Geum.ru

Бушков Александр – нквд: Война с неведомым Анонс

Вид материалаДокументы
Пелагея, видящая смерть
Смерть своя и чужая
Подобный материал:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   13

"Акробат"


Необыкновенное? На войне иногда случается такое, что страшнее любого необыкновенного.

Вот однажды я, к примеру, собственными глазами видел, как мертвый солдат бежал в атаку. Верхнюю часть головы ему сбрило осколком - а он еще метров двадцать бежал как ни в чем не бывало, потом, правда, ноги стали подкашиваться, посунулся в землю, затих...

Но тут нет ничего необыкновенного. Сплошная физиология. Мозг снесло, а тело еще дергается... Между прочим, такое случалось не так уж редко, подобное...

Но мы ведь не о том? Я единожды в жизни сталкивался с самой что ни на есть необыкновенной вещью. И она была ничуть не страшная, скорее, смешная...

Это было уже в Германии. Я тогда служил в артполку, в звании старшего Лейтенанта. Оправлялся после ранения, и меня пока что держали в АХЧ тыла. Административно-хозяйственная часть.

Так-то я строевик, не подумайте, с сорок первого воевал. Нога у меня плохо заживала, не в санбате же кантоваться?

Одним словом, меня однажды послали посмотреть трофеи. Немцы, отступая, бросили несколько орудий. Нужно было посмотреть, нет ли исправных, с запасом снарядов, которые можно использовать. На войне - самое обычное дело. Мы использовали иногда их пушки и танки, они - наши. Зачем добру пропадать, хозяйственно выражаясь? Лишняя пушка еще никому не мешала, а для бывалого артиллериста освоить чужую технику нетрудно. Все то же самое, если подумать.

Мне дали пятерых бойцов, мы приехали на место. Там и в самом деле было не меньше десятка вполне исправных на вид пушек и несколько машин со снарядами. Явно драпал какой-то их артполк - причем так спешили, что ничего не попортили и не подорвали. Они иногда держались до последнего, а иногда навостряли лыжи на запад, чтобы если уж попадут в плен, то сдаваться союзникам, а не нашим.

Получилось так, что мы сидели и бездельничали. Нас доставили, а саперы задерживались. Такой у меня был приказ - не соваться к трофеям, пока их не проверят саперы, нет ли мин. Иногда немцы устраивали такую подлянку, если было время, и военную технику минировали, и всякие красивые цацки вроде аккордеонов и велосипедов.

Иные клевали...

Приказ есть приказ. Мы сидели на обочине и курили. Точнее, не на земле, а на пушке. На стволе крупнокалиберной гаубицы, если точнее. Все остальные орудия и грузовики стояли поодаль от дороги, а эта гаубица лежала практически на обочине. Я такие уже знал: тяжелая полевая гаубица образца восемнадцатого года, калибром сто пятьдесят миллиметров. Когда их перевозили на большие расстояния, ствол снимали с лафета и крепили на специальной орудийной повозке. Вот ее, эту повозку, судя по картине, и накрыло бомбой. Она кувыркнулась на обочину, ствол упал. Ну, сразу видно было, что нет там ни единой мины...

В конце концов приехали саперы. На полуторке. Шофером у них был какой-то азиат. Не знаю, кто он и откуда - казах, чукча или какой-нибудь другой. Я сам калужский, в азиатах не разбираюсь совершенно...

Саперы пошли осматриваться, и для нас работы все еще не было. Дымили себе. Азиат глядел-глядел на нас, потом, видимо, не выдержал, подошел. Но просить "табачку на закурочку" не стал. Сказал совсем по-другому:

- А хотите, боги войны, я вам за кисет махорки сквозь это вот дуло пролезу?

По-русски он говорил чисто. Хитрющие такие глазки желочками, рожа, как блин... Из пройдошистых, тут и гадать нечего.

Мы так и грохнули. Заржали, что твои жеребцы. Народ был опытный, обстрелянный, в материальной части разбирались прекрасно. Сто пятьдесят миллиметров - это пятнадцать сантиметров. Человек сквозь такую дырку ни за что не пролезет, даже голову не просунет. Азиат к тому же был не из щупленьких - плечи те еще, и ряшка широченная, сразу видно, покушать любил.

Он, как ни в чем не бывало, продолжает:

- Я ведь не шучу, давайте серьезно. Ставьте махорку на кон, и я сквозь ствол пролезу.

Походило, что человек не шутит. Мы прикинули - может быть, тут какой-нибудь подвох? Знаете, как в детских играх... Переспросили:

- Сквозь дуло?

Он лыбится:

- А как же еще? Сквозь...

- Сюда влезешь, а оттуда вылезешь?

И показываем на казенник.

Он говорит:

- Ага. Как хотите. Хоть оттуда сюда, хоть отсюда туда, мне без разницы. Только вы мне сначала эту штуку откройте, а то я не знаю, как она отодвигается...

Мы переглядывались-переглядывались... Еще раз обговорили все, чтобы он нас не мог подловить на какой-нибудь хитрушке. И предложили напоследок:

- Только давай договоримся так: если не пролезешь, сапоги отдаешь.

Сапоги у него были отличные, яловые, может, еще из довоенных запасов...

Он согласился. Ударили по рукам. Мы все подошли поближе, чтобы не получилось какого-нибудь мошенничества. Вахрамеев в два счета откинул замок казенной части. Азиат встал на четвереньки...

И полез! Сквозь!

Мы, все шестеро, своими глазами видели, как он просунул в дуло башку. Потом плечи исчезли, потом он по пояс пропал в стволе, а там и подошвы мелькнули... Вот тут мы рты и разинули - ну не мог он протиснуться в ствол! Однако ж протиснулся...

А потом преспокойненько вылез с другой стороны - голова показалась, плечи, весь вылез, целиком... Встал, отряхнулся, оглядел нас с победным видом и говорит:

- Ну что, мошенничество было?

Мы вынуждены были согласиться, что нет.

- Ну, тогда гоните, - говорит, - боги войны, табачок! Я его честно выспорил.

И в самом деле, не попрешь против очевидного. Насыпали мы ему полный кисет. Вахрамеев, мужик недоверчивый, сам попробовал сунуться в дуло через казенник, но протиснуться не смог, только лоб оцарапал...

Саперы закончили и уехали, а мы взялись выполнять свою задачу. К четырем пушкам, как выяснилось, снарядов было в достатке, а остальные оказались без боезапаса. С таким рапортом мы и вернулись в часть.

Был у нас во второй батарее один сибиряк.

Когда ребята с оглядочкой, но рассказали в тот же вечер своим, какое чудо видели, он, Папаша этот (он был постарше всех нас, под пятьдесят), расхохотался, как шестиствольный миномет. И говорит:

- Ну, купил он вас! На шармачка натряс полный кисет... Ребята:

- Папаша, мы ж сами видели, как он лез сквозь!

- То-то и оно, - хохочет Папаша. - У нас в Сибири эту штуку знали издавна. Он вам глаза отвел, ясно? У нас этот фокус знаткие любили показывать со сплошным бревном, а то и с оглоблей. Он, рожа узкоглазая, по земле полз рядом с пушкой, а сам отводил вам глаза, вот и казалось, будто лезет сквозь... У меня дядя так умел, он и сейчас жив...

Ну, ребята долго матерились потом. Мечтали, что хорошо бы было поймать чурку и накостылять как следует.., только где ж его искать?

Но я-то вот что думаю: зря мы тогда матерились. Ведь, если подумать, умение вот так вот отводить глаза - само по себе вещь необыкновенная. Не каждый сумеет. Это ж всех шестерых надо было загипнотизировать...

Самый обыкновенный азиат, только рожа - хитрю-ущая...

Больше мы его не видели.


Пелагея, видящая смерть


После одного случая у меня поубавилось скептицизма в отношении всевозможных мистических явлений...

Я служил в санитарном поезде. Хирург, к тому времени - майор медицинской службы. Что такое санитарный поезд, вы себе примерно представляете? А, ну да, как же... "На всю оставшуюся жизнь"... Не спорю, неплохой фильм. Только, как всякое, по-моему, произведение искусства, к реальной жизни имеет слабое отношение. В жизни, особенно когда речь идет о войне, особенно когда дело касается военно-полевой медицины, все гораздо грустнее и приземленное. И гимнастерочки не такие безукоризненные, и раненые не такие благовоспитанные - кричат, стонут, прямо-таки ревут иные (не плачут, а ревут по-звериному), а уж запашок... Впрочем, последнее в упрек киношникам ставить не стоит. Нет еще такой техники, чтобы передавала в кино запахи. А уж такое амбре... Кровь, гной и все такое прочее - естественные отправления в неестественной ситуации...

Мы специализировались главным образом на полостниках. Проникающие ранения брюшной полости, что иногда переплетается с торакальным направлением - и имею в виду грудную клетку.

Пуля и сколок частенько не обращают внимания на медицинскую специализацию, полоснут так, что всем есть работа...

Смертность высокая. Брюшная полость, знаете ли - крайне деликатная и специфическая область организма. Опасность сепсиса гораздо выше.

Или, бывало, достаточно проглядеть в кишках крохотную дырочку от осколка - иные походили на крохотные кусочки бритвенных лезвий - чтобы начался воспалительный процесс. Вот, кстати, известно ли вам, для через в старину перед боем надевали чистое белье? Не из форса. Исключительно оттого, что попавшая в рану грязная ткань дает заражение моментально...

Ну, не будем отвлекаться. Так вот, медицина не всесильна. Никак нельзя сказать, что раненые у нас мерли, как мухи, это будет в корне не правильная формулировка, но все же случалось частенько. Относились к этому... Это все правда - насчет некоей профессиональной черствости. Медики быстро привыкают и к смерти, и к самым жутким увечьям. Никто не заламывает руки, не обливается слезами - но нельзя и сказать, что персонал остается совершенно бесчувственным.

Всегда, когда обнаруживалось, что раненый умер, возникало нечто вроде привычного, недолгого переполоха. Легонького такого, если вы меня понимаете в достаточной степени. Все же присутствовало некоторое волнение, нервозность. "Доктор, Сидоров умер!" Это всегда сообщалось не трагическим, но уж и никак не равнодушным тоном.

И вот однажды я сделал не то чтобы неприятное, но безусловно странноватое открытие. Персонал мой как-то переменился. Это чувствовалось.

Понимаете, мне начали сообщать о внезапной смерти, агонии или катастрофическом, резком ухудшении состояния так, словно этого и ждали, И это, повторяю, было несколько странно. Конечно, опытная санитарка или фельдшер способны такие вещи заранее предвидеть, сплошь и рядом, но все равно, это спокойствие было не правильным, не походило на ту самую профессиональную черствость.

И получилось так, что я очень быстро нашел концы... Честно вам признаться, у меня с одной из санитарок были отношения. Случалось на войне, в гораздо более обширных масштабах, нежели нам это представляли моралисты. Замечу в скобках, что в поезде такие вещи устроить гораздо удобнее, чем, если можно так выразиться, "на земле". Отношения к тому времени были долгие, устоявшиеся, настолько, что окружающие к ним привыкли и воспринимали как нечто обыденное.

Вот Катя мне однажды и рассказала, в чем дело. Оказалось, многие знали - я имею в виду, младший персонал. Лиц офицерского состава в это не посвящали...

Была у нас санитарка. Лет сорока с лишним, классическая, патентованная деревенская баба откуда-то из псковской глубинки. Едва могла расписываться. Такие в сороковые были не редкость.

Простая, неразвитая деревенская баба. Но, нужно отметить, исключительно добросовестная, исполнительная. Такая, знаете, кондовая, крестьянская истовость. В общем, в пример ставить можно иным.

И вот оказалось, что дело все в этой самой Пелагее Ивановне. Она, изволите ли знать, видит смерть. Видит, кому помирать в самом скором времени. Но смерть изволит зрить не в виде старухи с косой, отнюдь - просто-напросто видится ей, что на груди у будущего покойника лежит толстая черная змея. Смирнехонько лежит, свернулась кольцом...

Как наши девчонки узнали? Сарафанное радио, конечно. Пелагея с кем-то поделилась по простоте душевной, та рассказала одной, другой - и вот вам перенос информации со скоростью лесного пожара... Правда, как я уже говорил, у болтушек наших хватало ума ограничить эту информацию своим кругом, не доводя до офицеров. Это чисто случайно вышло, что у Катюшки было разнеженно-болтливое настроение...

Естественно, я не поверил. Вековые традиции русской интеллигенции во мне вопияли. Так уж заведено, не нами, заметим, что интеллигент российский обязан бороться с обскурантизмом и мистикой мракобесием и прочим дурманом. Так, как боролся со спиритизмом великий Менделеев...

Только Катька стояла на своем так, что я поневоле задумался. Девочка была не особенно сложная, хоть и не деревенская - но вот чего за ней никогда не замечалось, так что излишней доверчивости и тяги ко всякой чертовщине. Неглупая была материалисточка, у нас с ней потом все кончилось, потому что... Ну, это уже чисто личное. Главное, для Катьки это было насквозь нетипично - столь заядло уверять, будто в нашем поезде и впрямь происходят совершенно мистические вещи...

Я, конечно, язык держал за зубами. Но вот что оставалось насквозь реальным фактом, так это то самое спокойствие, с каким принималась очередная смерть. Если допустить вздорные предположения, будто Пелагея и в самом деле...

Прошло какое-то время, и я не выдержал. Поговорил с ней по душам. С глазу на глаз, конечно. Ей никак не хотелось, чтобы об этой истории прознал политрук, да и мне тоже. Хорошо бы я тогда выглядел: военврач, человек с высшим образованием, выпускник столичного вуза всерьез обсуждает с полуграмотной псковской бабой каких-то мистических черных змей, знаменующих смерть...

Я ее разговорил в конце концов. Путем хитрой дипломатии, включавшей, надо покаяться, и кнут, и пряник...

Поведала, что действительно видит эту самую змею, возлежащую на груди раненого примерно за сутки до летального исхода. Мол, у них в семье такое умели, и не только это...

Я тогда был не юнцом, но все же человеком довольно молодым. И мне стало откровенно любопытно. И еще кое-что примешивалось - то самое желание разоблачить шарлатанскую подоплеку нашей доморощенной мадам Блаватской...

Одним словом, мы с ней заключили нечто вроде договора: я никому о нашем разговоре не рассказываю, а она мне исправно сообщает о каждом факте наблюдения означенной мистической змеи...

Ради научной скрупулезности я даже завел отдельную тетрадочку. Все, как положено - фамилия, дата. Двадцатого числа такого-то месяца поступило сообщение, что змея наблюдалась на груди раненого, скажем, Голопятова...

И вот ведь что - стало стабильно сбываться...

Я имею в виду, что "промахов" Пелагеиных в моем тетрадочке не зафиксировалось ни единого.

Самое большее через двое суток, но записанный в моей тетрадочке умирал...

Хирургия, особенно полостная - дело тонкое.

Специфичное. Частенько случается, что самый опытный врач попросту не мог предвидеть летального исхода. Больной, казалось бы, на пути к выздоровлению - и вдруг, нате вам...

А эта псковская баба без всякого образования никогда не ошибалась! Никогда. Понимаете? Месяца через три пришлось с этим смириться - когда в моей тетрадочке так не было отмечено ни единой "пустышки"...

Как ни протестовало все во мне - и жизненный опыт, и воспитание, и материалистические убеждения - приходилось признать, что есть в этом своя сермяжная правда. Очень возможно, что наша Пелагея и в самом деле видит эту свою змеюку... Ведь ни разу не ошибалась, темное и необразованное дите природы!

Каюсь, у меня порой возникали крамольнейшие мысли - а не оформить ли мне тетрадочные записи в виде некоего "журнала экспериментов".

Записи вести пространнее, свидетелей привлекать.

А после войны обратиться с этим куда-нибудь...

Мысли эти в намерения так и не отлились - побоялся. Представил, как меня встретят в каком-нибудь сугубо научном учреждении...

А развязалась эта история совершенно неожиданным образом.

Однажды возник легонький переполох - мы тогда стояли где-то, на какой-то захолустной станции. Оказалось, это Пелагею отпаивают водичкой и суют нашатырь под нос, потому что с ней приключилась форменная истерика во всех классических проявлениях. Кое-как удалось успокоить. А потом, ночью, Катька мне сообщила испуганным шепотом, что Пелагея, проснувшись, у себя на груди увидела эту самую пресловутую и легендарную змеюку. Вот так... Получалось, что...

Да что там, назовем вещи своими именами. Что она увидела собственную смерть.

И вы знаете... Конечно, можно списать на совпадение... Через сутки с лишним поезд обстреляли ночью, во время движения. Места были не самые гостеприимные - Западная Украина со всеми ее прелестями в виде бандеровцев, аковцев, выходивших из окружения немцев, вообще непонятно кого...

Собственно, обстреляли - громко сказано.

Какая-то сволочь выпустила по поезду пулеметную очередь - одну-единственную, зато от всей поганой души, на полный диск. Особого вреда не причинила - выбило несколько стекол, три человека получили легкие ранения. (Особенно матерился потом один из них, практически стоявший на пути к полному и окончательному выздоровлению - мол, невезение такое, стукнуло не на передке, а на полке санитарного поезда).

А вот Пелагее две пули попали прямехонько в голову. И - наповал. Нужно же было дуре у окошка сидеть...

Совпадение, или что? Не скажу, что после того случая я стал законченным адептом потустороннего, но скептицизма, честно вам скажу, поубавилось...


Смерть своя и чужая


Был у меня в роте солдат...

Ничего особенного о нем сказать, пожалуй, нельзя. Ни плохого, ни хорошего. Не выделялся ни тем, ни другим. Воевал, как все. И не высовывался без нужды, и вистах не прятался. Одним словом, таких было не так уж мало, ничем особенным не выделявшихся в ту или другую сторону. К иным относились нормально, а некоторых не любили. Вот и его от чего-то не любили, хотя вроде бы не за что было...

А потом... Понимаете, хороший командир роты просто-таки обязан знать, чем его рота дышит.

Что в ней происходит, настроения, быт, и все такое прочее. Грамотный командир обязан также это знание поставить. Поймите меня правильно, я вовсе не стукачество имею в виду. Надо просто знать, с кем именно переговорить, и как, каким тоном. Один и сам болтун, к другому следует подойти с прибауточками, тогда и он разговорится, третьему, наоборот, следует намекнуть, что держишь его за трепача и враля, он обидевшись, сгоряча много интересного вывалит... Обязанность командира, ничего не поделаешь. Да, а некоторые без всякой подначки, с большим удовольствием освещают. Нужно только грамотно дозировать все от них исходящее...

И вот, однажды оказалось, что этого солдата - назовем его, скажем, Федулов - всерьез подозревают черт-те в чем...

Знаете, в чем?

Что он свою смерть перекладывает на других. А?

Нужно уточнить, что этот самый Федулов, если вдумчиво вспомнить и проследить его более чем годичное пребывание у меня в роте, и в самом деле производил впечатление заговоренного. Никак нельзя сказать, чтобы плелся в хвосте или отсиживался в безопасном месте (такая штука проходит раз, самое большее два) - но за все это время на нем не было ни царапинки. А ведь за этот год с лишним мы, можно сказать, из пекла не вылезали. Личный состав сменился не единожды. Из тех, кто пришел на пополнение в одно время с Федуловым, осталось всего-то не более десятка.

Между прочим, от них все и пошло: ..."Они" это дело подняли.

Если обобщить и суммировать, выглядело все так... Я, особо подчеркиваю, передаю лишь то, что мои говорили меж собой, а не свои собственные наблюдения или мнения. Нет у меня ни наблюдений, ни мнения, нет и не было.

Если брать по-ихнему, встать на их точку зрения, то выходило так. Перед атакой; перед разведкой боем или каким-то другим боевым предприятием Федулов к кому-нибудь непременно подсядет. Поговорит задушевно, махорочкой угостит, приобнимет. И человек этот потом непременно погибает. Не всегда в бою: случится бомбежка, например, или артобстрел, или попадет на мины именно этот, Федуловым выбранный...

Верить во всю эту белиберду мне не хотелось.

Я-то совершенно точно знал, что такого не бывает. Нет в нашей жизни ни чертовщины, ни колдунов, есть только жизнь. С объективными законами природы, открытыми, описанными и объясненными учеными. Такова была моя позиция.., да и осталась такой, пожалуй.

Но, что печально, оказалось, этот дурман охватил чересчур многих. Болтовня эта распространилась настолько, что в историю, пожалуй, была посвящена вся без исключения рота.

Мне все это очень даже не понравилось. И само по себе, и еще, разумеется, то, что вся эта похабень могла в конце концов дойти до вышестоящих командиров, до особистов, да мало ли до кого еще... Поставьте себя на мое место, а? Попробуйте... Командир роты, у которого солдаты практически поголовно обсуждают, как быть с обнаружившимся среди них колдуном... Дело не в том, что времена те были ох какие непростые.

Какие бы ни стояли на дворе времена, а командир, допустивший такое во вверенном ему подразделении, в глазах вышестоящих будет смотреться... Даже слова не подберу. Хреново он будет смотреться, или я не прав? Это уже не командир, а недоразумение какое-то...

Я, конечно, попытался вникнуть в проблему, мягким и ненавязчивым убеждением все развеять, что ли. Вот только сам чувствовал, что - не удается. Тем более что за это время нам случилось брать одну деревеньку, и снова, понятное дело, были погибшие, и снова выяснилось, что с одним из них Федулов намедни дружески говорил, духом укреплял, по плечу хлопал...

Окончательно меня добило, когда я попробовал воздействовать через свой, если можно так выразиться, актив. Через людей абсолютно надежных, мне особенно близких. Был такой костяк, на который я главным образом и опирался.

Обычное в армии дело.

Только мой костяк, весь поголовно, сам стал на ту же несовместимую с нашей идеологией точку зрения. И, как ни горько это было признавать, но получалось, что в данном конкретном случае мой актив мне уже и не опора вовсе... Мнутся, говорить по душам не хотят, вести разъяснительную работу не собираются. Иные даже, отводя глаза, говорят, будто все так и есть...

Ну, и мы не лыком шиты, не пальцем деланы.

Командир роты тоже кое-что может, на своем уровне. Подумал я трезво, прикинул и решил разрубить проблему самым надежным и простым способом. Убрать этого Федулова к чертовой матери в другую часть. Это можно было устроить без особенных напрягов, есть способы, грамотный командир эти механизмы знает...

Не успел, знаете. Пока я собирался сделать все грамотно, роту пришлось опять бросать в атаку.

И нашли Федулова после боя с полудюжиной пуль в спине.

Замять не удалось. Следствие было. Но кончилось пшиком. Пули были пистолетные, от немецкого "Вальтера". Вот и все концы, точнее, отсутствие таковых. Пистолет к тому времени наверняка валялся черт-те где, поди сыщи и его, и стрелка... Таких трофеев у половины личного состава по "сидорам" валялось немало... Как ни тыркалась военная прокуратура, отстала в конце концов.

А напряжение в роте пропало...

Вот и вся история. Повторяю, сам я тут не свидетель. Рассказал, как было, вот и вся моя функция...

Хотя, черт его знает... У одного моего дружка в роте был солдат, тоже довольно обыкновенный и ничем не примечательный. Так вот, умел этот солдат взглядом сшибать яблоки с дерева. Ага, вот именно. Взглядом. Посмотрит на яблоки, на те, что высоко висят, пошепчет что-то - и они сами осыпаются на землю, а если руки вовремя подставить - то и в руки, как получится.

Выявилось это его умение на Украине, по летнему времени, когда наши стали обтрясать яблони. Снизу уже все обобрали, остались только те, что висели высоко, а яблочка, сами понимаете, хотелось. Вот тут этот штукарь свое умение и проявил на пользу себе и боевым товарищам.

Сам я этого опять-таки не видел, но рассказывал мне об этом человек, которому я вполне доверяю и всегда знал его как парня исключительно правдивого, к байкам и розыгрышам не склонного. Поневоле призадумаешься.

Может, и с Федуловым все не так просто? Черт его маму ведает...