Учебники по курсу Болошов Л. Е. Этика: учебное пособие. М., 2004. Гусейнов А. А., Апресян Р. Г. Этика. М., 2002. Разин А. В. Этика: Учебник для вузов. М., 2003. Этика. Учебник для вузов

Вид материала

Учебники

Содержание Лекция № 3. Мораль от древности до наших дней 3.1. Происхождение морали Биофилическая ориентация ведет его к гуманистической этике, некрофи-лическая — к авторитарной. 3.2. Историческое развитие морали 3.2.1. Нравы архаичного общества 3.2.2. Мораль античности 3.2.3. Религиозная и светская мораль Средневековья

Подобный материал:

• Этика социальной работы профессиональная этика социального работника Этика, 1918.94kb.
• В. Н. Психология и этика делового общения Учебник, 66.88kb.
• Гусейнов А. А., Апресян Р. Г. Этика: Учебник. — М.: Гардарика, 1998. — 472, 1833.47kb.
• Учебной и научно-исследовательской работы студентов Этика и история этических учений, 170.52kb.
• Семинарские занятия по курсу "этика" Тема, 22.52kb.
• Этика Аристотеля «Этика», 951.04kb.
• Лекция этика как наука, 118.36kb.
• Фролов И. Т., Юдин Б. Г. Этика науки. Проблемы и дискуссии, 625.96kb.
• Лекция этика как явление духовной культуры. Нормативные образцы личности, 158.77kb.
• Программа вступительного испытания по предмету прикладная этика для поступающих, 307.5kb.

Лекция № 3. Мораль от древности до наших дней


Моральная регуляция человеческих отношений уходит своими корнями в глубокую древность. Не будет преувеличением утверждать, что мораль — одна из самых древних форм человеческого сознания, ибо она возникает вместе с человеческим сообществом: как только один человек начинает относиться к другому человеку, их отноше­ния сразу же обретают ту или иную форму моральности или амораль­ности.

Это понятно, так как никакой, даже самый маленький коллектив, самая маленькая группа не могут существовать без определенного свода норм поведения. Были в истории народы, которые не знали философии и нау­ки, не знали права. Известны народы, у которых чрезвычайно слабо было развито искусство. История знает народы, о которых исследователи до сих пор спорят, обладали ли они религиозными верованиями. Но в чело­веческой истории не было народа, который не имел, хотя бы в самой зача­точной форме, нравственности. С этим согласны практически все этиче­ские учения.

Однако по вопросу происхождения морали имеются существен­ные разногласия. Условно можно выделить четыре концепции ее воз­никновения. Итак, как и почему возникла мораль?

3.1. Происхождение морали

Первая концепция происхождения морали — религиозная, соглас­но которой мораль дается человеку от Бога. Поэтому первоначаль­ным и высшим основанием морали религия считает Божественный закон, имеющий ряд градаций.


Высшая ступень — «вечный закон», коренящийся в божественном разуме, и поэтому вне веры в Бога нет и морали. Вторая ступень — «естественный нравственный закон», заложенный в человеческой душе актом божест­венного творения, вытекающий из природы человека и заключающийся в стремлении к слиянию его души с Богом. Низшая ступень — «человече­ский позитивный закон» — совокупность моральных и правовых норм, ус­тановленных обществом и являющихся воплощением в повседневной жизни «естественного» закона, а через него — «вечного» закона.

Божественные законы носят непреходящий характер, и поэтому нравственная природа человека, согласно религиозной концепции, неизменна: добро есть добро, зло есть зло. Религиозная концепция морали авторитарна: моральные требования в виде Божественного закона, «написанного в сердцах», даны человеку высшим авторите­том — Богом и сформулированы в декалоге — десяти библейских за­поведях. Справедливость закона должна постигаться не разумом, но безоговорочной Верой в Бога (вспомним знаменитые слова Тертул-лиана: «Верую, ибо абсурдно!»); Любовь к Богу предписывается как долг, потеря Надежды расценивается как грех и наказывается при жизни и после смерти (самоубийц, потерявших надежду, хоронят не в освященной земле, а за кладбищенской оградой).

Вторая концепция — натуралистическая, утверждающая, что мо­раль присуща человеку изначально и заложена в нем самой природой. В рамках этой концепции существует ряд направлений, среди кото­рых выделяется прежде всего социал-дарвинизм. Сторонники этого течения считают, что действующие в мире животных законы борьбы за существование с той же силой и непреложной последовательно­стью действуют и в человеческом обществе. А поскольку человек — прежде всего существо биологическое, бытие которого протекает по общим законам живой природы (рождение, жизнь, смерть), постоль­ку происхождение нравственности следует искать в избирательной способности самой жизни, в борьбе за существование, в наличии мо­рального чувства у животных.

Слаженные совместные действия муравьев, бобров, обезьян действитель­но могут навести на мысль о наличии у них чувства солидарности и кол­лективизма. Ч. Дарвин считал, что животным присущи все нравственные понятия, бытующие в человеческом обществе, и что собака, например, способна переживать нечто, похожее на чувство долга, вины или угрызе­ние совести.

Однако следует помнить, что «нравственность» поведения стадных жи­вотных основывается исключительно на инстинктах. В их поведении нет умения осмысливать, анализировать и обобщать свои действия; у живот­ных нет сознательного выбора цели, моральной оценки и т.д. Мораль же человека, несмотря на генетическую связь с некоторыми биологическими инстинктами и навыками, неотделима от его общественной жизни. Это не мешало одному из основоположников социал-дарвинизма Г. Спенсеру считать, что поскольку в обществе, как и в природе, идет борьба за сущест­вование, то определяющим моральным принципом поведения людей ос­тается принцип «выживает сильнейший». По мнению современных соци­ал-дарвинистов, человек есть грубое животное, он лишь носит маску добропорядочности и благопристойности, под которой бушуют порочные наклонности и скотские страсти. Так, известный представитель этого уче­ния Дж. Хаксли пишет, что человеческой природе свойственны «окровав­ленные зубы и когти».

Попытки биологизировать нравственную сущность человека ве­дутся и в рамках такого натуралистического направления, как евгени­ка, которое исходит из того, что социальные формы поведения, в том числе и моральные, якобы являются свойствами, передающимися человеку по наследству. Однако данные современной генетики до­казывают, что духовное развитие не закладывается в генах, оно фик­сируется в человеческом опыте, социальных программах и передается воспитанием. Нравственные привычки, чувства, понятия — специфи­чески человеческое достояние, результат длительного историко-куль­турного развития.

Например, такое нравственное явление, как чувство стыда, проявляющее­ся, в частности, в привычке прикрывать определенные части тела, оголе­ние которых считается безнравственным, совершенно неведомо живот­ным, а у человека возникло на сравнительно поздней ступени развития и проявляется по-разному, в зависимости от традиций и обычаев. Так, у некоторых полинезийских племен «стыдным» считается оголение шеи, которая с детства бинтуется и тщательно укрывается. В Австралии этно­графы обнаружили племя, стыдящееся вида... зубов. Поэтому их спилива­ют, чернят, скрывают при разговоре и улыбке, в то время как все осталь­ные части тела остаются оголенными.

В рамках натуралистической концепции следует рассматривать и понимание нравственности, базирующееся на учении 3. Фрейда.

Согласно фрейдизму, поведение личности определяется неподвласт­ными сознанию психическими процессами, в основе которых лежат врожденные бессознательные влечения: сексуальное — Эрос и влече­ние к смерти — Танатос.

С позиций фрейдистского биопсихизма, поведение человека — компро­миссный вариант между его аморальными инстинктами и сверхстрогими требованиями морали. Поскольку человеческое Я находится между ними, как между молотом и наковальней, и человек вынужден подавлять свои подсознательные влечения, в нем развиваются всевозможные комплексы (например, комплекс неполноценности) или же поведение его становится антисоциальным. Этим фрейдизм объясняет, например, человеческую аг­рессивность, склонность к насилию, наркоманию, различного рода де­прессии.

Современный фрейдизм — неофрейдизм, признавая биологиче­ские корни человеческой сущности, приходит к парадоксальному выводу. Поскольку человек появляется на свет без врожденной способности к необходимым действиям, более беспомощным, чем животные, именно это его качество оказывается той почвой, на которой развивается нравственная регуляция его поведения. Более того, как считает один из выдающихся представителей неофрейдизма Э. Фромм, «биологиче­ское несовершенство человека обусловило появление цивилизации». Вместе с тем неофрейдизм признает зависимость проявлений челове­ческого характера от условий жизни и личного выбора самого человека.

Э. Фромм, опираясь на учение 3. Фрейда о бессознательных влечениях, выделяет два типа личности: биофилический и некрофилический. Пер­вый ориентирован на продолжение и поддержание жизни. Второй — на ее уничтожение, омертвление. Первый проявляется в любви к жизни, стрем­лении к ее совершенствованию и обновлению, к прогрессу; второй — в па­тологической любви ко всему неживому, застывшему, в консерватизме и реакционности. Для первого характерны импульсивность, порыв, не­предсказуемость. Для второго — стремление к порядку, педантизм. Клас­сическим случаем некрофилии Э. Фромм считал Гитлера, проявлявшего приверженность к установлению порядка во всем — даже в организации концлагерей. Оба типа характера присутствуют в каждом из нас, но не в равной мере: биофилия первична и самодостаточна, некрофилия же есть недостаток («дефицит») жизни. Однако проявляются они, согласно неоф­рейдизму, не фатально: человек выбирает линию поведения в зависимо­сти от собственной системы ценностей и социокультурного контекста.

Биофилическая ориентация ведет его к гуманистической этике, некрофи-лическая — к авторитарной.

Третья — социологизаторская концепция — связывает возникно­вение морали исключительно с развитием общества. С этих позиций тайна нравственности заключена не в человеческом существе, а ухо­дит своими истоками в социально-исторические условия и потребности общества. Нравственность рассматривается как ответ на эти потреб­ности, ибо она организует поведение человека и его взаимоотношения с другими людьми наиболее «выгодным», наиболее «удобным» для общества образом, обеспечивая его оптимальное существование. На позициях социально-исторического детерминизма стояла марксист­ско-ленинская этика, объяснявшая возникновение и развитие морали материально-экономическими причинами и социально-политиче­скими потребностями общества. Такая позиция неизбежно вела к ав­торитаризму, ибо ставила моральную регуляцию в зависимость от внешних факторов и авторитетов, игнорируя внутреннюю самоопре-деляемость личности и ее психологические, религиозные и другие па­раметры.

Более рациональным и современным представляется обобщаю­щий интегративный подход, характеризующий концепцию, которая условно может быть названа культурологической. Не отрицая ни биопсихической природы нравственности, ни роли религии в ее раз­витии, ни ее социальных оснований, предполагая изначальную вклю­ченность морали в исторический процесс, эта концепция связывает ее происхождение и развитие с конкретными социокультурными усло­виями ее эволюции. Краткий исторический экскурс позволит увидеть нам, как и почему изменялась мораль вместе с развитием культуры от глубокой древности до наших дней, от авторитарной к все более гума­нистической системе регуляции.

3.2. Историческое развитие морали

Трудно утверждать однозначно, как складывалась нравствен­ность: паутина тысячелетий скрывает от нас начало человеческой ис­тории. Да и любая попытка «загнать» такой живой и сложный орга­низм, как мораль, в жесткое русло эпохальных характеристик неминуемо приведет к схематизму. И все же...

3.2.1. Нравы архаичного общества

Скорее всего, именно коллективный характер жизни и труда арха­ичного общества с самого начала потребовал регламентации поступ­ков людей, вступающих во взаимодействие. Практика отношений, складывающихся под влиянием жестокой борьбы за существование, постепенно закреплялась в обычаях, традициях, которые строго вы­полнялись.

Первые моральные требования существовали в виде табу — запретов, но­сивших чаще всего целесообразный характер и направленных на сохране­ние, выживание и благополучие рода. Табу возникают не сразу. Так, если на первых порах половые связи и деторождение не регламентировались, то позднее появляется запрет на кровно-родственные браки, поскольку они вели к рождению нежизнеспособного, слабого потомства. Табу на людоедство накладывается лишь с развитием земледельческо-скотовод-ческой культуры, когда появляются гарантированные источники другой пищи. В то же время фрейдизм объясняет появление первых табу не раз­витием культуры, а чувством вины, заставившим человека регламентиро­вать свои основные инстинкты — сексуальный и врожденное стремление к смерти.

Как бы то ни было, человек чувствовал свою неразрывную связь с родом, вне которого он не мог добывать пищу и бороться с врагами. Беззаветная преданность и верность своему роду и племени, самоот­верженная защита сородичей, взаимопомощь, сострадание к ним бы­ли непререкаемыми нормами тогдашней морали, основой которой яв­лялись первобытные равенство и коллективизм. Во имя рода его члены проявляли трудолюбие, отвагу, презрение к смерти. Заклады­вались чувство долга и зачатки справедливости, совести. Каждый, да­же самый слабый член рода, ощущал за собой коллективную силу: это становилось источником чувства «принадлежности», свойственного людям того времени.

Логично предположить, что в период варварства не только усло­вия жизни формировали те или иные моральные нормы, но и шел об­ратный процесс. Положительные моральные качества, проявлявшиеся во взаимовыручке и заботе членов рода друг о друге, способствовали выживанию и усилению рода. Начинал побеждать не сильнейший, а аморальнейший». Этот положительный опыт выживания закреплял­ся, передавался из поколения в поколение, превращая моральные нормы в важнейший фактор человеческого существования.

Вместе с тем было бы неправильно идеализировать мораль перво­бытного общества. Не было еще такой развитой характеристики чело­веческой личности, как самосознание (первые люди не имели даже имен собственных). Суровые условия жизни, крайне низкий уровень существования, бессилие человека перед природой порождали суеве­рия и крайне жестокие обычаи. В родовом обществе получил свое на­чало обычай кровной мести, а вместе с ним и жестокость, фанатизм, предательство. Лишь постепенно исчезал дикий обычай съедать побе­жденного врага — людоедство сохранялось довольно долго.

3.2.2. Мораль античности

В это время, с возникновением неравенства и рабства, видоизменя­ется и мораль. На смену единой для всех морали первобытного обще­ства приходит мораль, разделяющая людей: рабство было не только проявлением социального неравенства, но и нравственной пробле­мой. Моральные права и обязанности впервые ставятся в зависимость от такой ценности, как свобода. Мораль являлась достоянием свобод­ных людей, а рабы, по существу, стояли «вне морали»: по отношению к ним не действовали требования справедливости, уважения, жало­сти. Неравенство начало рассматриваться как естественная и спра­ведливая форма человеческих отношений. Первобытный коллекти­визм сменился индивидуализмом со всеми его плюсами и минусами. Наиболее ярко это проявилось в культурах Древней Греции и Рима.

Вообще мораль этой эпохи представляет собой пеструю картину. С одной стороны, свобода нравов, культ наслаждения, вседозволенность в любви, с другой — уважение к мудрости, поиски смысла жизни, тяга к красоте. Наряду с такими прекрасными качествами, как мужество, жажда подвига и отвага Одиссея или верность Пенелопы, — скаредность, коварство, под­лость, властолюбие и тщеславие Нерона и Герострата. Нравы были край­не жестокими (вспомните бои гладиаторов и решение толпы — добить или помиловать побежденного, вспомните Спарту, в которой безжалостно сбрасывали в пропасть «неполноценных» младенцев), но пленных уже не убивали, а сохраняли им жизнь, превращая в рабов.

Отличительной чертой практической морали античного периода стала ее связь с этикой и философией. Пожалуй, трудно назвать дру­гой такой период, когда бытующие моральные нормы и представле­ния (по крайней мере, среди образованных граждан) оказывались бы под таким сильным влиянием этических взглядов философов.

Так, софистика породила стремление к «словесной игре», с помощью ко­торой всегда можно было бы обосновать свою позицию; Сократ заставил сограждан поверить, что «никто не делает зла сознательно, а только по не­ведению»; Аристотель возвысил представление о справедливости как ве­личайшей из всех добродетелей. Стали реальными нормами поведения идеи стоицизма, призывавшего к свободе от страха перед смертью: «жизнь не добро, и смерть не зло»; эпикурейства, основанного на принципе удо­вольствия, понимаемого как свобода от страдания, безмятежность, невоз­мутимость и покой; взгляды киников, провозглашавших, «что естествен­но, то не безобразно» и призывавших к «переоценке ценностей», в том числе и моральных.

Вместе с тем именно в это время в среде рабов, «изъятых» из мора­ли свободных граждан, формируется своя, рабская мораль — мораль покорности и смирения, лизоблюдства и холуйства, следы которой, к сожалению, сохраняются среди нас и спустя тысячелетия. Не слу­чайно А.П. Чехов считал, что всем нам еще долгое время надо «по кап­ле выдавливать из себя раба».

Тем не менее новая мораль не должна рассматриваться как шаг назад, ибо она являлась все же отражением более высокого уровня культуры. То лучшее, что было достигнуто моралью первобытного общества, не исчезло: многие из простых норм нравственности, заро­дившихся в родовом обществе, продолжали жить в среде свободных ремесленников и крестьян. То новое, что появилось — индивидуа­лизм и порожденный им эгоизм, не только несли в себе негативный моральный смысл, но и способствовали выделению личности из мас­сы, ее самоутверждению. С возникновением демократических госу­дарств-полисов у свободных горожан формируются моральные каче­ства гражданственности, такие как любовь к отечеству и чувство ответственности за него, гражданское самосознание и способность к самопожертвованию.

Наконец, не следует забывать, что наряду с индивидуалистиче­ской моралью рабовладельцев и рабской моралью угодничества постепенно формировалась мораль протеста против угнетения, бессмысленности и жестокости жизни, развивавшаяся в двух направ­лениях. Одно из них приводило к бунту против рабства (например, восстание Спартака) и вызывало к жизни такие нравственные качест­ва, как свободолюбие, героизм, ненависть к угнетению, целеустрем­ленность, чувство собственного достоинства. В основе другого направления морали протеста лежал не бунт, а попытка найти утешение, спастись, уйти от этого мира, не борясь с ним. Именно так возникла мораль раннего христианства, проповедовавшего страдание и терпе­ние как высшие добродетели.

О моральном разложении древнеримской империи и возникновении христианства читайте романы Г. Сенкевича «Камо грядеши», Л. Фейхтвангера «Лже-Нерон» и др.

3.2.3. Религиозная и светская мораль Средневековья

Религиозная христианская мораль, зародившаяся как идеоло­гия угнетенных и гонимых, в эпоху Средневековья стала господствую­щей. В ее основу легло представление о Боге как высшем благе и ис­точнике всего сущего. Человек же, созданный «по образу и подобию Божьему», рассматривался в единстве трех начал: Духа, устремлен­ного к Богу, Добру и Истине; Души — собственно человеческого Я, способного выбирать между Добром и Злом и потому ответственного за собственную греховность; Тела, которое душа должна освобождать от страстей и направлять к возвышенному духовному началу.

Основой нравственной жизни были провозглашены десять запо­ведей Ветхого завета и Нагорная проповедь Иисуса Христа. Их значе­ние в духовной жизни не только Средневековья, но и всего последующе­го времени невозможно переоценить. В них, безусловно, содержатся высшие общечеловеческие ценности, следование которым (безотно­сительно к религиозности человека) есть благо. Они выполняли и вы­полняют функции духовного ориентира, который, будучи даже не всегда достижимым («подставь другую щеку» или «возлюбите врагов ваших»), возвышает человека, делает его лучше и чище. Можно долго спорить о том, зачем нужны эти требования и как их исполнять, но что они гуманистичны по своей сути — это бесспорно. Именно эти требо­вания лягут позднее в основу новой этики — этики ненасилия.

Характерной чертой духовной жизни этого периода был приори­тет религии и церкви. В области морали это проявлялось в том, что церковь выступала с проповедью всеединства, примирения богатых и бедных, требуя от тех и других в качестве основных добродетелей смирения перед Богом и перед власть имущими, отказа от мирских благ, ограничения во всем, любви к ближнему, милосердия, покорно­сти, послушания, основанных на вере в непререкаемую силу и спра­ведливость Бога.

Однако в реальной жизни нравы феодального общества отнюдь не отличались единством и добродетельностью. Сословная иерархия расставляла людей по различным ступеням социальной лестницы, соответственно предъявляя и разные моральные требования к ним.

Так, труд был уделом черни, «погрязшей во грехе»: ведь именно труд был главным наказанием для Адама, совершившего первородный грех («в по­те лица своего будешь добывать хлеб свой насущный»). Люди высокород­ные, приближенные к Богу (монарх — «наместник Бога на земле», «пома­занник Божий»), были не только «освобождены» от труда, но, более того, не должны были «пачкать» себя трудом (вспомним длинные рукава бояр­ских кафтанов на Руси или тщательно отращиваемые ногти китайских мандаринов).

Представителям высших сословий предписывались лишь «благо­родные обязанности», в свете которых презрение к труду, простолю­динам и стремление выделиться «среди своих» рассматривались как положительные нравственные качества, ибо способствовали поддер­жанию благородства. В своей амбициозной борьбе за власть феодаль­ные верхи не думали о смирении, в быту не ограничивали себя ни в чем, щеголяя друг перед другом роскошью одежд и украшений, с вассалами вели себя высокомерно, с крестьянами — грубо и жестоко, забывая и о милосердии, и о любви к ближнему. А для собственного успокоения им достаточно было получить от церкви индульгенцию — грамоту об отпущении грехов, причем не только уже совершенных, но и будущих.

Нарушались моральные принципы христианства, в том числе и принцип «Не убий», и самой церковью. Достаточно вспомнить Кре­стовые походы или Святую инквизицию, поддержку кровавых дикта­торов, властолюбие и сластолюбие некоторых отцов церкви. Не слу­чайно папа Иоанн Павел II совершил уже в наши дни мужественный шаг, признав исторические ошибки католической церкви и призвав ее раскаяться во всех грехах и просить прощения у Бога и людей (знаме­нитая энциклика 1994 г.).

Правда, и во времена Средневековья в рамках самой церкви, в частности, монашеством предпринимались попытки реального воплощения в жизнь нравственных идеалов Христа. Св. Франциск Ассизский и монахи его ни­щенствующего ордена придали бедности ранг позитивного жизнеутвер­ждающего начала, сея среди людей идеи покаяния, мира и терпимости и призывая распространять их на всякое живое существо. Аскетический идеал морального поведения приобрел в лице францисканцев новое, гу­манистическое измерение.

Один из интереснейших моментов в развитии морали — появле­ние в эпоху Средневековья