К проблеме духовной революции

Вид материала

Документы

Содержание Владимир Соловьёв. Стихотворения и шуточные пьесы. Л., Советский писатель, 1974, стр. 131

Подобный материал:

• К проблеме духовной революции, 599.7kb.
• Отношение кпк к проблеме собственности претерпело в своём историческом развитии существенные, 181.16kb.
• Задачи революции 7 Начало революции 8 Весенне-летний подъём революции, 326.28kb.
• Эрик хобсбаум. Век революции. Европа 1789-1848, 5544.43kb.
• Учебное пособие. Предисловие А. М. Пронина. М.: Издательство Московского института, 1286.9kb.
• План: Причины революции 1905-1907 гг., ее характер. Начало революции. «Манифест, 77.85kb.
• Фонд духовной культуры и образования “Новая Русь”, 356.5kb.
• Роль Языка в формировании духовной культуры, 60.39kb.
• Итоги и значение Английской буржуазной революции. Социально-экономическое и политическое, 29.17kb.
• Ховной жизни России, после Великой Октябрьской социалистической революции был превращен, 135.24kb.

не таково, каким быть должно, значит для меня, что оно должно быть изменено, преобразовано. Сознавая необходимость преобразования, я тем самым обязываюсь посвятить всю свою жизнь и все свои силы на то, чтобы это преобразование было действительно совершено. Но самый важный вопрос: где средства?»⁹³ Вот как отвечает Соловьёв на этот «самый важный вопрос»: «Я знаю, что всякое преобразование должно делаться изнутри - из ума и сердца человеческого. Люди управляются своими убеждениями, следовательно, нужно действовать на убеждения, убедить людей в истине ... Но до этого практического осуществления ... в жизни пока ещё далеко. Теперь нужно ещё сильно поработать над теоретической стороной».⁹⁴

Блок своё понимание третьей силы выразил в теме Куликовской битвы и в понятии «человека-артиста». Для всех великих русских поэтов-пророков характерно обращение в своём творчестве к такому историческому событию, которое видится им некоей концентрацией задач времени. Для Пушкина - это Полтавская битва, обращение к эпохе мощных преобразований в России, к личности Петра Великого, которого, кстати, Блок называл «Первым большевиком»... Для Лермонтова - это Бородино. Для Блока же - Куликовская битва, к осмыслению которой он обращается в стихотворном цикле «На поле Куликовом», в пьесе «Песнь судьбы», в ряде статей.

И Пушкин, и Лермонтов, и Блок были не только величайшими поэтами, но ещё и прозорливыми историками. По свидетельству В. О. Ключевского «Пушкин был историком там, где не думал им быть и где часто не удаётся стать им настоящему историку».⁹⁵ Тоже самое можно сказать и о Блоке. Надо иметь в виду, конечно, духовное прозрение в смысл исторических событий, это то, что мы называем пророчеством. Духовное видение и духовное слышание даётся тому, кто развил в себе духовные начала, свой духовный аппарат. Блок так пояснял это: «На бездонных глубинах духа, где человек перестаёт быть человеком, на глубинах, недоступных для государства и общества, созданных цивилизацией, - катятся звуковые волны, подобные волнам эфира, объемлющим вселенную; там идут ритмические колебания, подобные процессам, образующим горы, ветры. Морские течения, растительлый и животный мир».⁹⁶ «Поэт - сын гармонии; и ему дана какая-то роль в мировой культуре. Три дела возложены на него: во-первых - освободить звуки из родной безначальной стихии, в которой они пребывают; во-вторых - привести эти звуки в гармонию, дать им форму; в-третьих - внести эту гармонию во внешний мир.

Похищенные у стихии и приведённые в гармонию звуки, внесённые в мир, сами начинают творить своё дело. «Слова поэта суть уже его дела». Они проявляют неожиданное могущество: они испытывают человеческое сердце и производят какой-то отбор в грудах человеческого шлака; может быть, они собирают какие-то части старой породы, носящей название «человек»; части, годные для создания новых пород; ибо старая, по-видимому, быстро идёт на убыль, вырождается и умирает».⁹⁷ И потому, по Блоку, как «непременное условие писательского бытия» необходимо «неустанное напряжение внутреннего слуха, прислушиванье как бы к отдалённой музыке».⁹⁸ На этой основе Блоком была сформулирована метаисторическая концепция «единого музыкального напора». Только с позиции этой концепции мы мождем понять всё, что связывалось у Блока с событиями Куликовской битвы. Именно к такому подходу призывает и сам Блок в статье «Владимир Соловьёв и наши дни»: «Различны сравниваемые нами эпохи, и существо этого различия заключается, конечно, в атмосфере, в том воздухе, которым приходилось дышать людям той или другой эпохи. Историческая наука до сих пор не знает, не умеет учесть этой атмосферы; но она ведь и является часто решаюшим моментом, то есть знание о ней и помогло бы нам установить истинные причины многих событий первостепенной важности».⁹⁹

Стихотворный цикл «На поле Куликовом» был написан в основном летом 1908 года в Шахматове. А весной этого же года была закончена очень дорогая для Блока пьеса «Песня судьбы». Главный герой пьесы (Герман) - автобиографичен (имеется ввиду внутренняя биография). В одном из монологов Германа в пятой картине первое обращение Блока к теме Куликовской битвы: «Всё, что было, всё, что будет, - обступило меня: точно эти дни живу я жизнью всех времён, живу муками моей родины. Помню страшный день Куликовской битвы ...» Дальше идёт взволнованное описание битвы, живым участником которой, воином засадного полка, которым командовал Боброк Волынский, чувствует себя Герман (Блок). Это чувство переносится на ситуацию ХХ века: «А я - здесь, как воин в засаде, не смею биться, не знаю, что делать, не должен, не настал мой час! Вот зачем я не сплю ночей: я жду всем сердцем того, кто придёт и скажет: «Пробил твой час! Пора!»¹⁰⁰

Блок читал пьесу близким друзьям, литераторам, с ней познакомились К. С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко. Блок «остался очень доволен впечатлениями и отдельными критиками», Станиславский пьесой «пленился». Но Блок решает, что «ещё должен над ней поработать». В разгар над доработкой пьесы и появляется стихотворный цикл «На поле Куликовом». В этом небольшом цикле (пять стихотворений) как бы спрессовалась история (метаистория) России через главное событие её исторической и духовной жизни.


О, Русь моя! Жена моя! До боли

Нам ясен долгий путь!..


Во втором стихотворении цикла утверждается, что духовно Куликовская битва проходит через всю историю России.


За Непрядвой лебеди кричали,

И опять, опять они кричат ...

.......................................................

Я - не первый воин, не последний,

Долго будет родина больна ...


Куликовская битва - это прежде всего битва на духовном плане. В третьем стихотворении цикла - центральном - утверждается именно это.


В ночь, когда Мамай залёг с ордою

Степи и мосты,

В тёмном поле были мы с тобою, -

Разве знала Ты?

.................................................................

И когда, наутро, тучей чёрной

Двинулась орда,

Был в щите Твой лик нерукотворный

Светел навсегда.


Кто это - «Ты»? Метаисторический ответ даёт Даниил Андреев в «Розе Мира»: «Да ведь это Навна! Кто и когда так ясно, так точно, так буквально писал о Ней, о великой вдохновительнице, об Идеальной Душе России, об её нисхождении в сердца героев, в судьбы защитников родины, её поэтов, творцов и мучеников».¹⁰¹ Четвёртое и пятое стихотворения наполнены атмосферой напряжённого предгрозового ожидания грядущей духовной Куликовской битвы.


Опять с вековою тоскою

Пригнулись к земле ковыли.

Опять за туманной рекою

Ты кличешь меня издали ...

..................................................

Я слушаю рокоты сечи

И трубные крики татар,

Я вижу над Русью далече

Широкий и тихий пожар ...

.................................................

Опять над полем Куликовым

Взошла и расточилась мгла,

И, словно облаком суровым,

Грядущий день заволокла ...


Последнее стихотворение, завершающее цикл, написано 25 декабря 1908 года в Петербурге. Но перед этим была статья «Народ и интеллигенция», представляющая текст доклада, прочитанного Блоком в Религиозно-философском обществе. Эта статья есть продолжение темы Куликовской битвы. Поле битвы расширено. В битву вовлечены все. Два враждебных стана: «...есть действительно не только два понятия, но две реальности: народ и интеллигенция; полтораста миллионов с одной стороны и несколько сот тысяч - с другой; люди, взаимно друг друга не понимающие в самом основном.

Среди сотен тысяч происходит торопливое брожение, непрестанная смена направлений, настроений, боевых знамён. Над городами стоит гул, в котором не разобраться и опытному слуху; такой гул, какой стоял над татарским станом в ночь перед Куликовской битвой, как говорит сказание. Скрипят бесчисленные телеги за Непрядвой, стоит людской вопль, а на туманной реке тревожно плещутся и кричат гуси и лебеди.

Среди дестка миллионов царствуют как будто сон и тишина. Но и над станом Дмитрия Донского стояла тишина; однако заплакал воевода Боброк, припав ухом к земле: он услышал, как неутешно плачет вдовица, как мать бьётся о стремя сына. Над русским станом полыхала далёкая и зловещая зарница ...

По-прежнему два стана не видят и не хотят знать друг друга, по-прежнему к тем, кто желает мира и сговора, большинство из народа и большинство из интеллигенции относятся как к изменникам и перебежчикам.

Не так ли тонка эта черта, как туманная речка Непрядва? Ночью перед битвой вилась она, прозрачная, между двух станов; а в ночь после битвы и ещё семь ночей подряд она текла, красная от русской и татарской крови».¹⁰²

Тема статьи «Народ и интеллигенция» была продолжена в статье «Интеллигенция и революция», написанной 9 января 1918 года. Противостояние двух станов, вовлечённых в бурю революционных событий, здесь определено совершенно точно: стан людей духовного плана и стан людей бездуховных: «Бороться с ужасами может лишь дух. К чему загораживать ... пути к духовности? А дух есть музыка. Демон некогда повелел Сократу слушаться духа музыки. Всем телом, всем сердцем, всем сознанием - слушайте Революцию».¹⁰³ Конечно, Блок имел ввиду не только социальную, но главным образом духовную составляющую Революции. В том, что духовная составляющая была отброшена, виновными оказались многие, но прежде всего руководители революции. Но Блок с его тонким историческим чутьём верил в конечную победу именно духовного начала: «России суждено пережить муки, унижения, разделения; но она выйдет из этих унижений новой и - по-новому - великой».¹⁰⁴ На чём была основана эта уверенность Блока? На уверенности в конечной победе в той Куликовской битве, которая «принадлежит ... к символическим событиям русской истории». Опираясь на свою метаисторическую концепцию, Блок пророчествовал: «Таким событиям суждено возвращение. Разгадка их ещё впереди».¹⁰⁵ Это была вера в конечную победу Духа, в неизбежность духовного преображения, в появление третьей силы, носителя этой духовности, в неизбежность Нового Мира. Именно поэтому Блок уже после поражения Духовной революции, когда люди погрузились в материальные интересы, незадолго до смерти провидчески писал в статье «Владимир Соловьёв и наши дни»: «Люди дьявольски беспомощно спали, как многие спят и сегодня; а новый мир, несмотря на всё, неудержимо плыл на нас, превращая годы пережитые или переживаемые, в столетия».¹⁰⁶ И, действительно, в России в мрачные бездуховные послеревлюционные годы в течение десятилетий вызревала та третья сила, в которую так верил Блок. Это давало ему право сказать: «Но передо мной - Россия: та, которую видели в устрашающих и пророческих снах наши великие писатели; тот Петербург, который видел Достоевский; та Россия, которую Гоголь назвал несущейся тройкой».¹⁰⁷ И если сейчас, по словам Владимира Соловьёва «мглою бед неотразимых грядущий день заволокло», то в Живой Этике утверждается грядущая победа сил Света, но «Если б представить решающий момент России, то лишь опытный ученик понял бы его».¹⁰⁸ Думается, что не случайно и у Блока, и у Рерихов этот «решающий момент России» связывается именно с Куликовской битвой, которой суждено возвращение: «Свет и тьма! Резко обозначилась грань между Светом и тьмою! Неприемлем вождь и герой для тёмного сознания, ибо вождь идёт за Светом Высшим, за Светом, влекущим в Будущее.

Истинный вождь есть воплощение Указа Высшего. В таком вожде, как в фокусе, сходятся Веления Света и чаяния народа. Такой вождь идёт осенённый знанием высшим, и милосердие и строительство доспехи его.

Таким вождём был Преподобный Сергий; вдохнув героический дух в народ, Он устремил его в будущее. Таким вождём остаётся Он и сейчас, ибо нерасторжима связь Великих духов с делом и подвигом их жизни.

Осиянный Светом Несказуемым, стоит Он, невидимо Видимый, на ступенях великой Лестницы Иерархии Света, готовый в указанный час устремить легионы Светлых Сил, готовый благословить народ свой и Вождя его земного на новый подвиг.

Свет и тьма! Свирепствует предуказанная битва! Грозен Армагеддон! Но час решительный наступает, и Свет побеждает тьму».¹⁰⁹

«Пробьёт час, Свыше предуказанный, и народ Земли Русской в порыве любви пламенной к родине своей, в подвиге духа, подымется под стягом Преподобного против безбожных за Святыню отечества, за достоинство своё, за благо народов!».¹¹⁰ Можно только поражаться глубине исторических прозрений Александра Блока. И очень понятным становится то, что Николай Рерих называл Блока - ДРУГОМ !

Блоку не суждено было дожить до появления книг Живой Этики, но тем более знаменательна та близость, которая обнаруживается между его духовными прозрениями и главным Учением ХХ века. То, что «Третья сила» начала видеться Блоку «сквозь магический кристалл» ещё до появления Учения, говорит о некоей исторической и эволюционной закономерности. Уже в 1908 году в статье «Народ и интеллигенция» Блок, говоря о противостоянии двух враждебных станов, подобных стану Дмитрия Донского и стану Мамая, писал: « ... вражда исконна, ... вопрос о сближении не есть вопрос отвлечённый, ... разрешить его надо каким-то особым, нам ещё неизвестным путём».¹¹¹ Уже тогда начала зарождаться у Блока мысль о «третьей силе», более ясное видение которой он дал в статье о Владимире Соловьёве: «Вл. Соловьёв, которому при жизни «не было приюта меж двух враждебных станов», не нашёл этого приюта и до сих пор, ибо он был носителем какой-то части этой третьей силы, этого, несмотря ни на что, идущего на нас нового мира».¹¹² Эта третья сила, по мысли Блока, должна сформироваться на основе появления человека новой формации, которого он называл «человек-артист». Концепция «человека-артиста» - концепция этическая; это концепция неизбежного духовного преображения человечества. Если перевести понятие «человек-артист» на язык Живой этики, это человек - носитель Огня, носитель Огненного сознания.

Замечательно ещё одно прозрение и предупреждение Блока о том, что если человечество не пробудится от духовной спячки, его ждёт судьба Атлантиды: « ... каким крепким сном спали люди, ежедневно боровшиеся между собой и не подозревающие о том, что их борьбу уже осеняет третья сила, что все голоса их боевых труб уже заглушаются голосом третьей трубы. Если можно так выразиться, спали крепчайшим сном вечно бодрствовавшие и призвавшие на помощь всё своё древнее лукавство цивилизаторов - римляне; не менее крепким сном спали и варвары, сквозь сон и храп кулаком наотмашь сгоняя цивилизаторов со своего тела, попирая при этом все бывшие и все будущие законы человеческих обществ, как их умеет попирать во все века только народ; крепко спал, между прочим, сам гениальный Тацит, описывавший все эти деяния через сто лет после смерти Христа, не подозревая, по-видимому, что ветер дует не из Германии, не из Бретании, не из Испании, не из Малой Азии, а с какого-то нового материка. Об этом материке помнили когда-то элеаты и Платон; но цивилизованных заставил забыть о нём Аристотель; а нецивилизованным вспоминать было не о чем».¹¹³ Это из статьи «Владимир Соловьёв и наши дни». Эта статья Блока звучит очень современно.

Сложность осуществления Богочеловеческой эволюционной ступени на Земле, по Соловьеву, связана с очень непростыми взаимодействиями Добра и зла, с их сложной и мучительной борьбой, причём единственным оружием сил Добра является - Добро: « ... помощь высшего Добра человеку не может состоять в насиловании злой воли или внешнем уничтожении полагаемых ею препятствий на пути осуществления Царства Божия. Человечество в людях и народах должно само пережить и перемочь эти препятствия, которые являются не только в виде личной злой воли, но в виде сложных порождений злой воли собирательной».¹¹⁴

Борьба со злом на современном этапе это прежде всего борьба за формирование человека нового типа: с раскрытым сердцем, с расширенным сознанием, с утончённым мышлением и чувствованием, за человека, вместившего в себя все достижения культуры. Это можно сделать в школах нового типа. И, наверное, это является главной задачей рериховского движения, как носителя третьей силы. Это и будет конкретным выполнением Указов, даваемых Живой Этикой:

«Можно смотреть лишь в будущее. Пока надо обратиться лишь к детям. Лишь в них законное начало дела».¹¹⁵

«Но если захотите всё же проявить силу действия, призовите детей! И действуя с детьми, не вовлечётесь в поставленные тенета».¹¹⁶

«Устремите силы на просвещение народа».¹¹⁷

«Надо учить устремлению в Мой Мир - Мир Духа Разумения».¹¹⁸

«Учи счастью красоты.

Учи счастью знания.

Учи счастью любви.

Учи счастью слияния с Богом».¹¹⁹

Александр Блок пророчески указал нам на неизбежность проявления в нашем мире ТРЕТЬЕЙ СИЛЫ, на неизбежность появления человека новой формации, дал метаисторическое понимание событий, а главное - оставил нам опыт «крещения огнём и мраком».

В Новой Школе История будет освещаться по-новому. Найдёт здесь своё место и концепция «единого музыкального напора» Блока, пока ещё не исследованная и не вошедшая в научный оборот. И Куликовская битва, и Полтава, и Бородино, и другие знаменательные события русской и мировой истории будут приняты в сердца и сознания, как духовные вехи, ведущие к конечной победе в той духовной битве, которая идёт на Земле.

Закончить эти размышления хочется словами финала последнего стихотворения из стихотворного цикла Александра Блока «На поле Куликовом»:


Не может сердце жить покоем,

Не даром тучи собрались.

Доспех тяжёл, как перед боем.

Теперь твой час настал. - Молись!


(Везде выделено курсором - мной, В.Ж., курсивом - автором цитаты)


ВЛАДИМИР ЖИЛКИН, преподаватель Кохтла-Ярвеского политехникума

Руководитель Культурного центра «Полисветие».

Эстония, гор. Кохтла-Ярве.

¹²⁰