Geum.ru

В сумерках привычного мира cодержание: Механика и суть глобальных перемен

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
  1   2   3   4   5   6

Юрий Шушкевич


В СУМЕРКАХ ПРИВЫЧНОГО МИРА


CОДЕРЖАНИЕ:


Механика и суть глобальных перемен

Капитализация как величайший обман

ACTA, или метафизика отчуждения

Новое средневековье

Почему западное общество не примелет прямого насилия

Возможна ли сверхчеловечность технически и биологически

Что способно дать свободное время

Почему и как разрастается экзогенная иерархичность

Будущее науки, или куда пропадают учёные

Южноевропейская трагедия

Украденные проценты роста

О пользе тишины

Еврейский романтизм

Ближневосточные метаморфозы

Новая религия Нового Запада

Сакральная тайна власти

Новая основа святости и священства

Россия: впереди благородная диктатура?


О дивный новый мир!

О.Хаксли


И бездна нам обнажена

С своими страхами и мглами,

И нет преград меж ей и нами -

Вот отчего нам ночь страшна!

Ф.Тютчев


Механика и суть глобальных перемен

Меня часто упрекают в отсутствии у предлагаемых вниманию публики идей единой теоретической основы. И хотя подобной задачи я перед собой никогда не ставил, попробую сей недостаток устранить.

Если излагать мою концепцию будущего предельно кратко, то сводится она к следующему: развитие мировых производительных сил приближается к такому уровню, когда количество живого труда, необходимого для производства жизненных благ, начинает стремиться к малозначащим величинам, к нулю. Потенциально высвобождается невиданное в истории количество свободного человеческого времени, использовать которое человек мог бы для неограниченного удовольствия или неограниченного развития. Одновременно усиливаются ограничения ресурсные – на планете заканчиваются топливо, вода, пашня. Поэтому общество будущего должно найти способ общественно полезной утилизации человеческого времени при ограничении потребления невосполнимых ресурсов планеты.

Существуют два принципиальных пути решения этой проблемы: принудительное управление мотивациями и потребностями человека и достижение человеком уровня, когда он свободно и самостоятельно сможет формировать свои мотивации и определять потребности.

Первый путь – это экзогенная, реализуемая по принуждению и извне социализация общества. Она может осуществляться по как по жёсткой модели концлагеря, когда рационируются потребности и принудительно устанавливается необходимый функциональный вклад каждого, так и по модели ненасильственной, при которой функциональный вклад назначается мягко, с учетом возможностей человека, и при этом данные возможности определяются к длительному совершенствованию и развитию.

Первая модель во всей своей полноте проявила себя в Кампучии во времена диктатуры Пол Пота в конце 1970-х годов, причем ее подлинными организаторами, о чем сегодня многие забывают, были китайские коммунисты. Поэтому нет оснований полагать, что сегодняшний относительно либеральный строй в Китае – не следствие всемирного закона, по которому всё сущее якобы стремится к демократии, а историческая случайность. Когда на планете начнут заканчиваться углеводороды, во многих небогатых странах более выгодным вместо получения продовольствия использовать ограниченный ресурс пашни для производства биотоплива на экспорт, а «излишнее население» - согнать в концлагеря или позволить ему самому умереть от голода.

Реализация второй модели, исключающей столь грубое физическое насилие, предполагается в более развитых и богатых странах. Отношения рационирования в технократических обществах в полной мере смогут быть введены путем всеобъемлющего вовлечения человека в тот или иной производственный, научный или социальный процесс в качестве устойчивого функционального элемента. Человеку, который в силу данного императива определён становиться сверхузким специалистом или исполнителем, для которого традиционные отношения свободного найма станут заменяться пожизненным трудоустройством и чье здоровье и благополучие будет теперь зависеть от трудовой и социальной лояльности, представляется возможным навязать любую сколь угодно ригористичную в плане использования ресурсов модель жизни и потребления. Например, вместо традиционной ресурсоёмкой пищи употреблять «продукты из пробирки» или вместо коттеджей и квартир проживать в небольших пластиковых боксах с минимумом потребления энергии на кондиционирование и обогрев. При этом, если вознаграждением за лояльность будет становиться значительное продление активной и здоровой жизни с помощью новейших биомедицинских технологий и формирование через телесный и психологический комфорт образа счастья, которые К.Фрумкин назвал «фелицитарной политикой», а наказанием – ниспровержение «на дно», то подобный строй окажется весьма и весьма устойчивым. Управляя градациями лояльности и наказания – подобно тому, как сегодня центральные банки управляют мировой финансовой системой через операции на открытом рынке и политику резервирования, можно будет долго и успешно поддерживать подобное общество в устойчивом состоянии. Скорость и направления его развития - соотносить с планами научно-технологического прогресса и с объективным прогнозом ресурсов. А в более отдаленной перспективе – с движениями климата и биосферы Земли, по факту сделав человечество системным элементом ноосферы.

Подобное общество я назвал технологическим социализмом и предсказал его возникновение в странах «золотого миллиарда». Экзогенная иерархичность Запада, опирающаяся на институциализированную власть старых политических и финансовых элит, в условиях ужесточения ресурсных ограничений и при одновременном переизбытке производительных сил и возможностей потребления абсолютно самостоятельно, значительно быстрее теории Маркса и революций, приведёт западное общество к экзогенной социализации.

Однако что произойдет, если на путь подобных социально-технологических трансформаций вступит общество с иным типом иерархичности? Например, с образуемой отношениями кооперации и самоуправления иерархичностью эндогенного типа? Хорошо понимаю, что подобный тип иерархичности, имевший место в древней орде или казачьей «вольности», сегодня не существует. Однако его возрождение на новой технологической основе потенциально возможно: в частности, в условиях, когда укоренённые в человеке живые знания окажутся общественно более ценными и востребованными, чем капитал. Иными словами, когда сложный, творчески насыщенный труд качественно начнёт превосходить по результатам труд простой и аддитивный. То есть начнёт превосходить тот самый тип труда, овеществлённый накопленный результат которого образует основу капитала.

В том, что с прогрессом науки и технологий знания рано или поздно должны прийти капиталу на смену, сегодня мало кто сомневается. Вопрос лишь в том – в рамках какого общества подобное произойдет? Если в рамках общества с состоявшейся иерархичностью, функционирование которого и управление которым осуществляется гигантскими промышленными и финансовыми корпорациями, чью капитализацию всегда можно возвысить до любой наперёд заданной величины, - то свободные знания никогда не смогут превзойти и затмить собой капитал в качестве самостоятельной силы. В подобном социуме носители знаний никогда не обретут значения самостоятельной производительной и общественной силы, их удел – «верхняя палуба» на корабле технократического социализма. Возможно также, что капитаны корабля Нового Запада научатся со временем обиходиться и без трудноуправляемых «гениев» – например, когда тысячи функциональных работников, сорганизованных по технологии распределённых вычислений, смогут в качестве «суперкомпьютера» с человеческим интеллектом в плановом режиме генерировать необходимые новации.

Но давайте на минуту допустим, что «экономика знаний» где-либо сможет начать развиваться «с нуля», не опираясь на закостеневшие за столетия институты корпоративной собственности и финансовой власти, а создавая взамен последних их альтернативные аналоги. Технологическую возможность для такого сценария дают современные биотехнологии вместе с технологиями искусственного интеллекта и робототехники, благодаря которым производство значительной части необходимых людям материальных благ, пищи и энергии уже в самом ближайшем будущем сможет осуществляться на новой и весьма некапиталоёмкой технической основе. Финансовую возможность для подобного сценария предоставляет качественное изменение действия закона стоимости, когда за счет преобладания в стоимости товаров новой экономики компоненты знаний, то есть результата сложного живого труда, над компонентой труда овеществлённого, образуется принципиально иная основа денег. Если расхожий образ «денег из воздуха» был прежде не более, чем констатацией той лёгкости, с которой дельцы преобразовывали в капитал овеществленный чужой человеческий труд, то теперь появляется возможность создавать капиталы из «воздуха» иного рода – из знаний, интеллекта и творчества их непосредственного обладателя.

В «экономике знаний» резко снизится промежуточный, технологический спрос, поскольку благодаря биологизации и роботизации производств сократится потребность в покупных ингредиентах и комплектующих – в идеале готовые конечные блага смогут вырабатываться в рамках всего двух переделов: биореакторным получением необходимого типа сырья и его автоматизированной обработки. Рухнут обороты мировой торговли сырьем, резко сократится денежная масса.

Притягивая деньги из существующей финансовой системы и одновременно генерируя новые деньги, которые будут считаться более обеспеченными и «весомыми», подобная параллельная экономика обретет высокий темп развития и со временем сможет стать мощной общественной силой.

В этом случае старые промышленность, старые агробизнес и финансовая система быстро утратят свою незаменимость и экзистенциальную ценность. В новой параллельной экономике корпоративные отношения, приводящие к сверхконцентарции собственности и результатов ее использования, смогут быть заменены широкой частной собственностью и кооперативной моделью распределения результатов в соответствии с количеством использованных в процессе создания благ знаний и живого труда, а не по номиналу владения. Основным видом собственности в подобном новом обществе станет обустроенная жизненная среда в качестве вместилища его основного актива – человеческого интеллекта, в то время как производственные фонды начнут дешеветь, и в пределе этого процесса станут не капитальной, а расходной частью производства.

Капитал, таким образом, обретет качественно новую природу, оторвавшись от созданного овеществлённым трудом своего изначального материального базиса и переместившись в сферу живых человеческих знаний и талантов. Несмотря на объективные различия людей по когнитивному и творческому потенциалу, капитал будет распределён значительно равномернее, нежели сегодня, поскольку его станет невозможно накапливать исключительно с помощью денег. Общество, использующее подобный капитал, станет поэтому более справедливым, а социализация в нём общественных отношений будет происходить на основе координации, свободного и добровольного информационного обмена, а не через отчуждение с последующим перераспределением – поскольку отчуждать свойства разума невозможно.

В подобном обществе люди сумеют не только развить и усилить свои способности до сверхчеловеческого уровня, но и будет просто обязан это сделать, чтобы сохранить свою социальную и экономическую дееспособность. Успехи биомедицины и продление жизни сведут на нет влияние биологических ограничений. Сверхчеловечность как преодоление сил природы живой волей и разумом начнёт проявлять себя в самых различных формах, от науки и до монашества, что в социальном плане будет означать пребывание человека в весьма широком элитарном слое. Иными словами, пропуском в элиту общества станет личная сверхчеловечность. Возможный отказ от чести и бремени сверхчеловечности с возвращением в «ветхий прежний мир» станет исключительно результатом свободного выбора, но не результатом социальной дискриминации.

Для того, чтобы подобное общество смогло состояться, помимо доступности технологий высокого уровня необходимо также физическое пространство, в пределах которого новая экономика и соответствующая ей жизненная среда сумели бы сложиться в сложное и самодостаточное многообразие. Экономика биотехнологий предполагает наличие обширных пространств, в пределах которых значительную часть необходимых человечеству энергоёмких процессов могли бы выполнять биологические структуры, экспонируемые солнечным светом. На территории Голландии или Люксембурга новой страны не построить, равно как и не построить ей на сверхперенаселённых (7.3 человека на гектар сельхозугодий!) землях Китая. А вот заброшенные на сегодняшний день миллионы гектаров российской пашни – лучший, пожалуй, ресурс для старта «параллельной страны». О чем я недавно написал книгу - «Параллельная Россия» (ija.ru/texts/parallelnaya-rossiya/).

Возможно, что именно в практическом воплощении данной конкурентоспособной альтернативы угрюмому технократическому социализму Нового Запада и заключается теперь историческая миссия нашей страны. Хотя, как мне представляется, даже если мы окажемся не в состоянии эту миссию выполнить, свободный человеческий дух продолжит икать пути обретения пространства и формы для сохранения полноразмерной природы человека. Как знать, не начнут ли со временем возникать в пустынях или свободном океанском пространстве «параллельные новые Англии» или «новые Германии»? Или не попытаются ли люди вырываться со своей неусмирённой волей в иные физические или метафизические измерения?

Новый тип общества, конечно же, не станет спасительной идиллией, в нём останутся и острые углы, и тени. Новое общество превзойдет «технократический социализм» Нового Запада в части раскрытия человеческого потенциала - ибо сверхчеловек, приближающийся к богочеловеку, эффективней и сильней «распределенного суперкомпьютера» из функциональных импотентов. В сверхчеловеке также навсегда разрешиться проблема утилизации свободного времени – для подлинного творчества времени никогда не будет хватать. Однако, напротив, организация рационирования в условиях «технократического социализма» будет происходить не в пример эффективней. Банальная нехватка ресурсов, которую в какой-либо конкретный момент окажется невозможным восполнить с помощью технологий, способна стать роковой для общества сверхлюдей, если они не разовьют в себе способность к добровольному самоограничению. По всё той же причине ограниченности определённой группы ресурсов переход «в сверхчеловечество» может оказаться сопряженным с конкуренцией и насилием, в результате которых императив разума и свободной воли, обязанный составлять основу этого перехода, сможет быть подвергнут сомнению. Нетрудно представить, с какой лицемерной истовостью Новой Запад начнёт реагировать на малейшие факты «ущемления» чьих-либо прав в «обществе сверхлюдей»!

Тем не менее, если люди не хотят потерять свою природу, им ничего не остается, кроме как искать пути и пробовать жить по-новому.

Вот вкратце мой план о том, как отложить конец человеческой истории.


Капитализация как величайший обман

Человеку всегда не хватает денег, и лучшая отговорка от перемен – это сказать, что денег на их осуществление нет. Разумеется, с подобной точки зрения нет и никогда не сыщется денег на «параллельную страну».

В то же время деньги обладают преинтереснейшим свойством: они всегда в необходимом количестве появляются там, где нужны, и не появляются там, где без них можно обойтись. У нищего непременно найдется пятак на похлёбку. Если человек способен купить автомобиль, у него всегда будут иметься деньги на бензин, если же способен завести загородный дом с парком – всегда будут деньги на садовника. Если же наш субъект дорастёт до уровня очень крупного банкира, то тогда он сможет, привлекая деньги на финансовом рынке и инвестируя их через цепочку посредников любой наперед заданной длины, по известной из учебников формуле денежного мультипликатора формировать сколь угодно значительный платежеспособный спрос. Например такой, что на его покрытие на планете перестанет хватать парков и садовников, и придётся постоянно выдумывать новые объекты и модели потребления – от компьютерных гаджетов до хитроумных финансовых инструментов.

Весьма мягкие последствия мировых кризисов 1998 и 2008 г, не идущие ни в какое сравнение с «великой депрессией» 1929-1933 гг, можно объяснить тем, что раздувание пузыря сверхпотребления в мировой экономике в последние десятилетия не выходит за рамки известных пределов, определяемых и контролируемых финансовой элитой западного мира. Существует мнение – хоть и неафишируемое, но прочно укоренённое в головах «мирового среднего класса», - что эта денежная эмиссия, обогащая богатейший людей Земли, пусть в меньшей степени, но столь же обогащает и «мировой средний класс». Ведь от искусственно форсируемых оборотов всемирного потребления немало перепадает и благонамеренным обывателям, трудоустроенным в банках, транснациональных корпорациях и сфере услуг. Что бы ни происходило в мире, эти люди всегда будут верить в «американскую демократию» как верят они во всесильность и всеблагость хозяев мировой финансовой системы, имена которых известны, но которые, подобно имён божества, не принято произносить вслух.

К сожалению или к счастью, но они ошибаются. Главнейшей задачей «финансового божества» является сохранение существующей в мире экзогенной иерархичности, что сегодня возможно только путем приведения стран «золотого миллиарда» к технократическому социализму на основе функционализации человека. Со временем функционализрованное и счастливое население, объединенное на своих рабочих местах в подобие распределённых суперкомпьютеров, сможет вести контроль за автоматизированными процессами производства материальных благ и генерировать инновации.

Генерирование инноваций – важнейшее условие конкурентоспособности и прогресса любой общественной системы. И пока «человеческие суперкомпьютеры» ещё не созданы, приходится опираться на традиционный механизм, связанный с творческим поиском и гениальностью. Вот почему сфера генерирования и коммерциализации инноваций становится сегодня основным полем, куда притекает и где утилизируется мировая денежная эмиссия.

Действительно, ни одна из сфер традиционной экономики не порождала в последние годы такого количества миллиардеров и просто звезд бизнеса, как эта nouvelle economie. Интернет, который должен был стать дополнением к телефонным коммуникациям, превратился в самый быстрорастущий и капитализированный сектор мирового бизнеса. Десятки людей, привнеся в него свежую идею или нехитрое электронное устройство, стали миллиардерами, десятки тысяч – долларовыми миллионерами и т.д. Следом идёт столь же бурно развивающийся сектор биомедицинских технологий. Добиться успеха в нём несколько сложнее, чем в конструировании социальных сетей, зато отдача от биомедицинских технологий будет на порядок выше, и уже в ближайшем будущем капитализация биомедицинских компаний потеснит интернет-бизнес. То же самое можно сказать и о новых пищевых и сельскохозяйственных технологиях, о технологиях новой энергетики, новых материалов и т.д.

Любой автор и создатель подлинных инноваций в ипостаси творчества уже является сверхчеловеком. Которого, как мы знаем, в дивном мире Нового Запада быть не должно. Но и без которого на сегодняшнем этапе невозможно инновационное развитие. Данное противоречие разрешается очень просто: такие сверхлюди становятся бенефициарами рынка инноваций с его искусственно раздутой капитализацией, за счёт чего получают законное вознаграждение и формируют мощную мотивацию для остальных. Но это – всё.

Накаченный деньгами инновационный рынок порождает в сообществе инноваторов массовый успех, однако нисколько его не закрепляет. Вся логика обслуживающего инновации венчурного бизнеса сводится к тому, что возросшие «с нуля» инновационные компании обязательно должны продаваться, осыпая своих создателей золотым дождём, после чего состоявшиеся инновации переходят в распоряжение крупных корпораций. Которые, в свою очередь, либо поглощаются корпорациями ещё более крупными, либо оказываются связанными отношениями собственности с мировым корпоративным ядром. Которое, как известно, сегодня образуют 1318 компаний, контролируемых «суперанклавом» из 147 компаний, находящихся, в свою очередь, в ведении 10 крупнейших финансовых институтов - эти цифры несложно перепроверить из исследования швейцарских математиков «The Network of Global Economic Control», опубликованного в сентябре 2011 года.

Как правило, заработанные инноваторами деньги тратятся на потребление – на красивые автомобили, яхты, дома… Будучи людьми умными, они прекрасно понимают, что сохранить эти деньги в долгосрочном плане невозможно. Сверхбогатство, превышающее нормальные человеческие потребности, быстро превращает инноваторов в обычных буржуа и навсегда гасит в них все зачатки сверхчеловечности.

Поэтому потомки Гейтса и Джобса будут, скорее всего, спокойно и размеренно трудиться в чужих корпорациях по контрактам пожизненного найма, с чипами в головах.


ACTA, или метафизика отчуждения

В феврале 2012 года многих странах Европейского Союза– в основном, на востоке Европы, - прошли шумные протесты против ратификации ACTA - международного торгового соглашения по борьбе с контрафактной продукцией (Anti-Counterfeiting Trade Agreement). В некоторых странах ратификацию ACTA даже пришлось отложить.

На поверхности лежит нежелание «продвинутых» молодых людей платить за музыку и видео, которые они привыкли бесплатно и неограниченно скачивать из интернета и иметь в связи с этим риск досмотра и изъятия в аэропортах ноутбуков и сотовых телефонов. Однако представляется достаточно странным, чтобы респектабельные главы правительств и торговые комиссары были столь озабочены сохранением доходов деятелей шоу-бизнеса, представляющих, как известно, далеко не лучшую часть человечества.

На самом деле, под эгидой ACTA речь идет о создании принципиально новой международной организации, ответственной за контроль за оборотом всей совокупности авторских прав и, прежде всего, научно-технологических знаний. Но, в отличие от Всемирной торговой организации, имеющей дело, главным образом, с оборотом классических товаров, которые в момент продажи одновременно присваиваются и отчуждаются сторонами сделки, новая организация собирается заниматься делом странным и едва ли не метафизическим: контролем за присвоением благ, которые в принципе не могут быть отчуждены! Знание или произведение искусства не может быть рассматриваться отдельно от автора. Допустимо, заплатив деньги литературным неграм или бедному художнику, выдать роман или картину за собственное творение, но совершенно невозможно купить право, по которому автором «Гамлета» или «Джоконды» станет некий нувориш!

Однако с помощью АСTA подобное станет реальным. Инноватор, продав некой корпорации права на свое открытие, теперь не сможет самостоятельно и в собственных интересах продолжать работу в том же направлении. Он не сможет свое открытие усовершенствовать. Он не сможет использовать полученные результаты при разработке другой темы. Ведь, подписав договор купли-продажи, он согласился с отчуждением не просто очередного продукта своего творчества, а с отчуждением связанной с этим продуктом свой творческой способности как таковой. Даже если несогласный с этим автор изменит внешность, имя и место жительство – механизмы АСTA отследят и уничтожат все «незаконные результаты» его творчества.

Согласимся, что традиционные механизмы защиты патентного и авторского права, действующие уже третью сотню лет, не заходили столь далеко…

Поэтому АСTA направлена не столько против пользователей, сколько против всего сообщества инноваторов - учёных, инженеров и прочих творцов новой реальности. А если заглянуть ещё глубже – то окажется, что и против сложного труда как такового - труда, очень трудно поддающегося отчуждению и редуцированию в простой труд, овеществлённый результат которого как раз образует основу традиционного капитала. На пороге общества нового типа, в котором капиталом должны служить знания, а элита – должна образовываться из живых носителей этих знаний, ACTA встает на защиту именно старого капитала и старой элиты.

Сама история подготовки ACTA, которая на протяжении ряда лет осуществлялась в полнейшем тайне, и о которой стало известно благодаря вездесущему WikiLeaks, говорит об исключительно степени серьезности, которую финансовая и политическая элита стран «золотого миллиарда» сегодня придает тотальному контролю за сферой знаний. Когда ACTA или её некий модификант будут приняты, то наряду с не менее спорным законопроектом законопроектом S510, в конце 2010 г внесенным на рассмотрение в Сенат США и запрещающим под предлогом «борьбы за безопасность» производство сельскохозяйственной продукции вне сфер деятельности крупных корпораций, они в полной мере конституируют правовой каркас «дивного прекрасного мира» Нового Запада.

Кстати, недавно узнал, что в Нью-Йорке образовалась сеть по нелегальной торговле… свежим цельным молоком. Те, кто когда-либо пробовал молоко со вкусом химии из американских супермаркетов, хорошо поймут, о чём идёт речь. Заказы пока собираются и обрабатываются через интернет, после чего бутылки с натуральным молоком полуподпольно, едва ли ни как запрещённый наркотик, развозится курьерами по указанным адресам. Сеть постоянно находится под угрозой облав и готова к уходу в глубокое подполье…

Тем не менее, «молочная мафия» в Нью-Йорке – не система, а исключение. Традиционные западные общества на удивление спокойно, если не покорно, приняли и АCTA, и аналогичные ему механизмы ограничений своих имманентных прав. А бурные протесты, состоявшиеся в Болгарии, Словении, Чехии, Польше, Эстонии и других восточноевропейских странах, говорят только об одном – «уходя» в свое время на Запад, народы этих стран не предполагали, что плата «за демократию» будет для них столь высока.