Семиотика пространства
| Вид материала | Документы |
- Программа дисциплины «Семиотика искусства» Раздел «Семиотика архитектурной среды» для, 387.05kb.
- Дисциплина «Семиотика» Реферат Семиотика сновидений, 230.97kb.
- Успенский б. Семиотика истории. Семиотика культуры оглавление, 6065.59kb.
- Успенский Б. А. Избранные труды. Т семиотика истории. Семиотика культуры, 207.53kb.
- Темы лекционных занятий: Семиотика как научная дисциплина 2 часа Семиотика и теория, 87.19kb.
- Юрий Лотман. Семиотика кино и проблемы киноэстетики, 1856.44kb.
- «Семиотика» с их классификацией и краткой аннотацией для облегчения траектории успешной, 102.75kb.
- Линейные пространства, 161.57kb.
- Создание правового пространства школы в рамках правового воспитания – настоятельная, 98.56kb.
- Программа обсуждена на заседании кафедры Математики фнти, 80.49kb.
Семиотика пространства
Основные понятия семиотики. Связь семиотики с другими дисциплинами.
Общеизевстно, что семиотика – наука о знаках и знаковых системах.
Семиотика близка к кибернетике, которая в свою очередь исследует процессы связи и управления в живом организме, природе и обществе. Основное их отличие в том, что кибернетика изучает динамический и количественный аспект в этой связи, а семиотика – статический и качественный. Кибернетика изучает процессы, семиотика – системы, на основе которых реализуются процессы. Семиотика тесно связана с лингвистикой – поскольку изучает естественный язык, а также с биологией, психологией, этнографией, философией, литературоведением, обществоведением. Она – находится на так называемом стыке наук. То, что семиотика – наиболее оформленная часть всех структурно-системных исследований составляет ее аналогию с философией.
Особенности социокультурных пространств с точки зрения семиотики.
Существование в пространстве – определенным образом нормированнный аспект человеческого поведения. Люди, выросшие и воспитанные в разных культурах, обращаются с этим пространством по-разному, в соответствии с принятыми в их стране «моделями» и нормами. Обобщая социокультурный опыт, накопленный в различных знаковых системах, семиотика заставляет видеть всеобщую связь между принципами организации языка, материальной культуры и планировки пространства, духовной культуры (под которой понимается духовное отношение к пространству и определенные этические аспекты).
Описывая язык как систему, современные лингвисты сначала устанавливают отношение каждого элемента языка (например, слова) к другим таким же элементам данной системы. Это отношение составляет так называемое «относительное значение» данного элемента, а конкретно – его значимость, ценность, концепт, а впоследствии определяют, к какому явлению внешнего мира вне языка относится этот элемент нашим сознанием, это как бы безотносительное значение данного элемента.
Ю. С. Степанов отмечает, что основной поток семиотических идей связан с понятием знака. Со времен античности (идеи Аристотеля и стоиков) этой проблемой занимался ряд ученых (Д. Локк, Ч. Пирс, Ч. Моррис, Г. Фреге, Ф де Соссюр). Последний рассматривал языковой знак как свойство двух сторон означаемого и означающего. На настоящем этапе развития семиотики изучение знаковых систем разграничилось по нескольким направлениям, как это предвидел Соссюр:
Одно направление исследует системы, основанные на знаках естественных (биологически релевантных) – это биосемиотика.
Другое направление – самое обширное: внутри него несколько течений.
– Антропология и этнография, то есть изучение преимущественно примитивных обществ с семиотической точки зрения ( К. Леви-Стросс);
– Социальная и инженерная психология
(изучение, напротив, высокоразвитых обществ) ( Маторис, Чапанис)
– История философии и литературы (Р. Барт, М. Фуко).
Все эти направления и объекты их изучения можно объединить термином – этносемиотика.
Третье направление – лингвосемиотика, ориентирующаяся на изучение естественного языка с его стилистикой и исследующее другие знаковые системы постольку, поскольку:
А) Они функционируют параллельно с речью (паралингвистика – невербальные средства).
Б) компенсируют речь (выразительная, стилистическая интонация).
В) видоизменяют ее функции и знаковый характер (художественная речь).
В последние годы широко развивается абстрактная семиотика, включающая в себя общие свойства и отношения, характеризующие знаковые системы, независимо от их материального воплощения.
Следует отметить, что все направления существуют в тесной связи друг с другом и вопросы решаются в рамках одной науки – общей семиотики.
А. А. Ветров в книге «Семиотика и ее основные проблемы» рассматривает широкий круг вопросов, касающихся данной науки. Это, в первую очередь, понятие знака и его значения, характеристика знаковых ситуаций, взаимодействие и взаимоотношение языка и речи, специфику знаковых ситуаций и языка человека и животных и тд. Исследователь утверждает, что термин семиотика обладает несколькими смыслами. Во-первых, это наука о знаках. Во-вторых с медицинской точки зрения, это один из разделов диагностики, в котором изучаются и оцениваются признаки и симптомы болезней. Также семиотика понималась как научная дисциплина, относящаяся к области исследований оснований математики. (Г. Гермес «Семиотика» 1938).
Ветров также утверждает, что проблема знака – центральная проблема семиотики. Ее решение во многом предопределяет характер подхода к другим семиотическим проблемам.
По мнению автора, прежде всего знак есть предмет (вещь). Знаковую функцию могут выполнять также отношения между вещами, факты действительности и тд, доступные восприятию того организма, для которого они выступают в качестве знака. Предмет, выполняющий функцию знака представляет ценность не сам по себе, а лишь в отношении к другому предмету. Именно это отношение делает один предмет знаком другого предмета.
Нет знака без значения как предметного так и смыслового. Отсюда вывод – постановка проблемы знака есть одновременно постановка проблемы значения знака. Однако нельзя противопоставлять семантику и семиотику. То есть нет предметного изложения без смыслового значения.
Совсем иная природа предметного значения. Некоторая совокупность знаков обладает предметным значением или не обладает им. Предметное значение есть не обозначаемый знаком предмет, а особеннолсть самого знака. Знак всегда отсылает к предмету.
На то, является ли знак двусторонеей сущностью существуют две точки зрения. Одни исследователи считают, что знаком следует называть материальный предмет, обладающий значением.
Другие полагают, будто знаком следует называть не только материальный предмет, обладающий значением, а материальный предмет плюс его значение. При таком подходе к знаку, последний оказывается двусторонней сущностью, обладающей формой и содержанием.
Смысловые и знаковые ситуации
Знак отсылает к некоторому предмету некоторую организованную систему, при посредстве следа этого предмета (смыслового значения), следа, зафиксированного прошлым опытом в организованной системе. Поэтому знаковая ситуация характеризуется наличием следующих элементов:
– предмета, выполняющего при определенных условиях функцию знака;
– предмета, к которому знак отсылает;
– смыслового значения (следа), при помощи которого осуществляется отсылка;
– организованнной системы, отсылаемой к определенному предмету.
В некоторых случаях к ним присовокупляется система, производящая знаки. Среди этих элементов нет предметного значения. Предметное значение не является отдельным элементом знаковой ситуации, а соотносительным свойством одного из ее элементов, появляющимся при возникновении знаковой ситуации.
Организованая система представляет собой ведущее, центральное, активное звено знаковых ситуаций. Именно в ней развертывается знаковый процесс, процесс отсылки, обозначения. Предмет воздействует на организованную систему, смысловое значение активизируется или пробуждается в организованной системе, сама организованная система отсылается к предмету. Если изъять организованную систему из знаковой ситуации, не останется ничего, кроме некоторого объективного явления, не обладающего ни предметным, ни смысловым значением.
Л. Ф. Чертов выделяет предмет пространственной семиотики в особую категорию и определяет ее место среди других наук: философских, естественных и гуманитарных, а также отношение семиотики пространства к другим семиотическим дисциплинам: к общей семиотике, семиотике культуры, семиотике искусства. Автор определяет семиотику пространства и семиотику времени как две ветви науки о знаковых системах.
Чтобы адекватно рассмотреть проблемы семиотики пространства, необходимо проанализировать исторические предпосылки ее возникновения: представления о пространстве в натурфилософии, взгляд на пространственнные формы как буквы и тексты (Платон, Демокрит), понимание мира как «книги природы», трактовку видения как запечатления формы (информации) у Августина, осмысление отношения пространства к субъекту в теории познания (Беркли, Кант). Исследователь акцентирует внимание на семиотическом аспекте естественнонаучных представлений о пространстве, трактовке математических моделей пространства как языков описания объектов.
Далее автор рассматривает понятие пространства в науках о культуре, проводя анализ пространственных средств смысловыражения в эстетике теории искусства. В первую очередь, это понимание изобразительных средств как символических форм (Панофский, Флоренский); трактовка предметного мира как системы знаков и анализ его семантики (Зеленка, Вейле, Богатырев, Фрейденберг); изучение коллективных представлений о пространстве в этнографии, истории культуры и социологии (Дюркгейм, Кэшинг, Ван Геннеп, Элиаде и др.) Автором проводится подробный анализ пространственного символизма культуры у П. Флоренского, идеи различия пространственных прасимволов в разных типах культуры у О. Шпенглера, культурфилософский анализ различных модусов пространства (в языке, мифе, эмпирическом и теоретическом познании в философии символических форм Э. Кассирера).
Формирование и развитие пространственной семиотики
В этой связи уместно рассмотреть идею универсальной теории знаков у Ч. Пирса, ее дальнейшее развитие у Ч. Морриса, Ф. де Соссюра.
Ее основу составляет принцип произвольности как проявление культурной обусловленности систем знаков, различение языка и речи как социального и индивидуального.
К. Леви-Стросс понимал культуру как на комплекс символических систем, изучая их с помощью аппарата структурной лингвистики, анализируя таким образом семиотические функции социального пространства; Р. Барт занимался в своих исследованиях применением общих принципов семиологии к анализу моды, рекламы, кино, градостроительства; теория визуальных кодов и семиотика архитектуры достаточно подробно представлены в работах У. Эко. В московско-тартуской школе семиотики центральным предметом изучения являлась семиотика культуры как исследование «вторичных моделирующих систем» (Лотман, Топоров, Успенский, Иванов). Большое внимание исследователей ТМШ было уделено анализу семиотических функций пространственных отношений в литературе, а также выявлению инвариантной пространственной структуры (схемы мирового древа) в картине мира, создаваемой различными архаичными текстами (вербальными и невербальными), особый акцент делался на семиотическом исследовании изображений (Успенский, Лекомцев), существенное место занимают описания учения о семиосфере
Ю. Лотмана и осознания необходимости дополнения вербальных языков пространственными кодами.
Пространство человеческой деятельности
Пространство человеческой деятельности представляет собой пространство социального поведения и существующие коммуникативные формы его организации: пространство ритуала, пространство игры, пространство сценического действия; пространство изображения и отражение в нем социального пространства; пространство письменного текста. Своеобразным «итогом» в данном контексте может служить обобщение понятия о письменных текстах, как семиотических системах.
Пространственный семиозис и его особенности.
В основе понятия пространственного семиозиса лежит общее понятие информации, а также средства информационной связи: индексы, сигналы, знаки, символы, модели, их репрезентативные и коммуникативные функции. Все средства информационной связи имеют свою специфику и существенно отличаются от временных носителей значений. Необходимо учитывать главным образом связь пространственного и визуального каналов. В этом ключе межно говорить о семиотизации пространства, связанной с наделением пространственных форм и отношений между ними знаковыми функциями, установлением синтаксических, семантических и прагматических правил его структурирования и осмысления. Как результат семиотизации пространства можно рассмотреть пространственные тексты, их структурное разнообразие (пространственные «тексты» предметной среды и архитектуры, основные особенности их синтактики, семантики, прагматики); особенности пространственных средств репрезентации и смысловыражения; значения пространственных форм и отношений как единицы коллективного сознания; пространственнный семиозис как механизм коммуникации между субъектами, «языковые игры» с пространственными структурами, стабильность пространственных структур и их роль как средств хранения информации, многообразие и историческая изменчивость способов их интерпретации.
Пространственные коды
Каждое пространство имеет свой индивидуальный код, выражающийся в природной, культурной в визуально-пространственной специфике. Существуют структурные особенности пространственных кодов, выполняющие определенные функции в человеческой деятельности: пространственные коды выступают как средства познания, мышления, коммуникации. Уместно продифференцировать пространственные коды на основании их психосемиотического и культурологического базиса:
синестетические коды и их развитие в визуальной культуре, архитектонические коды, перцептивные коды, мимика, пантомимика, проксемика, социально-символические коды. Необходимо отметить, что пространственные коды находятся в непрерывных и сложных взаимоотношениях друг с другом и с другими знаковыми системами.
Пространственные средства смысловыражения в различных сферах культуры
Пространственные средства коммуникации и выражения смыслов в практической жизни представляют собой семиотические средства организации предметных действий в пространстве. Ими являются: пространственные системы сигнализации, пространственные символы социальных отношений, жилище и пространственная среда как носители социальных смыслов. Семиотическая структура социального пространства включает в себя средства смысловыражения в мифе и религии, мистическую связь в мифологическом мышлении знака и значения, имени и предмета, изображения и изображаемого, отождествление связи вещей со связью между знаками, выражающуюся в магической силе слова, жеста, начертанного знака, осмыслении явлений видимого мира как знаков и символов мира невидимого, символике цвета и света, культовых сооружений. Особое внимание в данном контексте следует уделить визуально – пространственным кодам в искусстве и литературе.
Учение о семиосфере Ю. Лотмана
Ю. Лотман, создавая учение о семиосфере, отмечал, что основными вопросами описания всякой семиотической системы являются, во-первых, ее отношение к вне-системе, к миру, лежащему за ее пределами, и во-вторых, отношение статики к динамике. Последний вопрос можно переформулировать так: каким образом система, оставаясь собой, может развиваться?
Отношение системы к внележащей реальности и их взаимная непроницаемость со времен Канта неоднократно делались предметами рассмотрения. С семиотической точки зрения оно приобретает вид антиномии языка и запредельного для языка мира.
Таким образом, исходно предполагается существование двух степеней объективности: мира, принадлежащего языку (то есть объективного с его точки зрения), и мира, лежащего за пределами языка.
Одним из центральных вопросов окажется вопрос перевода мира содержания системы (ее внутренней реальности) на внележащую, запредельную для языка реальность. Следствием будут два частных вопроса.
– необходимость более чем одного (как минимум 2-х) языков для отражения запредельной реальности;
–неизбежность того, что пространство реальности не охватыватся ни одним языком в отдельности, а только их совокупностью.
Представление о возможности одного идеального языка как оптимального механизма для выражения реальности является иллюзией. Минимальной работающей структурой является наличие двух языков и их неспособность, каждого в отдельности, охватить внешний мир. Сама эта неспособность не есть недостаток. Ибо именно она диктует необходимость «Другого» (другого как личности, другого языка, другой культуры).
Момент «взрыва» есть момент непредсказуемости в системе. Непредсказуемость следует понимать как безграничные и ничем не определенные возможности перехода из одного состояния в другое. Каждый момент «взрыва» имеет свой набор равновероятных возможностей перехода в следующее состояние, за пределами которого располагаются заведомо невозможные изменения. Всякий раз, когда мы говорим о непредсказуемости, мы имеем ввиду определенный набор равновероятных возможностей, из которых реализуется только одна. При этом каждая структурная позиция представляет собой определенный набор вариантов. До определенной точки они выступают как неразличимые синонимы. Но движение от места взрыва все более и более разводит их в смысловом пространстве. Наконец, наступает момент, когда они становятся ностителями смысловой разницы. В результате общий набор смысловых различий обогащается за счет все новых и новых смысловых оттенков.
Соотношение различных форм динамики определяет специфику двух основных типов процессов. Мы обозначили разницу между ними как противопоставление взрыва и постепенного развития.В результате развития, которое может протекать в самых бурных формах, система возвращается к исходной точке. Таким образом, пульсирующее развитие не может считаться взрывным, даже если включает в себя отдельные бурно протекающие этапы.
Динамические процессы в культуре строятся как своеобразные колебания маятника между состоянием «взрыва» и состоянием организации, реализующей себя в постепенных процессах. Состояние «взрыва» характеризуется моментом отождествления всех противоположностей, где различное предстает как одно и то же. Это делает возможным различные перескоки в совершенно иные, непредсказуемые организационные структуры. Этот момент переживается как выключенный из времени, даже если в реальности он протягивается в очень больших временных отрезках.
Итак, «взрывы» – неизбежный элемент линейного динамического процесса. Уже было сказано, что в бинарных структурах эта динамика отмечена резким своеобразием.
В тернарных общественных структурах самые мощные и глубокие взрывы не охватывают всего сложного богатства социальных пластов. Центральная структура может пережить мощный взрыв, и «грохот» его, безусловно, отзовется на всей толще культуры.
Абсолютное уничтожение старого невозможно ни в тернарных ни в бинарных структурах.
Тернарные структуры сохраняют определенные ценности предшествующего периода, перемещая их их периферии в центр системы. Напротив, идеалом бинарных систем является полное уничтожение всего уже существующего. Тернарная система стремится приспособить идеал к реальности, бинарная – осуществить на практике неосуществимый идеал. В бинарных системах взрыв охватыват всю толщу быта.
Представление о том, что исходной точкой любой семиотической системы является не отдельный изолированный знак (напрмер, слово), а отношение минимально двух знаков, заставляет иначе взглянуть на фундаментальные основы семиозиса. Исходной точкой оказывается не единичная модель, а семиотическое пространство. Пространство это заполнено конгломератом элементов в самых различных отношениях друг с другом: они могут выступать в качестве сталкивающихся смыслов, колеблющихся в пространстве между полной тождественностью и абсолютным несоприкосновением. Эти разноязычные тексты одновременно включают в себя обе возможности, то есть один и тот же текст может быть по отношению к некоему смысловому ряду в состоянии непересечения, а к другому – тождества. Это разнообразие возможных связей между смысловыми элементами создает объемный смысл, который постигается в полной мере только из отношения всех элементов между собой и каждого из них к целому. Кроме того, следует иметь ввиду, что система обладает памятью о своих прошедших состояниях и потенциальным предчувствием будущего. Таким образом, смысловое пространство многообъемно и в синхронном и в диахронном отношениях. Они обладают размытыми границами и способностью включаться во взрывные процессы.
Система, прошедшая через стадию самоописания, подвергается изменениям: она приписывает себе четкие границы и значительно более высокую степень унификации. Однако, отделить самоописание от предшествующего ему состояния можно только теоретически. На самом деле – оба этих уровня непрерывно влияют друг на друга. Так самоописание культуры делает границу фактом ее самосознания. Момент самосознания придает границам культур определенность, включение же его в процесс государственно-политических соображений, напротив, может придавать ему драматический характер. Это можно сопоставить с размытыми границами языков на карте их реального распространения и четким членением их, например, на политической карте.
Вопрос же о необходимости для «мыслящих» семиотических структур получить начальный импульс от другой мыслящей структуры, а тексто-генерирующим механизмам – получить в качестве пускового механизма некий текст извне заставляет вспомнить, с одной стороны, о реакциях для получения конкретного продукта необходимо, чтобы конечный результат присутствовал в каком-то количестве уже в начале реакции. С другой стороны, вопрос этот находитпараллель с нерешенной проблемой «начала» культуры и «начала» жизни.
В соответствии с тремя функциями семиотических объектов изложение делится на три части. В первой рассматривается механизм смыслопорождения в результате взаимного напряжения таких взаимонепереводимых и одновременно проецируемых друг на друга языков, как конвециональный (дискретный, словесный) и иконический (континуальный, пространственный). Этому соответствует минимальный акт выработка нового сообщения. Второй раздел посвящен семиосфере – синхронному семиотическому пространству, заполняющему границы культуры и являющемуся условиями работы для отдельных семиотических структур, и одновременно их порождением.
Если в центре первого раздела стоит текст, то во втором центральное место занимает культура.
Третий раздел посвящен вопросам памяти, диахронии глубины и истории как механизма интеллектуальной деятельности. Основной вопрос этого раздела посвящен семиотике истории.
Все три раздела призваны показать работу «обволакивающего» человека и человеческое общество семиотического пространства как интеллектуального мира, находящегося в постоянном взаимном общении с индивидуальным интеллектуальным миром человека.
Говоря о семиотике сейчас, следует иметь ввиду три ее аспекта. Семиотика – это:
– научная дисциплина, объектом которой является сфера знакового общения;
– метод гуманитарных наук, проникающий в различные дисциплины и определяемый не природой объекта, а способом его анализа.
– Своеобразие научной психологии исследователя, склад его познающего сознания.
Семиосфера отличается неоднородностью. Заполняющие семиотическое пространство языки различны по своей природе и относятся друг к другу в спектре от полной взаимной переводимости до столь же полной взаимной непереводимости. Неоднородность определяется гетерогенностью и гетерофункциональностью языков. Таким образом, если в порядке мысленного эксперимента представить себе модель семиотического пространства, все языки которого возникли в один и тот же момент и под влиянием одинаковых импульсов, то все равно перед нами будет не одна кодирующая структура, а некоторое множество связанных, но различных систем.
Внутреннее пространство семиосферы парадоксальным образом одновременно и неравномерно, ассиметрично и едино, однородно. Состоя из конфликтующих структур, оно обладает также индивидуальностью. Самоописание этого пространства подразумевает местоимение первого лица. Одним из механизмов семиотической индивидуальности является граница. А границу эту можно определить как черту, на которой кончается периодичная форма. Это пространство определяется как «наше», «свое», «культурное», «безопасное», «гармонически организованное» и тд. Ему предстоит их-пространство – «чужое», «враждебное», «опасное», «хаотическое». Всякая культура начинается с разбиения пространства на внутреннее (свое) и их (чужое).
Как уже было сказано, распространение метаструктурного самоописания из центра культуры на все ее семиотическое пространство, унифицирующее для историка весь синхронный срез семиосферы, на самом деле создает лишь видимость унификации. Если в центре метаструктура выступает как свой язык, то на периферии она оказывается чужим языком, не способным адекватно отражать лежащую под ней семиотическую практику. Это как бы грамматика чужого языка. В результате в центре культурного пространства участки семиосферы приобретают жестко организованный характер и одновременно достигают саморегулировки. Но одновременно они теряют динамичность и исчерпав резерв неопределенности становятся негибкими и неспособными к развитию. На периферии – чем дальше от центра, тем заметнее – отношения семиотической практики и навязанного ей норматива делаются все более конфликтными. Тексты, порожденные в соответствии с этими нормами, повисают в воздухе, лишенные реального семиотического окружения, а органические создания, определенные реальной семиотической средой, приходят в конфликт с искусственными нормами. Это – область семиотической динамики. Именно здесь создается то поле напряжения, в котором вырабатываются будущие языки.
Наиболее горячими точками семиибразовательных процессов являются границы семиосферы. Понятие границы двусмысленно. С одной стороны она разделяет – с другой обьединяет. Она всегда граница с чем-то и следовательно одновременно принадлежит обеим пограничным структурам, обеим взаимно прилегающим семиосферам. Граница БИ и ПОЛИЛИНГВИСТИЧНА. Граница – механизм перевода текстов чужой семиотики на язык нашей. Место трансформации внешнего во внутреннее. Это фильтрующая мембрана, которая трансформирует чужие тексты настолько, чтобы они вписывались во внутреннюю семиотику семиосферы, оснаваясь инакородными. Не только отдельные тесты, но и целые культуры для того, чтобы межкультурные контакты были возможны, должны иметь такие образы – эквиваленты в нашей культуре, подобные словарям билингвам.
Диалог пространств подразумевает ассиметрию, ассиметрия же выражается, во-первых, в различии семиотической структуры языка участников диалога, и, во-вторых, в попеременной направленности сообщений. Из последнего следует, что участники диалога попеременно переходят с позиции передачи на позицию приема и что, следовательно, передача ведется дискретными порциями с перерывами между ними.
Григорий Амелин в статье «Истоки и смысл русского структурализма» говорит и книге Ю. М. Лотмана «Культура и взрыв» (М. Гнозис, 1992). Данная книга, по мнению автора относится к периоду «позднего Лотмана», увлеченного идеями Ильи Пригожина.Перед нами представлена динамическая модель культуры. Переход культуры из одного состояния в другое осуществляется не непрерывно, а через критическую точку предельной непредсказуемости, взрыв, когда, когда в принципе, нельзя предсказать результатов. Эта точка апофатична, а сам взрыв выключен из времени. И здесь возникает важное отличие Лотмана от Соссюра. Последний отказывается от описания динамики, считая, что этого сделать невозможно. Возможно лишь делать отдельные диахронические развертки, но ухватить динамику языковой системы в целом практически нереальн, поскольку изменения никогда не происходят во всей системе, а лишь в том или другом из ее элементов. Конечно, каждое изменение сказывается на системе, но исходный факт затрагивает лишь одну ее точку. Она не находится ни в какой связи с теми посделствиями, что могут быть для целого. Именно здесь, по мнению автора, истоки лотмановской непредсказуемости, которой он придал в масштабах культуры всеобъемлющий смысл. Не усвоив «случайность», Лотман отказался от понятия намерения в культуре как таковой. Глядя вперед мы видим одни непредсказуемости, глядя назад – одни закономерности.
Другой крупный семиотик В. Н. Топоров решает этот вопрос противоположным образом. В его семиотике истории сознание создает гипертрофию субъективности. И такое сознание живет непрерывными скачками через исторические катастрофы и бездны..
Способы семиотизации пространства и способы семиотизации времени
Семиотика пространства во многом остается полем междисциплинарных исследований.
Специфика пространственного семиозиса обусловлена особенностями визуально-пространственного канала связи, который обладает иными возможностями, чем аудиально-временной канал. Для этого канала более характерны в плане синтактики способность пространственных текстов приобретать существенно иные топологические свойства, чем временная организация линейных последовательностей знаков (Соссюр); а в плане семантики – использование не только условных знаков, сколько сигналов и индексов, мотивированных природными корнями пространственного символизма, его связью с целевыми установками и другими объективными и субъективными факторами.
Взаимодействие природных и культурных факторов сближает семиотику пространства с визуальной семиотикой, которая пересекается с ней по своему предмету.
Однако, визуальная семиотика выделяется по другому принципу: через фиксацию не внешней, а внутренней ветви информационного канала, ориентированного на зрительную модальность ощущений. Поэтому визуальная семиотика стоит в одном ряду с семиотикой иных модальномстей – аудиальной, тактильной, семиотикой вкуса и запахов. Хорошо известная связь пространственного и зрительного каналов передачи информации не однозначна, поскольку визуальные носители значений могут иметь значимые отличия не только в пространстве, но и во времени, так же как пространственные носители могут фиксироваться не только зрительно, но и через другие модальности. «Свое иное» (Гегель) семиотика пространства должна находить в том, что логично было бы называть»семиотикой времени». В качестве последней вполне уместно рассматривать построенную на двух указанных принципах Соссюра семиологию, которые ограничивают ее универсальность и фактически определяют ее хроносемиотику, т.е. семиотику временных носителей значений. Поскольку общая семиология развивалась в поиске аналогий других знаковых систем с вербальным языком, то специфика хроносемиотики осталась незамеченной. Но по мере своего развития семиотика пространства разработала свой понятийный аппарат.
Развитие такого аппарата предполагает переход от констатации специфики физического и психического субстврата, образующего в пространственном семиозисе то, что Л. Ельсмлев назвал субстанцией выражения и содержания – к анализу их семиотической формы. Такую форму в пространство вносят определенные способы его семиотизации – то есть определенные способы его струтктурирования и осмысления. Способы семиотизации пространства заметно отличаются от способов семиотизации времени прежде всего, в плане синтактики, где структурирование пространственных носителей значений значительно разнообразнее, чем способы конструирования линейной последовательности знаков. Здесь допустимы значимые различия между пространственными отношениями сразу в нескольких измерениях, разнообразные комбинации симметричных и ассиметричных построений, разные типы анизотропности и тд. Фиксированные в плане выражения на разных уровнях видения пространственные объекты могут быть так же и в плане содержания, уже в своей семантике осмыслены на разных уровнях сознания, включая различные психические механизмы: когнитивные, аффективные, двигательные. (Ощущения других модальностей, моторные реакции разных уровней, разнообразные поведенческие схемы, вербальное осмысление).
Существует комплекс различных систем семиотизации пространства:
– визуально-пространственный код, регулирующий связи между формами визуального выражения и его интерпретации на том или ином уровне психики;
– синестетический код – соотносящий зрительные ощущения формы и цвета с переживаниями иных модальностей;
– перцептивный код – с его помощью осуществляется развертывание оптических данных в восприятии объемных форм видимого мира, а также в искусственно созданных стимулах-изображениях, програмиующих определенный строй восприятия.
Предметные коды позволяют категоризовать пространственные формы и связывать их с определенными культурными значениями. Предметно-функциональный код позволяет узнавать видимые формы предметов как носителей определенных орудийных функций, коннотативные значения этих форм, указывающие на роль оперирующего ими субъекта в пространстве социального поведения связываются с ними посредством социально-символического кода, так же постредством природно-символического кода, видимые объекты связываются с определенными мифологическими значениями.
Исследуя организацию этих знаковых систем, семиотика пространства должна будет развиваться прежде всего как семиотика визуально-пространственных кодов, в рамках которой должен осуществляться анализ как внутренней организации каждого из них, так и внешних связей между этими кодами: их пересечения, исключения, субординации, координации.
Ее предмет включает в себя не только пространственные коды, но и пространственные тексты. Семиотика пространства может развиваться как теория пространственных текстов. В этом контексте анализируется внутренняя структура каждого типа текста, а также комплектную структуру гетерогенного пространства, зоны которого отличаются регламентирующими их семиотизацию кодами.
Литература
- Л. Чертов. Семиотика визуально-пространственных кодов и ее отношения с другими дисциплинами.
- Ю. Лотман. О семиосфере. Труды по знаковым системам. – Тарту. – 1984.
- А. Ветров. Семиоика и ее основные проблемы. Издательство политической литературы. – Москва, 1988.
- Ю. Степанов. Семиотика. Академия наук СССР. Институт языкознания. Издательство «Наука». Москва, 1971.
- Г. Амелин. Истоки и смысл русского структурализма.