Geum.ru

Александр Федоров

Вид материалаДокументы

Содержание


Так хочется тепла и доброты…
«Письма мертвого человека». Фантастика предостерегает
Александр Федоров.
Подобный материал:
1   ...   51   52   53   54   55   56   57   58   ...   70

Так хочется тепла и доброты…


Попалась мне в руки очередная газетная статья, автор которой гневно требовал повсеместного запрета демонстрации западных фильмов в кино и видеозалах. Аргументы все те же, за последние годы успевшие набить оскомину: «тлетворное влияние», «пропаганда порнографии, и жестокости», «стимуляция молодежной преступности»…

Уверен, читатель без труда сможет сам продолжить список подобных «железных» обвинений.

Представим себе на минуту, что завтра по всей стране будут идти только отечественные фильмы. Обрадует ли это сторонников кино-видеорепрессий?

Поначалу, наверное, да... Только вот преступность и всякого рода правонарушения от этого заметно не уменьшатся. Зато молодежь — а именно она сейчас в основном заполняет видеозалы — получит еще один дефицит к букету тотальной нехватки всего и вся. Ну ладно в Москве, где есть хоть какой-то выбор. А в провинции? Прав, на мой взгляд, критик Лев Карахан: роль не санкционированного закупочной комиссией западного видеопотока «вовсе не ограничивается тем, что он удовлетворяет потребность в ярком, впечатляющем зрелище, развлечении. В настоящий момент он является крупнейшим импортером социальной стабильности»*.

Показал я, к примеру, в видеоклубе награжденный букетом Оскаров фильм Ричарда Брукса «Слова нежности» с Джеком Николсоном и Ширли Мак-Лейн в главных ролях, и даже те «киноклубники», кто еще года три назад готовы были часами спорить об «идейной концепции и изобразительном решении», стали говорить, что сегодня только зарубежные мелодрамы и комедии дают возможность зрителям перевести дух от обрушившейся «домашней» жесткой киноинформации, где все больше про мерзости нашей жизни.

Вот и тянутся зрительские сердца к добрым и человечным героям «Инопланетянина» С. Спилберга. «Назад в будущее» Р. Земекиса, «Бродяги с Беверли-Хиллс» П. Мазурского... Даже в жутковатой фантастике Дж.Карпентера («Нечто») и Д. Кроненберга («Муха»), не говоря уже о мужественных героях С. Сталлоне и А. Шварценеггера и эротических забавах героинь Сильви Кристель, наши зрители хотят найти отдушину, рекреацию от тяжкого груза политического и экономического кризисного прессинга…

А ведь как еще недавно мечталось о суровой кинематографической правде!

С каким энтузиазмом были встречены снятые с полки «Проверка на дорогах» с «Покаянием»! Но давно уже нет на экранах новых фильмов Т. Абуладзе и А. Рехаиашвили, Э. Климова и А. Смирнова, А. Германа и М. Хуциева, Г.Чухрая и Р. Быкова. Молчит и один из немногих зрительских фаворитов — В. Меньшов. Зато без простоев работают режиссеры, для которых всегда бы на первом месте конъюнктура. Раньше — начальственная, теперь — «постцензурная». Одно за другим исчезают на экране прежние "белые пятна» и «фигуры умолчания». Быть может, в столице все еще высок рейтинг трансляций заседаний Съездов и Верховных Советов. Но на пренебрежительно называемых бюрократическим языком «местах», то есть в обычных провинциальных городках, по моим наблюдениям, с каждым днем популярность этого почти ежедневного канала падает столь же ощутимо, как и киноразоблачений. Все сильнее ощущается усталость, перенасыщенность негативной информацией. И хотя вместе со Станиславом Говорухиным все отчетливо понимают, что так жить нельзя, многим все-таки хочется увидеть ну хоть какие-нибудь просветы к лучшему. Пусть даже в кино или на телеэкране.

Александр Федоров

Примечание

*«Искусство кино» № 5, 1990.

Впервые опубликовано в журнале «Экран»:

Федоров А. Так хочется тепла и доброты…/Экран. 1991. № 5. С.3.

«Письма мертвого человека». Фантастика предостерегает


«Предупреждения из будущего» — кошмары войны и космических войн — давно уже стали привычными на экранах мира. Это фантастика особого рода, даже в самых гуманных фильмах она пугает своей актуальностью, как и сегодня, когда на планете множество так называемых «локальных конфликтов».

В свое время ведущей в отечественной кинофантастике была тема новых космических открытий и исследований, научного прогресса. Однако режиссер Константин Лопушанский для своего полнометражного дебюта избрал сюжет ядерного безумия Земли, крушения человеческой цивилизации. Почему?

На этот вопрос может ответить только сам фильм «Письма мертвого человека» (cцeнарий К.Лопушанского при участии В.Рыбакова и Б.Стругацкого).

Желто-коричневый тон подземных бункеров, тревожный вой сирен, разрушенные городские улицы, одинокие фигуры немногих оставшихся в живых — в противогазах, с оружием в руках... В этих кадрах, снятых оператором Николаем Покопцевым, нет никакой приблизительности, фантастической условности. Режиссер выстраивает действие фильма в строго реалистическом, бытовом ключе.

Здесь мне видится принципиальность стилистики современной «ленинградской школы»: вслед за Алексеем Германом, Семеном Арановичем, Виктором Аристовым и Александром Рогожкиным Константин Лопушапский отказывается от всякого рода «приглаживания» натуры и интерьера, стремится доказать действие, словно снятое скрытой камерой, не страшась натуралистических деталей. В «Письмах мертвого человека» детали эти порой производят шоковое воздействие, как, к примеру, в сцене подземного детского госпиталя или в эпизоде, когда в пылающем после ядерного взрыва городе слышен беспомощный женский крик: «Кто-нибудь, дайте противогаз!»... Но иначе картина, несомненно, многое потеряла бы в эмоциональности яростного протеста против возможности атомного ада на планете.

Константин Лопушанский по сути обращается не к будущему, а к спроецированному воображением не столь уж давнему прошлому начала сороковых годов двадцатого века, когда вторая мировая война унесла десятки миллионов жизней, в том число миллионы детских. Потому вполне закономерными кажутся в фильме документальные кадры времен фашистской агрессии.

Главный герой фильма — старый профессор (Ролан Быков), мысленно обращаясь к своему, наверное, давно погибшему сыну, пытается выяснить, как выдающиеся ученые смогли превратить гениальные открытия в орудия смерти, и что сделал он сам, чтобы не было этой страшной войны. Сквозь запотевшие стекла старомодных очков профессор печально смотрит на бывших сослуживцев, которые то произносят громогласные разоблачительные речи, то обреченно пытаются приспособиться к новым «условиям существования».

Мотив безысходности набирает силу в сценах, когда по затопленным подвалам не-спешно плывут разбухшие рукописи старинных книг и научных исследований, когда профессор, понимая, что даже гениальные формулы уже никому не нужны, за несколько дней легко решает проблемы, над которыми десятилетиями бились тысячи крупнейших математиков и физиков. И наконец, когда некое официальное лицо в сером халате с бесстрастным выражением глаз отказывается принять в спасительный бункер детей, обрекая их на неизбежную гибель…

Но все-таки авторы оставляют герою спасительную надежду. Ролан Быков продолжает удивлять нас разнообразием актерской палитры: он использует скупые пластические средства, медленно и тихо произнося слова монолога, он дает нам шанс поверить, что спасенные им дети, замкнутые, молчаливые и голодные, останутся жить и никогда не повторят роковой ошибки старшего поколения.

И даже трудно сказать, чего больше в эпизоде, где профессор с детьми встречает новый год у елки, сымпровизированной из проводов и старых радиодеталей,— трагической печали или душевного тепла. Камера вглядывается в лица профессора и детей, а в них словно застыл невысказанный вопрос к зрительному залу: «Неужели вы допустите, чтобы это случилось?»...

Нередко говорят и пишут о фильмах безотносительно к их месту в современном кинопроцессе и в текущем прокате. Не думаю, чтобы «Письма мертвого человека» в силу их суровой стилистики ждали феноменальные кассовые сборы. Но уверен: эта картина нужна многим. Хорошо, если ее как можно больше посмотрят за рубежом…

Несколько дней из жизни погибшей цивилизации, прошедшие перед нами па экране, заставляют каждого из нас задуматься о собственном выборе в неспокойном мире…

Александр Федоров.

Впервые опубликовано в газете «Сов.Россия».

1986. 20 июля. С.5.