Сарафанов Владимир Иванович, член Союза писателей РФ фиохин Владимир Петрович, поэт Аникин Борис Алексеевич. Высокую оценку за активное участие в конкурс
| Вид материала | Конкурс |
- «Сказка в русской культуре», 187.47kb.
- В. И. Вернадский – книги и статьи Вернадский, Владимир Иванович. Дневники, 77.32kb.
- Терехин Вадим Федорович, поэт, член Союза писателей России «Среди гласных и согласных»:, 108.72kb.
- Владимир Петрович Кириллов Время и место проведения лекции, 53.9kb.
- Владимир Петрович Бартеньев Вначале своего доклад, 47.3kb.
- Мирошниченко Сергей Иванович, руководитель Центра рентгеновских технологий ару 10., 42.32kb.
- Сергиев Владимир Петрович Член-корреспондент рамн, доктор медицинских наук, профессор, 829.91kb.
- Рекомендует Евгений Феликсович Чеканов, зав отделом прозы журнала «Парус», член Союза, 22.09kb.
- Рок-облепиха, 171.51kb.
- Центр промышленной политики Руководитель Центра – Волошин Владимир Иванович, 114.34kb.
На контрольно-пропускном
44-й год был тяжелым. Немцы на всех фронтах терпели поражение. Когда зверь тяжело ранен, он становится только злее. Спасало то, что в воздухе пахло нашей победой. Спали стоя с оружием в руках. На Крайнем Севере, за Мурманском, морозы шестьдесят градусов. Скалы трещали. А люди выдерживали.
- Помню, как впервые увидел северное сияние. В войну все ведь горело. А тут, смотришь, облака горят. Не принимало сердце горящие облака.
ГЭС на реке Туломе обеспечивала энергией весь Мурманск и железную дорогу. Именно здесь на контрольно-пропускном дежурстве стрелок войск НКВД Анатолий Бакунов впервые услышал слово «победа».
- Я тогда выстрелил из любимого револьвера. Всеми патронами. В воздух.
Милые поля Родины моей,
Вставшей из огня и пепла!
Нет вовек родней, для меня родней
Ваших майских ветров.
Милых карих глаз фронтовых подруг,
Искрами горящих…
Для меня больней, нет больнее мук
Матерей скорбящих.
Людмила Журавлёва
Это страшное слово – война!
Это страшное слово – война! –
Ненавистно сердцам миллионов,
Это страшное слово – война! –
Состоит из проклятий и стонов.
Из небес, опаленных войной,
Из пожарищ, из пепла и дыма,
Из пролившихся слезным дождем
Заклинаний о встрече любимых.
Из больных, искалеченных тел,
Лиц детей, не по-детски суровых,
Из несбывшихся мыслей и дел,
Из героев, на подвиг готовых.
Из разлуки, печали и слез,
Из дотла разоренного крова,
Из разорванных в клочья берез –
Состоит это страшное слово!
Испытаньем великим дана,
Чтобы выжить в надежде и вере,
Это страшное горе – война! –
Не забыть, не стереть, не измерить!
Еще раз о войне
Как он далек – тот сорок первый,
Когда, огнем обожжена,
Черпая лихо полной мерой,
Согнулась под войной страна!
Когда земля вздымалась взрывом
И чернотой пятнала высь,
«Ур-ра!» - неслось в бою надрывном,
И подвиг был – ценою в жизнь.
Позор в веках, проклятье войнам,
И слава тем, кто жизнь отдал
За то, чтоб жили мы достойно,
Чтоб рабства наш народ не знал.
И ноют всё былые раны,
И спать ночами не дают…
Всё меньше, меньше ветеранов
В парадно-праздничном строю.
В забвенье подвиг их не канет,
Ведь поколеньям дан завет,
Чтоб памяти святое знамя
Хранили символом побед!
Без вести пропавшим в Великую Отечественную…
Сколько судеб человеческих
Уничтожила война.
И поныне плачут свечи
Не испивших скорбь до дна!
Повезло, считай, солдату,
Кто схоронен, не забыт,
Имя чье войной проклятой
Кровью вписано в гранит!
Ну а сколько их, безвестных,
По болотам, по лесам,
Смерть принявших в муке крестной –
Знают только небеса!
Сколько их, погибших в брани,
Не найдет потом родня…
И останется им в память
Пламя Вечного огня.
Никогда не возвратится
Чей-то сын в родимый дом,
Но душа больною птицей
С криком стукнется в окно.
И оплачут лишь росинки
Тело божьего раба…
Ни дороги, ни тропинки
Там, где сгинула судьба.
Как сломить броню безвестья,
Чтоб склониться перед ним,
Как узнать, в каком он месте
И какой землей храним?
Может, он в краю далеком
Иль в стране чужой лежит,
Неизбывной волей рока
От живых теперь сокрыт…
Повезло, считай солдату,
Кто схоронен, не забыт,
Имя чье войной проклятой
Кровью вписано в гранит!
Сергей Козлов
О войне в любви, о любви в войне
Не любила войну, ненавидела взрыв,
Любила тепло, а не жар.
«Мое тело – оружие» - это призыв,
Расставание – это удар.
Но не требует воин мир,
Любовь пацифиста стара,
Любовь мазохиста – тир,
Где постель – поле боя, война.
В любви пацифист смешон,
Пацифистом в бою быть грешно,
Но грешно ль потерять ни за что,
Когда ты любила его?!
Будь что будет
Давай забудем обо всем,
Ведь все равно нас расстреляют!
Давай, обнявшись, мы умрем.
А там, что будет, кто же знает?
Мы в эту ночь с тобой вдвоем.
Нам хорошо, и что нам надо
Еще? Да вроде ничего,
Хоть час за часом убегают.
И хочется прибавить час,
А там разлучат навсегда,
Когда придут, в который раз,
Сказав нам страшное «пора».
Но что нам смерть, да что нам страх,
Когда в последний раз танцуем!
Давай забудем обо всем,
А там посмотрим, будь что будет!
Евгений Леун
Две даты
Кого в жизни война не минула,
Кто родился в России, тот знает:
Символ горя - двадцать второе июня.
Символ радости – девятое мая.
Только мудрые сердцем чуют,
Та война лишь прообраз малый,
Что незримой давно уж стала.
Началась она тоже в июне,
А закончится скоро, в мае.
Всех учили Славянские руны,
Что невзгоды России растают,
Если каждый пойдет из июня
В направлении девятого мая.
Мудрецы нам шептали, воркуя,
Что дорожка судьбы непрямая.
Через холод зимы от июня
Я добраться смогу до мая.
Был я там, где оазисы, море и дюны,
Только вне России страдаю.
Вне России я как бы в июне,
А на Родине снова в мае.
Кто же враг мой и с кем я воюю,
Все несчастья пути принимая?
Каждый день выхожу из июня
И иду я в девятое мая.
Пели мне, играя на струнах,
Дескать, маяться будешь в мае.
Все готов я отдать июню,
Чтобы мы были в мае в рае.
Презирали старых и юных,
Не познали земного рая.
Только первым быть вечно в июне,
А последним воскреснуть в мае.
Вот столетье в невзгодах минуло,
Тихо сердце России вздыхает.
Век двадцатый прошел в июне.
Ну, когда же Девятое мая?
Ко Дню Победы
В этот праздник великий, священный
Поименно мы вспомнить должны
Всех погибших на битвах военных,
Матерей, чьи погибли сыны.
Что-то с ними мы все потеряли,
Что-то нам не хватает в душе,
Ложь за правду, смирясь, принимая,
Ищем истины в Вечном огне.
Вы исправьте, скорее исправьте
Эту ложь, чепуху и обман.
Неизвестного нету солдата,
Имя носит он – РУССКИЙ ИВАН.
Победили ценой дорогою,
Миллионы слились в одного.
И наградой, и высшей судьбою
РУССКИМ ВАНЕЙ все стали давно.
Вижу я, что многим не снится,
Главный праздник еще впереди,
Когда РУССКИЙ ИВАН распрямится,
Чтоб от зла нашу землю спасти.
День священный победы России
Тогда небом будет нам дан,
И воскреснет распятый мессия,
ПОБЕДИТЕЛЬ РУССКИЙ ИВАН.
Нина Мочалова
Салют Победы
Спустились на землю покой, тишина,
Заснула июньскою ночью страна.
И только шумел в школах бал выпускной.
В день новый вступали ребята с зарей.
Непрошенной гостьей явилась война –
Трехглавым драконом вползала она.
Врагов планы были коварны, гнусны,
Несли с собой смерть и страданья они.
Но в тот сорок первый решающий год,
Теряя друзей, шли солдаты вперед!
Пылали решимостью, гневом сердца,
И каждый готов был стоять до конца!
Как были те дни для страны тяжелы!..
Врага задержать у столицы смогли!
И чем становилось народу трудней,
Тем воля к победе была все сильней!
Горела земля под ногами врагов.
Страна восхищалась отвагой бойцов!
Салют сорок пятого всем известил,
Что мир долгожданный в стране наступил.
На месте боев обелиски стоят,
И люди идут к ним чтить павших солдат,
Чтоб помнили все: дорогою ценой
Оплачены мир на земле и покой!
Застыли в граните бойцы у дорог,
Их воинской службы не кончится срок!
Гибель бойца
Когда из Москвы едем в Химки,
Нам видится новый гигант:
Помпезно глядится на снимке
С красивым названием «ГРАНД».
Зеркальны, легки его стены,
Он словно парит над землей,
И смотрит из облачной пены
Как хищный орел молодой!
Впритык с великаном-соседом
Недавно стоял еще дом,
Но путь его многим неведом,
А был он когда-то бойцом!
Для фронта тогда, в сорок первом,
Газеты печатали в нем:
В бой звали идти с изувером,
Карать и мечом, и огнем!
Беречь бы тот дом! Он – свидетель
Военных суровых тех лет!
Как долго от нас ждал ответа
Солдат отгремевших побед!
Тотчас же роскошность соседа
Померкла б пред смелым бойцом.
В историю славной победы
Вошел бы тот химкинский дом.
Но поздно! «ГРАНД» медлить не будет!
Вон всех конкурентов, долой!
Кто скажет открыто, осудит
Вандала за грех и разбой!
Безжалостно рвем свои корни –
Неважно – кто враг, кто герой!
При нашем потворстве покорном
Дом принял последний свой бой!
Кто к нам с мечом…
От нас уходят ветераны,
Покинув землю, в мир иной.
Бойцы, матросы, партизаны…
Все реже с каждым годом строй.
И оставляют нам в наследство,
Как силой духа побеждать.
Какие б ни свалились беды,
Не пасовать, не отступать.
Нам подвиг их примером служит,
Его величье на века.
И слава русского оружья
Поныне очень высока.
Антагонизм нам не по вкусу,
Мы ценим дружбу, мирный труд.
Но если меч взнесен над Русью,
То разговор с врагами крут.
Жить так учили наши деды,
Их веру в нас не подведем.
Пусть это помнят все соседи
И не приходят к нам с мечом.
Юрий Мурашкин
Тула – родина моя
Распахну я мехами гармошку,
Пропою про родные края.
Честь и славу и ныне, и прошлым
Ты стяжала, Тула моя!
Ты – Москвы одногодок. Веками
Город-страж. Мастерами богат.
Ты, кремлевскими ставши стенами,
Был Москва и защитник, и брат
Славен город работой с металлом,
Даже к людям в характер металл
От железа до стали закалом
Навсегда, оседая, попал.
Тула, Тула, Тула – Я,
Тула – родина моя!
Я мальчишкой по тульским слободкам
Лихо драться с ватагой ходил.
Мы из стенок с парнишкой неробким
Выходили один на один.
Но беда приключилась, не скрою.
Еще в армии службы не знал –
Враг на город, закрывшись бронею,
Черным смрадом дымя, наползал.
В форму мне не пришлось облачиться –
Телогрейка от пули заслон.
Год прибавив, успел записаться
В истребительный я батальон.
Тула, Тула, Тула – Я,
Тула – родина моя!
Танк поджечь был готов я в атаке,
Но бежал налегке впереди
В кулаке крепко сжавший гранату
Тот, с кем дрался один на один.
Он по полю бежал без дороги
И вот-вот уж гранату метнет,
Но из смрадной ползучей берлоги
По нему застучал пулемет.
Я бутылку с горючею смесью
Прямо к сердцу прижал на груди.
И в жару, и в огне – в гневе весь я,
Танку дальше теперь не пройти!
Рвусь вперед! Полыхнуло огнями,
Мне ресницы и брови сожгло,
Пламя синими языками
По вонючей броне поползло.
Я в сознанье пришел в медсанбате,
Ног не чую и нечем дышать,
Но мечусь я в бреду на кровати –
Второй танк все пытаюсь достать.
Тула, Тула, Тула – Я,
Тула – родина моя!
Опалена военным зноем,
Закалена горнилами битв,
Моя Тула гордым героем
Меж других городов стоит.
Пой, веселая Тула! Гармошка
Превратилась в широкий баян.
В День Победы меха не нарочно
На груди разорву пополам.
Тула, Тула, Тула – Я,
Тула – родина моя!
Безымянный Иван
Посвящается отцу,
Мурашкину Ивану Антоновичу
Отгремела майской Победой,
Став священной для нас, война.
Только в летописи военной
Далеко не все имена.
Полно все боевые будни
В документах не запечатлеть.
Но бывали такие случаи,
Что из памяти не стереть.
Люди помнят Дорогу жизни
У блокадного Ленинграда,
Автотрассы живою нитью
Над изменчивой толщею льда.
Ты и летом сурова, Ладога,
А зимой под обстрелом врага
Сколько судеб, оборванных заживо,
Увидали твои берега!
Но среди шоферов Подмосковья
Заприметил ладожский лед,
Что простого по виду воина
Вся молва Иваном зовет.
Две замерзшие люто девчонки,
Чтоб не встретить голодную смерть,
Попросили шофера добренького
На тот берег из перевезть.
А во льду глазеют воронки,
Враг всю трассу готов разорвать.
И приказ по армии строгий
Лиц гражданских в машины не брать.
Где видны в них гражданские лица?
Им бы выжить, уйти от войны.
Что в осаде вторая столица,
Нет ни в чем их детской вины.
Строг приказ, но дрогнуло сердце:
Что он скажет потом в семье
Вот об этих жалких девчонках – наследницах
Жизни в городе на Неве.
Две порожние кухни стынут
На борту боевого ЗИСа.
Набросал в них тряпья – может, выживут?
Вся дорога – на два часа.
Жал на газ, объезжая воронки.
Лед спешил затянуть промоины.
Не замерзли б дыханьем девчонки,
Лишь стучало в висках у воина.
И когда из котлов дохнуло
Кисловатым живым парком,
Ожидание страха как сдуло
Освежающим ветерком.
Убежали девчонки в деревню
Свое детское счастье искать,
А потом с картошкой и хлебом
Вышли к рейсу Ивана встречать.
Что картошка! Девчонки, живите!
Пусть минует вас бремя войны.
И в родной Ленинград вернитесь,
Вы ему живые нужны.
…А однажды в Праздник Победы
На гулянье в Измайловском парке
Все две ленинградки выведывали,
Все искали шофера с Ладоги.
И принес в подмосковный поселок
Весть об этом седой ветеран:
Не твои ли это девчонки
Благодарны тебе, Иван?
Василёк
Посвящается русскому поэту
Владимиру Андреевичу Ленцову
Василек, василек,
Синеглазое диво,
На канве вышивальщиц
Непременный узор…
Не испивший цветок
Дождевого полива,
Вырван цепкими пальцами,
Брошен в кучу, как сор.
А сорвал василек
Пятилетний мальчишка,
Обитатель детдома
В разгаре войны.
Сам почти стебелек,
Он упрямо, умышленно
Чистил поле ржаное
От сорной травы.
От колючих стеблей
В кровь истерлись ладони,
Корни грунтом держались –
Не тревожь красоты!
Солнце жгло все сильней,
Пот пощипывал солью –
Не в венок собирались
Полевые цветы.
Только не было слез
У мальчишки ни капельки –
Надо было, чтоб вызрел
Наливной колосок,
Чтобы силу принес
Пехотинцу в атаке
Из надежного тыла
Сытный хлеба кусок.
Пусть узнает отец,
Поднимаясь в атаку,
Чтоб еще одну взять
У врага высоту,
Что в детдоме малец
Сиротой не заплакал –
Быстро взрослым под стать
Малы дети растут.
Монумент «Ежи»
С той поры прошли годы и годы,
Только каждому знать надлежит,
Что стоят, нашей памятью горды,
На шоссе Ленинградском Ежи.
Их создали как средство защиты
От врага в переломный момент
И, свидетели тяжести битвы,
Превратились они в монумент.
Не прошли здесь фашистские танки,
Вторит эхо – ни шагу назад!
На награды заполнились бланки,
И Ежи, как герои, стоят.
На граните под балками стали
Постоянно живые цветы
Тем солдатам, которые пали
У порога военной Москвы.
В дни торжеств и под клятвами свадеб
Так душевно и крепко связал
Чувства всех поколений и память
Придорожный мемориал.
Каждый мимо идущий и едущий,
Здесь глубокий поклон положи,
Чтобы ныне и вечно в последующем
В свете Славы стояли Ежи.
* * *
Артиллерия – бог войны,
А пехота – царица полей.
Крылья Родины в небе видны.
Кто из них на войне главней?
А главней всего – человек.
Если чувств людских не хранить,
Уж никак не узнать вовек
То, кому надлежит победить.
Вот, как водится, в помощь фронту
ЗИС везет снаряды и мины.
Встречно немцев пленных колонну
Наблюдает водитель машины.
Едет тихо. И вдруг голодный
Пленный немец к капоту выскочил.
Спятил что ли – бросить колонну?!.
Видно, голод сознанье выключил.
Знал шофер хорошо о голоде,
Насмотрелся смертей в блокаде,
В осажденном немцами городе,
Героическом Ленинграде.
По гражданским и по военным
Лихо бегала смерти косилка.
Оттого ли вдруг к этому пленному
Застучала сочувствия жилка?
И в запасе у прежде голодного
Были хлеба буханка и сало.
Разделил он все это поровну,
Сколько было – ни много, ни мало.
И у немца чувства, похоже,
Тронул этот простой гуманизм.
Портмоне крокодиловой кожи
Подарил он шоферу за жизнь.
В каждом взгляде на портмоне
Оживает войны забытье.
Что сказать? Даже в лютой войне
Жизнь все время берет свое.
Елена Петрова
Дед и внук
Внучок руки коснулся деда:
«Ты расскажи мне про Победу.
Скажи, а где ты воевал?
Как города освобождал?
Ты расскажи мне о боях
И если можешь, о друзьях…»
Прижал к себе внучонка дед.
Прошло с тех пор уж много лет,
Но в памяти война живет
И жгучей раной сердце жжет.
Мальчишки же в войну играют.
Они пока не понимают,
Что это не игра, а горе.
Их пусть минует эта доля.
И дед достанет свой альбом.
Не только фото, память в нем
И о друзьях, и о боях,
Уже далеких тех годах.
Дед внуку у боях расскажет
И фотографии покажет,
Где бравый молодой солдат.
Немного там еще наград…
На фотографиях друзья,
Знакомые глядят глаза…
Совсем безусые солдаты,
Вчера оставившие парты.
А это лучший друг Иван.
Горяч и смел он был, упрям.
В атаку поднимался первым.
И другом был он самым верным.
«Был? Почему?» - спросил внучок.
«Погиб он, верный мой дружок».
И дед смахнул слезу рукой.
Он вспомнил тот последний бой,
Где ранен был, где друг погиб….
Прижался крепко к деду внук:
«Я тоже самый лучший друг!
Не надо, деда, горевать…»
И улыбнулся старый дед:
«Пусть будет больше мирных лет.
И чтоб не стал я горевать,
Не надо, внучек, воевать».
Закрыл дедуля свой альбом.
Пусть боль войны осталась в нем,
Но память о друзьях жива.
И вечно будет жить она.