Азиатско-тихоокеанского региона

Вид материала

Учебно-методическое пособие

Содержание Раздел 2. Политическая система АТР Вопросы и задания Политическая либерализация на Тайване Вопросы и задания Политический режим в КНР 2.2. Государство в политической системе Вопросы и задания 2.2.2. Система государственного управления в Японии Вопросы и задания 2.2.3. Армия в общественно-политической жизни страны Вопросы и задания

Подобный материал:

• Роль форума атэс в политико-интеграционных процессах азиатско-тихоокеанского региона, 356.53kb.
• Положение о III международном музыкальном фестивале стран Азиатско-Тихоокеанского региона, 51.83kb.
• Концепция международной научно-практической конференции «Развитие национального законодательства, 86.55kb.
• Заседание Комитета тпп РФ по содействию внешнеэкономической деятельности, 37.75kb.
• Оценка влияния экспорта нефти в страны азиатско-тихоокеанского региона на развитие, 178.94kb.
• Программа международной научно-практической конференции, 1693.74kb.
• О проведении ежегодной международной, 31.48kb.
• Александр Александрович Бартош член-корреспондент авн, 147.08kb.
• Www fentu ru Образец заявки девятый Международный Форум студентов, аспирантов и молодых, 54.22kb.
• «Сотрудничество Архаринского района со странами атр», 286.53kb.

Раздел 2. Политическая система АТР

1. Политические режимы в АТР
   

1. Демократия в Японии ^
   

Демократия исторически никогда не была свойственна политической культуре Японии, что характерно, впрочем, и для других азиатских стран, находящихся в ареале распространения конфуцианства. Она была привнесена в страну лишь после поражения во Второй мировой войне. При этом не произошло утраты традиций и национальной идентичности, потому что политическая элита страны проявила прагматизм и реально оценила сложившуюся ситуацию. Она поняла, что парламентская демократия, при всех ее недостатках, – лучшая альтернатива несчастьям авторитаризма. Демократизация была единственным способом сохранить власть в руках правящей элиты.

Понятие «демократия» для западных и азиатских стран не равнозначно. В частности, в Японии сложилась своя специфическая модель, на которую огромное влияние оказали социокультурные особенности народа, этико-правовая специфика, традиции политической культуры. Япония, как и другие азиатские страны, заимствовала западные политические структуры, но их содержание довольно специфично. Все важнейшие демократические реформы в Японии проводила консервативно ориентированная элита при непосредственном участии оккупационных властей. Для осуществления политики демократизации власти привлекли различные социальные слои. Усилиями всех заинтересованных сторон в Японии была создана система представительной, или парламентской, демократии. С представительной демократией связано наличие в обществе различных политических институтов: всеобщие выборы, парламент, разделение властей, многопартийная система, система сдержек и противовесов. Но важно и вовлечение основных масс населения в политические процессы, а также осуществление политики, обеспечивающей социально-экономическое развитие. Одно из главных условий успеха демократии – обеспечение экономического развития и удовлетворение жизненных благ населения. Япония подтверждает этот вывод, ибо успехи в этой стране – результат победы рыночных сил вкупе с политической демократией.

Но при этом нельзя абсолютизировать ни один из элементов этой связки. На одном этапе развития на передний план выходит демократия, на другом – экономический рост. В Японии важным условием успешного осуществления реформ, ускоренной модернизации и демократизации была политическая стабильность, обеспечиваемая оккупационной администрацией. Отличительной и очень существенной чертой послевоенных реформ была их комплексность, затронуты были все сферы жизнедеятельности японского общества.

Наиболее существенным для процесса модернизации был период высоких темпов экономического развития, который превратил Японию из среднеразвитых в одну из крупнейших промышленно-экономических держав. Быстрым и феноменальным было и политическое развитие страны. Япония раньше, чем другие капиталистические страны, приступила к формированию низкоконфликтных трудовых отношений.

В стране все демократические институты в течение длительного времени функционировали бесперебойно. Сложилась система доминантной партии, обеспечивавшая высокую стабильность правящему режиму. Частая смена премьер-министров (за 38 лет бессменного правления либерально-демократической партии сменилось 15 премьер-министров) практически не сказывалась на ней, так как власть, в конечном итоге, принадлежала одной и той же консервативной элите.

Такие, довольно специфические, черты японской системы, как превалирование исполнительной власти над законодательной, всевластие бюрократии, зависимость СМИ, подкуп голосов, патернализм, хотя и искажают образ демократии, но не затрагивают ее фундаментальных основ. Выборы проводятся регулярно, действенен вотум недоверия правительству, соблюдается верховенство закона, имеет место повсеместное участие населения в избирательном процессе.

В 1990-е годы произошла реорганизация избирательной системы, приведение ее в соответствие с нынешними реалиями. Отныне одномандатные округа сосуществуют с пропорциональными, что обеспечивает избрание в парламент представителей малых партий.

Под воздействием сложностей экономического и политического развития 90-х годов, стали говорить о пробуксовке японской демократии. Но, думается, японское общество и элита найдут выходы из проблем именно на путях демократии, ибо она уже доказала свою адаптивность и эффективность, дав стране возможность за короткий срок войти в числе ведущих держав мира.


2.1.2. Филиппинский вариант демократии ^


В 1986 г. на Филиппинах под напором массового, ненасильственного по характеру общественного движения (февральская революция 1986 г.) рухнул авторитарный режим, существовавший с 1972 г. Страна вернулась к демократии. Речь идет не о переходе, а именно о возвращении к демократическому процессу, прерванному полуторадесятилетием авторитаризма. Филиппины могут быть отнесены к числу немногих на Востоке «старых» демократий.

Зарождение демократической тенденции в политической культуре Филиппин началось еще во времена испанского колониального владычества и связано было с духовно-идеологическим аспектом, а именно – массовой христианизацией филиппинцев, открывшей им путь к культурной вестернизации. Ныне Филиппины – единственная христианская страна в регионе, где доминируют восточные религии. К Х1Х веку в стране сложился слой европейски образованных людей, выходцев из местной элиты, мировоззренчески и психологически подготовленных к усвоению культурно-духовных ценностей Запада, в том числе просветительских и демократических идей. Последние легли в основу идеологии филиппинского национально-освободительного движения, получив законченное выражение в демократической конституции первой Филиппинской республики (1898–1901).

В период господства в стране американцев, США провозгласили курс на «обучение демократии». Американцы расширили социальное пространство для демократии (помимо вестернизированной элиты) с помощью введения унифицированной либеральной системы образования, массового внедрения английского языка, широкой культурной американизации, филиппинизации управленческого процесса. В результате Филиппины оказались одной из редких на Востоке стран, где не только элита, но и массы ориентированы на демократические идеалы и ценности. В основу формирования политической системы была положена американская концепция либеральной представительной демократии.

Американцы ввели новые для страны институты выборов и партий. Первые общефилиппинские выборы в Национальную ассамблею состоялись уже в 1907 г. Тогда же была образована Партия националистов (ПН). В 1935 г. был установлен режим автономии в качестве десятилетнего переходного этапа к полной независимости. Конституция 1935 г. вводила президентскую форму правления при строгом разделении властей, зафиксировала гарантии неприкосновенности личности, обеспечение и защиту прав и свобод. Но тогда, в конечном итоге, это все-таки была скорее только демократическая форма, которая наполнялась различным недемократическим содержанием.

Первая постколониальная филиппинская модель (1946–1972 гг.) относится к разновидностям так называемой олигархической демократии. К ней также подходит определение, которым в 1950–60-е годы пользовались применительно к отдельным латиноамериканским странам – олигархическо-либеральное государство. По формальным признакам филиппинское общество обладало всеми атрибутами либеральной представительной демократии. Продолжала действовать конституция 1935 г. (списанная с американского образца), регулярно проводились парламентские и президентские выборы с неизменно высоким уровнем участия в них населения – 60–70%. С 1946 г. действовала двухпартийная, наподобие американской, система. Попеременно у власти сменялись Партия националистов (ПН) и Либеральная партия (ЛП). В то же время законом гарантировалась деятельность любых оппозиционных партий, за исключением коммунистической. Конституцией были гарантированы свобода слова, печати, доступа к информации, защита гражданских прав и свободы личности.

Между тем в условиях «олигархической демократии» собственно демократический потенциал общества не мог полностью реализоваться, большинство филиппинцев, несмотря на конституционные гарантии, не располагали возможностями воздействия на политику государства. Реальная власть была сконцентрирована в руках правящего блока – так называемой «старой олигархии», – включавшей представителей династий лендлордов, крупного капитала, верхушку бюрократии и собственно политиков. Как заметил некогда Ф. Маркос, «олигархи либо покупали политиков, либо сами становились ими».

Знаменитые «десять семей» – несколько десятков богатейших семейств – высший слой правящей элиты, – которые поделили власть в стране между региональными кланами, опирались на традиционные пирамиды патерналистских и клиентельных отношений и связей, структурировавших общество сверху донизу, что позволяло им, по существу, бесконтрольно манипулировать механизмами демократических институтов. «Родовые» черты филиппинской правящей элиты – клановость, фракционность, социальная замкнутость, оппортунизм, неспособность к сильному демократическому руководству – обусловливали малоэффективность политической власти и способствовали хаотичности политического процесса. Эта черта политического процесса наглядно проявлялась в деятельности партийно-парламентской системы, обладавшей опять же внешними чертами демократизма, а на деле служившей инструментом перераспределения власти между политическими кланами, источником коррумпированной взаимозависимости политиков, бюрократии и бизнесменов, ареной фракционной и межличностной борьбы.

Все это в конечном итоге привело к кризису, выход из которого был найден в реорганизации политической системы на авторитарных началах. Этот период приходится на 1970–80-е годы и связан с правлением Ф. Маркоса. Но дело в том, что наличие в Филиппинах демократической традиции не позволило авторитарному режиму в этой стране приобрести характер, аналогичный успешному авторитарному правлению ряда государств Юго-Восточной Азии. «Формула успеха» этих государств – сильная государственная власть, экономический рост, социальный порядок и дисциплина – не срабатывала на Филиппинах. Здесь не сложилась модель, определяемая как «авторитаризм развития», т.е. авторитарная власть не стала стимулятором и гарантом экономической модернизации.

Маркос, действуя поначалу как лидер нового прагматического типа, постепенно превратился в заурядного мелкого диктатора, занятого личным обогащением и взращиванием пользовавшейся его покровительством коррумпированной верхушки. Постепенно массовая некогда популярность президента как лидера, который вывел страну из кризиса 1960–70-х годов, сменилась столь же массовым отвержением его диктаторской власти.

Демократическая ориентированность филиппинского общества сказывалась на характере режима – он относился к смягченным, «либеральным» разновидностям авторитаризма, сравнительно с военно-бюрократической системой Индонезии и вариантами авторитарных моделей в Таиланде и Сингапуре.

Восстановление либеральной демократии на Филиппинах происходило в эпоху, когда процесс демократизации приобрел общемировой характер. В филиппинской политологии первая фаза поставторитарного развития (1986–1992 гг.) определяется как редемократизация. Ее реальные результаты связаны с конституционно-правовым оформлением нового режима, имеющим четкую либерально-демократическую направленность. В 1987 г. был проведен плебисцит по ратификации новой конституции. Конституция 1987 г. базируется на демократической концепции прав человека, гражданских свобод и их защиты законом. Она декларирует основные принципы современного правового государства: верховенство закона, легитимность политической власти, разделение властей, институализацию выборных механизмов. По многим положениям она повторяет конституцию 1935 г. (президентская форма правления, двухпалатный конгресс, автономная судебная власть), но содержит и некоторые добавления. Увеличен срок президентства с четырех до шести лет, но одновременно имеется несколько статей, ограничивающих ряд его полномочий, в том числе запрет на повторное переизбрание. В нижнюю палату конгресса допускается выдвижение кандидатов по партийным спискам. Конституционно подтверждена многопартийность.

В реальной же поставторитарной практике Филиппин обнаружилось много сложностей, мешавших политической и экономической стабилизации страны. Среди причин этого специалисты называют следующие. Конфронтационное размежевание в правящей элите. Несформированность многопартийной системы, включавшей непрочные конгломераты партий традиционного типа, объединенных вокруг лидеров, а не программ. Рост активности оппозиционных экстремистских сил – левоповстанческого, сепаратистских мусульманских движений, правоцентристских сил в армии.

Пришедшая к власти после свержения Маркоса К. Акино не справилась со многими задачами, но обеспечила легитимную передачу власти путем выборов следующему президенту, которым в 1992 г. стал Ф. Рамос. Последний в качестве приоритетов своей политики выдвинул усиление президентской власти и обеспечение модернизации страны, нашедшие выражение в программе «трех модернизаций». В области экономики за 1992–96 гг. Филиппины совершили гигантский скачок из многолетней разрухи к стабилизации экономики. В связи с успехами экономики расширилась социальная база режима. Его поддерживали технократические, значительная часть предпринимательских, финансовых кругов, средний класс.

Произошла и стабилизация в политической сфере. Режиму Ф. Рамоса удалось частично привлечь на свою сторону оппозицию из числа военных, сократить масштабы левоповстанческого движения, ослабить мусульманский сепаратизм.


Вопросы и задания:

1. Сравните условия и результаты становления демократии в Японии и на Филиппинах? Насколько важны факторы «внесения» и «насаждения» демократии?
   
2. В чем преимущества и недостатки представительной (Япония) и парламентской (Филиппины) демократии?
   
3. Каковы взаимосвязь и взаимозависимость социально-экономических преобразований и демократизации?
   

3. Политическая либерализация на Тайване ^
   

Зная о «тайваньском экономическом чуде», о том, что Тайвань является одним из четырех азиатских «маленьких драконов», интересно знать, как происходила здесь трансформация политического режима. Тайвань – пример страны, где и экономическая, и политическая модернизация осуществлялись быстрыми темпами и дали значительные результаты.

Быстрый экономический прогресс ускорил социальное развитие; превращение среднего класса в мощную социальную силу создавало почву для политического плюрализма. Возникшие многочисленные гражданские объединения и ассоциации становились все более настойчивыми в артикуляции своих интересов. При этом приверженность Тайваня принципам свободного рынка, широкие контакты с зарубежными странами, подъем образования способствовали распространению в обществе идей демократизма. Серьезное отставание развития политической сферы от сферы социальной грозило резким нарастанием нестабильности. Чисто авторитарные регуляторы жизни общества приходили во все большее несоответствие с его усложнявшимися структурами. В этих условиях правящий режим ради самосохранения вынужден был стать на путь политической модернизации.

Политическая модернизация, будучи подготовленной предшествующим социально-экономическим развитием, может инициироваться либо правящей элитой, либо быть результатом давления со стороны контрэлиты. В тайваньском случае имело место действие одновременно двух этих факторов.

Под влиянием внешнеполитических обстоятельств гоминдановский режим в 1979 г. был вынужден пойти на проведение первых в истории Тайваня открытых соревновательных выборов.

Оппозиционные политики, не имевшие формально организационных структур из-за сохранявшихся запретов, действовали, тем не менее, как партии. Но отсутствие у них опыта позволило Гоминьдану легко победить на выборах 1980 г. После этого у Гоминьдана возникла уверенность, что правящая партия может побеждать и в открытых выборах, поэтому она решилась на дальнейшую демократизацию.

Полномасштабная либерализация началась на Тайване во второй половине 80-х годов. В 1986 г. была официально создана оппозиционная Демократическая прогрессивная партия (ДПП). Хотя это и было нарушение «Закона о чрезвычайном положении» 1949 г., Гоминьдан не пошел на разгон ДПП и арест ее лидеров, сочтя более разумным направить активность оппозиции в русло электорального и парламентского соперничества.

В 1986 г. было еще несколько демократических перемен: снят запрет на забастовки, система четырехуровневых выборов в профсоюзе была заменена прямыми, было разрешено образование новых профсоюзов. Реакцией на студенческое движение стало предоставление студентам новых прав и свобод. В декабре 1986 г. были проведены впервые в истории китайских обществ (КНР, Гонконг, Сингапур) двухпартийные выборы. ДПП при этом получила 20% голосов. В 1987 г. был отменен «Закон о чрезвычайном положении». Было создано много политических партий (66), которые потом сливались в более крупные. Был принят закон о свободе демонстраций и шествий. В 1988 г. ликвидировались ограничения на создание новых газет, что привело к печатно-информационному буму. Был снят запрет на посещение тайваньцами родственников на континенте.

С 1990 г. президентом Тайваня и председателем Гоминьдана Ли Дэнхуэем был взят курс на конституционные реформы. Прошли выборы полного состава Национального собрания – это были первые с 1949 г. выборы в Национальное собрание. И здесь победу одержал Гоминьдан. Но и Демократическая прогрессивная партия извлекла для себя уроки. В частности, что население не поддерживает ее радикального лозунга о полной независимости Тайбэя.

Далее на Тайване развернулись дискуссии и борьба за изменение системы выборов президента: сделать ли их прямыми или оставить делегированными. Либерализации коснулось и отношение к инакомыслящим, режим стал более терпимым, многие из них были освобождены из тюрьмы, другим был разрешен въезд в страну.

Но демократизация принесла и определенные издержки. К привычным издержкам политической либерализации можно отнести сопровождающую ее повышенную конфликтность общества, рост демонстраций, протестов и т.п. Как и в других странах, демократические перемены привели к определенному напряжению в отношениях между этносами.

Но при всех проблемах, очевидно, что на Тайване осуществляется переход от авторитаризма к демократии. Существуют достаточно устойчивый консенсус и стабильность.


Вопросы и задания:

1. В чем заключались причины, вызвавшие необходимость политической либерализации на Тайване?
   
2. Как на тайваньском примере прослеживается влияние рыночных отношений на развитие демократических институтов?
   

4. Политический режим в КНР^
   

«… Группа китайцев из города Цзинань попыталась зарегистрировать оппозиционную Демократическую партию. Пекин немедленно привел неформалов в чувство. Партию, разумеется, не стали регистрировать. Даже несмотря на то, что демократы обязывались «поддерживать Цзян Цзэмина в качестве национального лидера и признавать руководящую роль КПК». Однако самым любопытным в этой истории было то, что организаторов новой партии, вопреки существующим порядкам, даже не отправили на перевоспитание в деревню. Их просто пожурили и взяли на заметку.

Формально многопартийность в Китае давно существует. Помимо компартии, в стране легально действует еще 8 партий, называемых демократическими и созданных еще до 1949 г. Считается, что вместе с КПК они составляют «институт многопартийного сотрудничества и политических консультаций».

Сегодня в стране разгорелись дискуссии: каким Китай должен войти в ХХI век, нужны ли ему альтернативные выборы и вообще политическая перестройка? И хотя истинная демократия в КНР еще не пришла, споры о политической системе страны уже не являются табу.

У наблюдателей в Пекине сложилось твердое убеждение, что политические искания участников дискуссии санкционированы сверху и имеют сугубо прагматическое объяснение. Реформирующий Китай начинает приближаться к рыночной экономике, которая неизбежно потянет за собой и перемены в политической сфере. В нее-то и нужно будет вносить коррективы. Какие именно и как быстро – эти вопросы как раз и интересуют лидеров КНР. Зондаж общественного мнения и выработка оценок уже ведется. Осенью 1997 г. КПК объявила, что страной должен править закон, а функции правительства с переходом к рынку будут ограничиваться. Следовательно, политические горизонты в Китае расширяются.

Параметры этих горизонтов уже программируются. Председатель КНР Цзян Цзэмин неоднократно заявлял, что идеи парламентаризма, многопартийности, демократии в западном их понимании совершенно неприемлемы для Китая.

Это невозможно не только в принципе, но в силу сложившейся традиционности и ужасающе длительной изоляции китайского общества.

Безусловно, ситуация в Китае, осознающем необходимость отхода от традиционного китайского политического мышления, меняется. Но это, скорее, связано не с политической сферой, а с поисками новых методов административного управления.

Сегодня пекинское руководство, заслужившее у американцев репутацию «относительно просвещенного», внимательно изучает западные модели административного управления и осторожно экспериментирует с системой выборов в местные органы власти. Однако это мало, что значит. В Пекине существует твердое мнение, что Китаю необходим свой собственный путь политических реформ.

По неофициальным данным, в КНР более двух миллионов человек, чье личное состояние оценивается в миллион юаней. Еще больше китайцев, преимущественно мелких и средних торговцев, менеджеров, считаются людьми среднего достатка. Эти «новые китайцы» сегодня реально формируют средний класс и пока еще не проявляют политических амбиций. Однако во многом благодаря им в Китае появились первые акционированные газеты, а политологические центры стали получать финансирование своих исследований. При их спонсорском участии, случается, даже создаются неформальные организации типа «Союза за развитие Китая».

Все это происходит при молчаливом согласии правящей коммунистической партии, предпочитающей тихий эксперимент явной политической либерализации».


Вопросы и задания:

1. Почему и каким образом в КНР занялись поиском вариантов некоторых политических преобразований?
   

2.2. Государство в политической системе


2.2.1. Роль государства в социально-политической

модернизации стран АТР^


Государство на Востоке всегда традиционно играло большую роль в экономических и социальных процессах. В условиях освобождения от последствий колониализма и укрепления суверенитета эта традиция не только не ослабла, но и усилилась. Не только инерция прежних лет и веков и устойчивость традиционных взглядов обеспечивает государству большую роль в развитии восточных социумов. Наполнение реальным содержанием суверенитета, гарантирование населению нормальных условий жизни и обеспечение достойного места в мировом сообществе диктуют многим государствам Востока необходимость скорейшего выхода из экономического и научно-технического отставания. Решение эпохальных задач, открывающих новые перспективы развития, в значительной мере зависит от темпов модернизации и усвоения новейших технологий, перестройки социальной структуры общества, формирования в нем современных классов и групп. Поэтому роль государства в решении этих задач, использование для этого своих рычагов подчас является решающим. Подавляющее большинство стран Азии ясно выразили ориентацию на капиталистический тип общественного развития. Их основные усилия направлены на обеспечение становления национальной буржуазии, рабочего класса, мелкотоварных производителей и трансформацию докапиталистических слоев города и деревни.

Процессам классообразования, буржуазной модернизации общества отводится ведущее место в социальной политике правительств стран Востока. Правда, везде эти задачи решаются по-разному и с разной степенью успеха. Это зависит от разной степени предшествующего развития, неоднородности политических форм и режимов. В большинстве стран провозглашены разные концепции стратегии развития, но большая часть их в конечном счете сводится к обуржуазиванию своих обществ, за исключением Китая, Северной Кореи, Вьетнама, Лаоса.

Реализация различных концепций модернизации общества, его вестернизация происходит в абсолютных и конституционных монархиях, президентских и парламентских республиках, где существуют авторитарные, тоталитарные и буржуазно-демократические режимы. Режим у каждой страны своеобразный, но наибольшее развитие на Востоке получила авторитарная форма в виде монархии, военной диктатуры или однопартийного режима личной власти.

Военно-бюрократические режимы обычно приходят к власти, когда основные слои общества в условиях парламентской демократии оказываются не в состоянии обеспечить развитие. Острая критика этих режимов за ограничение оппозиции, прав и свобод не может заслонить благоприятные предпосылки, создаваемые ими для экономического развития своих стран. Это наглядно показано в Индонезии, Таиланде, в Южной Корее.

Обеспечивая за счет жестких мер стабильную политическую обстановку, военные создают у национальной буржуазии и иностранных инвесторов уверенность за судьбу своих вложений, что вызывает их дальнейший приток.

Буржуазно-демократические режимы создают необходимые предпосылки не только для укрепления экономических позиций местной буржуазии, но и для повышения ее политической роли, что позволяет бизнесу активнее защищать свои интересы. Одновременно пролетариат получает возможность законно отстаивать свои требования.

Практически везде велика роль государства в экономических процессах. Оно вынуждено брать на себя основное бремя расходов на долгосрочные проекты, имеющие общенациональное значение, к которым частный капитал не проявляет интереса. Речь идет о строительстве крупных предприятий в сфере промышленности, ирригационных сооружений, инфраструктуры, субсидирование производства продовольствия, добычу топлива и т.п.

Для этих целей государство создает смешанные предприятия с участием национального капитала. Становление с помощью государства новых отраслей производства вызвало появление новых профессий, ранее не существовавших на Востоке. В ряде стран создан большой контингент высококвалифицированного рабочего класса.

Проводившаяся государством индустриализация стимулировала развитие других социальных групп общества – ИТР, менеджеров, различного ранга служащих. Стимулируется, таким образом, и развитие национальной науки, соответственно, растет слой интеллигенции. Все это было бы немыслимо без активной помощи государства, финансирующего науку, образование.

Государству приходится играть регулирующую роль в развитии отдельных отраслей и частного предпринимательства, чтобы поддерживать необходимые пропорции в народном хозяйстве. Значительна, если не абсолютна, роль государств Востока в осуществлении аграрных реформ.

Для воздействия на ход социальной трансформации общества государство располагает рядом важных рычагов. Главный – административно-управленческий аппарат, не случайно работа в нем считается престижной и национально важной. В итоге это может приводить к гипертрофии «ауа» и его вырождению в самодовлеющую корпорацию, обеспечивающую собственное существование и воспроизводство.

Для трансформации общества государство активно использует экономические институты развития – разного рода управления, советы, фонды и корпорации, которые принадлежат центральной власти или ею контролируются. Это совместные органы по планированию, реализации проектов смешанных предприятий.

Важным рычагом является госсектор, вклад которого в перестройку социальной структуры носит прямой и косвенный характер. Он служит источником социального прогресса. Госсектор взаимодействует с другими секторами экономики. Используются государством инструменты планирования и регулирования. Государственное регулирование идет в поощрительном и ограничительном направлении.

Таким образом, очевидно, что государство, будучи основным институтом политсистемы, на Востоке выступает в качестве инициатора и ведущей силы социально-экономических преобразований.


Вопросы и задания:

1. Какие основные задачи по социально-экономической модернизации решают в современных условиях государства Востока?
   
2. Каковы основные государственные рычаги этих преобразований?
   

2.2.2. Система государственного управления в Японии^


В 1990-х годах перед Японией со всей остротой встала проблема существенной трансформации общества в соответствии с переходом на новую ступень развития. Масштабность и характер переживаемых ныне в Японии реформ дают основания говорить даже о наступлении нового исторического этапа в жизни страны.

Сложившаяся в Японии модель социально-экономического развития в значительной степени исчерпала себя. Одним из направлений трансформации этой модели является адекватное периоду «зрелости» изменение места и роли государства в развитии общества. Оно включает в себя преобразование всех областей и функций государственного управления, начиная с пересмотра самой концепции и структурно-организационных форм административной системы государства. Новые задачи потребовали рационализации самой методологии госуправления, изживания таких присущих японской административной системе черт, как чрезмерность нормативно-регулирующих функций государства, не соответствующая характеру эпохи, слабость политической воли руководства и несовершенство механизмов подготовки важных политических решений, относительная рыхлость организационной основы высшей исполнительной власти и дисбаланс в ее отношениях с местной властью.

Существенным фактором реформы системы государственного регулирования явился выход на историко-политическую арену нового поколения японцев, которое можно назвать «поствестернизированным». Особенностью его психологического портрета является существенный сдвиг в сторону ценностей эгоизма и индивидуализма, все более проявляющийся приоритет понятия «личности» в ущерб понятию «коллектива», а также снижению значимости конформизма, являющегося традиционной чертой национального характера, в поведенческой мотивации.

Характерными чертами государственной политики в социальной сфере является ориентация на приоритетность унификации и элемента единообразия, тотализацию контрольных функций государства, проявляющуюся в более высокой степени регулирования и регламентации всех отраслей общественной жизни. Общепризнанно, что в Японии действуют неоправданно суровые нормы и правила, касающиеся различных спектров жизни: безопасности дорожного движения, охраны труда, въезд и пребывание в стране иностранцев, купания в общественных местах и т.д. Государство пытается контролировать даже общественные организации, хотя бы и под предлогом оказания содействия их работе.

Созданные для облегчения жизни, обеспечения ее большей комфортности и безопасности, многие государственные нормы и ограничения в конечном итоге превратились в свою противоположность, делая жизнь более сложной и снижая ее качественные характеристики. Вызывая протесты в обществе, эти нормы начали наносить ущерб авторитету породившей их власти.

Пересмотра потребовали сами принципы регулирования жизни общества со стороны государства. Встала задача формирования новой, менее отягощенной регламентом и более терпимой к нестандартной творческой индивидуальности среды обитания, подразумевающей введение новых концепций взаимоотношений «гражданин-государство», «гражданин-местная власть», «гражданин-органы правопорядка». Реформирования потребовала и система государственного регулирования экономики. Здесь оно в значительной мере осуществляется за счет лицензионно-разрешительных и иных регламентирующих актов, вводимых государственными надзорными органами, нежели за счет мер, оформленных соответствующими законами. Подобная ситуация, а также характерное для японской административной системы совмещение ведомствами распорядительных, надзорных и контрольных функций приводит к злоупотреблениям и коррупции.

В эпоху интенсивного развития процессов интернационализации, наличие в Японии многих ограничительных регламентаций стало восприниматься зарубежными партнерами как специфическая форма протекционизма. Возникли требования дерегулирования, которые стали поддерживать и японские деловые круги. Были приняты меры в виде закона, упрощавшего выдачу лицензий на предпринимательскую деятельность. Потребовалась и рационализация управления кредитно-финансовой и бюджетной сферы.

Важным направлением реформирования стало преобразование системы местной власти в сторону увеличения ее самостоятельности и компетентности, укрепления финансовых основ муниципальных органов.

Потребовалась и работа над устранением серьезных недостатков в механизме подготовки важных политических решений, преодоления слабости реальной власти главы государства и совершенствования механизма воздействия политической воли премьер-министра на государственную политику, повышения степени «прозрачности» процесса выработки государственных решений.

Слабость позиций главы кабинета носит системный характер и вытекает из особенностей парламентской модели демократического устройства Японии. Премьер-министр избирается из числа депутатов нижней палаты парламента и, в отличие от стран с президентстской моделью, оказывается сильно ограниченным в «свободе рук», будучи вынужденным при принятии решении учитывать расстановку политических сил в парламенте. Часто, из-за боязни блокировки, премьер-министр вынужден занимать крайне осторожную позицию там, где следовало бы проявить твердость.

Другой фактор слабости властных полномочий премьера связан с особенностями его взаимоотношений с правительством, вытекающими из закона о кабинете министров. Данный закон вводит принцип «коллективной ответственности» кабинета перед парламентом, а также принцип «разделения обязанностей» его членов. Перечень обязанностей определяется премьер-министром. Данные принципы играют положительную роль с точки зрения разграничения сферы ответственности членов кабинета, однако, одновременно блокируют его политическую волю и ограничивают его возможности. Все надо согласовывать соответственно принципу «коллективной ответственности».

В японском законодательстве практически отсутствуют указания на особое значение лидерства главы кабинета в процессе выработки государственной политики. Механизмы принятия высших политических решений в большей степени, чем в других странах, регулируются неписаными правилами и традициями. «Неформальность» этого процесса вообще является отличительной чертой японской модели политического истеблишмента, для которой характерно отсутствие четких разграничений между полномочиями высшей исполнительной, административной и политической властей. Стоит иметь в виду, что немалую роль здесь играют такие особенности менталитета политической элиты, как ориентация скорее на традицию и прецедент, чем на соответствующую нормативную базу или письменное предписание.

Конкретным проявлением такой традиции служит нигде формально не зафиксированное правило консенсуса, согласно которому все свои решения кабинет министров должен принимать единогласно.

Многие специалисты отмечают, что указанные механизмы начинают давать сбои и играть негативную роль в те моменты, когда от лидера требуется проявление твердой политической воли для проведения коренных реформ. Для этого ввели даже специальный термин «ридасиппу наки сэйдзи» – «политика без лидерства». Именно это не позволяет премьеру осуществлять функции чрезвычайного управления в случае стихийных бедствий, угроз национальной безопасности и т.д., что в конечном итоге снижает эффективность контроля над кризисными ситуациями. Функциональная значимость главы правительства как носителя политической инициативы существенно размыта.

Ахиллесовой пятой премьер-министра является также его серьезная зависимость от информации, предоставляемой правительственной бюрократией. У него практически нет своего консультативно-аналитического аппарата, т.е. того, что входит в понятие «администрации», когда речь идет о главе исполнительной власти. Его канцелярия выполняет в основном технические функции. Независимые экспертные группы из числа ученых, чиновников и др. и их предложения, оценки нередко блокируются бюрократией.

Правительственная бюрократия, монополизировавшая право на обладание информацией, осуществляет подготовку важных решений внутри министерств и ведомств в условиях келейности и излишней засекреченности. В Японии вплоть до недавнего времени не было закона о «гласности», в котором бы определялось, что входит в понятие гостайны. Многие договоренности и соглашения достигаются за счет неформальных встреч чиновников – в питейных и увеселительных заведениях, причем за счет госрасходов («представительских»).

В Японии проработка всех важнейших решений полностью контролируется государственной бюрократией, которая накопила целый ряд негативных характеристик – корпоративность и клановость, рутинность и консерватизм мышления, инертность и формализм в работе, аппаратный догматизм и узковедомственный эгоизм.

Важной особенностью административной системы Японии является делегирование значительной ответственности за подготовку решений на нижние звенья управления, отсюда нередко наблюдается размытость авторства решений.

Свое отрицательное воздействие на процесс выработки рациональной государственной политики оказывают неформальные узы, связывающие бюрократию с деловыми кругами и парламентскими группировками, лоббирующими свои интересы. Речь идет о пресловутом треугольнике, за которым стоит спайка высшей бюрократии, деловых кругов и депутатов, входящих в клановые группировки. Указанный «треугольник власти» консервирует высокую степень «вязкости» японского бюрократического аппарата и ограничивает возможности проведения эффективного государственного курса.

Можно говорить, что проблема реформирования административной системы носила перманентный характер, равно, как и попытки ее разрешить. В 1990-х годах осуществлялся уже третий этап реформы (первый – в 60-е, а второй в 80-е годы ХХ в.).

Были частично реализованы проекты усиления роли премьер-министра и его аппарата. Некоторого успеха достигли в ограничении роста госаппарата. В 1969 г. был принят закон об установлении предельной нормы постоянных госслужащих в 507 тыс. человек.

Многие шаги предпринимались для усиления системы местного самоуправления, что привело к ее достаточной зрелости. Постоянно снижаются дотации государства регионам, власти на местах должны изыскивать дополнительные резервы, работая более эффективно. Осуществляется сокращение числа министерств и ведомств, ограничиваются их регламентирующие функции.

В подходе к методам и путям осуществления административной реформы японское руководство исходит из того, что лишь изменение административных функций и механизмов государственного управления в соответствии с непрерывно меняющейся общественно-экономической средой позволит Японии сохранить свои лидирующие позиции в мире.


Вопросы и задания:

1. Назовите причины, вызывающие необходимость реформирования государственно-административного аппарата Японии?
   
2. Что является целями и объектами этого реформирования?
   
3. Каковы основные недостатки в функционировании механизмов высшей государственной власти Японии?
   

2.2.3. Армия в общественно-политической жизни страны ^


О роли армии в восточных обществах можно судить на примере Индонезии.

В бурной на события истории Индонезии ХХ века всегда выходили на особое место ее вооруженные силы. В 40–60-х годах армия отстояла республику от иностранной интервенции, подавила выступление Коммунистической партии в 1948 г., нанесла поражение мятежникам-сепаратистам, разгромила «Движение 30 сентября» 1965 г. Опыт первых двадцати лет независимости приучил военных считать себя «спасителями отечества». У основной части генералов и офицеров выработались твердые националистические убеждения, оборотной стороной которых был антикоммунизм. Ни либералы западного толка, ни ярые проповедники ислама популярностью в армии не пользовались. К партиям как таковым – воплощению типично штатской недисциплинированности – в армейской элите преобладало весьма сдержанное отношение.

Воюя с мятежниками, армия не только проникалась духом унитаризма и государственности, но и приобретала большую этнокультурную «яванскую» однородность.

Ситуация 1945–1965 годов потребовала от армии и хозяйственных инициатив. Партизанские навыки самообеспечения пригодились в условиях скудного послереволюционного бюджета. Начав с эпизодических бартерных сделок и контрабанды, военные быстро перевели свою коммерческую деятельность на регулярную основу. К началу 60-х годов часть офицерско-генеральской элиты и высшие гражданские чиновники образовали ядро «нового класса» – бюрократическую буржуазию.

Итак, армия развивалась как корпорация, более консолидированная, чем окружающее общество, постепенно возвышающаяся над ним, но и глубоко в нем укорененная. Подбирая социальных партнеров, располагавших навыками и возможностями, которых не хватало ей самой, она фактически создала плацдарм для наступления на кризис середины 1960-х годов. И, что немаловажно, делала это с верой в свое предназначение. К этому же времени концептуально оформилась идея «двойной функции» вооруженных сил: забота об обороне страны и участие в социально-политической жизни. При этом офицеры, которым доверили «гражданскую миссию» в представительных учреждениях, в административном аппарате и на предприятиях госсектора, как бы оставались на действительной службе: за ними сохранялись воинские звания, не исключался и дальнейший карьерный рост.

Государство в это время было вряд ли дееспособно как агент модернизации. Ему самому необходим был некий общий знаменатель – и в организационном, и в морально-политическом плане, чтобы занять более активную позицию по отношению к социуму. Решению этой задачи и послужили военные силы. Но первоначально армия добилась собственной стабильности.

Систематические пересадки обкатанных армией кадров в государственные и коммерческие структуры помогали ей избежать внутреннего застоя. Периодически открывалась то одна, то другая вакансия, и командный состав постоянно пребывал в состоянии ротации, служебной и возрастной, что, между прочим, препятствовало зарождению заговоров в военной среде. Генерал Сухарто (род. в 1921 г.) – типичный яванец и далеко не ортодоксальный мусульманин, ветеран освободительной войны, имевший сеть взаимовыгодных связей с китайской общиной – идеально подходил на роль арбитра во внутриармейских делах.

Проведя операцию по уничтожению компартии, армия решила сразу две задачи: уничтожила сильнейшую оппозицию и поселила в душах людей страх перед властью. Армия осуществила политическую реформу. В 1973 г. девять легальных партий сгруппировались в две (под давлением, конечно) – Демократическую партию Индонезии (ДПИ) и Партию единства и развития (ПЕР). Им в противовес был создан ГОЛКАР – союз функциональных групп – рабочих, крестьянских, молодежных, женских и прочих организаций. Была запрещена агитация в деревне. Сухарто был выбран президентом. Начались экономические преобразования.

…Так складывалась в Индонезии модель государственно-политического менеджмента, главную особенность которого составляла доминирующая роль вооруженных сил. Выходцы из армии присутствовали во всех звеньях и на всех уровнях законодательной, исполнительной и судебной власти. Им вверялись министерские, губернаторские, посольские посты, они активным образом участвовали в экономической жизни. Перспектива «ухода в казармы» не просматривалась. Сильный президент, опиравшийся на военную элиту, обеспечивал ей взаимопонимание с гражданской бюрократией и экономическими стратегами государства – технократами.

Но многолетняя погруженность в толщу обновляющегося общества не прошли бесследно и для армии – самой властной из всех властных структур. Характеристика индонезийского социума – все более дифференцированного, обретающего плюрализм, спонтанно проецируются и на офицерский корпус. А он поддается этому влиянию еще и потому, что не превратился в замкнутую касту-номенклатуру: военные династии не столь уж и популярны в Индонезии. Часть военнослужащих сами далеко ушли от своих «штабов», занявшись когда-то гражданскими делами. Армия все чаще вспоминает о своей основной функции. Многие генералы и офицеры чувствуют, что близок момент истины, когда армии придется выбирать: либо верность старым идеалам, либо переоценка своей политической роли и ориентиров.

Вопросы и задания:

1. Чем объясняется ведущая роль армии в общественно-политических процессах в Индонезии?
   
2. Какие изменения претерпевали армия и офицерство Индонезии во второй половине ХХ века, и как это сказывалось на их руководящей роли?