен, значит его избрал преступник, поэтому я должен перекрыть путь В. Это записывается так:

У: [X: (В> А)→В]→В

Если преступник “X”. оценит эту обстановку и ход рассуждений следователя “У”, то он примет иное решение, т. е. изберет путь “А”, где больше риска, но который не перекрыт следователем. Это записывается так:

Х : {У : [X : (В > А) → В] → В} → А .

Следователь (оперативный работник УР). обладает более высоким рангом рефлексии и, анализируя ход мыслей и действий преступника, может принять правильное решение, которое позволит обнаружить и задержать бежавшего.

В криминалистической литературе предпринимались попытки указать пути использования общих положений теории рефлексивных игр в следственной практике и названы приемы психологического воздействия на личность подследственного в уголовном судопроизводстве. В настоящее время среди ученых-юристов существуют две противоположные точки зрения на допустимость психологического воздействия при получении информации от людей и отнесении таких приемов к криминалистической тактике.

Отмеченное не может не сказаться негативно на практике предварительного следствия, особенно при производстве вербальных следственных действий. Отсюда дальнейшая научная разработка тактических основ и практических рекомендаций управления общением следователя с участниками процесса представляется сегодня актуальной задачей науки криминалистики.

С этимологической стороны воздействие понимается как “действие, направленное на кого-что-нибудь с целью добиться чего-нибудь, внушить что-нибудь, оказать моральное воздействие на кого-нибудь”.

С позиции философии воздействие (взаимодействие) — это наиболее универсальная форма изменения (преобразования) окружающей действительности, вид деятельности.

В психологии оно характеризует функцию индивида в процессе его общения с окружающим миром. Так, например, педагогическое воздействие определяется как “влияние педагога на сознание, волю, эмоции воспитуемого, на организацию его деятельности и общений в интересах формирования знаний, умений, навыков, определенных качеств личности. Или нейтрализацию и преодоление отрицательных сторон в поведении, характере личности”.

В общеправовом смысле воздействие понимается как дозволение, побуждение или принуждение к выполнению определенных действий либо запрещений поступать или не поступать определенным образом в целях регулирования на основе юридических норм взаимоотношений определенных лиц, органов и организаций.

Изложенное позволяет констатировать определенную общенаучную (методологическую) проработку рассматриваемой проблематики, которая может служить отправными положениями в частнонаучных (криминалистических) исследованиях.

Большинство ученых, как криминалистов, так и процессуалистов (Р. С. Белкин, И. Е. Быховский, А. Н. Васильев, А. И. Винберг, В. И. Гончаренко, А. В. Дулов, А. А. Закатов, Л. М. Карнеева, В. Е. Коновалова, А. М. Ларин, А. Р. Ратинов, А. Б. Соловьев и др.), рассматривают психологическое воздействие, при условии соблюдения ряда требований, целесообразным и необходимым способом преодоления противодействия расследованию со стороны заинтересованных лиц. При этом психологическое воздействие интерпретируется как действие (в том числе коммуникативное), осуществляющееся посредством различных методов и комплексов приемов, направленных на психику человека (его эмоционально-волевую и интеллектуальную сферы), с целью диагностики его психического состояния и изменения поведения.

Одним из первых обратил внимание на эту проблему А. Р. Ратинов, который писал, что “воздействие следователя на психику участвующих в деле лиц является одним из основных элементов следственной тактики... Следователь постоянно влияет на людей своими властными предписаниями, воспитательными мерами, процессуальными средствами принуждения. Без этого немыслимо решение задач уголовного судопроизводства”. Поэтому В. С. Абраменкова разработку методов судебно-психологического воздействия относит к одной из важнейших функций следственной тактики, направленной на эффективное выполнение задач уголовного судопроизводства. В развитие этого Н. И. Порубов пишет:

“Любая форма общения, тем более словесная, предполагает воздействие. Более того, даже нейтральное взаимоприсутствие уже есть воздействие одного человека на другого”. Его позицию разделяет Г. Г. Доспулов, отмечая, что “всякая коммуникация, всякое общение есть прежде всего психическое воздействие на собеседника”.

Однако, несмотря на убедительность аргументов, приводимых цитируемыми и упоминающимися здесь авторами, проблема психологического воздействия в целом и в особенности вопрос о его правомерности остаются остродискусскоцными.

История знает период, когда психологическое воздействие па личность огульно, без какого-либо обоснования относили к незаконным мерам и тем самым в определенной мере обезоруживали практику. Сегодня отряд ученых, занимающих негативную позицию, весьма немногочисленен. По существу ее отстаивают лишь два представителя — И. Ф. Пантелеев и С. Г. Любичев. При этом нередко анализируется не содержание тактических приемов, а спор идет вокруг используемых терминов: “следственная хитрость”, “психологическая ловушка” и т. п.

Разрешить затянувшийся спор по-видимому мешает уровень проводимых исследований, который не позволяет увидеть проблему “снаружи” (глобально). Критический анализ достигнутых при этом результатов не позволяет надеяться, что исследования, проводимые на уровне тактического приема, ввиду определенной ограниченности его познавательной сущности как объекта исследования, смогут разрешить существующую проблему. Требуется иной, более высокий уровень анализа, объектом которого будет выступать общение как специфическая деятельность следователя, не ограничивающаяся только тактической стороной. Для такого исследования существуют необходимые методические и фактологические предпосылки, подготовленные ходом развития науки криминалистики и проводимой дискуссии.

Покажем некоторые новые пути разрешения этой проблемы, опираясь на уже известные факты, а также на выводы собственных исследований.

Первое. Можно считать установленным, что воздействие является обязательным атрибутом любого общения, а в общении в процессе расследования преступлений оно становится доминирующим, приобретает формирующий характер, так как решение следователем своих функциональных задач невозможно без активного психологического влияния на участников процесса.

Второе. Термин “психологическое воздействие” указывает на его целевое направление—психику человека (отсюда, очевидно, допустимо говорить о воздействии на мышление, чувства, эмоции, память, волю и т. п.), а не на форму или содержание этого средства. Поэтому рассуждения о его законности или незаконности не имеют предмета, так как вполне очевидно, что психика человека, желаем ли мы того или нет, подвергается определенному воздействию.

Третье. Попытка некоторых авторов “создать” общение без воздействия представляется бесперспективной, а рассуждения части из них о правомерности уголовно-процессуального принуждения и в то же время “стыдливое” умалчивание о психологическом воздействии, а то и огульное отнесение приемов его реализации к грубым нарушениям социалистической законности — неверными. Подобная точка зрения могла явиться следствием непонимания или игнорирования информационной природы психологического воздействия, на которую в свое время указывала В. С. Абраменкова, отмечая, что оно есть “процесс передачи информации посредством различных методов и отражение этой информации в психике человека, способной вызвать соответствующую реакцию, которая проявляется в его поведении, отношениях и состояниях, становясь доступной для восприятия со стороны субъекта воздействия”. В русле высказанной концепции подвергаться анализу должна не правомерность самого воздействия (дозволения, побуждения или принуждения), а содержание той информации, которая посредством его передается субъекту. Именно она является тем побудителем, который изменяет ход протекания психических процессов лица и учитывается им при выборе линии поведения.

Четвертое. Воздействие в ходе общения (особо наглядно это проявляется при использовании вербальных средств общения) зарождается на языковой основе в психике одного участника и передается с помощью речевых средств (слова, обороты речи и т. п.) и экспрессивно-эмоциональных проявлений (мимика, пантомимика, расстановка в речи экспрессивно-смысловых акцентов и т. п.) в психику другого. Поэтому по генезису (происхождению) и целевой направленности оно (воздействие) безусловно психическое. Вместе с тем его содержательно-целевое рассмотрение в рамках информационного подхода позволяет использовать термин “управляющее воздействие”, который, думается, более точно Отражает его функциональное назначение и гносеологическую сущность.

Пятое. Содержание воздействия составляет информация (поэтому, в частности, вполне допустимо использование термина “информационное воздействие”), а его форму—способы и приемы общения. При этом вряд ли существуют какие-то специальные тактические приемы психологического воздействия. Любому приему общения, в той или иной мере, присуще воздействие. Отмеченное позволяет утверждать, что так называемое психологическое воздействие, реализуемое в области уголовного судопроизводства, неотделимо от тактических приемов общения, оно имманентно включается в их содержание, являясь необходимой стороной средств общения. Аналогичная мысль высказывается в литературе В. Е. Коноваловой, Н. Л. Гранат, А. В. Дуловым.

Шестое. Управляющее (“психологическое”) воздействие следует понимать как цель и результат общения, которое реализуется с помощью (посредством) тактических приемов, а не как воздействие—средство (прием). При таком подходе, если психологическое воздействие считать не инструментом, средством (действием, приемом) общения следователя с участниками процесса, а его задачей (целью) и результатом, то снимается проблема его правомерности. Средством реализации этой задачи будут выступать тактические приемы и их комбинации, следовательно, речь должна идти о их допустимости: содержательной и процедурной. Кроме того, он делает ненужным сомнительное употребление термина “психологический” практически к любому тактическому приему вербального общения. Поскольку психологическое- воздействие является атрибутом средств общения, то в названии отдельных тактических приемов целесообразнее отражать их содержательную сущность, а не функционально-целевое назначение.

Вопрос о допустимости тактических приемов, трансформирующих управляющее воздействие, сводится к выработке определенного (оптимального) перечня критериев и их содержательной (с указанием конкретных объективных признаков) интерпретации.

Существенный вклад в решение этой проблемы внес А. Р. Ратинов, который в свое время высказал весьма плодотворную в методологическом и методическом планах идею систематизации и структурной иерархизации некоторого ряда критериев, определяющих допустимость формирования (конструирования) тактических средств, а также эффективности их применения.

Применительно к тактическим приемам, трансформирующим управляющее воздействие в общении следователя с участниками процесса, может быть построена следующая система критериев.

Содержательные критерии допустимости управляющего воздействия.

1. Правовой—связан с необходимостью руководствоваться при разработке и выборе тактических средств воздействия, с одной стороны, общими требованиями уголовно-процессуального закона, прежде всего п. 3 ст. 14 Основ уголовного судопроизводства, по которому запрещается домогаться показаний путем насилия, угроз и иных незаконных мер, к числу которых в литературе обоснованно относят шантаж, фальсификацию, провокацию, принуждение к даче определенных показаний и т. д. С другой — учет конкретных предписаний норм УПК, регламентирующих порядок (правила) производства отдельных следственных действий и устанавливающих их особый процессуальный режим. Отмеченные требования составляют юридическую гарантию соблюдения прав участников процесса, поэтому этот критерий является безусловно определяющим в системе, опосредующим все остальные. Кроме того, сегодня его следует рассматривать с учетом факторов развития социалистического общества на современном этапе перестройки и связанных с ним задач: расширения гласности, дальнейшего укрепления законности, демократизации и гуманизации.

2. Гносеологический — предназначен для определения познавательной пригодности (и эффективности) тактических приемов воздействия, конечной целью которых является получение полной и достоверной информации — установление истины по делу. Его референтами выступают научная состоятельность сущностей природы используемых в их формировании познавательных приемов, трансформированных из общенаучных методов (наблюдения, сравнения, расспроса, рассказа, убеждения, принуждения и т. п.); возможность научного предвидения результатов применения этих средств и определения степени точности получаемых результатов; возможность заблаговременного определения наиболее оптимальных условий их применения.

3. Информационный — его введение обусловлено информационным характером содержания приемов управляющего воздействия. Он репрезентирует требования, предъявляемые к средствам, условиям и технологии информационно-коммуникативного процесса передачи и “присвоения” информации (управляющего воздействия), разработанные в науке кибернетике и формирующейся отрасли знаний — информатике.

4. Этический — связан с требованиями соблюдения общих принципов морали, действующих в социалистическом обществе, а также специфических нравственных предписаний норм профессиональной этики: не унижать честь и достоинство гражданина, не создавать опасность для его жизни, не способствовать развитию низменных чувств и желаний совершать аморальные поступки, влиять на позицию невиновного, способствуя признанию им несуществующей вины, не оправдывать совершение преступления и не уменьшать его социальную опасность, исключать обман, использование юридической неосведомленности, религиозных и национальных предрассудков и т. д. Целевой аспект этических требований связан с задачей воздействия на особые психологические механизмы личности — совесть и долг.

Этический критерий по своей природе неразрывно связан с соблюдением режима социалистической законности, т. е. с правовым критерием. Любое нарушение требований уголовно-процессуального закона одновременно является нарушением и моральных норм. Не случайно в ряду основополагающих принципов уголовного судопроизводства стоят нравственные принципы гуманизма и справедливости (ст. 2 Основ).

5. Тактический—предполагает при конструировании тактических приемов соблюдения определенных, разработанных в криминалистической тактике рекомендаций и правил: обусловленности тактического приема типичной следственной (тактической) ситуацией; соотносимости тактической задачи и средств ее достижения; логической увязки между собой средств достижения одной цели; избирательности воздействия тактических приемов; рекомендательного характера использования. Кроме того, надо учитывать требования к структурной конкретности тактического приема, который должен включать: постановку тактической задачи; средства и методы ее достижения; описание условий его реализации.

6. Психологический— призван определять и в какой-то мере ограничивать пределы и целевую направленность управляющего воздействия, трансформируемого тем или иным тактическим приемом Оно должно лежать в сферах мышления, памяти, чувств и—при определенной оговорке—воли противостоящего следователю лица. Из целей воздействия следует исключить эмоциональную сферу человека, так как известно, что уже само вовлечение его в уголовное судопроизводство в любом качестве сопряжено с известным эмоциональным влиянием, отсюда опасность возникновения конфликтных ситуаций. Это, в частности, ставит задачу перед наукой криминалистикой по разработке приемов улучшения психологического климата расследования и снятия эмоциональной напряженности с его участников.

Кроме того, управляющее воздействие должно носить развивающий, конструктивный, а не разрушающий характер.

Наконец, результатом воздействия не должно стать болезненное изменение психики.

К праксеологическим критериям эффективности применения приемов управляющего воздействия вслед за А. Р. Ратиновым мы относим: а) целесообразность, т. е. пригодность данного приема для достижения поставленной цели; б) надежность-допустимая вероятность получения планируемого результата; в) продуктивность — способность достичь цели с наибольшей пользой; г) рентабельность — соразмерность расхода времени, сил и средств с ценностью полученного результата; д) безопасность-минимизация риска нежелательных последствий; ж) внезапность —неожиданность применения тактических средств по месту времени и характеру для лица, противостоящего следователю.

Рассмотренные требования в своем единстве представляют неразрывную взаимосвязь и соподчинение, присущие определенной системе. Это предопределяет их комплексное (системное) использование в качестве инструментария для определения критериев содержательной разработки научных рекомендаций и эффективности практического применения средств управляющего воздействия.

При построении тактики допроса (так же как и других вербальных следственных действий), несомненно, следует учитывать роль, которую играл допрашиваемый в расследуемом событии, его процессуальное положение в момент допроса, цели допроса, индивидуальные особенности личности, объективные и субъективные факторы, определившие особенности формирования его показаний, и т. п.

Однако индивидуальность конкретного допроса не исключает наличия общей тактической схемы его проведения. Представляется возможным и целесообразным построение такой схемы, детерминированной объективно-закономерной последовательностью развития общения при допросе и реализацией единых принципов криминалистической тактики.

Получение информации методом допроса—это управляемый процесс общения, в котором, в известной мере условно, можно назвать пять стадий (этапов), образующих собственно структуру тактики общения, а именно:

1. Прогнозирование и планирование предстоящего общения.

2. Установление психологического контакта.

3. Обмен речевой (и иной) информацией для достижения намеченной цели допроса.

4. Окончание допроса -(выход из общения).

5. Мысленный разбор (анализ) хода и результатов допроса.

По приведенной схеме мы будем в дальнейшем рассматривать Этические и логические основы управления получением информации в ходе допроса.

§ 2. Прогнозирование и планирование предстоящего общения

Проведение допроса во всех случаях является процессом управления деятельностью его участников Для этого необходимо предварительно организовать этот процесс.

Подготовка к допросу — исключительно важная стадия, от проведения которой во многом зависят его ход и результаты.

В процессе подготовки решаются четыре основные задачи: 1) определяются цели допроса; 2) осознается собственная роль Следователя в нем, 3) определяются тактические и психологические методы допроса (средства достижения цели); 4) прогнозируются поведение допрашиваемого лица

Информационную базу для решения названных задач подготовительного этапа составляют материалы возбужденного уголовного дела и оперативно-розыскные данные, собранные по расследуемому событию, которые исследуются в трех основных направлениях: а) изучение лиц, которых предстоит допросить; б) анализ фактических данных и собранных по делу доказательств; в) изучение структуры общения интересующих нас лиц.

а) Изучение лиц, которых предстоит допросить.

Существенным фактором подготовки к допросу является ознакомление с данными о личности допрашиваемого. Эти данные касаются характеристики возрастных и психофизиологических особенностей допрашиваемого, его общественно-политической и трудовой деятельности, отношения к коллективу и коллектива к нему, морального облика и поведения в быту, отношения к другим лицам, превоходящим по делу. Объем таких данных зависит от процессуального положения допрашиваемого и реальных возможностей следователя.

Криминалистический аспект изучения предполагает получение (допрашиваемом такой информации, которая может быть использована для выбора наиболее эффективных в каждом конкретном случае тактических приемов управления допросом, наиболее эффективных способов воздействия на допрашиваемого с целью получения от него полных и достоверных показаний.

Особенности изучения данных о личности допрашиваемого заключаются, во-первых, в вероятностном характере получаемой информации. Большинство выводов, относящихся к характеристике Мости допрашиваемого, приблизительны, поскольку информация лежащая в их основе, обусловлена целым комплексом причин поведения данного лица, которые не всегда удается установить. Поэтому любые данные о личности допрашиваемого должны рассматриваться лишь как гипотезы к дальнейшей проверке. Во вторых, в недостаточном процессуальном отражении (регламентации) деятельности по ее сбору. Изучение личности допрашиваемого может быть проведено с помощью процессуальных (допросов, обысков, осмотров, экспертиз и т. д.) и непроцессуальных (в ходе оперативно-розыскной деятельности) источников, как самим следователем лично, так и опосредованно — через оперативных работников, общественных помощников и т. п.

Изучение личности допрашиваемого и систематизацию данных о нем предлагается проводить по приведенной ниже схеме:

Иванов Петр Кузьмич, 1945 г. рождения, психофизиологические особенности — неуравновешен, вспыльчив, крайне самолюбив