Geum.ru

В сумерках привычного мира cодержание: Механика и суть глобальных перемен

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6
Что способно дать свободное время

Главным ресурсом нового общества должно стать свободное время людей. Следующий по значимости ресурс – обустроенная территория, безопасная жизненная среда, и лишь в конце ранга – оставшиеся на планете ископаемые ресурсы.

У России имелся опыт использования не только обширных территорий, но и внезапно открывшегося ресурса свободного времени. И опыт этот, в конечном итоге, был позитивным.

Я имею в виду манифест несчастного императора Петра III о вольности дворянства, изданный в 1762 году. Манифест позволял дворянам не служить, проводя свободное время в путешествиях, на городских квартирах и, конечно же, в загородных имениях. Считается, правда, что этот манифест был не весьма хорош, поскольку проложил дорогу к формированию «класса паразитов».

Но последнее утверждение верно только отчасти. Без паразитов действительно не обошлось, но зато часть народа, получив (пусть даже за счет остальных) практически неограниченный ресурс свободного времени, смогла из функционального класса стать классом творцов. Ведь социогенез русского народа с 1762 до середины XIX века проистекал, в основном, именно в усадебной среде, где сформировались и 90% классической русской культуры, и современный русский язык, и многое-многое другое. Без века русской усадьбы и без расцвета усадебной русской культуры мы не достигли бы и малой доли тех высот, которыми привыкли гордиться.

Отсутствие в наши дни времени и возможностей для массового человеческого творчества – не первейшая, но важная причина того, что страна топчется в цивилизационном тупике. Имея и ресурсы, и деньги, мы не в состоянии творить. Не способны сегодня не только предлагать миру цивилизационные новации, но даже придумывать новые автомобили и гаджеты.

Правда, большая часть мира, включая Китай, сегодня пребывают в таком же функциональном тупике. Поэтому все идеи, изобретения и новации сегодня приходят в мир из стран Западной Европы и США, в которых удалось сформировать весомую социальную прослойку, располагающую временем для творчества и «креатива». И в силу этого обстоятельства будущее мира, увы, пока что определяется именно там.

Альтернативная экономика не только позволит обойтись без эксплуатации "крепостных", но за счёт доступного присутствия самого широкого круга реальных дел многократно усилит творческий потенциал людей. В результате чего времени на пьянство и разврат, которыми меня обычно упрекают оппоненты, в новой усадебной среде почти не останется.


Почему и как разрастается экзогенная иерархичность

Экзогенная иерархичность не только опирается на богатства, власть и влияние старых политических и финансовых элит, но и постоянно воспроизводится на самых различных уровнях общества, в котором она укоренена.

Так, практически каждый человек, достигший определенного общественного положения и уровня влияния, считает нужным окружить себя подчинёнными. Причем даже в том случае, если возложенную на него работу он способен выполнять самостоятельно. При отсутствии текущих возможностей взять на работу заместителей, помощников и прочих подчинённых подобная задача будет оставаться одной из определяющих в деятельности нашего руководителя, и он будет продолжать целенаправленно стремиться к тому, чтобы со временем оказаться на вершине пирамиды, возведенной собственными руками.

Лишь очень небольшое число людей, прежде всего обладающих незаурядным творческим потенциалом и честолюбием мастеров, не спешат выстраивать собственную иерархию, предпочитая пребывать в круге равных себе профессионалов или довольствоваться одиночеством. Однако подобное поведение сегодня – тоже ненормальность. Получается, что современное общество либо превращает уже мало-мальски значимых и нужных для своего состояния и развития людей в мелочных стяжателей почитания, либо убивает их одиночеством.

В центральных контрах ведущих банковских учреждений дореволюционной России численность сотрудников не превышала 50-70 человек, в Америке начала XX века она была ненамного выше. В головном офисе современного российского банка – пыхтят не менее тысячи руководителей и клерков, а каждый региональный филиал стремится приблизиться к штатным параметрам центра. За океаном – подобных сотрудников уже десятки тысяч. А ведь решение о кредита или о крупной финансовой транзакции по определению есть индивидуальный волевой акт ответственного за него руководителя, при принятии которого он должен самостоятельно проанализировать и взвесить все риски и «прокрутить» в своей голове возможные сценарии. При этом посылка, исходя из которой десятки сотрудников готовят боссу «информацию для решения», а босс, поразмыслив, решение принимает – изначально ложна. Мозг босса физически не способен полностью и осмысленно принять аналитическую информацию от множества подчинённых, в лучшем случае он акцептирует её частично или принимает чужие выводы на веру. Но в таком случае вся нижестоящая пирамида оказывается не вполне и нужной! Ведь эксперт, транслировавший боссу собственные выводы, не отвечает за конечный результат – как же, он не владеет информацией во всей её полноте, не видит внутренних связей… Но и босс волен теперь столь же легко уйти от ответственности в случае провальных результатов – для этого ему достаточно заявить, что эксперты его неверно информировали или не смогли убедить.

Чтобы найти выход из этой патовой ситуации, в изобилии плодятся всевозможные корпоративные регламенты и стандарты, часть из которых со временем перекочёвывает в сферу законодательства. Подобное, в частности, случилось с нормативно-справочной документацией в сфере строительства и промышленной безопасности. Если когда-то царский инженер, целиком и полностью отвечая за безопасность завода или железнодорожного моста, самостоятельно и глубоко анализировал и просчитывал реальные факторы опасности, то теперь подобная работа в значительной своей части сводится к увязыванию бесчисленных СНиПов и Правил проектирования. Так что если мост, построенный в наши дни, рухнет в полном соответствии со СНиПом – никто из авторов не пострадает. Заведомая переутяжелённость, «перестраховочность» отечественных строительных и промышленных норм – одна из причин высоких затрат и низкой эффективности в нашем народном хозяйстве. В остальном мире ситуация схожая – там также под благовидными предлогами вовсю идёт утяжеление строительства и производства стандартами типа ISO, TQM, HAССP или ITIL. В своей практике я сталкивался с абсолютно фантастическими нормативами, например, с требованием МЧС оснащать все зерновые элеваторы гигантскими ёмкостями со сжатым азотом – для закачивания газа в подсводные и надсводные пространства в случае пожаров. К счастью, подобные предосторожности пока по факту у нас не прижились – ни на одном элеваторе в России ничего подобного до сих пор пока нет. Однако особой радости сей факт не прибавляет, поскольку свидетельствует о набирающем обороты глобальном процессе: размывание ответственности в процессе экспансии экзогенной иерархичности с неизбежностью будет компенсироваться всё новыми регламентами и стандартами, без оглядки на их противоречивость и заведомую чрезмерность.

Экзогенная иерархичность расползается не только по деловой сфере, но и в других областях - в муниципальном управлении, в образовании, в науке… Этот процесс не приносит никакой дополнительной пользы, снижает качество управления и пожирает ресурсы, однако совершенно не может быть остановлен. Ведь именно через него управленческое сословие формирует для себя непоколебимую опору-пирамиду, а также утилизирует энергию и время всё возрастающего числа людей, которые объективно оказываются «лишними» в технократическом обществе, где на производство материальных жизненных благ требуется все меньше и меньше общественно необходимого времени. Противники В.Путина не перестают кричать на митингах, что он-де сформировал «государство чиновников» - ан нет, национальный лидер здесь ни при чём, наша страна в этом процессе лишь следует общемировой тенденции. В рамках которой бизнес также давно сформировал и будет продолжать наращивать сопоставимые с чиновничьей ордой полчища «офисного планктона».

В пределе своего развития подобная система управления способна охватить практически всё население, не занятое в реальном производстве, чья доля уже весьма скоро может приблизиться к 90%. Каждый «сверчок» на своем «шестке» будет вести четко обозначенную функциональную деятельность, сводимую к приему информации от нижестоящих звеньев, её обработке в соответствии с персональным регламентом и передаче результата «наверх». Неизбежные в подобной системе погрешности и «шумы» будут нивелироваться методами стохастического анализа, параллелизацией обработки данных, а также развитием и совершенствованием у работников функциональных свойств. А вот на самом верху пирамиды, где небожителям всё-таки приходится максимально самостоятельно и ответственно принимать важнейшие решения, объявляя войны и решая судьбы мира, работать, скорее всего, продолжат «по-старинке» - с опорой на глубокое личное понимание ситуации и помощь свыше. Мистический компонент никогда эту сферу не покинет.

В альтернативном типе общества, основанном на развитии сверхчеловеческих качеств и порождающего в этой связи подвижную иерархичность эндогенного типа, решения смогут приниматься быстрее и быть более эффективными. Правда, ценой за это важное конкурентное преимущество станет реальная ответственность исполнителей. Вплоть до самых крайних и болезненных мер.

Вы скажете, что большинство людей риска не любят и потому предпочтут остаться в прежнем – пусть тошнотворном, но зато безопасном мире? Не обязательно. Равенство для обыкновенного человека вероятностных мер успеха и неудачи с субъективной поправкой на дискомфорт переживаемого риска с неизбежностью приведут его в «функциональную» половину мира, сделают преданным и искренним её адептом. В случае же сверхчеловечности всё происходит иначе, поскольку качественно изменяется понятие вероятности: власть сверхчеловека над природной стихией ограничивает всевластие богини случая Тахэ, и мера успеха начинает преобладать.

Иными словами, неограниченная личная ответственность, соединенная с глубоким и всесторонним знанием предмета, сокращает природную вероятность неудачи. Успех становится нормой, не нуждающейся в специальных инструментах управления собой. Так, я не знаю ни одного примера, когда бы мост, возведенный в прошлом талантливыми российскими инженерами, рухнул из-за банальной ошибки. Ведь в своей профессиональной сфере эти инженеры были подлинными сверхлюдьми.

А если кто не согласен с таким выводом – пусть вспомнит, как в мае 2010 году едва не рухнул новый мост в Волгограде, над проектом которого трудились тысячи функционализированных инженеров под руководством, надо полагать, не одной сотни руководителей.

Поэтому, когда в обществе победившей экзогенной иерархичности начнут падать мосты и здания, или – страшно помыслить! – в офисы перестанет подаваться электричество, в результате чего вся грандиозная система управления, оставшись без коммуникаций, столь же банально и безответственно обратится в прах – тогда люди, возможно, задумаются над альтернативой.


Будущее науки, или куда пропадают учёные

Едва ли не каждую неделю в мире выходят прогнозы с очередным перечнем десятка топ-технологий будущего, которые «изменят мир». Учитывая интересы массовой аудитории, их составители обычно включают в них предполагаемые новации в области персональных цифровых устройств и медицины, совершенно не утруждая себя более глубоким анализом технологического будущего человечества.

Спору нет, медицинские технологии сегодня находятся на пике развития. Прогнозы о скором приходе в жизнь клеточной терапии, персональных вакцин от онкологических заболеваний, технологий самоклонирования органов, продления жизни и прочих чудес – по большей части реальны.

А вот прогнозы о «цифровом рае», когда сила мысли и движения глаз будут управлять компьютерами, мобильными телефонами и прочими гаджетами – надуманы и спекулятивны. Авторы этих прогнозов, скорее всего, не могут прийти в себя от двух грандиозных успехов в данной сфере – успеха Microsoft, придумавшего и выпустившего на рынок устойчиво работающие и ориентированные на массового пользователя операционные системы, и успеха Apple, придумавшей удобные интернет-планшеты. Но всё это – больше коммерческие, нежели технологические проекты, опирающиеся на стремление массового потребителя обращаться к интуитивно-понятным готовым сервисами. Если пятнадцать лет назад верхом совершенства считались встроенные в сотовый телефон будильник и калькулятор, то сегодня, похоже, достигнут предел и по количеству, и по качеству. Современное мобильное устройство способно одновременно поддерживать разговор с несколькими абонентами, транслировать телепрограммы, поддерживать интернет-сервисы, сообщать с своему владельцу с предельной точностью его географические координаты, молниеносно информировать о поступлении в продажу новых товаров, о новинках детройтского автосалона и кулинарных рецептах, только что одобренных самой Ксенией Собчак – только вот зачем? Ведь дальнейшее совершенствование интерфейсов и повышение скорости беспроводного обмена цифровыми данными уже давно упёрлось в физическую способность человека их воспринять и обработать.

Поэтому единственное направление, по которому развитие средств персональной коммуникации и обработки данных имеет реальную перспективу – это компьютеризация мозга и нервной системы человека. Скорее всего, именно в рамках данного процесса и будет происходить добровольное вживление чипов и иных цифровых устройств в человеческий организм. Разумеется, люди старших поколений, старомодно озабоченные апокалиптическими пророчествами, на подобный шаг вряд не согласятся, они и любому iPad-у до сих пор предпочитают телефоны с механическими клавишами. А вот если на подобного рода новации поведётся молодежь с её массовой и некритичной верой в доступные и яркие симулякры прогресса, то у составителей рейтингов технологических новинок будущего работы прибавится. Ведь совершенствование киборгов – тема поистине безграничная.

Однако если обратиться к более серьезным и глубоким технологиям, например в той же компьютерной сфере, то на наиболее доступном для внимания публики уровне мы неожиданно обнаружим полноценную мировую гонку в области создания суперкомпьютеров. Формально на сегодняшний день побеждают в этой гонке японские конструкторы, на втором месте – Китай, у США – шестое место, Россия – лишь во второй десятке. Однако что происходит на уровне следующем, связанном с созданием математических моделей и алгоритмов, способных использовать всю эту невероятную и постоянно увеличивающуюся вычислительную мощь? Для составления прогнозов погоды или управления городскими светофорами, как об этому пишут в популярных изданиях? Думаю, что нет.

Если согласно данным ОЭСР не менее 75% мировых затрат на науку и исследования, финансируемые бизнесом, связаны сегодня со сферой биотехнологий и медицины, то, очевидно, в том же направлении должны концентрироваться усилия разработчиков компьютерных супералгоритмов. А подлинно фундаментальной задачей в этой сфере является управление генетической информацией с целью её использования при управляемом синтезе биополимеров и, не побоимся этого сказать, для создания живых организмов. И в этой-то сфере приоритет США трудно оспорить.

Накопление баз знаний о кодировании возможными комбинациями генов пептидных связей белков и их многоуровневой структуры – грандиозная информационная задача, которая на порядок сложнее расшифровки геномов. Накопление и обработка информации о триллионах и триллионах связей в системах «ген-белок» позволит обнаруживать и описывать интересующие исследователей закономерности биологического синтеза. Следующая задача – создание баз знаний, устанавливающих связи между структурой белка и его свойствами, прежде всего – на внутриклеточном и ферментном уровнях. Задача третья – моделирование синтеза белков с заранее заданными необходимыми свойствами. И, наконец, четвёртая задача – проектирование новых генов и новых ДНК. Именно проектирование, а не перенос генетических фрагментов других организмов в расчете на возможный нужный результат, чем мировая биотехнология занимается достаточно давно.

Сначала простейшие синтетические ДНК будут использоваться в рамках управляемых биореакторных процессов, направленных на получение в промышленных масштабах биополимеров или лекарств. Но следующим шагом будет уже создание полноценных синтетических организмов. И, разумеется, не в порыве научного вдохновения, а на основе планомерного и всестороннего их компьютерного моделирования.

Но и на этом биотехнологический прогресс вряд ли остановится. Вполне возможна и целенаправленная корректировка синтеза аминокислот, конструирование и получение несуществующих в природе синтетических аминокислот и принципиально новых белков и ферментов.

Излишне объяснять, сколь грандиозными могут быть результаты даже от частичного решения перечисленных задач! В принципе, речь здесь может идти даже о человеческом бессмертии. Или о создании биологических приёмников и передатчиков, работающих, подобно организмам экстрасенсов, в «тонких» полях, способных транслировать информацию из «горнего мира» и загружать в него свою…

Но даже если брать более приземлённые результаты биотехнологий, соединенных с компьютерной мощью, то, помимо медицинских приложений, станет возможным создание новых живых организмов, способных продуцировать идеальные продукты питания и химические вещества, заменяющие продукцию мировой химической индустрии. Или – создание новых растений, способных превращать солнечную энергию в чистейшее биотопливо или в «топливо будущего» - водород. Причём делать это с коэффициентом полезного действия не 0.16%, как происходит сегодня на среднемировом гектаре пашни, а на уровне, приближенном к теоретическому пределу к.п.д. фотосинтеза, составляющему около пятнадцати процентов. Что касается топливного водорода, то он, скорее всего, будет вырабатываться с помощью принципиально нового биотехнологического процесса – биофотолиза.

Подобные биоэнергетические технологии смогут обеспечивать львиную долю энергетических потребностей человечества даже в том случае, если когда-либо будет реализован управляемый термоядерный синтез или же подтвердится, что ископаемый природный газ – не продукт органического происхождения, а продуцент земной мантии, то есть поступает в земную кору практически бесконечно. Всё дело в том, что поддерживать на планете термостатический баланс, высвобождая ранее депонированную энергию, невозможно - безопасной для климата может быть только энергия, отобранная и аккумулированная от поступившей на Землю в течение года энергии Солнца. Кроме того, сжигание через биотопливо и биоводород солнечной энергии абсолютно безопасно и с точки зрения радиационной безопасности и пылевого загрязнения атмосферы.

Правда, может случиться так, что спасительные для человечества биоэнергетические технологии появятся лишь после того, как по причине роста спроса на биотопливо в условиях снижения добычи традиционных энергоресурсов в мире элементарно перестанет хватать продовольственных продуктов. Ведь население планеты растёт, энергетические потребности идут вверх, неизменны лишь количество доступной пашни – 1.5 миллиарда гектаров, да ещё неизменны показатели урожайности, рост которых на сегодня практически прекратился … Чем не идеальный механизм для манипулирования миром со стороны тех, кто на ближайшие десятилетия, обладая продовольственной и ресурсной достаточностью, сумел также и более остальных продвинуться в понимании и освоении механизмов, управляющих биологическими процессами и самой жизнью!

Тройка перечисленных выше технологий – суперкомпьютеры, биоконструирование, биотехнологии – с точки зрения цивилизационной состоятельности народов и планирования будущего имеют сегодня точно такое же значение, как в сороковые годы имели технологии атомного оружия. Подлинная борьба за будущее давно переместилась из окопов и пулемётных гнёзд в научные лаборатории. Правда, в тех странах, где лабораторий мало или их нет вообще, этого предпочитают не замечать.

А в мире между тем пропадают учёные. Не совсем, конечно, пропадают, а неожиданно исчезают из привычного круга научного общения и профессиональных контактов. Обычно – уезжают в США, Великобританию или Германию, перестают отвечать на электронные письма бывших коллег и даже перестают публиковаться. Иногда оказывается возможным встретить их на конференции одного из американских научных обществ – из рода тех, где присутствующим запрещено вести виде- и звукозапись выступлений, где общение ограничено и служит лишь для фонового обмена информацией, а из кратких публикаций докладов совершенно невозможно понять, в какой всё-таки организации теперь работает исчезнувший специалист.


Южноевропейская трагедия

«Европейский долговой кризис», удушающий сегодня Грецию, ближайшими жертвами которого должны пасть Португалия, Испания и Италия, разразился как раз ко времени начала реиндустриализации Запада. При этом очевидно, что при всём цивилизационном единстве Нового Запада реиндустриализация в полном объеме состоится лишь в США, Франции, в Германии и Японии. Великобритания и Швейцария сохранят роль финансовых центров, скандинавские страны будут младшими партнёрами Германии в новой экономике, страны восточной Европы – резервуаром человеческого материала с приемлемым уровнем культурной идентичности. Для стран же южной Европы пока что видится лишь одна перспектива – субтропического огорода и курортной зоны.

Масс-медиа стран Европейского Союза не устают восторженно повторять, что по итогам 2011 года экономика Германии демонстрирует завидный рост, безработица снизилась до минимальных значений, а германские предприятия завалены заказами. И что причина этого успеха – в неких никому не ведомых «болезненных реформах», якобы проведенных десятилетие назад.

Первое утверждение, действительно, похоже на правду. Экономика Германии растет, что позволяет стране сосредотачиваться на собственных проблемах и задачах. Если в декабре 2009 году один из ведущих германских концернов предлагал российской компании, в которой я тружусь на должности консультанта, комплект прецизионного энергетического оборудования за 2.1 миллиона евро, то в феврале 2012 года они запросили за ту же самую поставку уже 4.9 миллиона, и наотрез отказываются говорить о снижении. Рост за два года в 2.3 раза в условиях конкурентной экономики нелогичен и не может быть объясним никакой инфляцией! Старье, которое научились делать в Китае, постоянно дешевеет, а цены на оборудование подлинно высокого класса – только растут и, похоже, его немногочисленные производители вовсе не заинтересованы в широком распространении своих изделий по миру.

Что же касается «болезненных реформ», якобы прошедших в Германии - то таковые точно не были связаны с социальными рестрикциями, которые сегодня навязывают грекам. Видимо, эти «реформы» определялись формированием новой системы управления и контроля за ведущими корпорациями Старого Света. Из того, что лежит на поверхности, бросается в глаза переход очень значительного числа компаний индустриального ядра Европы под контроль американского капитала. Похоже, подобные процессы происходят и в европейском финансовом секторе. Так что к 25 января 2012 года, когда президент США Б.Обама в своей речи перед Конгрессом провозгласил старт возрождения американской промышленной мощи, фундамент реиндустриализации в лице обновленной индустрии Германии и Франции в полной мере был сформирован.

В силу каких-то причин Америка – при всей самодостаточности - в своем развитии предпочитала и предпочитает опираться на технологии и изделия из Старого Света. Внутри почти всех американских небоскрёбов – стальные конструкции из Люксембурга, европейцами были созданы атомная и космическая индустрии США. Полная технологическая автохтонность Америки, достижимая в принципе, рано или поздно разрушила бы единство Запада, обрубила корни его финансовых и политических элит. Поэтому США, Франция и Германия, несмотря на все ситуационные разногласия, в долгосрочном плане всегда будут пребывать в едином блоке с широкими, но четко распределёнными полномочиями. Так сказать, в рамках отношений функциональности на метауровне.

А если вспомнить мой тезис о переходе Запада от свободного конкурентного общества к технократическому социализму, то исторический франко-германский опыт социализации, а также доведенные до совершенства французская административная система и германский корпоративный инжиниринг в полной мере окажутся актуальными и востребованными в новом мире.

Что же касается общеевропейского «долгового кризиса», то он приведет не столько к сокращению государственных расходов, пенсий и зарплат в Греции и у других её товарищей по несчастью, сколько к ликвидации их национального капитала в качестве самостоятельного центра решений и производительной силы. Решать и производить отныне будут в исключительно в США, Франции и Германии.

Печальная история Греции и других стран Южной Европы, когда платой за короткий по историческим меркам период искусственно раздутого сверхпотребления становится потеря экономической самостоятельности и самодостаточности, есть ни что иное, как концентрированное выражение судьбы остального мира, которому в ближайшие десятилетия предстоит проследовать от эфемерной свободы к настоящему рационированию и функционализации. При этом странам европейского юга еще повезло: в них не допустят голода и необратимой депопуляции. Европейский огород и курорт должны содержаться в образцовом порядке!

И тогда обновлённая, возродившаяся в качестве нового центра сила Германия рано или поздно вспомнит о Силезии…