Поэма о Ермаке
| Вид материала | Поэма |
- Реферат на тему «мистицизм в поэме с. Есенина «черный человек», 124.4kb.
- Список тем дипломных работ по предмету, 62.56kb.
- О. Г. Абрамова ( Петрозаводск ) мотив горения в поэме «облако в штанах»: русская, 210.59kb.
- А. П. Чехов «Ионыч», «Маленькая трилогия» («О любви», «Крыжовник», «Человек в футляре»), 13.67kb.
- А. С. Пушкина "Руслан и Людмила" Поэма, 125.46kb.
- Тематическое планирование уроков литературы в 10 классе, 275kb.
- Тема: «Сергей Есенин. Поэма «Анна Снегина» -поэма о судьбе человека и родины», 47.14kb.
- Надежда Александровна Лохвицкая рассказ «Жизнь и воротник». М. М. Зощенко рассказ, 26.69kb.
- А. С. Поэма «Полтава», лирика Лермонтов М. Ю. «Песня про царя Ивана Васильевича, 19.83kb.
- Отделение заочного обучения, 155.56kb.
Хрестоматия
4 класс
ЧАСТЬ 1
СИБИРСКИМИ ТРОПАМИ
П. Блиновский. Поэма о Ермаке
П
ролетают, как птица, века... В постепенно дряхлеющем мире
Рокового забвенья река
Разливается шире и шире...
Только ведом Ермак-богатырь,
Храбрый выходец с Тихого Дона,
Что принёс, как подарок, Сибирь
Для московского царского трона.
Но Ермак, удалец, исполин.
Не сумел покорить бы народы,
Если б не было стойких дружин
Под рукой казака-воеводы.
То река, то таёжный поток –
Им не надобно лучшей дороги,
И идут казаки на восток.
Там и тут воздвигая остроги.
Не сдаётся казак до конца
С
ильной устали, сильной истоме... Вот уж зоркие очи донца
Видят ленту извилистой Томи.
Невелик эуштинский народ,
Невелики Тояна владенья;
Причиняют им много невзгод
Остяков и киргиз нападенья...
С превосходною силой мирясь
И спасая народ беззащитный,
Самолично отправился князь
На Москву, до царя, с челобитной.
За себя и за весь свой народ.
Обитавший над Томью-рекою,
Князь Тоян обещанье даёт –
Быть под мощною царской рукою...
С тем он просит Бориса-царя
На земле его выстроить крепость,
Чтоб соседей Москве покоря,
Усмирить и сдержать их свирепость.
***
Много лет пролетело с тех пор...
Вырос город на месте острога.
И когда-то кипевший здесь спор
Старина убаюкала строго.
Только дебри тайги вековой
Промелькнувших времен не забыли
И шумят беспокойно порой
Про седые минувшие были...
В. Антух. Из цикла «Землепроходцы»
***
Был труден путь и долог,
Но шла наверняка
Через тагильский волок
Дружина Ермака.
В страну полночной тени,
Где нет дороги вспять,
Чтоб пали на колени
Юрга и самоядь.
Чтоб шёл в Сибирь купчина,
Осваивал страну.
И чтоб текла пушнина
В Московскую казну…
А следом шли от века
Напасти и нужда,
Но по таёжным рекам
Вставали города.
Встречь солнцу путь кончался.
Могуч и окаян,
У самых ног кончался
Великий Океан.
Георгий Вяткин. Над Томью
Меж алых листьев Лагерного сада,
Меж старых заколоченных руин
И незабытых юностью беседок
Мы вновь и вновь выходим на обрыв.
Как высоко вознёсся он над Томью,
Какая даль, какая ширь кругом!
На сколько вёрст открыты жадным взорам
Луга и лес, и пятна деревень,
И колеи змеящихся дорог,
Размытые недавними дождями…
Направо блещет зеркало протоки,
Налево, на желтеющих лугах,
Стоят стога, как маленькие дети,
Притихшие от холода и скуки…
А дальше, у излучины реки,
На чёрном бархате невянущего бора,
Под бледным, грустным солнцем сентября
Светло белеет церковь Басандайки…
Л
АГЕРНЫЙ САД… его прошлое и настоящееЛагерный сад – уникальное место, где можно проследить историю человечества начиная с первой стоянки и до сегодняшнего дня.
Одно из первых появлений древних людей на томской земле произошло именно в районе нынешнего Лагерного сада около 17 тысяч лет назад. На протяжении многих тысячелетий люди использовали реки вместо дорог. Поэтому следы пребывания древних людей почти всегда находят на берегах рек.
Скелет мамонта, каменные орудия труда и следы кострища были найдены в 1896 году профессором Императорского Томского университета Н.Ф. Кащенко под 40-метровым почвенным слоем.
Известно, что примерно 6 тыс. лет назад на берега Томи пришли умелые охотники и рыболовы. На Томи очень много твёрдого камня: кремнистого сланца, диорита, кварцита, халцедона. Это хорошие материалы для изготовления каменных орудий труда. Из них делали ножи и скребки, резцы и топоры, а также наконечники для стрел и копий. Лепили сосуды из глины, украшенные разнообразными орнаментами, каждый из которых имел сокровенный смысл. Поклонялись люди духам, и особо чтили «хозяина тайги» - медведя.
В первой половине XVII в. под Томском были открыты запасы железа. Событие это имело значение не только в масштабах города, но и страны в целом. До этого времени считалось, что запасов железной руды в России практически нет. Известны были лишь несколько месторождений под Новгородом, под Тулой, в Карелии, однако руда была низкого качества. Российское железо употреблялось для бытовых нужд, но для изготовления оружия не годилось, и высококачественное железо везли из Швеции.
В 1625 году под Томском железо было найдено томским кузнецом Федором Еремеевым.
Местом открытия томского железа стала нынешняя территория Лагерного сада. На берегу Томи, неподалеку от воды, и обнаружил кузнец выходы железной руды на поверхность. По его оценке (на основании пробной плавки), томское железо не уступало по качеству шведскому.
История Лагерного сада включает и часть военной истории Томска. В 1711г. здесь был сформирован Томский мушкетёрский полк. С этим районом связана история Томского 39-го пехотного полка участвовавшего в Крымской войне. С XIX века в летнее время здесь размещался военный гарнизон. И Лагерным сад был назван именно потому, что здесь находились летние военные лагеря солдат местного гарнизона.
Томск был военной крепостью, опорой продвижения русских в Сибирь. Томские казаки основали Кузнецкую крепость (ныне Новокузнецк), Ачинск, Красноярск, Енисейск. В середине XVII века отряд под предводительством И.Ю.Москвитина первым среди русских вышел на берег Тихого океана. В XVIII веке русские границы отодвинулись далеко от Томска, и он утратил свое военное значение. В начале XX века в этом живописном, тогда загородном месте летом на сцене под открытым небом разыгрывались театральные представления, были танцы под духовой оркестр. Чем ближе подходили границы города к Лагерному саду, тем чаще и охотнее его посещали.
С началом Великой Отечественной войны в Лагерном саду проходили некоторые полевые учения частей сформированных в Томске, а также митинги перед отправкой на фронт. Всего из Томска и районов, вошедших впоследствии в Томскую область, ушло на фронт более 129 тысяч человек (для справки: численность жителей города Томска по предвоенной переписи составила 127 тысяч человек). Первой (26 июня 1941 года) на фронт из Томска ушла 166-я стрелковая дивизия, почти в полном составе погибшая под Москвой. Сибиряки проявили в тяжёлых боях мужество и героизм. Каждый второй Томич не вернулся с полей Великой Отечественной войны. Более 61 тысячи имён погибших высечены на стелах в Лагерном саду. В число самых прославленных соединений Армии вошла образованная в Томске 79-я Гвардейская дивизия, которая начала свой путь в июне 1942 г. и закончила его в мае 1945 г. в Берлине. Родина удостоила 36 томичей высоким званием Героя Советского Союза.
В честь 35-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне 9 сентября 1979 г. на территории Лагерного сада открыт памятник воинам томичам. В центральной части парка – Вечный огонь и скульптурная композиция – Родина-мать вручает оружие сыну. К 50-летию Победы были установлены стелы с именами всех павших на полях сражений, проживавших в Томске и области. Томский поэт Станислав Федотов написал стихи и тексты для стел. Лирическое настроение в Лагерном саду поддерживает регулярно звучащая прекрасная музыка – «Реквием» Ф. Шопена.
Ч
етверо северчан также удостоены звания Героя Советского Союза:Памятник героям войны в г.Северске
Томск ссыльный
Сибирь и ссылка неотделимы друг от друга. Сотни лет Сибирь была краем отчуждения и забвения, невыносимых мук и страданий для многих отверженных – ссыльных. Кого только сюда не ссылало государство: политических и уголовных преступников, революционеров, кулаков, а ещё ранее – бояр, впавших в немилость. 
Началась эта история ещё до основания нашего города – в 1591 г., когда в подмосковном городке Угличе умер последний сын Ивана Грозного, царевич Дмитрий. Не то от эпилепсии, не то убитый по приказу Бориса Годунова, который очень хотел стать царём – в общем, дело тёмное. Однако тогдашние власти виноватых нашли быстро. В ссылку в Сибирь отправили всех жителей Углича. Долго скитались жертвы царского гнева по Сибири – то одно место поселения им определят, то другое. Наконец, в начале XVII в., уже став царём, Борис Годунов решил «облагодетельствовать» недавно основанный город Томск, прислав сюда побольше жителей. Так часть ссыльных угличан и оказалась в наших краях. Место поселения для угличан определили за озером (район нынешнего Центрального рынка). Раньше это место для жизни было малопригодным. Каждую весну вода разносила все дома и постройки бедных людей. Но, несмотря на бытовые проблемы, они построили скромненькую церковь на деньги ссыльного угличского дворянина Качалова (ныне стоит там Знаменская церковь). Открыли в Заозерье две школы, и стали потихоньку привыкать к томской жизни.Недалеко от Заозерья, сразу за Дальне-Ключевской, за глубоким оврагом, именовавшимся «Страшный лог», до недавнего времени, а точнее, до середины 1960 –х гг., высился округлый холм, выступ Вознесенской горы – Шведская горка. Это были первые годы XVIII в., пора деяний Петра Великого. Ведя долгие войны со шведским королём Карлом XII, император повелел ссылать вражеских пленных в Сибирь. Многие сибирские города приняли к себе шведских офицеров и солдат. Не избежал этого и Томск. Горожане отнеслись к иноземцам по-доброму: пускали на жильё, давали работу тем, кто не имел личных средств. Офицеры были приняты в домах градоначальника и чиновников. Для Томичей, по сути дела, это было первое знакомство с европейской культурой. Шведы – кто по склонности, кто от нечего делать – вели научные наблюдения и изыскания в окрестностях города, записывали местные впечатления, сведения о народах близлежащих земель. Многие из них получили службу в градоначальстве, в почтовой конторе, даже в гарнизоне. Шведы создали в Томске первый камерный оркестр, куда вскоре потянулись молодые чиновники. В течение нескольких лет в домашней гостиной градоначальника регулярно проходили концерты. Словом, пленные шведы не только прижились, но и пришлись к месту, а кое-кто даже остался в Томске, женившись и обзаведясь хозяйством. (полковник и кавалер Томас де Вильнёв был томским комендантом)
По пути в сибирскую ссылку в Томске побывали А.Н. Радищев, Ф.М. Достоевский, Н.Г. Чернышевский, В.Г. Короленко. Здесь на «вольном поселении» жили Г.С. Батеньков и Ф. Толь, М.А. Бакунин и Ф.В. Волховский, К.М. Станюкевич. В сентябре – начале декабря 1847 г. в Томске жил А.В. Сухово-Кобылин, будущий автор знаменитой пьесы «Свадьба Кречинского». Через Томск пролёг путь Г.И. Успенского, изучавшего переселенческое движение крестьянства, и А.П. Чехова, поведавшего миру правду о самом обширном и жутком русском застенке – острове Сахалине. С Томском связаны судьбы виднейших представителей народничества и сибирского областничества, учёных, публицистов, писателей Н.И. Наумова, Н.М. Ядринцева, Г.Н. Потанина, А.В. Адрианова. Томские впечатления питали творчество Н.Г. Гарина-Михайловского и В.Я. Шишкова. Здесь закончили свой скорбный путь замечательный философ, литературовед, переводчик Густав Шпет и гениальный поэт, друг и наставник Сергея Есенина Николай Клюев. Наконец, сокровищница Научной библиотеки Томского государственного университета, уникальная личная библиотека В.А.Жуковского, давшая импульс для появления трёхтомного исследования «Библиотека В.А.Жуковского в Томске».
Томские экскурсии.
А
.С.Пушкин. Моя родословная(отрывок)
…чёрный дед мой Ганнибал
Был куплен за бутылку рома
И в руки шкиперу попал.
Сей шкипер был тот шкипер славный,
Кем наша двинулась земля,
Кто придал мощно бег державный
Рулю родного корабля.
Сей шкипер деду был доступен
И сходно купленный арап
Возрос усерден, неподкупен,
Царю наперсник, а не раб.
В конце 1729г. – начале 1730г. (около двух месяцев) в Томском Богородице-Алексеевском монастыре под строжайшей охраной в одной из монашеских келий содержался сосланный Александром Меньшиковым арап Петра Великого, прадед А.С.Пушкина по материнской линии Абрам Петрович Ганнибал. Увлекательная жизнь наперсника Петра I, инженера-строителя Абрама Ганнибала, ставшего одним из первых российских генералов от инфантерии, была связана и с Томском.Об Абраме Ганнибале писали стихи и современные авторы.
Николай Хоничев. Ганнибал
В
Может быть, Ангола или Кения
Воспоит невиданного гения,
Только воспевая старину,
Он поймёт ли чары неба серого,
И в душе загадочного севера
Он найдёт ли нужную струну?
ыходец из черной Абиссинии
Светлый след оставил на Руси.
У детей глаза ещё не синие,
А про внучку – правнучка спроси!
Правнук, кучерявый да проказливый,
Подлинный, законченный русак.
Царь ему холопом быть приказывал,
Да попал негаданно впросак.
А.Н.Радищев – высокообразованный дворянин, получивший в Москве прекрасное образование (его на дому обучали профессора Московского университета). Юрист, экономист, философ, он опубликовал в 1790 г. книгу «Путешествие из Петербурга в Москву» - которая сыграла роковую роль в его жизни. Екатерина II, прочитав её, назвала Радищева «бунтовщиком хуже Пугачёва». Он был приговорён к смертной казни. Однако игравшая в «просветительство» императрица не решилась отрубить голову видному русскому просветителю, заменив ему смертный приговор ссылкой в Сибирь на 10 лет, в далёкий и страшный Илимский острог. А.Н.Радищев написал в стихотворении «Ответ».Он ехал в ссылку с двумя детьми и своей верной подругой Е.В.Рубановской, предварившей благородный подвиг декабристок. В Томске она заболела и им пришлось задержаться в городе почти три недели. А.Н.Радищева и его семью хорошо принял тогдашний комендант города Томас де Вильнёв.
За две-три недели в Томске Радищев имел возможность ознакомиться с городом. Из воспоминаний сына писателя известно, что Радищев порадовал Томичей необычным зрелищем – запуском воздушного шара, за что церковники требовали предать его анафеме. Августовским днём 1791г. в Томске на глазах изумлённой толпы в небо взлетел воздушный шар.
В сибирских письмах А.Н.Радищева, «Записках путешественника в Сибирь», на страницах «Дневника» содержатся материалы, которые относятся к Томску. Мы находим у него пометки о местном населении – русском и татарском, их промыслах и хлебопашестве, описал не только прекрасную сибирскую природу, но и образцы грунта, изгибы рек, дороги, местную торговлю, как и подобает настоящему учёному. На обратном пути из Илимской ссылки 5 марта 1797 года А.Н.Радищев останавливался на ночлег в этом доме.
А.Н. Радищев. Ответ
Ты хочешь знать, кто я? что я? куда я еду?
Я тот же , что и был, и буду весь мой век:
Не скот, не дерево, не раб, но человек!
Дорогу проложить, где не бывало следу,
Для борзых смельчаков и в прозе, и в стихах,
Чувствительным сердцам и истине я в страх –
В острог Илимский еду.
Римма Кошурникова. Чудище под облаками
С самого раннего утра во дворе томского городского коменданта Томаса Томасовича де Вильнёва творилось что-то непонятное.
Едва развиднелось, пришёл известный в городе печник Еремей. Не тратя попусту времени, он замесил глину в широкой деревянной бадье и принялся выкладывать очаг прямо посреди двора, на зелёной лужайке. Загодя заготовленный кирпич был сложен неподалёку, возле сарая. Соседский мальчонка Гришаня подносил его Еремею охапками по три-четыре штуки и всё пытался вызнать, зачем понадобилась печка во дворе. То у Еремея, то у двух здоровенных конюхов, которые начали таскать на вилах и складывать в кучу сырую солому из конюшни. Печник промолчал, а конюхи вообще отмахнулись, как от мухи.
Старый слуга вынес из дому и свалил в ту же кучу дырявые пимы, тряпьё, обрывки войлока. Гришаня и к нему сунулся со своим вопросом.
- Барин приезжий научный опыт производить будут, - старик важно покрутил пальцем перед носом оторопевшего Гришани и ушёл в дом.
…Очаг уже был готов, Еремей взялся за дымоход, когда во дворе появился немолодой худощавый человек в темно-зеленом бархатном камзоле. Седые, гладко зачёсанные назад волосы, высокий, изборождённый морщинами лоб, глубокие складки от носа к углам рта выражали суровость, но тёмные глубокие глаза смотрели лучисто, приветливо. Следом за ним девочка и мальчик несли железную трубу. Длинный холщовый рукав тянулся из этой трубы к чему-то большому белому, похожему на громадную плоскую рыбину, которую несколько человек осторожно поддерживали за края.
- Вот так чудище! – воскликнул Гришаня. Оба конюха оставили работу и, разинув рты, уставились на приближающуюся процессию.
- Еремей, друг мой, - ласково сказал человек в камзоле. – Вас ведь так зовут – Еремей?
Поражённый таким обхождением, печник только кивнул в ответ.
- Вот и славно, - сказал человек и повернулся к детям. – Катюша, Павлик, давайте сюда трубу… Вот, прошу вас, Еремей, вставьте эту трубу в дымоход. Лучше не сверху, а сбоку, чтобы дым свободно пошёл по рукаву в полость шара.
- Сделаю, господин… - Еремей замялся, не зная, как назвать этого непонятного человека.
- Зовите меня Александр Николаевич.
- Сей момент, Александр Николаевич! Сделаю в лучшем виде… Для хорошего человека – мигом!.. – Еремей подхватил трубу и начал вмазывать её в кирпичный дымоход.
Тем временем люди разложили «чудище» на траве, вбили в землю два кола и длинными шнурами привязали к ним хвост «рыбины», от которого тянулся холщовый рукав.
Из дома поспешно вышел небольшой плотный человек в парадном мундире. Это был сам хозяин – комендант города полковник де Вильнёв. Он обежал «чудище», проверил узлы на кольях, заглянул в очаг и только после этого приблизился к Александру Николаевичу и детям.
- Все в порядке, Александр Николаевич?.. Вон уж публике не терпится, - де Вильнёв махнул рукой в сторону раскрытых настежь ворот. Там действительно начали собираться жители Томска, привлечённые слухами о необыкновенных событиях.
Томас Томасович взглянул на солнце, поднявшееся уже довольно высоко, потом достал большие карманные часы и озабоченно покачал головой:
- Скоро именитые гости пожалуют… Еремей, голубчик, заканчивай!
- Готово, барин! – печник обтёр руки фартуком и отступил в сторону, оглядывая своё творение. Чудно всё-таки: впервые пришлось ему выполнять столь странный заказ – складывать печь под открытым небом да чтоб ещё дым от неё собирать в какую-то штуковину, не то «чудище», не то «рыбину».
- Спасибо, Еремей, - Александр Николаевич уважительно пожал руку и повернулся к дочери: - Катюша, сходи в комнаты, принеси ножницы. Понадобятся и тебе, и Павлику. А тебя, сын, я попрошу охранять монгольфьер. Видишь, какой любопытный сторожек возле него вертится? Прокусит или цапнет оболочку – и всё пропало!
Восьмилетняя Катя убежала в дом, а Павлик вооружился прутом и пошёл в наступление на дворняжку. Ему было только семь лет, он побаивался бойкого пёсика, но очень старался выполнить поручение отца. На помощь пришёл Гришаня, и вдвоём они отогнали четвероного разбойника.
К воротам начали подъезжать важные гости – городские начальники с жёнами и детьми. Для них из дома вынесли все стулья и скамьи. Люди попроще столпились в отдалении. Тем временем конюхи набивали очаг соломой, ветошью, войлоком. Припасли сухие дрова и берёсту – для лучшего разжигания: Еремей запалил факел.
Томас Томасович ещё раз осмотрел приготовленное и поднял руки, призываю ко вниманию зрителей.
Мадам и месье! Дамы и господа! Дорогие сограждане!.. Александр Николаевич Радищев – один из самых просвещенных людей России, писатель и учёный. Он любезно согласился показать нам чудесный физический опыт: полёт монгольфьера! Силь ву пле! Пожалуйста, господин Радищев!..
Александр Николаевич слегка улыбнулся, пригладил седые волосы и произнёс негромко, но чётко, так, что каждое слово было слышно даже стоящим дальше всех:
- Томас Томасович сказал о полёте монгольфьера. Монгольфьер – это воздушный шар. Назван он так в честь французов братьев Жозефа и Этьена Монгольфье, соотечественников нашего уважаемого хозяина. – Радищев повернулся в сторону де Вильнёва. – Восемь лет тому назад они впервые в мире сделали и запустили в небо свой шар. Многие считали это чудом, но никакого чуда тут нет. Вот он лежит на земле, точно такой же, как у братьев Монгольфье. Я его склеил вместе со своими детьми из плотной прочной бумаги. Сейчас Еремей разожжёт очаг, горячий дым и воздух пройдут по рукаву внутрь шара, раздуют его и поднимут вверх. А когда мы обрежем привязь – шар полетит.
Ропот удивления и недоверия прокатился по двору. Радищев подал знак Еремею, и тот сунул горящий факел в пасть печи.
- Остановись, нечестивец! – донеслось от ворот. Сквозь расступившуюся толпу шествовал поп в чёрной развивающейся рясе. – Не слушайте его, дети мои! Это – бунтовщик! Он против матушки царицы, его место – на каторге! – Голос попа неожиданно сорвался до визга. – Ему милость оказали, кандалы с него сняли, а он вместо благодарности сотворил этакую мерзость богопротивную!..
Поп поднял посох, явно намереваясь проткнуть им шар, но Томас Томасович ловко перехватил палку. Крупный нос полковника побагровел, чёрные глаза гневно сверкнули:
- Господин Радищев – мой гость! Это я попросил его показать согражданам то, что давно знает мир и чего никогда не видели сибирские народы. Извольте не мешать научному опыту, святой отец! Адью! Прощайте! – де Вильнёв наклонил голову и указал на ворота.
В это время горячий дым раздул холщовый рукав и начал наполнять шар. Складки огромного бумажного тела стали расправляться, а тупой нос неожиданно задрался вверх. Поп вздрогнул, испуганно перекрестился и, подбирая полы рясы, осыпая всех проклятиями, поспешно выкатился со двора.
Толпа взволнованно вздохнула и замерла. Десятки глаз неотрывно следили за «чудищем». А шар толстел, трепетал, словно живой, потягивался всем телом… наконец дым и горячий воздух заполнили его целиком. Радищев плотно перетянул шнурком горловину и убрал рукав. Теперь шар рвался с привязи, будто молодой норовистый жеребец.
- Внимание!.. – Александр Николаевич предупреждающе поднял руку. – Дети… Подъём!
Катюша и Павлик дружно стриганули ножницами, освобождая пленника от шёлковых пут. Шар на мгновение замер, словно не веря обретённой свободе, и стремительно рванулся в синее небо.
Он взмыл над домом, над широким двором, оставив далеко внизу позолоченные ранней осенью деревья, скопища домов и домишек на берегах широкой Томи и узенькой Ушайки, остатки старой деревянной крепости – весь небольшой сибирский городок Томск.
- Летит!.. Летит!.. – толпа выплеснулась со двора на улицу, устремилась вслед за шаром на взгорок, туда, где, поблескивая куполами возвышалась недостроенная Воскресенская церковь.
Где-то грозно, неистово загудел колокол, приказывая ослушнику вернуться: никому не позволено подниматься выше божьего храма! Но монгольфьер уже оставил внизу и кресты на куполах. Неведомые силы влекли его вверх, к облакам, где до него жили только птицы…