Geum.ru

В сумерках привычного мира cодержание: Механика и суть глобальных перемен

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6
Сакральная тайна власти

Когда я писал о возможности и желательности формирования на основе нового технологического уклада Параллельной России, речь не шла об аморфном сетевом недогосударстве на основе «ухода» несогласных «в интернет». Идеи самоорганизации, плодотворные при создании новой технологической и жизненной среды, перестают работать в сферах, где необходимо принимать решения в условиях ограниченности ресурсов, в сферах внешних сношений, обороны, и безопасности. Сетевое, «облачное» государство беззащитно и недееспособно. Поэтому я предложил конвергенцию России «параллельной», новой с «Россией ветхой» - что обеспечило бы государственное правопреемство и одновременно вывело бы легитимность обновленной власти на принципиально новый, не поддающийся оспариванию уровень.

Но для того, чтобы обновленная государственная власть заработала, совершенно недостаточно подготовить для неё комфортные кабинеты и написать конституционные законы. Представители власти должны быть носителями некой сакральной тайны, чьё назначение – не мотивируемый материальными благами высший смысл.

Речь, конечно же, идет об элите элит, связанных со сферами безопасности, внешней политики и финансов. Именно подобные сверхузкие группы формируют подлинные механизмы в политики США. Именно это имел в виду Сталин, когда называл партию «орденом меченосцев». Вы можете представить себе директора ЦРУ, которого перекупает агент Кремля? Или Дзержинского, анализирующего гешефты от своего возможного перехода на сторону белой эмиграции?

И в то же время именно по причине отсутствия скрепляющих идей высшего порядка все без исключения руководители России последних десятилетий (или, будем политкорректны, практически все), с лёгкостью соглашались на размен идеалов. Как говорится, не стало неподкупных, остались не подкупленные.

Эту проблему многие видят, но решения предлагаются, в основном, неадекватные. Обычно речь идет о том, чтобы прогнать с верхних этажей «предателей» и укоренить там «любящих Россию».Беда, однако, в том, что сегодня мистической любви к России почти не осталось, а любить отражённые образы утраченных сущностей можно в любой точке планеты. Чем турецкий лавр хуже русской берёзки?

Давно растаяли и наивные надежды на то, что пришедшие в коридоры высшей власти выходцы из советской системы госбезопасности образуют некий «орден патриотов», связанных если не тайными посвящениями, то хотя бы общей боевой судьбой. Ничего из этого не вышло. Если многие из бывших резидентов с охотой соглашались предать свою страну и товарищей за средненькую американскую пенсию, то для состоявшихся или возможных в будущем предательств более высокого порядка актуален лишь вопрос цены и персональных гарантий безопасности…

Отсутствие у власти сакральной тайны приводит к расцвету политтехнологий, в результате чего общество перестает восприниматься как синергичный целям власти субъект, и управление им начинает выстраиваться на манипулировании. Смертельную тоскливость выборного сезона 2011-2012 гг в России можно объяснить только тем, что и власть, и оппозиция одинаково не умеют говорить с обществом на языке более высокого уровня.

Не выручит и предлагаемый иными «генезис новой элиты России» через возрождаемую ныне сословность, закрытые клубы и даже тайные общества. Все подобные институты с заведомо более древней историей и мистериями подлинной скрытой власти давно работают на Западе, а посему их отечественные аналоги будут вторичны и смешны. Какие тайные знания могут занимать головы сегодняшних царедворцев? Разве что номера тайных банковских счетов?

Поэтому полагаю, что не будет большим преувеличением сказать об отсутствии в нынешних условиях предпосылок и возможностей по формированию в России преданной и дееспособной государственной элиты. Извлекать сущности более высокого порядка из сущностей меньших и тривиальных способен лишь Господь Бог, однако Он пока что Россией не управляет.

Вместе с тем, если национальной идеей когда-нибудь станет преображение человека, то в поисках его путей и смыслов придётся вновь, позабыв о банальностях вроде швейцарских счетов, вновь вторгаться в сакральные области, где записаны замыслы Творца и где хранятся интерпретации всех знаков мира – от законов квантовой механики до шлейфа судеб народов и стран. Подлинная элита помимо власти, записанной привычными знаками законодательных актов, нуждается ещё и в тайном знании о том, каким образом знаки власти будет развиваться, формируя и предваряя новые смыслы для общества и человека. Цель тайного знания элит всегда – это владение ключами семиозиса. Всё остальное – респект, принуждение, деньги – вторично.

Для сегодняшней элиты России, занятой, в основном, делами сугубо повседневными и материальными, владение ключами семиозиса фантастично и иррационально. Но для элиты Новой России - страны, которой предстоит идти принципиально отличным от остальных путем, одинаково избегая вырождения человека через функионализацию в странах «золотого миллиарда» и вырождения через десоциализацию и хаос в странах «окраины», - знания подобного уровня вновь окажутся востребованными.

Ранее я уже обращал внимание на то, что вероятным смыслом цивилизационного проекта, реализуемого элитами близящегося Нового Запада, станет постепенное превращение большинства людей в функциональный элемент ноосферы, при том что представители правящей страты смогут развить в себе нечеловеческие качества – например, приблизившись к существам «тонкого мира», ангелам или демонам, напрямую говорить с Мировым Разумом. Меня, правда, сие особо не впечатляет, равно как не впечатлило и лирического героя у Бродского: «Помнишь, Постум, у наместника сестрица? Худощавая, но с полными ногами? Ты с ней спал ещё… Недавно стала жрица. Жрица, Постум, и общается с богами!»

В то же время проект Параллельной России – это проект генезиса подлинного сверхчеловека, преодолевающего стихию природных и социальных сил благодаря мощной мотивации к преображению, к восстановлению в себе полноты замысла Творца, к богочеловечеству. Поэтому элита новой страны, если таковой будет суждено состояться, получит шанс на развитие в себе богочеловеческих качеств. Наличие последних позволит не только вести диалоги с Мировым Разумом, но и сотворчествовать Творцу в управлении миром и его преобразовании.

При этом, если в Новой России удастся сформировать подвижный, эндогенный тип иерархичности, то для обретения высших смыслов не потребуется создавать тайные общества. Движение вверх по социальной лестнице будет определяться наличием и развитием творческих и когнитивных сверхчеловеческих способностей, и, прежде всего свойства многофункциональности - профессионального владения одним лицом различных знаний и специальностей. Приобщение же к высшим, сакральным смыслам станет, скорее всего, особым результатом персонального духовного развития, яркой и широкой общественной миссией человека, добровольно избравшего подобный путь.

Новая святость, социальное священство – понятия из уже весьма недалёкого будущего. Но их следует начинать осмысливать уже сегодня.


Новая основа святости и священства

Мир не способен жить без Бога, хотя в индивидуальном порядке любой может заявить о своем воинствующем атеизме или пантеизме в терминах «всемирного разума». Прогресс знания и возможность рационального объяснения едва ли не любых тайн природы не изменили данного положения вещей. Поэтому резонно предположить, что в обществе будущего диалог со Всевышним также будет продолжен.

Правда, в отличие от человека времен «научной революции», сверхчеловек будет обладать рядом принципиально новых свойств. Степень контролируемости им явлений мира выйдет на качественно новый уровень, приблизившись, возможно, к уровню, который раньше признавался за сущностями ангельского круга. Сожмётся и, вероятно, исчезнет навсегда тёмная животная сторона человеческой сущности, исследованная Фрейдом и вдохновлявшая основной поток мировой литературы от Достоевского до Гессе.

В связи с этим неизбежны и изменения во взаимоотношениях между людьми и Богом. Правда, строить прогнозы касательно таких изменений – занятие рискованное и малопочётное. И даже не потому, что ни одна каноническая конфессия не готова признавать возможность изменений в обрядовости и догматах, а причине невозможности рационально прогнозировать вещи, относящиеся к Высшей компетенции.

В то же время резонно предположить, что в обществе людей, достигших определенного уровня богочеловечности, то есть личной близости к Творцу, изменятся характер святости и функции священства. Святость и священство не смогут исчезнуть, т.к. полного и окончательного восстановление первоначальной природы человека в новом обществе не произойдет, ибо для этого события у Бога имеется свой собственный срок. Но они не смогут и оставаться прежними.

Критерии святости – разумеется, с помощью Божьей воли – формируются людьми в конкретной исторической обстановке. Человека какого рода люди считают близким к Богу? Какие дефицитные у большинства духовные характеристики люди полагают подлинной ценностью, основой богочеловечества? Вот почему выработку конкретных критериев святости будущего следует оставить будущим поколениям.

Не предваряя их выбора, можно лишь предположить, что из числа путей, ведущих к святости, возможно, исчезнет страдание и, напротив, придут сверхусилия и сверхтрудоспособность, сверхзнание, а также результаты научного творчества, устанавливающие и подтверждающие связь мира и человека в нём с Творцом.

Изменятся также роль и функции священства. Людей преображённых и в той или иной степени достигших богочеловечности, трудно рассматривать в качества паствы, нуждающейся в пастыре. Критерии общественного признания священства значительно возрастут. Скорее всего, священство разделится на два круга: священство социальное и священство высшее. Круг последнего будет весьма ограничен и по свой исключительности даже превзойдет высший архиерейский круг современного священства. Этим избранным, вполне возможно, придётся не просто предстоять перед Небом, но и тем или иным образом участвовать в невидимых битвах за устройство горнего мира. Пусть подобное сегодня звучит невероятно, однако с учетом нынешнего многообразия поствитальных идей, в том числе, например, идеи мормонов по интродуцированию в тонком мире собственной иерархии, соответствующая деятельность обретает вполне предметный смысл.

А вот в круг социального священства утратит сословность, в него сможет войти любой должным образом подготовленный и имеющий к тому желание мирянин. Священство станет непосредственно соединенным с задачами обустройства и лучшей организации человеческой жизни на конкретных территориях, а привнесение святости в повседневную человеческую жизнь сделается его основной задачей. В обществе сверхчеловека святая жизнь, наверное, должна стать нормой.

В обществе будущего начнёт также сокращаться и постепенно исчезать пропасть между умозрительным постижением Бога и практическими делами, между служением и земным творчеством, между молитвой и действием. Реальная жизнь, земные дела станут таким же очевидным путем к спасению, как и чистая религиозность. Измениться психологический код человека, спасение в его понимании станет прочно связанным с социальными правилами и обязанностями труда, творчества, многоплановости и мультизадачности.

Ибо как сказано в Евангелии, "..доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его" (Мф., 11,12).


Россия: впереди благородная диктатура?

Мысли, озвученные в этой статье, резонно объявить неуместными, поскольку большинству из них – явно не место в современной жизни, пронизанной сиюминутными заботами и агностицизмом. Даже приняв авторский план будущего и согласившись с моей трактовкой предельных состояний общества и человека, трудно представить, как изложенное здесь может быть соотнесено с заботами сегодняшнего дня.

Думать о будущем, даже весьма неблизком – природная особенность человека, но в наши дни, похоже, она напрочь заблокирована целым рядом представлений, пересмотреть которые люди не готовы. Ну как, в самом деле, пересмотреть идею прогресса через специализацию знания? Или трудовую теорию стоимости, в которой нет места стоимости, создаваемой чистым знанием? Кто решиться переписать Вольтера, Рикардо и Маркса? И даже если их перепишут – то кто всё это сегодня прочтёт?

Можно, конечно, осуществить отрицание на основе сильного религиозного порыва. Как, например, поступают ваххабиты. Но это – тоже путь в никуда.

Поэтому человечество сегодня едва ли не обречено следовать в фарватере западных идей, давно ставших аксиомами. Одна половина мира делает это совершенно сознательно, другая – яростно не соглашаясь, но, в итоге, поступая точно так же.

«Очарование Западом» основывается на двух вещах – на его безусловном историческом вкладе в развитие знания и технологий и на его образе высокой, подлинной свободы. Готов признать, что если бы я жил в тридцатые годы – то тоже, скорее всего, был бы обвинен в «преклонении перед германской технической мощью», а в шестидесятые – мечтал бы об американской «свободе». Что правда, то правда.

Однако за прошедшие десятилетия мир переменился. Технологизм не покинул лоно Запада, однако благодаря интернету и возросшему значению междисциплинарных знаний стал лучше реализуем в других местах, прежде всего в странах с сохранившимся человеческим интеллектом. Прежней свободы на Западе с 11 сентября 2001 года больше нет: все телефонные разговоры и переписка теперь открыты для контроля, электронные средства идентификации и невидимые видеокамеры в спальнях и туалетах добивают остатки privacy, давно закрыты последние настоящие оффшоры и анонимные банковские вклады… Правда, высокий уровень обустройства Запада и сохраняющаяся там гражданская культура поддерживают иллюзию пребывания человека в особом, не похожем на другие области и страны, мире. И поскольку в ресторанах там пока продолжают кормить по-настоящему изысканной едой, а полицейские не берут взяток и помогают попавшим в беду, то иллюзия старого доброго либерального мира продолжает распалять человеческие надежды. Особенно в сердцах тех, кто наведывается на Запад из стран, в которых вам почтут за профессиональную честь впарить залежалую колбасу, а вместо правоохранительной помощи – унизить и «развести» на деньги.

А ведь умные люди, и прежде всего всё те же западные бизнесмены, полушепотом, словно боясь разнести по свету удивительную тайну, признаются в узком кругу – сегодня самая свободная страна для умеющих в ней жизнь – это Россия!

Но чтобы жить в России могли и другие, а также чтобы миллионы отечественных идиотов не бегали на Запад за «освежающим глотком свободы», многие предлагают навести элементарный порядок, организовав «маленький 37-й год». Правда, в наших условиях это не поможет, поскольку тень даже минимального по зарубежным меркам праведного насилия разбудит в людях столь чудовищные архетипичные образы произвола, что счастьем станет любое пресмыкательство и рабство, лишь бы - по ту сторону границы. Это во времена Достоевского и Гаршина русский человек разрывался, раскалывался между небом и бездной - сегодня, к великому сожалению, этот раскол проходит, в основном, по линии «грязно здесь – чисто там». Упивание экзистенциальной непреодолимостью «родной грязи» до истерик, до юродства превратилось у образованного класса России едва ли не в родовую черту. Особенно если учесть, что большая часть всё того же «образованного класса» сегодня не может похвастать знанием в совершенстве ни английского, ни других европейских языков – в связи с чем многие важные вещи и процессы, происходящие за рубежом, и о которых там говорят и пишут иносказательно и полунамёками, остаются для наших людей совершенно неразличимыми.

Поэтому пока оруэлловские новации на Новом Западе интродуцирутся для непосвященного большинства мягко и незаметно, западная цивилизация будет оставаться светочем и маяком. Тотальный контроль, минимизирующий с контролируемыми обратную связь, будет малозаметен, контроль за деньгами – неинтересен, поскольку личных денег станет меньше, а нарастающая зарегулированность всех аспектов жизни начнёт восприниматься как дополнительное свидетельство развития в обществе гражданских начал. Ситуация резко переменится, когда для 90% работников единственной гарантией приемлемого уровня жизни станет пожизненный найм, при котором за малейшее нарушение «корпоративных правил» им начнут грозить аннулированием медицинской страховки, сохраняющей здоровье и продлевающей жизнь.

Когда, придя в ресторан на Фобур-Сент-Оноре, вам откажутся принести фуа-гра, вместо старомодного ростбифа с кровушкой подадут стерильный белковый батон, а вместо красного вина – функциональный напиток, соотнесённый с вашей группой крови и гликемическим индексом.

Когда страховая компания настоятельно порекомендует изменить ваши планы на отпуск и воспользоваться предложениями из короткого списка курортов, определённых в качестве наиболее походящих вам по медицинскому и корпоративному статусу. Когда компьютерный ментор, управляющей интегрированной социальной сетью (теперь обязательной для всех!), без объяснений причин «забанит» вам общение с человеком, в контактах и предпочтениях которого были замечены «антиобщественные импульсы».

И когда вам каким-то чудом станет известно, как этого несчастного, проигнорировавшего троекратное предупреждение о лояльности и потому лишённого работы, медицинской помощи и электронного пропуска, позволяющего пользоваться инфраструктурой крупных городов, а посему тихо скончавшегося в заброшенном скотном дворе где-то на границе с Болгарией или Мексикой, анонимно кремировали и закопали в грязном глиняном карьере, не забыв передать имя, прядь волос и срез ногтей в государственную пресвитерианскую службу для каких-то неведомых поствитальных манипуляций – а вы, хладнокровно и бесстрастно выслушав этот печальный рассказ, мгновенно сотрёте его из памяти, потому что в праздничный день вы должны только веселиться, а в рабочий – только работать, - то тогда, наконец, можно будет утверждать, что новый мир окончательно вступил в права.

И что пути назад – больше нет.

И чем позже - в силу нарастания хаоса в беднейших странах или непреодолимой зашоренности российской интеллигенции - человечество осознает необратимость и фатальный характер трансформаций, происходящих на Новом Западе, тем быстрее и беспроблемнее новый порядок вещей придёт на смену старому. В этом случае исторического времени на выработку альтернативы у других стран и народов уже не будет.

Однако у России в силу её огромного пространства, ресурсной обеспеченности и социальной инерционности есть возможность если даже не успеть сформировать альтернативу, то «продержаться» в привычных формах социального бытия максимально долго. Но в этой возможности – не только надежда спасение, но также и угроза катастрофы.

Ведь если в нашей стране не будет существовать альтернативной модели общества или хотя бы её зачатков, что произойдёт в момент, когда мутация западной цивилизацией станет абсолютно очевидной и более никто не сможет назвать её время «осевым»? Когда в активную жизнь вступит поколение 1990-х и 2000-х годов рождения, не заставшее прекрасного либерального заката и потому не имеющее привычки априорно полагать любые явления и сущности западного мира образцом и верхом совершенства? Возникнет острое понимание, что привычный поводырь негож, и что идти теперь придётся неведомым самостоятельным путём. Думаю, что схожее ощущение отсутствия ясных ориентиров было у советской элиты в конце двадцатых–тридцатых годах, когда под ударами кризиса иностранные поводыри дрейфовали кто к хаосу, кто к фашизму, а собственный путь был абсолютно неизведан.

Спасительный образ будущего не придётся долго искать – за исключением деталей, в силу отрицания отрицаемого он будет соответствовать изложенному в этих записках: полноразмерность человеческой природы, творческий труд, экономика знаний и т.д. Вспомнят, что думали и писали на сей счёт, извлекут с пыльных полок старые труды, в том числе и этот. И возникнет желание перенести себя и общество в новую реальность целиком и сразу, добившись, прежде всего, перехода на новую технократическую орбиту, с высот которой затем можно было бы планомерно формировать отношения самоуправления, развивать эндогенную иерархичность и совершенствовать человеческую природу.

Прекрасно, но как совершить подобный переход? Напрячь остатки промышленности и мобилизовать лучшие умы? Отлично, предположим, что будут изготовлены нужные машины и разработаны актуальные технологии. Затем их предстоит внедрить, укоренить их новой человеческой среде, которой также нет. Изгнав из этой прекрасной среды, наряду с доморощенными тунеядцами и алкоголиками, также и миллионы отсталых мигрантов, без труда которых наша старая промышленность уже давно не в состоянии работать. Или - перевоспитать их во имя будущего. Однако согласятся ли на подобное перевоспитание те, кто вполне уверен, что им комфортно и хорошо?

Класс «сверхлюдей» придётся формировать с нуля, опираясь на силу и направленный отбор. Насилие всегда компенсирует дефицит исторического времени, которого, как всегда, у России не окажется. Однако кто будет готов возложить на себя ответственность творить насилие во имя блага? И какие применять критерии?

Но как только подобный вопрос будет поставлен, ответа долго не придется искать. При формировании соответствующих настроений спасительным идеалом для России станет изоляционистский вариант общества, в рамках которого, опираясь на сохранившиеся территорию, ресурсы и ракетно-ядерный щит, уже без апеллирования к высокому технологизму, будет предпринята попытка возродить что-то из «доброго прошлого»: от общины до военного лагеря. Однако возвращаться в прошлое, ставя к конвейеру людей, уже ментально перенесших себя в общество знаний, или же заменять возможные законы самоуправления и творческого согласия правилами домостроя и шариата – дело бесперспективное. К тому же - предполагающее использование принуждения весьма примитивного и грубого. Поэтому, если во главе страны окажутся люди мало-мальски грамотные, то по подобному пути в никуда они не пойдут.

Тогда, за неимением иных способов противостоять хаосу и гибели, даже утончённые и одарённые свыше всем необходимым для новой жизни натуры будут вынуждены сделать выбор в пользу «диалектики истории», заявить, что «клин вышибают клином» и - трудоустроиться в карательные органы или штурмовые отряды. Напряжение сил и наведение порядка принесут эффект, но он даст лишь временную передышку, иллюзию отхода от пропасти, симулякр победы. Пройдёт всего каких-то несколько десятилетий, и функциональное роботочеловечество Нового Запада изобретёт технологии, потенциально способные разрушить этот искусственный и хрупкий спасительный оазис. А значит – впереди снова очередные круги противостояния и борьбы, каждый из которых сможет стать последним…

Но доколе колесо глобального противостояния продолжит вращаться, наша вынужденная диктатура будет обладать удивительным и почти невозможным в иной исторической реальности свойством: она будет