Валерий Сабитов Миледи Темеза. Фантастический рассказ Кафе «Полумесяц». Пролог
| Вид материала | Рассказ |
- Валерий Сабитов принципрудр, 12242.41kb.
- Ф. М. Достоевского, 65.11kb.
- Валерий Сабитов Первые люди Рая. Фантастическая повесть, 4147.18kb.
- Валерий Сабитов Медуза Юргуна, 1097.33kb.
- Николас Монсаррат Жестокое море Пролог, 3020.47kb.
- Язык Пролог Пролог (Prolog), 180.88kb.
- Рассказ. Пролог, 522.52kb.
- Ратер Спринджер «За небесными вратами», 2329.19kb.
- Московский Институт Открытого Образования и автономная некоммерческая организация культуры, 382.14kb.
- Программа собеседования по направению подготовки магистров «050100 Педагогическое образование», 403.81kb.
2. ИОС
Я на исследовательской станции на спутнике Юпитера Ио. Ио-станция. ИОС, как ее называют все четырнадцать специалистов-исследователей. Среди них одна женщина. Да, только одна, что, конечно, странно. Но так уж получилось, и исключительно благодаря неординарному характеру Темезы. Мне с Темезой и ее характером предстояло познакомиться очень близко.
Все четырнадцать симпатичные люди, каждый на своем месте. Все-таки на исходе двадцать первый век! Но Темеза - верх привлекательности и обаяния! Я не профан в киноискусстве, стараюсь смотреть все новинки большого и малого экранов, но похожей на Темезу актрисы не припоминаю. Дебют, наверное, и весьма удачный. Да и прочие актеры не были мной узнаны. Хочется ли встретиться с исполнительницей роли Темезы вновь, в другом образе? Не знаю. Склоняюсь к тому, что больше не хочется. Больше нет, чем да. Слишком уж много связано с этой ее ролью, с этим ее воплощением. Даже слишком много!
ИОС-База разместилась на срезанной вершине одной из самых высоких гор спутника, близ южного полюса, на стороне, постоянно обращенной к Юпитеру. От нее щупальцами тянутся к экватору энергокоридоры-дороги, оканчивающиеся автоматическими филиалами центральной Базы. Их восемь, они разбросаны вдоль экватора примерно на равных расстояниях друг от друга в самых интересных местах: близ действующих вулканов, на берегах серных морей, в потухших кратерах. Называют филиалы Ангирманами с номерами от первого до восьмого. На Ангирманах периодически дежурят экипажи из двух специалистов, на большее число людей они не рассчитаны.
Примерно посредине между Базой и Ангирманом-1 находится энергетический центр земной колонии, связанный с Базой энергошнуром. Главный источник энергии пока не вышел на расчетную мощность и потому все Ангирманы лишены защитных экранов. Они имеются над энергоцентром а также над расположенными на соседних горах космодромом и планетодромом. Защитный экран - это сфера Адабашьяна, громадный кокон, - прикрывает сооружения от любых нежелательных случайностей. А поскольку над поверхностью половина кокона, сферу иногда называют куполом.
Вначале я совершил экскурсию по Базе, осмотрел помещения, познакомился с системами защиты и жизнеобеспечения, увидел почти всех работающих на Ио землян и узнал их имена. Как люди, так и сама центральная База ИОС меня буквально поразили! Немыслимое совершенство на таком удалении от Земли!
Каждый из колонистов, кроме основных двух-трех профессий, в совершенстве владел еще умениями пилота-навигатора межпланетного ионного корабля «Гея», предназначенного для срочной эвакуации всей колонии на Землю, - предусмотрительность, как я потом увидел, не лишняя, - и летчика ракетного челнока «Фобос», позволяющего осуществить перелет экипажем до пяти человек к Марсу. И, конечно, все умели управлять ракето- и вертопланами, планетоходами и амфибиями.
Некоторые были готовы в случае необходимости дублировать основные функции других сотрудников колонии. Например, повар Анатолий Шмаков мог заменить наладчика энергооборудования Серго. По-моему, такая универсализация была излишней, поскольку все работы выполнялись роботами различных типов.
А какая там царила атмосфера! Ведь они сидели на Ио больше года, и никакой раздражительности, ни малейшего неприятия слабостей другого. И такое при том, что среди них постоянно находилась женщина. И какая женщина! Лучше бы им ограничиться исключительно мужским населением.
Находясь рядом с начальником ИОС Виктором Савельевым, я восхищался высочайшим уровнем техники, развитым сервисом, оригинальностью и простотой рабочих помещений и коридоров Базы. База ИОС, - это громадное яйцо, наполовину погруженное в базальт горы Азазель. В нижней половине яйца, называемой «подвалом Сатаны», прятались преобразователь поступающей от аннигилятора энергии, энергонакопитель и энергораспределитель. Здесь же размещались электронно-мозговой центр ИОС, системы жизнеобеспечения, мастерские и помещения для киберов. Центр «подвала Сатаны» занимал дубль-отсек связи и управления, связанный с основным наверху главным лифтом. Сатанинский этаж соединялся с верхним еще несколькими дополнительными лифтами, оборудованными переходными камерами-шлюзами.
Верхний, «горный» этаж яйца предусматривал все необходимое для работы и жизни колонистов, начиная от спорткомплекса и кончая рабочими отсеками для всех специалистов в расчете на сто человек после полного развертывания ИОС. С некоторыми из помещений я познакомился поближе и расскажу о них в своем месте.
Находясь на Базе, я еще не стал участником событий, не смог воплотиться в одного из двенадцати. Думаю, фильмопроекционная машина, проанализировав мое внутреннее эмоциональное состояние, решила подождать. На Базе мне очень понравилось. Конечно, я не все успел посмотреть, не побывал в отсеке связи и управления, куда Савельев не торопился, обходя один за другим все остальные рабочие места. Он проводил такие обходы ежедневно утром и вечером по земным часам.
И вот, то ли по решению машины, то ли в соответствии с замыслом неизвестных мне сценариста и постановщика, моя экскурсия по Базе прервалась и я моментально перенесся на Ангирман-3, где шла вторая половина суточного дежурства Ио-ихтиолога Темезы и инженера-наладчика электронно-кибернетических систем Питера. Питер, к моему разочарованию, оказался законным избранником Темезы.
Ангирман-3, как и остальные его семеро собратьев, - прозрачный, сверкающий алмазными гранями полуоктаэдр. Внутри этого большого кристалла, вне его функциональной начинки, разместился полушар из трех секций: одна рабочая, две другие - жилые, соединенные кухонным модулем. Я попал в рабочий отсек, оснащенный несколькими пультами контроля. Левую сторону выпуклой стены отсека украшали несколько метровых экранов, где воспроизводилось все наблюдаемое действующими на Ио киберспециалистами. Справа экранов не было, на их месте приборы и мониторы.
И, - два кресла, соответственно перед каждой половиной стены. Левое кресло занимала Темеза и потому вначале я не заметил Питера. А потом уже стало поздно воплощаться в него и мне осталась роль стороннего наблюдателя. Потому я не смог ощутить пальцами серебристо-зеленую теплоту экранов, уловить носом источаемый Темезой запах, дотронуться до ее волос. Я ничего не мог ощутить по-настоящему, и оставалось только смотреть на нее с расстояния, определенного машиной. А что может понимать в межчеловеческих расстояниях бестолковая смесь интегральных схем? Если она действительно машина, созданная людьми. И нашими современниками. Есть сомнения...
Но и просто смотреть было на что. Темеза: брюнетка среднего роста с классическими пропорциями. Вот только грудь чересчур голливудская, но это дело вкуса. Уже через несколько минут голливудский стандарт притягивал меня как магнит металлическую пылинку. Глаза же, голубые, в обрамлении длиннющих пепельных ресниц, при любом вкусе неотразимы. Я мог бы описать и ее улыбку, и... Скажу только: когда я смотрел на Темезу, весь мир исчезал и думалось лишь о том, как оказаться к ней поближе, ощутить ее дыхание, дотронуться... Но между нами незримо стояла машина.
За весь фильм я ни разу не вспомнил о Розалии, Темеза заслонила ее. А ведь разницы никакой, разве что в нескольких сантиметрах туда-сюда. Удивительное сходство. И оказалось, оно не только внешнее.
До сих пор не пойму, как авторы удержали сценарий жизни на ИОСе без происшествий на почве любви и ревности. И сюжет закрутился бы покруче. Правда, он и так не страдал простотой. На первых порах я объяснял платоническое поведение двенадцати мужчин высокими моральными качествами людей будущего, их кристальной чистотой. Что касается тринадцатого, его я просто не понимал и не воспринимал.
Темеза на ИОСе - единственный инженер-ихтиолог. Им бы всем там быть специалистами по живности в серных водах и заняться псевдокотами, которых ей никак не удавалось вытащить наружу, на поверхность. И финал мог бы оказаться менее драматичным.
Согласен, фильм, - всегда условность. Но привычная условность, - это когда перед тобой плоский экран, когда можно отвернуться, прикурить сигарету, сходить на кухню за кофием-чайком или бар открыть... Условность, когда твердо знаешь, что все наблюдаемое, - по другую сторону твоей жизни; и хочешь верь, хочешь нет. Хоть полностью погружайся в игру актеров со знакомыми издавна лицами, все равно остаешься в комнате или в зрительном зале.
А в экспериментальном кинотеатре «Психея» не так. Невероятный эффект присутствия! Я до сих пор не разберусь окончательно, что для меня большая реальность: происшедшее со мной и Темезой либо моя путаница с Розалией. Так переплелось, все помнится одинаково отчетливо. Пусть я с Темезой был не самим собой, а другим человеком, даже другим существом, все равно ведь это был я! Еще неизвестно, в какую сторону открывается входная дверь: в кинотеатр или из кинотеатра в сегодняшний наш мир. А может быть, на этой условной двери обозначен вход с обеих сторон. Нет, я не раздвоился. Нечто другое... Оно, другое, начало беспокоить меня с просмотра «Человека из Ядра».
Я смотрел, сживался и думал. Если б с самого начала воплотился в кого-нибудь, сейчас все туманнее бы выглядело. Мудра машина, задала мне задачу.
Потом-то я уже не думал о себе, а стал настоящим действующим лицом, героем романа галактического масштаба.
Итак, мы втроем, Темеза с Питером и я, дежурим на Ангирмане-3, находимся на нервном окончании одной из восьми рук-щупалец спрута, охватившего южное полушарие Ио. Питер весь погружен в контроль и корректировку работы поисковой аппаратуры, замкнутой на Ангирман-3. Радары, роботы, сигналы, их отождествление и все такое.
ИОС искала все: от редкоземельных элементов до Разума. Попутно ставилась задача раскрывать сменяющиеся загадки спутницы Юпитера. Их много, появляются одни, уходят без следа другие. Взять хоть псевдокотов. Их обнаружила Темеза в глубинах серного океана; какие-то скользящие тени, похожие очертаниями на земных кошек, только на порядок больше размерами, хозяйничали в морях, но их никак не удавалось зафиксировать видеоприборами и тем более поймать хоть один экземпляр. Совсем непредсказуемая планетка. Но нам пока тайны Ио не нужны. Они всплывут позже. Будь моя воля, я бы разместил станцию на Ганимеде или Европе. Там вместо серы настоящая вода и можно встретить жизнь, напоминающую земную.
Питер в правом кресле нарочито углублен в трудовой процесс, сразу видно: виртуоз своего дела. И заметно - хочется ему повернуться к Темезе, посмотреть на нее, спросить о каком-нибудь пустяке. Но сдерживается. И на это самое уходит у него больше энергии, чем на саму работу. Темеза же на него абсолютный ноль внимания, причем без всяких на то усилий.
Сразу ясно, кто в доме хозяин. Вот так мы втроем и дежурим. Он и она под моим негласным наблюдением, супружеские отношения вне всякой эротики, даже намека нет на близость. Думаю, Питер и забыл те времена, когда мог развлекаться с любимой женой как положено. А условия на Ангирмане таковое позволяли: две секции отдыха, и в каждой роскошные спальни.
Как они пришли к такому недружественному состоянию, из фильма не совсем ясно. Меня этот вопрос не беспокоил, и должен признать, сложившееся положение меня все больше радовало. Темеза, ее непостоянство с одной стороны, а с другой, - невозможность в условиях ИОС расторгнуть ненужный ей брак. Почему-то и в конце двадцать первый век сохранил сегодняшний институт семейных уз.
Колонисты находились на Ио по контракту с правительством, а по нему требовалось сохранять изначальное статус-кво, не отвлекаться на внутренние и межличностные проблемы. Иначе, - возвращение в метрополию. А для колонистов преждевременное возвращение, - потеря интересной работы и связанной с ней высокой оплаты. Да и престиж дело не последнее.
Вот Темеза и делала хорошую супружескую мину в присутствии сотрудников, а наедине с Питером... А наедине с Питером она оставалась на таких вот нечастых дежурствах, куда Виктор Савельев и психотерапевт ИОС Миладзе привычно определяли обоих как горячо любящих супругов.
Как видишь, и двадцать первый век оказался не в состоянии очистить человеческую природу. Для такого дела не века, тысячелетия надобны.
Темеза не очень-то и переживала недостаток эротических ощущений, будто и не женщина она, а бесполый ихтиолог. Она не переживала, но взрыв назревал, природа должна была взять свое. Пока что она направляла свои гормоны в работу. Хорошо, что я не стал Питером! В громадных экранах концентрировалась ее любовь и растворялась ее страсть. Несколько киберов под руководством Темезы изучали подповерхностный океан и связанные с ним небольшие моря, на берегу одного из которых стоял Ангирман-3. Киберы ползают по дну, плавают на разных глубинах, выныривают на поверхность и непрерывно присылают Темезе разнообразную информацию, попутно ее анализируя. Все сведения о происходящем в адском пекле обобщаются малым мозгом Ангирмана, передаются главному мозгу ИОС и там обрабатываются. Задача Питера, - проследить, чтобы в передающей цепочке не было сбоев, чтобы на всевозможных мониторах и табло перед ним горели нужные цифры и диаграммы показывали расчетное. Все должно идти по намеченному графику, квадрат за квадратом изучаются методически, без сутолоки, аварий, штурмов, тревог, катастроф и спасений.
Должно идти, но не шло. Не так просто было Питеру выполнять предписанные ему контрактом обязанности. И только потому, что Темеза периодически вносила разброд в плавное течение исследований океана Тартар, переполненного горячей расплавленной серой и ее производными, населенного невероятными формами жизни. Она заставляла то одного, то другого робота менять определенные программой направления поиска, вылезать на поверхность моря Эреб, выходить на его берега. Программы исследовательских роботов давали сбои, искажалась поступающая на дисплеи Питера информация, но Темеза наслаждалась открывающимися перед ней картинами. Особенно нравилось ей наблюдать рождение гейзеров в Стигийских болотах, из которых вытекала кроваво-красная река Харона. Весьма мрачной романтикой обладали те разведчики, что дали названия местным достопримечательностям. Гейзеры выбрасывали двуокись серы на сотни метров в ядовитую атмосферу, делая ее еще более непригодной для обитания существ, подобных человеку. Вырываясь из-под сероносных твердых пластов, фонтаны меняли цвет от ярко-красного до светло-лимонного.
Подчиняясь приказам Темезы, роботы бросались в центр гейзера, ныряли к его истокам.
На ИОСе к ее причудам привыкли и относились к ним снисходительно, как к невинным шалостям ребенка. Все-таки единственная женщина на всем протяжении от Юпитера до Марса, да еще такая обворожительная! Характер Темезы, ее стремление делать все по-своему и привели ИОС к событию, всколыхнувшему не только колонию, а и всю метрополию, и обусловили драматическое развитие ее собственной судьбы. Но до потрясений в ее судьбе еще далеко.
Пока я третий лишний на Ангирмане-3, для меня и кресло не предусмотрено, я наблюдаю за Темезой, вижу, как она жмурится по-кошачьи и грациозно потягивается, и раздумывает, чем бы себя потешить. Думаю, ее причуды во многом исходили от необходимости терпеть рядом Питера, ставшего ей самым далеким человеком. Как ей еще отвлечься? На Базе библиотека есть, много других развлечений, на Ангирмане же только работа да отдых в случае крайней усталости.
Если бы на месте Питера оказался другой, у меня могло все пойти по-иному. Мне явно не хотелось становиться на его место. И машина уловила внутреннее противодействие, нежелание стать ведомым в паре, где ведущий готов бросить тебя в любой момент, не считаясь с угрозой твоей безопасности. Как у летчиков в бою. Так что мужем Темезы я не стал. Машина приготовила для меня более интересный вариант.
Темеза открывает глаза, в них пляшут веселые чертики, ее тонкие длинные пальчики тянутся к пульту командной ЭВМ. Я знаю: она решила с самым дальним кибером «вылезти» на берег, на котором еще «не побывала»; где-то за экватором, в северном полушарии. До сих пор северная половина шарика Ио считалась негласно запретной для открытых исследований на поверхности, ждали ввода в строй еще восьми щупалец-энерготрасс, на рассчитанном окончании которых уже возводились кристаллы новых Ангирманов.
Питер молча и сосредоточенно анализирует цифры и графики, мы с Темезой смотрим с ожиданием на левый экран. Правда, я больше смотрю на нее, чем на ничем не привлекающие меня туманные силуэты в черно-красной как запекшаяся кровь глубине моря. Подчиняясь движениям ее пальцев, торпеда морского разведчика выпархивает на сверкающую мириадами искр прибрежную полосу, - месторождение поваренной соли. Плавники убираются, из гладкого вытянутого туловища вырастают ноги и колеса, кибер выползает на песок, состоящий из крупных соленых кристаллов. На этом просоленном берегу ничего нет и просто быть не может.
Любой современный Темезе школьник и, конечно, любой зритель фильма «Человек из Ядра» знают: поверхность Ио экзотична и привлекательна только на первый взгляд, - это мертвый ландшафт. Разгадка тайн Ио лежит глубоко под ее поверхностью, на дне океана или даже еще глубже.
Я впервые увидел поверхность спутника Юпитера и поражен не был. Экран не показывал небо, лишь полоску за белой галитовой лентой, повторяющей плавное лекало темного моря, где оранжевые языки сползали с отвесного уступа высотой в десяток-другой метров. Что творилось за контрэскарпом, не было видно. Что здесь хотела найти Темеза? Не проще ли связаться с автоматикой Ангирмана-2, тот запустит атмосферный кибер и переадресует изображение на экраны Ангирмана-3?
Следование пунктам инструкций и уставов не рождает героев в условиях повседневности. Сумасбродство, авантюризм вне точного расчета всегда приносят плоды. Особенно, если сумасбродство, - ведущая черта темперамента.
Я восхищался Темезой, отвернувшись от тряпочного Питера. Кухонный кибер-прислуга остановился рядом с ней, вытянув все свои лапы, держащие наготове чашечку кофе, бокал тоника, пепельницу с зажженной сигаретой и что-то еще незнакомое мне. Она же с нескрываемым любопытством разглядывает не имеющую стратегического значения поваренную соль, тонны и тонны соли, не годящейся даже в пищу.
Будь это плато кумира Элиды сына Хроноса Аида, или Майдан, как его называет Серго, то там есть на что посмотреть. Мне удалось взглянуть как-то сверху: смешение разных тонов желто-красной части спектра в причудливом движении. Там - озеро. Драгоценнейший живой камень! А оправа, - частокол острых скал, белых и черных, пояс за поясом... Красота неописуемая. Так проходит минута... Вдруг Темеза выпрыгивает из кресла, опрокидывая дары предусмотрительного кухонного автомата и приближается к экрану вплотную.
Питер замечает ее нештатное движение, но никак не реагирует. Никак нельзя ему реагировать, ибо она этого не любит. К тому же Питер понимает, что если близко принимать к сердцу подобные выходки Темезы, он за один день приведет свою нервную систему в творческий беспорядок. А тогда неизбежна деловая встреча с Миладзе. Миладзе не только психотерапевт, он занимает еще одну, странную, должность, - помощник начальника Базы по работе с личным составом. Другими словами, от Миладзе до Земли рукой подать. Еще неизвестно, кто на ИОСе истинный начальник: добродушный и спокойный гигант Виктор Савельев или экспансивный, с постоянно небритыми, но никогда не зарастающими щеками темнолицый Миладзе.
Питер просто боялся Темезу, Миладзе, Землю. Боялся ради собственного выживания на ИОСе. Возведенный Питером на вершину бытия принцип мирного сосуществования во что бы то ни стало не позволил ему присоединиться к открытию века. О нем потом в лучшем случае говорили: «А, это тот, кто находился рядом с Ней!»
Я и сам поначалу ничего не заметил, так как Темеза, стоящая у экрана спиной ко мне, смотрелась не хуже, чем в других ракурсах. Одежд-то на ней почти никаких, и вот это почти так оттеняет-поддерживает ее прелестные линии-формы, что... Рука прямо сама тянулась, да я еще не обрел плоть в ее киномире.
Она была одета так, как никто и раздетым выглядеть бы не смог. Когда же я оторвал глаза, прилипшие к ее ногам, и обратил их на нужный экран, Темеза говорила с Савельевым и одновременно пальцами правой руки приводила в готовность амфибию. Только тут я заметил Это.
До Савельева дошло сразу. Чуть позже и меня осенило: Это же не отсюда! А если отсюда, то ребята на ИОСе зря получали целый год бешеные оклады, готовя себе райское блаженство на планете-метрополии.
Кибер-разведчик, столкнувшись с непредусмотренной его программой загадкой и не получая дополнительных команд, застыл как памятник, выдвигая и задвигая щупальца антенн. Перед кибером в двух десятках метров от береговой линии на ослепительно белой полосе стоял большой полупрозрачный правильный шар. Соль под ним не проминалась, он касался нескольких крупинок, невесомый, но монументально неподвижный, не реагирующий на порывы отравленного ветра.
Итак, даже я понял, - не вписывается Это в пейзаж, не здешнее оно. Понял и позабыл о Темезе.
Савельев объявил на ИОСе готовность номер один, принял решение направить к шару планетоход экстракласса «Воланд-1», а дежурной смене на Ангирмане-3 приказал немедленно вернуться на Базу.
Я уже знал: на Базу Темеза сейчас не попадет, Питер один отправится на энергоходе, подвешенном к плазменному рельсу. Темеза же вычислила, - она не успевает в экипаж «Воланда-1». А кому, как не ей, быть первой!?
На двухместной амфибии, находящейся в штате Ангирмана, до противоположного берега Эреба около трех часов ходу. Если поднажать, она придет туда одновременно с «Воландом».
Мне хочется отправиться с ней, но невидимый режиссер или машина против моей воли переносят действие на Базу. А там - суматоха. Определен состав группы: специалист по Контакту Жак Дюпре, врач Ричард, химик-географ Эрик и, конечно, психотерапевт Миладзе. Начальником экспедиции назначен Жак, маленький, подвижный и всегда невозмутимо веселый. Корректируются предварительные задачи, готовится обеспечение, киберовод Арманд докладывает о готовности «Воланда».
Мимо меня бегают озабоченные люди, натягивая на ходу защитные костюмы, цепляя на себя различное оборудование, а я думаю о Темезе. Она в эти секунды проникает в ангар Ангирмана, где стоят лодки и амфибия, снимает с ее командного пульта ограничители безопасности, так как запас воздуха в амфибии только аварийный и она выйдет из Ангирмана только под ручным управлением. Но Темеза уверена: воздуха должно хватить, расчет на два часа, но ведь это на двоих, а она одна и заправлять сейчас нет времени, тогда она просто не успеет, а если не успеет, вся ее жизнь теряет всякий смысл.
А что Питер? После безуспешной попытки остановить Темезу он успевает бросить в амфибию боеготовый скафандр средней защиты, делает единовременно удар по внешним сенсорам электронной сети, но не успевает, - Темеза отключила электронику.
По сценарию я знал об этом, находясь на Базе, и не хотел оставаться простым наблюдателем. Или зрителем, что все равно. И принял решение стать Жаком, благо что в программе СЕТИ я немного понимаю. Пусть на уровне начала века, но все-таки... Как я ни пытался, ничего не получилось. Так же и с остальными участниками экспедиции к шару. Машина не допускала меня к непосредственному участию в фильме.
Так я и остался наблюдателем со стороны, надеясь, что в соответствии со сценарием окажусь на месте развития основных событий, на берегу серного моря. Я даже разуверился в себе, думал, то воплотиться не могу ни в кого из участников проходящих мимо событий по причине внутренней своей неполноценности, присутствия в психике какой-то преграды.
Оказалось, час мой просто не пробил. Заветный час, он ждал меня терпеливо, я же суетился зря.
Знать бы, где Тот Миг... Во всяком случае, я избежал бы путаницы и раздвоения. Сейчас из-за незнания я как бы одной ногой в сказке, не понимаю до конца, где сон, а где не сон, как принцесса, встретившая Алла-ад-Дина и поверившая дворцовому звездочету, что встречи на самом деле не было.
...Надеюсь, рядом с тобой разберусь, затем и приехал...
Планетоход «Воланд»: обтекаемых форм полуэллипсоид с прозрачным фонарем над кабиной экипажа. Все оборудование скрыто за непрозрачно-матовыми переборками и корпусом. Мощная машина, - немного антигравитации плюс воздушная подушка, движется мягко и легко, ведь на Ио сила притяжения более чем в три раза меньше земной.
Жак, Ричард, Эрик, вездесущий Миладзе. И я. Все молчат, сосредоточенно наблюдая за проплывающими мимо темно-красными горами, уходящими вниз черными расщелинами. Пейзаж удручающий. Горы сменяются холмами, затем появляется бесконечная гладкая равнина, кое-где отмеченная оспинками кратеров от ударов метеоритов. Я поеживаюсь: если один такой небесный камень достанет нас, все путешествия и приключения будут окончены раз и навсегда. Нас прикрывают нейтронные пушки Базы и Энергоцентра, да и на «Воланде» есть излучатели, но я человек иного времени, совершенство и надежность их техники не вошли в мою кровь.
Уже два часа плывем над оранжево-желтыми пятнами. Изредка встречаются голубые, белые и черные кляксы, похожие на озера, наполненные цветными чернилами. Вот и кусочек реки Ахеронт с серопадом. На равнине повеселее, есть чем полюбоваться. В небо смотреть не хочется: над нами навис гигантский диск Юпитера, занимающий половину небосвода. Его сияние заливает поверхность Ио, придавая ей еще более сказочный вид.
Цветные тени, вспыхивающие повсюду искры, лучики... Глаз быстро устает. Все надевают очки. Мне приходится терпеть. Когда тяжело взгляду, я опускаю глаза, изучаю интерьер кабины. Ничего примечательного, никаких ручек управления, приборов. Полная тишина, шума двигателей не слышно.
Все-таки наша техника поуютнее, по звуку двигателя можно судить о многом, его ритмичный стук или грохот помогает и тогда, когда нечего сказать и молчание становится тягостным.
Вот и долгожданные залежи поваренной соли, они окаймляют берег серного моря, неподвижного как и равнина, зеркально-ровного, отражающего Юпитер во всей его ужасающей меня красе. Вот и шар! Я осматриваюсь, - амфибии нет. Что с Темезой? А вдруг не хватило аварийного запаса воздуха или управление вышло из строя? Ведь автоматика отключена, а что может женщина, одна и без необходимых технических навыков?
Но никто не волнуется, и я тоже успокаиваюсь: все будет нормально, без Темезы дальше сценарий не имеет смысла.
Разведчик по-прежнему ждет у моря погоды, шевеля антеннами, двигая объективами. Он продолжает передавать информацию.
Четверо проверяют друг у друга исправность скафандров и снаряжения, открывается люк, выдвигается трап и они спускаются на хрустящий белый песок. Я иду за ними без скафандра, мне не страшна разреженная ядовитая атмосфера, перенасыщенная газами и взвесями на основе все той же серы, натрия, калия и еще неизвестно чего.
Мы останавливаемся в десяти шагах от шара, он возвышается над нами метров на пять.
По космическим меркам очень небольшой аппарат. В том, что это космический корабль внеземного происхождения, убеждены все пятеро. Он абсолютно непохож ни на что земное, техника исполнения иная, непонятная. Кроме геометрически правильной формы, ничего узнаваемого.
Мы постояли менее минуты и оболочка шара сделалась прозрачной.
Вначале мы увидели нечто мерцающее, пульсирующее, переливающееся из одного в другое. Но из чего во что переливается, - оставалось полной загадкой. Затем недалеко от поверхности шара, обращенной к почве, проявилось нечто похожее на многогранный кристалл, занимающий место от нижней части до половины шара. Внутри кристалла мы ясно увидели трех человек, одетых в накидки, напоминающие древнегреческие хитоны. Все трое неподвижно лежали на чем-то похожем на стоматологические кресла. Анабиоз? Смерть в результате катастрофы? Ни дверей, ни люков, ничего напоминающего пульты управления земными космолетами не наблюдалось.
Один из троих зашевелился. Вздох облегчения вырвался у всех пятерых. Оставалось ждать. Ожидание продлилось несколько секунд. Зашевелившийся звездолетчик открыл глаза, невидимый нам манипулятор поднял его над креслом. Запульсировала вся поверхность шара, будто он задышал, чуть сжимаясь и расширяясь при выдохе и вдохе. И тут же мы увидели проснувшегося или ожившего космонавта лежащим на полосе соли у наших ног. Шар вернулся в прежнее состояние, остальные двое внутри не шевелились.
Мы замерли, не понимая, что произошло и что надо делать в сложившейся обстановке. Лишенный всякой защиты, почти обнаженный человек лежал на острых крупинках соленого песка, в отравленной ядами атмосфере как на пляже где-нибудь на Канарах. Никто из землян не думал о встрече с иным Разумом, даже Жак. Все разом заговорили, предлагая каждый свой способ немедленной помощи.
Дискуссию остановил Савельев, только что прибывший на место события на «Воланде-2» с врачом колонии Ричардом. Рядом стояла и амфибия Темезы.
Савельев приказал немедленно перенести неизвестного на свой планетоход, а Ричарду эвакуировать его на Базу, где их ожидал подготовленный к работе медотсек.
Темеза подбежала к лежащему, когда его перемещали в принесенный Ричардом защитный кокон. Она наклонилась, взглянула в открытые глаза пришельца, дрогнула и решительно произнесла:
- Я с Ричардом, на Базу.
Виктор Савельев проводил ее задумчивым взглядом, и отвел его только когда они внесли кокон в машину, забрались сами и закрыли люк. Думаю, он уже в те минуты подозревал, что решение Темезы скажется не только на ее судьбе. В последнем-то он был уверен, как и я.
«Воланд-2» бесшумно, поднимая за собой легкие, медленно опадающие вихри эвапоритовых осадков, скрылся за горизонтом. Последнее, что я заметил, - отблеск красного пятна Юпитера на фонаре планетохода.
Экспедиция с Савельевым осталась у шара, наблюдая за оставшимися в нем двумя членами экипажа. Савельев занялся амфибией Темезы, остальные стояли в ожидании, думая о возможных активных действиях во имя спасения неизвестных астронавтов, по-прежнему лежащих в своих креслах без движения.
Я же перенесся вслед за Ричардом и Темезой в медицинский центр Базы. Обнаженного пришельца поместили внутрь стационарного аппарата спасения. Два киберассистента Ричарда заканчивали подключение к его телу всевозможных датчиков. Цветные провода, присоски, трубки, шлем, свечение экранов... Заработал универсальный диагност, связанный с центральным мозгом, и на экранах замелькали цифры. Нам бы такое, разом все болезни... Рядом с Ричардом стояла Темеза, не отрывающая глаз от лежащего за прозрачной преградой неизвестного. Непривычно было видеть ее такой серьезной и неподвижной. Глаза потемнели и повлажнели, нос и скулы заострились, красота ее обрела восточно-азиатский колорит.
Засветился большой экран связи, на нем появилось лицо Савельева. Он с Жаком на амфибии Темезы шел к Базе. Через полчаса они рассчитывали быть рядом с нами. Но за полчаса могло многое непоправимо измениться. И они решили принять участие в работе Ричарда.
- Как он? - негромко спросил Савельев.
Ричард понял, что хотел знать начальник ИОС в первую очередь.
- Внешне он такой как мы. Помощнее. Очень развит, среднее между Аполлоном и Гераклом.
Он посмотрел в сторону Темезы. Савельев понимающе кивнул.
- А внутри... Цифры все другие. Диагност затрудняется.
- Итак, он другой?
- Да, Виктор, другой, - Ричард шумно вздохнул, выдавая внутреннее волнение, опять покосился на Темезу.
Она, не меняя позы, смотрела на астронавта, не обращая внимания на разговор. Я стоял рядом с ней, стараясь понять все и за нее, и за врача, и за Жака, который появился на экране рядом с Савельевым, и за самого Савельева, лично ответственного за происходящее и ожидающееся.
- Как он себя чувствует? - Жак задал ненужный вопрос, тем самым признавая, что не видит пока, с чего можно начинать свою работу.
- Смотрит. Он без видимого вреда перенес воздействие здешней атмосферы. Для любого из нас это смертельный трюк.
Ричард, волнуясь от невозможности что-то предпринять для находящегося в аппарате, от непонимания происходящего в организме астронавта принялся ходить по медотсеку, опустив голову и смотря себе под ноги. И чуть не пропустил начало перемены.
Первыми изменения отметили Темеза и я, следом за нами Жак. Глаза астронавта расширились, зрачок почти заполнил их, какое-то золотистое сияние оконтурило его голову, кожа лица приобрела красноватый оттенок. Исходящие из глаз светлые лучи, хорошо видимые, поочередно коснулись всех присутствующих.
И тут же я начал воплощение, успев отметить, как в медотсек прибежали остальные колонисты.