C новым веком! Киноповесть часть первая

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6

за ней.

Соломон принял подарок осторожно, как хрустальный бокал. Благодарно кивнув, он отправился за елку, где в блеске меди и мерцании лакированного дерева его ждала его Музыка.

Дирижерская палочка в руках Соломона была очень похожа на волшебную.

Старик плавно взмахнул ей – и Музыка на цыпочках закружилась по станции. Огни елки подхватили ее темп. Три богатыря под елкой опрокинули еще по стаканчику. Алена достала из сумочки серпантин и принялась бросать его в воздух. Те, кто бегал, остановились и прислушались. Те, кто сидел после автоматной очереди, встали. Те, кто лежал, сели и принялись раскачиваться. Вдали, невидимый, вздыхал вор Игнат.

Ну-с, милостивый государь, - сказал сотник. - А вам я могу помочь?
Не знаю, - ответил Аристарх.
Вы ведь не попросите у меня вечную жизнь?
Нет. Я устал и от этой.
Стало быть, и здоровье вас не слишком интересует?
Нет. Не слишком.
Для любви вы тоже опоздали на пару заездов.
Можно сказать, что я никогда не ставил на эту лошадку.
Тогда что же?
Марку.
Марку?! Кажется, вам удалось меня удивить. Немецкую? Финскую? Может, лучше английский фунт?
Почтовую. Видите ли, в детстве я очень мечтал о ней. Потом перестал, когда вырос, но...
Что?
Ни одна мечта из тех, что пришли на смену, не оказалась сильнее той, первой.
Что же эта за марка?
Зачем вы спрашиваете? Она ведь уже лежит в вашем кармане.
Конечно. Но это может быть интересно другим.
Вряд ли. Кто сейчас собирает марки?
А что вы сделали с вашей коллекцией?
Ничего. Кроме того, что сохранил ее.
Это немало.
Пожалуй. Все остальное куда-то делось, а альбомы остались. И в одном из них по-прежнему есть пустая страница.
Считайте, что она заполнена. Вот.
Спасибо вам, дружище. – старик склонился над маркой, и Музыка в руках Соломона как будто споткнулась на мгновение.

Слышь, отец! Иди к нам, - крикнул хмельной Гаврила, - Четвертым будешь.
Староват я уже для всего этого, - сказал старик.
Да ладно тебе! И ты, слышь, невидимка! Хватит тут рядом вздыхать! Иди, накатим. Я ж чую, что тебе хочется.
Ага. Тут вы меня и поймаете.
Нужен ты нам больно. Иди, я уже наливаю.
А капитан?
Капитаны мелкую шушеру не ловят! – сказал Василий. – Попался бы ты мне полчаса назад – шкуру бы спустил. А теперь несолидно мне тебя ловить.
Я не простой вор. Я Мону Лизу украду.
Во-первых, ты паленую Мону Лизу красть собираешься. А во-вторых, сначала укради, потом я тебя ловить буду. А не наоборот. Правильно, Саныч?
Эээээ, - Саныч наэкспериментировался до упора и теперь говорил односложно.
Ладно, иду.

Стакан водки сам собой поднялся на воздух и с булькающими звуками опорожнился...

Ты прости, милок, что бандитом обозвала, - говорила Марлена сотнику. – Сам понимаешь, надо бдить.
А как же! Все понимаю, товарищ. Будьте спокойны. Всех разоблачим и посадим, дайте только срок.
Так ты из наших, что ли?
Из ваших, мать, из ваших.
Из органов?
Из них.
Что ж сразу не сказал?
А когда это мы про себя рассказывали?
То-то я гляжу, что все про всех знаешь.
Я еще и не то знаю. Я, мать, такое знаю, что уши не успеваешь менять... Вянут, понимаешь... Что твои розы.
Так ты мне тоже поможешь, сынок?
Чем же тебе помочь, мать?
Да вот, ошибочку старую исправить надо бы.
Какую такую ошибочку?
В происхождении моем.
Так ты ж из крестьян! Самое подходящее происхождение!
То то и оно, что из крестьян. А меня один товарищ из ваших в купеческие записал.
Невнимательный товарищ.
Невнимательный?! – Марлена закипела, - Да он мне, говнюк, всю жизнь перекалечил, товарищ этот.
Я знаю. Поэтому вас и в экспедицию тогда не пустили...
Я бы ему, гниде, пальцы-то пообрыва... А вы откуда знаете про экспедицию... Ах, да. Все понятно. Оно конечно, вам положено все знать.
Да ведь дело то не в экспедиции, Марлена Степановна. Ведь так? А в том, кто туда без вас поехал.
Да, сынок. В том то все и дело...
И не вернулся.
Может, и вернулся, да не ко мне.
О трудном просите, Марлена Степановна. Сами знаете... Подделка документов, да еще задним числом...
Да что ж мне делать. Мне бы хоть одним глазком на него еще поглядеть... Ведь любили друг друга, товарищ. Как на духу...
Верю, Марлена Степановна. Верю. Ладно уж... Так и быть. Правда важнее документов.
Вот и я так всю жизнь говорила.
Ступайте. Амуниция – под елкой, а Платон вас уже ждет.
Да я к нему безо всякой амуниции... Что мне та амуниция! Сердцем согрею!
Это вы мне бросьте. В инвентарном листе написано: «амуниция». Получите и распишитесь вот здесь... – сотник достал из воздуха желтый от времени листок с печатью.

Старуха расписалась, и, молодея на бегу, устремилась под елку. Когда она натягивала шубу, ей было уже тридцать, и старомодная прическа сменилась лихим комсомольским кустарником. Обогнув оркестр Соломона, который по этому случаю исполнял «Лейся песня на просторе», Марлена вприпрыжку поскакала к клубам пара, которые исходили от пришвартованной к платформе льдины. На льдине стоял двухметровый мужик и улыбался в заиндевевшую бороду.

Платоша! – закричала Марлена.
Марля! Ребята, смотрите, кто к нам приехал! Пустили, все таки!..

Да, - глубокомысленно изрек Аристарх, слегка осоловевший после водки, - Я читал в газетах об этой экспедиции.
На Северный полюс, что ли? – со знанием дела спросил Гаврила.
Нет. Но, как говорится, в ту же степь...

Когда музыка угомонилась, и даже алкашня под елкой притихла, к сотнику подошла Эльза фон Блюменштрассе. Она была очень серьезна и машинально гладила осоловевшую Дуську.

Глядя на вас, - сказал сотник, - кажется, что вам ничего не нужно. Деньги у вас есть. Здоровье – дай Бог всякому. Красотой не обижены, умом тоже. Интересно, что вы попросите.
Десять лет назад, - сказала Эльза, - у меня был один человек. Он был немного старше меня, но не в этом дело. Он был не в ладах с жизнью, но дело опять же не в этом.
В чем же? – спросил сотник.
В том, что он отыгрывался на мне. Если жизнь била его щеке, я должна была готовить свою. Если жизнь ставила ему подножку, я могла быть уверена, что в тот же день полечу на пол.
Зачем вы терпели?
Я любила его.
За что?
А за что любят?
Действительно. Ваше благородие, вы не знаете?
Нет, сотник. Я еще маленький, - сказал мальчик.
Это вы-то маленький?.. Да уж.
Мне продолжать?
Конечно, Эльза. Простите.
Мы прожили вместе довольно долго. Он хотел детей, но я была против. Потому что на них он отыгрывался бы так же.
Он был неудачник?
Да. Но боялся себе в этом признаться. А мне, как назло, везде способствовала удача. Я хорошо училась и потом нашла хорошую работу. Он хотел все или ничего, а мне хватало того, что было. В результате я все время оказывалась...
Сверху?
Да. Можно сказать и так.
И, в конце концов, вы его бросили?
Нет. Я не хотела этого. Однажды я пришла домой с хорошей вестью. Меня повысили в должности, на работе открылись хорошие перспективы.
И вы сказали ему об этом?
Я что, похожа на дуру? Конечно, нет. Но в тот день он как будто сам почувствовал это. И издевался надо мной больше обычного. Даже избил меня.
Мерзавец!
Да. Но я не ушла бы даже после этого. Он приучил меня быть покорной, и мне это казалось в порядке вещей. Стыдно признаться теперь, но мне это даже нравилось.
То есть вы не ушли даже после побоев.
Нет. Он меня выгнал сам.
Но почему?
Он почувствовал, что я другая. Что в том мире, который его не пускает, мне открыты все пути. Наверное, в тот день он понял, что даже побоями не сможет меня сломать.
И что же было дальше? Извините, Эльза, но я пока не понимаю, к чему вы клоните. У каждого из нас... Из вас... есть свои покойники в шкафу.
Потом были другие. Я была сильнее каждого из них, а иногда мне казалось, что я сильнее их всех, вместе взятых.
И все они над вами издевались?
Со временем мне это перестало нравиться, и я стала запрещать им делать это.
И вам удавалось?
Я даже не подозревала, как это окажется легко.
Тем более не понимаю, на что вы жалуетесь. Вам можно только позавидовать.
Завидовать нечему. Во-первых, я чертовски одинока.
Это бывает.
А во-вторых, я все еще люблю того, первого.
Он вас так и не позвал обратно.
Нет.
Что ж, теперь понятно. Вы хотите его вернуть.
Нет.
Чего же?
Она хочет его забыть, - сказал мальчик.
Да, - просто сказала Эльза.
Нет проблем. Але-ап! - сказал сотник. – Его больше нет.
Кого? – спросила Эльза.
Вашего мучителя.
Какого мучителя? Что вы себе позволяете, молодой человек.
Извините, Эльза Гансовна. Я приношу свои извинения и откланиваюсь... Уфф... Какая тяжелая у нас работа, полковник. Вы позволите сделать небольшую музыкальную паузу?
Как вам будет угодно.
Маэстро Соломон! Сообразите-ка нам что-нибудь. Разговор с Эльзой настроил меня на сентиментальный лад!

Оставшись одна, Эльза задумчиво поглядела на алкашей. Гаврила и Василий издали строили ей глазки.

Интересно, - сказала Эльза, - почему мне так хочется надраться? Неужели я попросила именно это?

Музыка набирала обороты. Вдохновенный Соломон исполнял вальс собственного сочинения. Темные фигуры музыкантов послушно работали с инструментами.

В пляс пустились все. Черный и Надя, обнявшись, отплясывали каждый свое, причем Черного всю дорогу заносило в лезгинку, а надюшины каблучки выписывали совершенно твистовые па. Звучал при этом вальс. Что характерно.

Соня, благоухая смертельной для мужского носа отравой, танцевала с Витьком, который морщился от аромата и поглядывал на кучу денег. Отдельные бумажки, к слову сказать, еще кружились в воздухе совершенно по-новогоднему.

Эльза, по-гусарски махнув полстакана, кружилась с шатким от хмеля Гаврилой.

Аристарх, галантно пригласив Наталью Палну, давал ей урок настоящего бального вальса. Та поглядывала то на своего кавалера, то на стиральную машину, то на своих чудесных мальчиков. С лица ее при этом не сходило выражение идиотского счастья.

Даже Марлена и новый знакомец Платон топтались на своей льдине, по драконьи клубясь паром.

Сам сотник пригласил на танец Алену. Они были красивой парой.

Ваша очередь, сударыня. Просите что угодно. Вам я просто не в силах буду отказать. Надеюсь, у вас нет несчастной любви.
Нет.
Тогда чего вы хотите?
На Тверской есть магазин игрушек. Там не витрине томятся плюшевый заяц, механический Дед Мороз и электрический паровозик.
Как же, как же. Там еще нарисованный щит с настоящими снежными горами.
Вы помните? Прекрасно. Так вот. Я хочу...
Алена, осторожней! Вы уверены, что не хотите ничего для себя?
А я и прошу для себя. Мне плохо оттого, что эти трое не могут попасть в Нарисованный Горы.
И если они туда попадут...
Я буду счастлива.
Да, Алена... Вы – та еще штучка.
Никакая я не штучка.
Вот возьму и влюблюсь в вас. Знаете, что бывает в таких случаях?
Знаю. Читала. Не надо.
Хорошо. Я постараюсь изо всех сил.
Так что с моим желанием?
Оно уже давно выполнено. Заяц попросил Деда Мороза вам кланяться, и они чуть не подрались. Представьте себе этого бедолагу, которого снова просят качнуть головой.
Покажите мне их.
Посмотрите мне в глаза.

Алена посмотрела в глаза сотнику и увидела, что все так и есть. Заяц скакал следом за паровозом, а Дед Мороз, невесть откуда разжившийся домиком, грозил им из окна кулаком. Он очень боялся лавин и просил не шуметь.

Опять ссорятся, - сказала Алена.
Вот видите. Ничего им не помогло.
Врете. Если им не помогло, то почему я тогда так счастлива?
Вру. Помогло, конечно. Они вас приглашают к себе. Поедете?
Обязательно.

В этот момент пронзительно закричала Наталья Пална. Кажется, она снова собиралась грохнуться в обморок. А причина была очень проста: по платформе, очень нервничая, крались штук пятнадцать мышей. Из невидимой щели карабкалось подкрепление.

При виде мышей соло Палны быстро сменилось хоровым женским визгом. Зрелище было не из приятных, что и говорить.

Сан Саныч посмотрел на бутылку с подозрением.

Нну ввот. Опять... В ппрошлый рраз ччерти, ттеперь – мыши...
Граждане и, в особенности, гражданки! – крикнул сотник, - прошу сохранять спокойствие. – Это всего лишь мыши!
Уберите немедленно эту гадость!
Откуда они взялись?!
А как вы думаете?
Что вы нам голову морочите! Или вы хотите сказать, что эту дрянь кто-то пожелал, а вы исполнили?
Именно, милая Наталья Пална. Именно!
Кто же из нас такой идиот?

Эльза сообразила первой и захохотала, как ведьма.

Ах ты зараза!
...
Ах ты дрянь!
...

Эльза сграбастала несчастную Дуську.

Никому не отдам! Сама буду убивать! Но ты, Авдотья, тоже хороша. Ну, парочку... ну, десяток, наконец... Но такую стаю! Лучше бы ты мешок китикэта заказала!
Мяу, сказала Дуська и спрыгнула на пол – охотиться.

При виде ее мыши разбежались.

Вальс еще дображивал по станции, когда пары начали расходиться. Дольше всех продержались Надя и Черный. Даже подходя к сотнику, они пританцовывали и держались за руки.

Перерыв окончен... – вздохнул сотник. – Кто у нас там еще остался?..
Мы.
Вместе?
Вместе.
Дайте-ка я угадаю. Никогда не расставаться?
Точно!
И?
Что «и»?
Вас же двое. В запасе еще одно желание.
Говори ты, - сказала счастливая Надя.
Нэт, - ответил Черный. – Пусть жэнщина гаварит...
Ах, милый, у меня только одно желание – быть всегда вместе с тобой.
Его уже загадал ваш спутник, сударыня, - вмешался сотник.
Тогда чтобы ты был счастлив. Скажи мне, что в твоей жизни не так. У тебя что ни будь болит?
Нэт.
Ты чего ни будь хочешь?
Только тэбя!
Что же делать, милый... А твои родственники? Давай я пожелаю им здоровья!
У дэдушки Зураба болит паясница...
Тогда пусть она больше никогда его не побеспокоит! Вы слышите, сотник?
Сделано. Ваш дедушка Зураб уже отплясывает перед правнуками.
Спасиба, дарагой.
Не за что. Следующий!

Рома, который до этого молча таращился на новогоднюю небывальщину, встал и пошел к сотнику. Но он не успел дойти до цели, когда вперед протиснулся Витек, который был сам на себя не похож. Из него отовсюду торчали деньги, но в руке он держал бумажку без водяных знаков.

Командир! Спаси!
Что стряслось?
Забыл!
Что забыл?
Мать забыл!
Не ты первый.
Помоги, брат! Болеет ведь. Стал деньги по карманам рассовывать – выпала телеграмма. А я про нее и не вспомнил. Вот, читай!

Сотник прочел вслух:

«Сынок. Мне нездоровится. Приезжай поскорей.»
Видел?
Видел.
Поможешь?
Нет.
Как это «нет»?
Не могу. Твое желание исполнено.
Да я тебя сейчас!..
Попробуй, - в глазах сотника блеснуло и погасло.
Возьми бабки обратно, слышь... Все забирай, я тебе еще дам... Только вылечи мать, а?
Не могу.
Врешь! Можешь!
Ты сам все решил.
Командир! Браток!.. – Витек пьяно зарыдал и принялся рвать деньги. – Спаси!
Нет.
А можно мне? – спросил Рома.
Вам можно.
Брат... – Витек упал на колени перед юношей, - По гроб не забуду! Озолочу! Помоги!
Перестань. Не надо денег. Видите ли, я, как раз, думал о том, что у вас попросить, и ничего не придумалось. То ли у меня воображения не хватает, то ли есть все...
Я слышал о таких, - сказал сотник, - и даже встречал пару раз в палатах для буйных. Но от вас не ожидал. Значит, вы не собирались ничего просить?
Это неважно. Сейчас мое желание звучит так: пусть мать этого человека поправится, и немедленно.
А как же ваша собственная мать?
Я забочусь о ней без помощи сверхъестественных сил.
И как? Помогает?
Да.
Это – ваше твердое желание?
Да.
Вы хорошо говорите «да». Можно еще разок, на бис?
Да.
Сделано.
Уже? – засуетился Витек, - Здорова, да? Командир? Все, в натуре, без обмана? Здорова?
Да. Да... Да! – повторил сотник с разными интонациями и повернулся к Роме. – Нет. У вас получается тверже.
Спасибо, - ответил Рома. – Я могу идти?
А остаться не хотите?
А можно?
Можно.
Я подумаю.
У вас немного времени. У нас у всех немного времени... Итак...

Сотник огляделся.

Итак, остался только тот, который хотел уйти из жизни. Кажется, вас зовут Никифор?

Упомянутый Никифор, просидевший все шоу в полной отключке, вяло поднял голову.

Да. Меня зовут Никифор. А толку-то?
Толку, действительно, маловато. В момент нашего появления вы собирались уйти из жизни. Так?
Так.
Могу ли я считать сейчас, что это и есть ваше желание.
Валяйте. Вам не удалось меня переубедить.
Хорошо. Ваше желание будет выполнено, хотя мне вас жаль, а полковник из-за вас потеряет сон и аппетит на неделю. Верно, ваше благородие?
Это еще не повод, чтобы не выполнить нашу работу. – отозвался мальчик.
Конечно. Однако позвольте мне предложить вам вариант, который мне кажется наиболее разумным.
Попробуйте.
Видите мальчика? Его зовут Паша. Он вам нравится?
То есть?
Вы ничего не имеете против него?
Абсолютно.
Он вам не противен?
С какой стати он должен быть мне противен?
Он ведь часть того мира, который вы так ненавидите.
Должно быть, он – лучшая его часть. Или та, которой я раньше просто не замечал. Знаете, дети всегда проносились мимо меня.
Значит, он вам по душе?
Можно сказать и так. Вы что, предлагаете мне усыновить его?
Не совсем. Вернее, совсем не...
Что вы имеете в виду?
Паша! Наталья Пална! Подойдите сюда, пожалуйста!

Наталья Пална, посвежевшая после мышиного обморока, подошла к сотнику вместе с сыном.

Этого человека, Наталья Пална, зовут Никифор. Он не хочет больше жить.
Я помню, - Наташа с опаской покосилась на Никифора.
Я бы уточнил его желание так: он не хочет больше быть человеком.
Не хочу, - хмуро подтвердил Никифор.
А ваш сын Павел, так самоотверженно отказавшийся от своего желания, уже два года мечтает о собаке. Правда, Паша?
Да.
Он даже в Америку собирался смыться, потому что смотрел по видику несколько «собачьих комедий». Правда?
Правда.
Вы понимаете, что я предлагаю?
Ни за что! - отрезала Наталья Пална.
Вы – жестокая мать.
Мало того, что он него будут шерсть и лужи. Он будет еще и самоубийцей в душе!
Нет. Уже не будет. Псы слишком заняты любовью, чтобы успевать ненавидеть.
Я вам не верю.
Напрасно. Давайте для начала познакомим их.
Незачем.
Послушайте, несчастная женщина! – сотник вырос на полголовы, - Вы только что получили то, что хотели. Ваш сын отказался от своей мечты ради вашей! Ради вашей жалкой мечты, огрызка юношеских снов. Вы, в суете и болтовне коротающая век, растеряли по дороге все, что имели! Ваш муж, этот святой человек, превращен в половую тряпку! Ваши так называемые подруги соревнуются с вами в ничтожестве, но проигрывают, потому что ничтожнее вас существа нет! Собственные дети сбежали от вас, потому что им стыдно иметь такую мать! Но один из них, который, кстати, уродился вовсе не в вас, а в отца, пожертвовал для вас своей мечтой! А вы не можете себя заставить сделать один шаг в сторону, чтобы он смог пройти туда, куда хочет?! Да как вам не стыдно, кошелка вы эдакая!
Да как вы... Да я... О, нет... Это выше меня... – Пална отвернулась и удалилась, подняв голову, чтобы слезы затекли обратно в глаза. – Делайте, что хотите!
Мама! – позвал Паша.
Не надо, мальчик, - вмешался Никифор. – Мы, кажется, хотели познакомиться.
Ты будешь моей собакой? – спросил Пашка.
Если ты захочешь.
А ты умеешь стоять на задних лапах?
Как видишь, пока умею. Но не знаю, получится ли это у нового меня.
А ты не будешь кусаться?
Нет. Я никогда не умел это делать.
Да. Я хочу, чтобы ты был моей собакой.
Договорились, - сказал Никифор. – Только одна последняя просьба, прежде, чем я перестану говорить по человечески.
Да?
Пожалуйста, пока я буду... буду уходить из человека, будь со мной.
Обязательно.
И гладь меня по голове, ладно?
Хорошо.
Меня так давно не гладили...
Не бойся. Я буду делать это каждый день по тысяче раз.
Спасибо, Пашка. И, это...
Да?
Ты гулять со мной не забывай. А то, сам понимаешь.
Понимаю. Не маленький.
И корми как следует. Мясом. А не кашами. Ладно?
Ладно, ладно. – Пашка попробовал дотянуться рукой до шевелюры Никифора, но не достал. Тогда Никифор опустился на четвереньки.
Эй, - сказал Никифор.
Что? – Паша уже чесал его за ухом.
А ты меня звать-то как будешь?
А как тебе хочется?
Не придумал еще.
Может, Ники?
Хорошо. Ники, Ники!
Гав.
Непохоже.
Скоро будет похоже.
Готов? – спросил сотник.
Готов. Прощай, мир. И здравствуй. Прежняя жизнь была ко мне такой сукой, что пора, наконец, стать кобелем и показать ей кузькину мать. Эй, все! До встречи!
До встречи! - отозвались все.
Я буду заботиться о тебе, - шептал Пашка. – Утром мы будем гулять перед школой, а вечером – перед сном. Иногда я буду брать тебя на футбол, если ты пообещаешь не бегать за мячом. Когда ты вырастешь, я пойду служить пограничником и возьму тебя с собой. А потом мы пойдем работать сыщиками и распутаем самые запутанные преступления. Если ты не будешь лениться, конечно... Ты ведь не лентяй?
Гав, - сказал Ники.

Он сидел на куче вещей, оставшихся от Никифора, и смотрел на Пашку. Видно было, как он изо всех сил сдерживается, чтобы не пустить на старое пальто первую в жизни лужу...

Blog

C новым веком! Киноповесть часть первая