Федор Иванович Тютчев родился в старинной дворянской семье, в селе Овстуг Брянского уезда Орловской губернии 23 ноября (5 декабря) 1803 года. Первоначальное обучение он получил в семье под руководство

Вид материала

Руководство

Содержание Обзор критической литературы Натурфилософская лирика ф.и. тютчева Взбесилась ведьма злая На всем улыбка, жизнь во всем. И мир, цветущий мир природы И сладкий трепет, как струя Все стихло в чудной темноте, Как бы таинственное дело

Подобный материал:

• Федор Иванович Тютчев 1803-1873гг, 55.19kb.
• Федор Иванович Тютчев родился в родовитой дворянской семье в селе Овстуг Орловской, 104.87kb.
• Урок №1 Тема урока: Творчество Ф. И. Тютчева, 43.22kb.
• Федор Иванович Тютчев родился в 1803году в родовом отцовском имении Овстуг Орловской, 115.19kb.
• Юбилеи 2011 года, 997.42kb.
• Г. В. Чичерина (12. 11. 1872г. 07. 07. 1936г.) Георгий Васильевич Чичерин родился, 33.65kb.
• Федора Ивановича Тютчева учебное пособие, 104.13kb.
• С. Д. это еще одно имя связанное со священной Можайской землей. Родился 4 июля 1851, 60.23kb.
• А. А. Блок родился 16 ноября в 1880году в Петербурге в дворянской семье. Высшее образование, 34.77kb.
• А. С. Пушкин Карамзин Николай Михайлович (1766 1826), писатель, историк, 124.72kb.

Обзор критической литературы

Федор Иванович Тютчев – выдающийся поэт- философ, выразивший в своей гениальной лирике и свою оригинальную натурфилософию, и философию человека и истории. Центр, ядро поэзии Тютчева- мысль. Хотя первым поэтом мысли и называл Пушкин Боратынского, но с гораздо большим основанием это определение относится к Тютчеву. Признание Тютчева как гениального философического поэта было нелегким. Стихи малоизвестного сотрудника Мюнхенского дипломатического представительства России, присланные Пушкину, не были достойным образом оценены ни Жуковским, ни Вяземским.. Однако Пушкин одним из первых опубликовал 24 стихотворения в своем «Современнике» с криптонимами «Ф.Т.» под общим заголовком «Стихотворения, присланные из Германии». Публикация тютчевских стихотворений не вызывала заметных обсуждений и изучения поэтического творчества Тютчева. Он остался поэтом, известным малому кругу друзей и университетских профессоров, любителей поэзии.

Лишь в 1850 году в журнале «Современник» появилась большая статья Н.А. Некрасова «Русские второстепенные поэты», в которой Некрасов отметил замечательное дарование Тютчева, философичность его стихов, глубину мыслей и чувств. Не зная даже имени автора стихотворений, Некрасов поставил его в один ряд с Пушкиным, Лермонтовым, нашел сходство с Гейне, с П.А. Вяземским. Главное достоинство стихотворений г. Ф.Т.,- пишет Некрасов,- заключается в живом, грациозном, пластически верном изображении природы. Он горячо любит ее, прекрасно понимает, ему доступны самые тонкие, неуловимые черты и оттенки ее". Некрасов отмечает художественное совершенство стихотворения «Осенний вечер», где «каждый стих его- перл, достойный любого из наших великих поэтов»¹.

Отметив глубину философского содержания таких стихотворений, как «Silentium», «Как океан объемлет шар земной», «Как птичка раннею зарей», «Как над горячею золой» и др., Некрасов заключает: «Немного написал г. Ф.Т., но имя его всегда останется в памяти истинных ценителей и любителей изящного... История литературы также не должна забыть этого имени, которому волею судеб более десяти лет не было отдано должной справедливости»². Некрасов не побоялся поставить имя Тютчева в один ряд с Пушкиным, Вяземским, Жуковским. Он специально оговаривает заголовок своей статьи: «Несмотря на заглавие наших статей («Русские второстепенные поэты»), мы решительно относим талант г. Ф. Тютчева к русским первостепенным поэтическим талантам»³. В «Современнике» появлялись стихотворения Тютчева и позже.

В 1854 году при активном участии и редактировании Тургенева выходит первый сборник стихотворений Тютчева. Издание Тургенев предварил небольшой статьей о поэзии Тютчева. Он приветствует появление сборника, собравшего «воедино разбросанные доселе стихотворения одного из самых замечательных наших поэтов, как бы завещанного нам приветом и одобрением Пушкина»⁴. Тургенев отмечает глубину и цельность поэтических творений Тютчева : «Талант его не состоит из бессвязно разбросанных частей: он замкнут и владеет собою, в нем нет других элементов, кроме элементов чисто лирических, но эти элементы определительно ясны и срослись с самою личностью автора; от его стихов не веет сочинением; … то есть они не придуманы, а выросли сами, как плод на дереве, и по этому драгоценному качеству мы узнаем, между прочим, влияние на них Пушкина, видим в них отблеск его времени."

И.С. Тургенев, как и Н.А. Некрасов, как и исследователи ХХ века, важнейшей особенностью поэзии Тютчева считает ее пронизанность мыслью. «Каждое его стихотворение начиналось мыслью, но мыслью, которая, как огненная точка, вспыхивала под влияние глубокого чувства или сильного впечатления»¹. При этом Тургенев совершенно верно отмечает, что "мысль г. Тютчева никогда не является читателю нагою и отвлеченною, но всегда сливается с образом, взятым из мира души или природы, проникается им и сама его проникает нераздельно и неразрывно»².

Характеризуя стихотворения Тютчева о природе, И.С. Тургенев пишет: «Чувство природы в нем необыкновенно тонко, живо и верно». И.С. Тургенев обращает внимание и на то, что жизнь природы, ее законы органично связываются поэтом с важнейшими законами жизни человека. «Сравнения человеческого мира с родственным ему миром природы никогда не бывают натянуты и холодны у г. Тютчева, не отзываются наставническим тоном»³.

Касаясь темы любви в лирике Тютчева, Тургенев утверждает, что поэзии Тютчева «не суждено умереть» и постижение ее будет с годами все более углубляться. Следует отметить, что раньше всего заметили глубину философского содержания и превосходное поэтическое мастерство Тютчева не критики, а поэты. Помимо Некрасова и Тургенева, высоко оценили стихотворения Тютчева такие писатели и поэты, как Ф.М. Достоевский, Л. Н. Толстой, А.А. Фет.

Достоевскому были близки исторические взгляды Тютчева на роль России в славянском мире, он восхищался стихотворением поэта «Эти бедные селенья». И несомненно, Достоевскому, великому знатоку инфернальной души женщины, было дорого и близко воссоздание Тютчевым антиномических противоречий души человека. Л.Толстой со слезами на глазах читал небольшой томик Тютчева , отмечая поразившие его стихи буквами «К»(красота), «Г» (глубина») и «Т»(«тютчевская самобытность»). Толстой признавался, что, прочитав стихи Тютчева, он просто обмер от величины его творческого таланта»¹.

В 1859 году А.А. Фет написал большую статью о стихотворениях Тютчева, в которой отметил самобытность мышления и философскую глубину его стихов, назвав его "певцом полночи нездешней». Особо выделил Фет также и стихи о любви, отметив неразрешимое боренье и гибель любящих.

Вторым периодом обостренного интереса к поэзии Тютчева является конец 19- начало 20 века, когда господствующим течением русской литературы становится символизм. Выдающиеся критики- поэты исследуют основные проблемы поэзии Тютчева, своеобразие его натурфилософии, художественно- композиционные особенности его стихотворений и т. д. Выдающимися работами этого периода явились статьи Вл. Соловьева, В. Брюсова, Д. Мережковского..

В статьях «Ф.И. Тютчев» и «Красота в природе» Соловьев отмечает кардинальную черту лирики природы у Тютчева - «это совершенное воспроизведение им физических явлений как состояний и действий живой души». Ему не приходилось искать душу мира и безответно приветствовать отсутствующую: она сама сходилась с ним и в блеске молодой весны, и в «светлости осенних вечеров», в сверкании пламенных зарниц и в шуме ночного моря; она сама намекала ему на свои роковые тайны»². Тютчев был убежден в объективной истинности положения о присущей природе «внутренней жизни». Отмечая, что это- кардинальная черта натурфилософии Тютчева и его поэзии, Соловьев пишет: "Глубокое и сознательное убеждение в действительной, а не воображаемой только, одушевленности природы избавляло нашего поэта от того раздвоения между мыслью и чувством, которым с прошлого века и до последнего времени страдает большинство художников и поэтов». Соловьев видит заслугу Тютчева в том, что никто из других поэтов «не захватывал, быть может, так глубоко, темный корень мирового бытия, не чувствовал так сильно и не сознавал так ясно ту таинственную основу всякой жизни- природной и человеческой, -основу, на которой зиждется и смысл космического процесса, и судьба человеческой души, и вся история человечества». ¹

Открытие философской концепции поэзии Тютчева произвело огромное впечатление на современников, особенно на символистов: К. Бальмонта, В. Брюсова, А. Блока и др.

В.Я. Брюсов, один из теоретиков и историков символизма, посвятил анализу поэзии Тютчева большую главу в своей книге «Далекие и близкие. Статьи и заметки о русских поэтах от Тютчева до наших дней». Часть этой работы (без жизнеописания) стала вступительным очерком к полному собранию сочинений Ф.И. Тютчева. С первых строк анализа поэзии Тютчева Брюсов отмечает, что и с точки зрения значительности философского содержания, и с точки зрения художественного достоинства "Тютчев заслуживает величайшего внимания». В каждом его стихотворении чувствуется не только острый глаз и чуткий слух художника, но и ум мыслителя². Брюсов выявляет такие важнейшие черты философской лирики, как универсальный пантеизм, обращение поэта к кризисным моментам перехода от одного состояния к другому, размышления о трагическом разладе человека и природы.

Обращаясь к анализу внутреннего мира человека, Тютчев, -отмечает Брюсов,- видит в нем борьбу полярных чувств, катастрофический переход страстей, от любви- к холоду и разочарованию. Любовь для Тютчева не светлое чувство, не "союз души с душой родной", а "поединок роковой", в котором «мы то всего вернее губим, что сердцу нашему милей».

Нам кажется странным, что богатейший материал о диалектике чувств и страстей, который содержится в денисьевском цикле стихотворений, Брюсовым почти не анализируется. Последняя глава работы Брюсова посвящена анализу художественных средств и поэтического мастерства Тютчева. К ним он относит и прием «полной параллели между состоянием природы и состоянием души», широкое введение самых разнообразных символов, родившихся из мифов, религиозных воззрений человека, и конечно, из жизни природы.

Наконец, Брюсов отмечает художественное мастерство Тютчева и ставит под сомнение распространенное мнение, что поэт лишь импровизировал и мало работал над стихом.

Заканчивая свою работу, Брюсов называет Тютчева «одним из величайших мастеров русского стиха, учителем поэзии для поэтов, который рядом с Пушкиным, создателем истинно классической поэзии, стоит у нас как великий мастер и родоначальник поэзии намеков». В конце Брюсов отмечает, что наследниками поэзии Тютчева являются символисты и импрессионисты. Активное участие принимал В. Брюсов и в подготовке к изданию Полного собрания сочинений Тютчева с комментариями.

В годы советской власти отношение к Тютчеву стало сложным: он расценивался как поэт с монархическими убеждениями и как чистый лирик природы и любви. Однако в 20- е годы появляются интересные работы Г.И. Чулкова, Л.В. Пумпянского, К.В. Пигарева, А. Лаврецкого, Б.М. Эйхенбаума, посвященные анализу биографии поэта, своеобразию художественного мастерства его. Важнейшие положения этих исследователей будут использованы нами в процессе анализа стихотворений Тютчева.

Особенно много работ о поэзии Тютчева и его жизни вышло в 60- 70- е годы. Наиболее важными и интересными, на наш взгляд, являются, работы Аношкиной В.Н., Берковского Н.Я., Бухштаба Б.Я., Благого Д.И., Маймина Е.А., Кожинова В., Озерова Л.А.,Орлова О.В. и др.


ГЛАВА 1.

НАТУРФИЛОСОФСКАЯ ЛИРИКА Ф.И. ТЮТЧЕВА


Тютчев вошел в историю русской литературы и в сознание читателя прежде всего как певец природы. Уже первые издатели и исследователи поэзии Тютчева- Н.А. Некрасов, И.С. Тургенев, А.А. Фет, В.С. Соловьев- отмечали не только красоту и живописность картин природы поэта, но и глубокое философское содержание. Один из видных советских исследователей и биографов Тютчева, К. Пигарев, справедливо отмечал, что только "у одного Тютчева философское восприятие природы составляло в такой сильнейшей степени самою основу видения мира поэта"¹.

Ф.И. Тютчев в своей лирике природы стремится показать не столько красоту пейзажа, сколько выразить свои взгляды на вселенную, на окружающий человека мир, на закономерности бытия. Вот почему мы и назвали первую главу нашей работы не "пейзажной лирикой Тютчева" а "натурфилософской лирикой".

В центре внимания Тютчева-поэта были не выражение своей любви к природе, а раскрытие тайн мироздания, законов жизни природы, отношения человека к вселенной, Земле, к другому человеку. Он создавал объективные, величественные картины природы, чаще всего без формально выраженного субъекта речи: сама природа своим особым языком образов раскрывала читателю свои тайны и красоты.

В ранних стихотворениях Тютчева довольно часто встречается прямое выражение чувств и мыслей автора через открыто выраженного субъекта речи: ("Люблю грозу в начале мая", "О как убийственно мы любим", "Нет, моего к тебе пристрастья/ Я скрыть не в силах, мать- земля). Но в подавляющем большинстве стихотворений о природе у Тютчева отсутствует прямое выражение чувств через субъект речи (особенно в поэзии ночи). Поэт создает объективные картины природы, величественные, и они самораскрываются, выявляя свои тайны. Природа сама рефлектирует, размышляет, творит. Этим самым осуществляется важнейший принцип трансцендентальной поэзии- тождество творческой деятельности человека и природы.

Термин «натурфилософская лирика» широко употреблялся в исследованиях лирики Тютчева в 20-е годы ХХ века¹. Но потом такое определение тютчевской лирики стало исчезать и заменяться более привычным термином «пейзажная лирика». Натурфилософская лирика, так же как и политическая, была предметом дискуссий русских и европейских ученых. Но при всех частных разногласиях все ученые признавали особое место и значение натурфилософской лирики Тютчева, насквозь пронизанной пантеизмом. «Тютчев, - писал Н.Я. Берковский, выдающийся исследователь Тютчева и немецкого романтизма,- часто и упорно называл себя пантеистом, сближая свою поэзию тем самым с философией Шеллинга»², который утверждал, что противоположность субъекта и объекта, реального и идеального, природы и духа устраняется в абсолюте, представляющем собой тождество идеального и реального. Согласно Шеллингу, этот абсолют познается непосредственно в ходе интеллектуального созерцания и в искусстве, которые были равноправны с философией или часто даже возвышаются над ней и объединяют все раздельное³.

Лирика Тютчева тоже твердит нам о тождестве человека и коршуна, который кружит в воздухе, человека и нагорного ручья, человека и бедной ивы, нагнувшейся над водой. У Тютчева образы Ночи, Весны, Лета, Осени полны живой жизни, продиктованы вечными законами бытия, космоса, и сами превращаются в символы и мифы. Общность пантеистических взглядов на природу Тютчева и Шеллинга не означает конечно, что стихи поэта являются иллюстрацией взглядов философа. Как писал В. Брюсов, - "Тютчев в метафизической основе своей поэзии -глубокий мыслитель, самостоятельно, под своим углом зрения освещающий тайны мира"¹.

Программным стихотворением натурфилософской лирики Тютчева является опубликованное в 1836 году в пушкинском «Современнике» стихотворение «Не то, что мните вы, природа». Здесь открыто выражается позиция автора, направленная и против взглядов вульгарных материалистов, для которых природа- бездушный механизм, и против традиционных ортодоксальных церковных представлений о природе². Полемическая направленность и страстная убежденность автора в своей правоте выявляются во всем торжественно-риторическом стиле стихотворения. Обилие риторических вопросов и восклицаний, злая ирония, обращенная к противникам, патетика и ораторские приемы автора, торжественная, несколько отяжеленная старославянизмами лексика- все это усиливает торжественный, напоминающий оду, стих и суггестивность (внушаемость) стихотворения:

Не то, что мните вы, природа:

Не слепок, не бездушный лик-

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык.

Затем идет открытый спор с теми, ко не слышит говора лесов, не ведет дружеской беседы с грозой, с теми, для которых « и ночь в звездах нема была».

Главные вопросы, которые ставит и пытается решить Тютчев в своих натурфилософских стихах- это вопросы, что такое Вселенная, земля, каковы тайны рождения и смерти человека., какое место он занимает в мире и какова его судьба. Как разгадать глубинный смысл времени, пространства, движения?. «Тютчев, пишет В.Н. Аношкина,- как бы возвращается к искомым вопросам, волновавшим людей еще на заре их существования и отраженным в легендах, обрядах, мифах и сказаниях. Старинные образы Матери- Земли, Океана, Солнца, Дня и Ночи, Смерти и Сна, Любви, Человека, Судьбы- вошли в его поэзию и сделались центральными символами»³, так же как и Весна, Зима, День и Ночь..

Тютчев относился к тем поэтам, которые слышат и понимают говор рек и морей, шепот трав и листьев рощи, грохот и угрозы громовых раскатов- вся природа была с поэтом на «ты».

Восприятие мира Тютчевым как живого организма с его антиномичным «корнем бытия» определило все особенности, все своеобразие его поэзии: и тематику, и внутреннюю и внешнюю композицию, и язык, и стиль.

Прежде всего отметим, что у Тютчева нет мертвого фотографирования картин застывшей природы. Природа для него- живой, изменяющийся организм: радостно приветствует весну, бушует и смиренно засыпает под вой вьюги зимой, «лазурь небесная смеется», выси ледяные играют "с лазурью неба огневой», усталая природа спит, "лениво дышит полдень мглистый; лениво тают облака"; земля принахмурилась; "ночь хмурая, как зверь стоокий, глядит из каждого листа"; "неохотно и несмело солнце смотрит на поля" и т. д.

Действия и состояния природы отождествляются с действиями и состояниями человека. «Античный пантеизм у Тютчева,- справедливо отмечает В.Н. Аношкина,- сочетается с романтическим пантеизмом шеллинговской школы». От Шеллинга идет характерное для Тютчева представление о всеобщей одухотворенности природы, о тождестве явления внешнего мира и мира человеческой жизни. Двойственность, умение увидеть природу и человека в «прении», в столкновении противоположностей, тоже идет от философии Шеллинга. О других сторонах шеллинговской философии, оказавшей влияние на Тютчева, мы будем говорить чуть позже, когда обратимся к анализу поэзии ночи.

Все времена года изображены в поэзии Тютчева, и везде природа встает как живой, изменяющийся организм. Замечательный диалектик, Тютчев большое внимание уделяет воссозданию переходных моментов в жизни природы: от зимы к весне, от лета к осени, от осени к зиме, от дня к вечеру и ночи. Отсюда часто повторяющиеся словесные формы: еще…а уже, уж…:«Еще в полях белеет снег, а воды уж весной шумят"; "Еще земли печален вид, а воздух уж весною дышит; "Уж солнца раскаленный шар, Земля с главы своей скатила." "Уже полдневная жара Палит отвесными лучами» и т.д..

В стихотворениях «Зима недаром злится», «Весенние воды» рисуется пробуждение природы после зимней спячки и победное шествие Весны. Стихотворение «Весенние воды» начинается с характерного для Тютчева фразеологического сочетания, передающего переход от зимы к весне:

Еще в полях белеет снег,

А воды уж весной шумят-

Бегут и будят сонный брег,

Бегут и блещут, и гласят,

Они гласят во все концы:

Весна идет, Весна идет.

И как бы продолжая эту тему, Тютчев в стихотворении «Зима недаром злится» в фольклорных образах воспроизводит борьбу зимы- «злой ведьмы"- с молодой, веселой, победно шествующей весной.

Взбесилась ведьма злая

И, снегу захватя,

Пустила, убегая,

В прекрасное дитя.

Весне и горя и мало:

Умылася в снегу

И лишь румяней стала

Наперекор врагу.

Природа, ее живительные силы всегда восхищали поэта и в ранний период его творчества и в трудные, трагические дни пребывания на Родине. Кто может подумать, что стихотворение, полное восхищения природой, изображенной в ее блеске, в богатстве красок, звуков, движений- было написано уже в России, в период трудно складывающегося романа с Денисьевой:

Сияет солнце, воды блещут,

На всем улыбка, жизнь во всем,

Деревья радостно трепещут,

Купаясь в небе голубом.

Поют деревья, блещут воды,

Любовью воздух растворен,

И мир, цветущий мир природы,

Избытком жизни упоен.


В этом стихотворении 1852 года Тютчев создает удивительно яркую картину природы, переполненной жизнью, движением, блеском, красотой. Здесь нет деления строфы на две части, подчеркивающего параллельность жизни природы и человека, здесь все «смесилось», «смешалось»- и объективная красота природы, и переполненность чувства человека, прямо выражается идея тождества природы и человека «Во всем улыбка, жизнь во всем", - не устает повторять поэт. В каждом стихе подчеркивается радость бытия, «избыток жизни» и в природе и в человеке. Все стихотворение отличается явственно ощутимым бодрым, решительным ритмом движения.

Первые два стиха являются как бы вступлением, в котором дан главный шеллингианский тезис:

Сияет солнце, воды блещут,

На всем улыбка, жизнь во всем.

Затем этот тезис подтверждается каждым стихом и художественными образами, одушевленными поэтом: деревья радостно трепещут, купаясь в небе голубом, воздух растворен любовью. И, наконец, дано универсальное обобщение:

И мир, цветущий мир природы

Избытком жизни упоен.

Здесь с поразительной художественной яркостью и образностью проводится излюбленная мысль Тютчева и Шеллинга об универсальном пантеизме и тождестве мира природы и человека.

Эта же мысль убедительно проводится в стихотворении «Еще земли печален вид»: оно и по своей тематике, и по своей композиции, и по своему философскому содержанию наиболее рельефно раскрывает характерные черты натурфилософской лирики Тютчева. Стихотворение состоит из двух восьмистиший. В первом воссоздается весеннее пробуждение природы.


Еще земли печален вид,

А воздух уж весною дышит,

И мертвый в поле стебль колышет,

И елей ветви шевелит.

Еще природа не проснулась,

Но сквозь редеющего сна

Весну прослышала она

И ей невольно улыбнулась.

Вторая строфа делится на два четверостишия. Первое четверостишие целиком посвящено пробуждению человеческой души от духовной спячки:

Душа, душа спала и ты,

Но что же вдруг тебя волнует,

Твой сон ласкает, и целует

И золотит твои мечты…?

В последних четырех стихах образы обновляющейся природы и молодеющей вместе с ней человеческой души сливаются в одно нераздельное целое.

Блестят и тают глыбы снега,

Блестит лазурь, играет кровь…

Или весенняя то нега?…

Или то женская любовь?…

К.В. Пигарев совершенно справедливо утверждает: «Такое устранение всякого различия между внешним и внутренним миром, основанное на идее тождества между природой и человеком, в сущности и составляет едва ли не основную особенность Тютчева как поэта- мыслителя и художника»¹.

В.Я. Брюсов в своей работе о Тютчеве отмечает полный параллелизм «между явлениями природы и состоянием души, граница между тем и другим как бы стирается и исчезает, одно неприметно переходит в другое»². Так поэтически выражается в стихотворении Тютчева учение Шеллинга о тождестве природного и духовного.

Это тождество природного и духовного проводится и в стихотворении «Осенний вечер», в котором после воссоздания картин ненастного осеннего вечера с его холодным порывистым ветром следуют строки, характеризующие человека:

Ущерб, изнеможенье- и на всем

Та кроткая улыбка увяданья,

Что в существе разумном мы зовем

Божественной стыдливостью страданья!

Очеловечивание явления природы усиливается и широким введением Тютчевым в ранней лирике мифологических образов (Зевса, Музы, Атласа и др.), которые живут и действуют как люди. Эти очеловеченные образы явлений природы сильнее и ярче подчеркивают единство природного и человеческого мира.

Убедительной иллюстрацией к сказанному может быть стихотворение «Весенняя гроза». Оно пронизано радостным, бодрым ощущением бытия. Процесс незаметного перехода от изображения природного к человеческому М. Гаспаров определяет термином "интериоризация". Под интериоризацией, как мы понимаем, имеется в виду не изначальное и целостное олицетворение, а постепенное одушевление, «вхождение» живой души в природное явление…

В стихотворении «Весенняя гроза» Тютчев через ритм, слуховые и зрительные образы воссоздает шум и гром первой весенней грозы, мы слышим и «птичий гам и гам лесной", и "шум нагорный", и гремящие раскаты молодые весенней грозы, мы слышим и видим весело звенящий поток, проворно бегущий с горы вниз. Все эти образы создают одушевленно – действующую стихию природы, ее грохот, шум и гам. Стихотворение заканчивается мифологическими образами, которые еще более подчеркивают его антропоморфизм.

Ты скажешь: ветреная Геба,

Кормя Зевесова орла,

Громокипящий кубок с неба,

Смеясь, на землю пролила.

В этом раннем стихотворении (1828) автор прямо и открыто выражает свои чувства восхищения и любви к природе через субъект речи. Такое открытое присутствие автора и прямое выражение его чувств в 30-е годы будет редким. Субъект речи почти исчезает, и сама природа своими могучими образами приоткрывает тайны, размышляет, рефлексирует.

Замечательным примером тютчевского пантеизма может служить стихотворение 1828 года «Летний вечер». Природа здесь, как и всегда у Тютчева, предстает как живой, сложный, изменяющийся организм, преисполненный божьей воли и силы. И в то же время она дана поэтом во всей своей вещности, объективности.

Поэт обращается к изображению своего излюбленного переходного времени от жаркого летнего дня к тихому освежающему летнему вечеру.

Все образы природы - живые, одушевленные и действующие лица: земля скатила с главы своей «солнца раскаленный шар», волна морская «поглотила мирный вечера пожар».

Преисполненная божьей воли, природа активно действует: звезды взошли и своими влажными главами приподняли небесный свод и , наконец, человек, освободившийся от дневных забот, свободно дышит.

Активная действенность природы передается обилием глаголов, ее одушевленность - обилием метафор, метафорических эпитетов, олицетворений. Движение, изменение, переходы природы к другому состоянию подчеркивает и сам предмет изображения – изменчивый переходный образ уходящего, вечереющего дня и наступающего тихого летнего вечера. Завершается стихотворение совершенным отождествлением человека и трепещущей природы, по жилам которой пробежал сладкий трепет:

И сладкий трепет, как струя,

По жилам пробежал природы,

Как бы горячих ног ея

Коснулись ключевые воды.

«Очеловечивание природы у Тютчева, - пишет Е.А. Маймин, -не просто поэтический прием, а выражение внутреннего, поэтического сознания поэта»¹.

Выдающимся стихотворением, посвященным изображению вечера, является стихотворение «Тени сизые смесились». Написано оно в 1835 году, когда в поэзии Тютчева появляются ведущие символы "ночной" поэзии.

Стихотворение построено в излюбленной Тютчевым двухстрофной форме, в каждой строфе 8 стихов. Первая строфа воссоздает как будто объективную картину надвигающегося вечера: «тени сизые смесились, цвет поблекнул, звук уснул». Дневная жизнь с ее движением, шумом разрешилась, превратилась в сумрак зыбкий, в дальний гул. Этот час для поэта- час тоски невыразимой. В его душе все смешалось, стало непонятным, таинственным, идущим откуда-то гулом. Заканчивается первая строфа утверждением тождества природного и человеческого: «Я во всем и все во мне». Второе восьмистишие воссоздает состояние души человека, который воспринимает сумрак, мрак как родные стихии, как привычный ландшафт своей души.

Сумрак тихий, сумрак сонный,

Лейся в глубь моей души,

Тихий, темный, благовонный,

Все залей и утиши.

Чувства мглой самозабвенья

Переполни через край!

Дай вкусить уничтоженья,

С миром дремлющим смешай!


Автор поет настоящий дифирамб главному герою стихотворения- сумраку, наделяя его неожиданными эпитетами. Он у него и «тихий», и «сонный», и «темный», и «благовонный».

Зыбкий сумрак льется, течет, переполняет чувства мглой самозабвенья, сливается с душой природы. Для Тютчева нет больше заветных старых границ между природным и душевным, человеческим¹.

Л. Толстой, читая это стихотворение, плакал. Его потрясла идея добровольного стремления человека к самоуничтожению, с тем, чтобы возродиться, пусть в другой форме, к новому потоку жизни.

Это стихотворение является как бы предварением важнейшей темы лирики Тютчева- темы ночи. Практически все исследователи отмечают в творчестве Тютчева стремление к тайному, темному, ночному. Еще А. Блок называл Ф.И. Тютчева «самой ночной душой русской поэзии»².. Благодаря этой теме его творчество относят к различным течениям: классицизму, романтизму, и при этом все отмечают ее трагический характер. «Ночь у Тютчева , - пишет Е. А. Маймин,- помогает проникнуть в «тайная тайных» человека. Вместе с тем она сама является носителем загадок и тайн всего мироздания. Может быть, поэтому, ночь в изображении Тютчева представляется столь величественной и грандиозной, столь трагической и страшной»³. Именно таким таинственным явлением встает ночь уже в стихотворении «Проблеск» (1825) и особенно в стихотворении «Видение» (1829).

В стихотворении «Проблеск» (1825) Тютчев утверждает невозможность для человека познать таинственную ночь, дышать ее божественным огнем. Поэт признается:

Едва усилием минутным

Прервем на час волшебный сон.

И взором трепетным и смутным,

Привстав, окинем небосклон,-

И отягченною главою,

Одним лучом ослеплены,

Вновь упадаем не к покою,

Но в утомительные сны.

Особенно таинственным, торжественным и недоступным встает образ ночи в стихотворении 1830 г. «Видение». Ночь у Тютчева – главный символ, помогающий проникнуть в глубину души человеческой. Но в то же время ночь сама является носителем загадок и тайн.

Н.Я. Берковский отмечал, что стихотворение «Видение» «все от начала до конца выдержано в духе и стиле античности. Не один лишь Атлас, не одни лишь Музы, не одни лишь боги заимствованы поэтом из мира эллинского. Живая колесница мирозданья - опять-таки античный образ: греки называли колесницей Созвездие Большой Медведицы»¹.

Торжественно, таинственно, замедленно начинает поэт свое пророчество о всемирном молчании, о явлении чудес, о поэзии и Музе. И говорит он об этом точно отрешенными от всего земного и прозаического словами: «в некий час», «в оный час», «живая колесница мирозданья», «святилище небес», «музы девственную душу». В стихотворении появляются ночные мифологические образы: густеющий на водах Хаос, Атлас, давящий на сушу, чуткая душа Музы, которую тревожат пророческие сны, вдохновляя ее на творчество. «Поэзия, - пишет Н.Я. Берковский,- не боится мучительных зрелищ и потрясений, она вдохновляется истиной, какова бы она ни была. Где для одних беспамятство, обморок, потеря, - там для поэтов, для Музы - бодрость и повод к пророчествам"¹.

Глубокая философичность стихотворений Тютчева, широкое использование им (особенно в стихотворениях, написанных до возвращения в Россию) мифологических образов, утяжеленный синтаксис, обилие славянизмов - давали возможность ряду исследователей считать Тютчева продолжателем традиций поэтов классицизма. На это указывал Ю. Тынянов, посвятивший ряд статей анализу отношений Тютчева к поэтам-любомудрам. Интересной, хотя и спорной, на наш взгляд, является его работа «Пушкин и Тютчев»².

Н.Я. Берковский, относя поэзию Тютчева в целом к романтическому направлению, признавал, однако, значительное влияние высокой поэзии Державина на Тютчева, особенно до возвращения поэта в Россию. Он справедливо и убедительно писал : "Русская поэзия 18 века по-своему была поэзией философской, и в этом отношении Тютчев продолжает ее, с той немаловажной разницей, что его философская мысль - вольная, подсказанная непосредственно самим предметом, тогда как прежние поэты подчинялись положениям заранее преднаписанным и общеизвестным"³.

Ярким подтверждением правоты Берковского может служить стихотворение Тютчева «День и Ночь».

Уже в названии стихотворения отмечается и тема его (изображение дня и ночи), и главный принцип его построения (противопоставление), и равноценность и значимость этого противопоставления, состоящего из двух восьмистиший.

Стихотворение написано в 1839 г., в том же году напечатано в журнале «Современник».

Первые 4 стиха- своеобразное, торжественное введение, достаточно абстрактная констатация как бы всем известного факта:

На мир таинственный духов,

Над этой бездной безымянной,

Покров наброшен златотканый

Высокой волею богов.

Здесь все неясно, недосказано. Мы не знаем, что это за мир таинственных духов, на который наброшен златотканый покров. Недоговоренность, загадочность, таинственность, так же как и торжественность, конечно, входит в замысел автора. М.М. Гиршман пишет: "Ораторская интонация первых четырех строк с их умеренной, торжественной лексикой, одинаковым ритмическим рисунком и спокойной завершенностью периода не содержала в себе ярко выраженной оценки предмета. И вот всплеск, прорыв человеческих эмоций и оценок- четырехстрочный гимн»¹.

День- сей блистательный покров-

День, земнородных оживленье,

Души болящей исцеленье,

Друг человеков и богов!

М.М. Гиршман отмечает: «Необычным по своей смысловой нагрузке и какой- то внезапной выразительности является слово «день» (единственное подлежащее, несомненный семантико-синтаксический и ритмико-интонационный центр строфической композиции»².

И хотя слово «день» формально употреблено лишь дважды, оно является анафорой всех четырех стихов.

Особенной психологической насыщенностью и мощным олицетворением отличается третий стих, где утверждается, что день- это «души болящей исцеленье, друг человеков и богов». С этим стихом открыто входит образ человека, подчеркивающий идею тождества природного и человеческого.

Однако День ( по Тютчеву) – это лишь вершина, а не корень земного бытия, он - лишь блистательный покров, «земнородных оживленье», «друг человеков и богов».

Вторая часть стихотворения, посвященная образу ночи, начинается кратким, но резко противительным союзом «но».

Но меркнет день, настала ночь;

Пришла- и с мира рокового

Ткань благодатного покрова,

Сорвав, отбрасывает прочь…

И бездна нам обнажена

С своими страхами и мглами,

И нет преград меж ей и нами-

Вот отчего нам ночь страшна.

Уже в этом стихотворении появляются важнейшие мифологические образы: бездна, мгла, ночь.

В дальнейшем «ночные» стихотворения дополняются символическими и мифологическими образами: ночного хаоса, таинственного гула, рока…

Углублением и как бы продолжением стихотворения «День и ночь» является стихотворение, созданное уже после возвращения Тютчева в Россию-«Святая ночь на небосклон взошла». И здесь день назван «золотым покровом», накинутым над бездной, святая ночь раскрывает свои тайны, а человек, как сирота бездомный, стоит теперь, и немощен и гол, лицом к лицу с темной пропастью. Ночь в поэзии Тютчева- "хмурый зверь стоокий", в ней господствуют демонические порывы, зияющая бездна, хаотическая стихия. «Хаос, - пишет В. Соловьев,- отрицательная беспредельность, зияющая бездна всякого безумия и безобразия, демонические порывы, восстающие против всего положительного, должного- вот глубочайшая сущность мировой души и основа всего мироздания. Космический процесс вводит эту хаотическую стихию в пределы всеобщего строя, подчиняет ее разумным законам, постепенно воплощая в ней идеальное содержание бытия, давая этой дикой жизни смысл и красоту». "Но для красоты, -утверждает философ, вовсе не нужно, чтобы темная сила была уничтожена, для торжества мировой гармонии достаточно, чтобы светлое начало овладело ею, подчинило ее себе…ограничивая, но не упраздняя ее свободу и противоборство»¹. Без темных сил, без хаоса, без борьбы хаоса с космосом обесценивался и не ощущался бы свет как благо. Этим и объясняется то, что у Тютчева хаос- «родимый», и душа жаждет слиться с ним. О хаосе воет «ветр ночной и "понятным сердцу языком» твердит человеку о непонятной муке. «Тютчев- поэт,- пишет Маймин,-постоянно и пристально вглядывается в природу, всматривается в ее загадочные лики, прислушивается к ее загадочным и вещим голосам, - и пытает ее, страстно вопрошает, доискиваясь не столько до ее собственных, сколько до человеческих душевных тайн»².

В стихотворении "О чем ты воешь, ветр ночной?» поэт вопрошает ветер о его «сетованиях», о «непонятной муке», и мы чувствуем и слышим за этим прямые человеческие вопросы и не названные прямо жалобы и муки человека.. И эти бури, и хаос, и сами заклинания поэта- все это человечно, близко и для нас самих.

Стихотворение состоит из двух восьмистиший. В первом господствуют риторические вопросы :

О чем ты воешь, ветр ночной?

О чем так сетуешь безумно?

Что значит странный голос твой?

Второе предложение все сплошь состоит из восклицательных предложений, в которых выражены и восторг, и страх человека перед тайнами ночи.

О страшных песен сих не пой,

Про древний хаос, про родимый!

Как жадно мир души ночной

Внимает повести любимой!

Обилие восклицательных и вопросительных предложений, многоточия, тире передают взволнованность автора, недосказанность и невозможность выразить словами весь накал чувств, смятение, ужас и восхищение. Не случайно эти сложные чувства передаются языком ветра.

Тема ночи, ночного ветра, ночных сновидений становится главной в натурфилософской лирике Тютчева. Как указывал Чижевский в своей работе «Тютчев и немецкий романтизм», из 275 стихотворений Тютчева в 57 – ночной пейзаж выступает либо в качестве темы, либо в качестве фона, или они связаны с ночью каким- то иным образом»¹.

Вместе с образом ночи входят в лирику Тютчева сопутствующие ночи образы хаоса, мглы, сумрака, ночного ветра, мотивы сна и т. д..

В очень живописном стихотворении 1836 года рисуется дремлющий в ночи «сад темно-зеленый». В первом четверостишии господствуют эпитеты, создающие живописную картину цветущего темно- зеленого сада.

Как сладко дремлет сад темно- зеленый,

Объятый негой ночи голубой!

Сквозь яблони, цветами убеленной,

Как сладко светит месяц золотой.

Как и в стихотворении 1829 года здесь появляется образ завесы, отделяющей дневной ясный мир от таинственного ночного.

На мир дневной спустилася завеса,

Изнемогло движенье, труд уснул..

Над спящим градом, как в вершинах леса,

Проснулся чудный, еженощный гул.

Откуда он, сей гул непостижимый?…

Иль смертных дум, освобожденных сном,

Мир бестелесный, слышный, но незримый,

Теперь роится в хаосе ночном?..

В этом стихотворении на дальнем, возвышенном плане неба и месяца рисуется более близкий план сада и яблони, на фоне возвышенных «восклицаний» музыки – более земной звук льющейся воды родника. В пейзажном построении стихотворение также разделено на верх и низ, только им придается уже более философский смысл, нежели как местоположению предметов. Тютчев объединяет цветовую и звуковую палитру угасания дня, а оборотом «труд уснул» еще и показывает прекращение человеческой деятельности. И в этой тишине рождается «гул», которого днем не слышно. В первых трех строфах все еще подчинено пейзажу, но в четвертой возникает вопрос поэта «Откуда он, сей гул непостижимый?». С наступлением ночи поэту слышится гул, который воспринимается как мир духов. Ночь для него перестает быть естественным состоянием засыпания природы, она уже некая незримая субстанция, в которой роятся неведомые ему думы, мысли, и естественным становится в данном случае возникновение образа «Хаоса».

Ночное небо, ночное море манят поэта своей красотой, и в то же время пугают своей таинственностью. В стихотворении «Как хорошо ты, о море ночное» Тютчев создает блистательный, живой образ могучего моря, которое ходит и дышит, и блещет в безлюдьи ночном, «волны несутся, гремя и сверкая», «чуткие звезды глядят с высоты».. Заканчивается стихотворение характерной для Тютчева интериоризацией - переходом к воссозданию чувств человека.

В этом волнении, в этом сиянье,

Весь, как во сне, я, потерян, стою.

О как охотно бы в их обаянье

Всю положил бы я душу свою.

Для человека притягателен образ ночного моря- оно и лучезарно, и сияюще. Это пристанище души бесконечно, полно непонятной жизни, звуков- все это поэт познает, оставшись с ним один на один, в «безлюдье ночном». Поэт стремится слиться с живым морем, одушевленность которого ясно передана словами «ходит», «дышит». А слияние с природой, тождество человеческого и природного в конечном счете – позиция автора.. В этом же 1865 году Тютчев создает таинственно- мрачное стихотворение о ночном небе, в котором появляются образы глухонемых демонов, зловещих «огневых зарниц», все заливающего мрака, страшных и враждебных человеку.

Ночное небо так угрюмо,

Заволокло со всех сторон.

То не угроза и не дума,

То вялый, безотрадный сон.

Одни зарницы огневые,

Воспламенясь чередой,

Как демоны глухонемые,

Ведут беседу меж собой.

Ночь все чаще встает в поэзии Тютчева как «хмурый зверь стоокий», в стихах господствуют противоречивые чувства и образы: демонические порывы, зияющая бездна, хаотическая стихия. Особенно ярко выражено это в стихотворении 1830 г. «Как океан объемлет шар земной». Поэт здесь уже с 3-го стиха рисует таинственную и страшную стихию ночи.

Настанет ночь, и звучными волнами

Стихия бьет о берег свой..

Гул, голос ночи «нудят» человека слиться с ней; «прилив растет и быстро нас уносит в неизмеримость темных волн». Человек оказывается бессильной песчинкой перед стихией жизни.

Небесный свод, горящий славой звездной,

Таинственно глядит из глубины-

И мы плывем, пылающею бездной

Со всех сторон окружены.

Ночь выражает свои тайны самыми разными образами- таинственным ночным небом, ночным ветром, через гул, ночные видения. Поэт беспрестанно вопрошает ночной ветер «О чем ты воешь, ветр ночной?».

В этом стихотворении ночь выражает себя голосом ветра. С этого времени у Тютчева начинает появляться отношение к ночи не только как к моменту «откровений». Слова «воешь», «безумно», «страшный», «глухо- жалобный», «мука»- создают тревожно-настороженную окраску стиха и наполняют его чувством недоверия и страха, хотя хаос по-прежнему близок и притягателен для человека: он родимый, любимый.

Восхищаясь красотой и величием природы, поэт теперь сознает, что красота эта лишена добра и созидания. В ней господствует "преизбыток" стихийных, разрушительных сил и поэтому созидание цивилизованного гармонического мира оказывается трагически невозможным. Ночные стихи этого периода передают трагизм человека, который нигде не может найти гармонии и прочной опоры в жизни. Обращаясь к ночному ветру, поэт просит:

О! Страшных песен сих не пой!

Про древний хаос, про родимый.

Как жадно мир души ночной

Внимает повести любимой!

Из смертной рвется он груди,

Он с беспредельным жаждет слиться!…

О! бурь заснувших не буди-

Под ними хаос шевелится!…

Образ ночи в поэзии Тютчева насквозь антиномичен: он сияет и покоряет человека своей таинственной красотой, своими могучими образами моря, ветра. Тютчев создает буквально гимн ночному морю, с которым поэт хотел бы слиться («Как хорошо ты, о море ночное»). Но в то же время ночь в поэзии Тютчева встает как "зверь стоокий", как таинственная, грозная и враждебная сила с ее бездной, хаосом и мглами.

Подводя итоги анализу содержания ночной поэзии Тютчева, мы можем сказать, что ночь- главная мифологема поэта, становящаяся все более сложным и противоречивым символом.

Ночь встает в стихах Тютчева как прекрасная, притягательная, свободная сила, и в то же время в ней господствуют демонические порывы, зияющая бездна, Хаос..

В.С. Соловьев, анализируя лирику Тютчева, дает следующее определение хаоса: «Хаос, т.е. отрицательная беспредельность, зияющая бездна всякого безумия и безобразия, демонические порывы, восстающие против всего положительного и должного- вот глубочайшая сущность мировой души и основа всего мироздания. Космический процесс вводит эту хаотическую стихию в пределы всеобщего строя, подчиняет ее разумным законам, постепенно воплощая в ней идеальное содержание бытия, давая этой дикой жизни смысл и красоту. Но и введенный в пределы всемирного строя, хаос дает о себе знать мятежными движениями и порывами. Это присутствие хаотического, иррационального начала в глубине бытия сообщает различным явлениям природы ту свободу и силу, без которых не было бы и самой жизни и красоты. Жизнь и красота в природе- это борьба и торжество света над тьмою. И для красоты вовсе не нужно, чтобы темная сила была уничтожена в торжестве мировой гармони, достаточно, чтобы светлое начало овладело ею, подчинило ее себе…, ограничивая, но не упраздняя ее свободу и противоборство»¹. Во многих стихотворениях Тютчев описывает страх и ужас перед ночью. Однако, если человек держится норм разума и добра, если он ищет их в жизни людей и природы, то стихия, природа явится, раскроется именно своей светлой стороной. Заканчивая анализ темы ночи, Берковский делает вывод : «Великие общественные взрывы недаром для Тютчева совпадали с последним часом природы. Буржуазно- европейский порядок был для него неприемлем, но Тютчев считал заключительным и окончательным. После него более высокий порядок не предполагался. Поэтому метаниям и мятежам Тютчева свойствен трагизм. Он- лирический поэт с кругозором и силами художника, склонного к эпосу или трагедии. Он сам в лирике своей достигает масштабов трагедии и пафоса ее».²

Закончив анализ образно- тематического содержания поэзии Тютчева, обратимся к выявлению наиболее важных композиционных принципов поэта.

Выдающийся исследователь творчества Тютчева Л.В. Пумпянский еще в 1928 году отметил такую важную черту поэзии Тютчева, как повторяемость тем, образов, создание своеобразных «дуплетов», философски углубляющих содержание тютчевской лирики и создающих своеобразные циклы стихов.

Таковы написанные в разное время стихотворения об осени: «Осенний вечер», «Есть в осени первоначальной», «Осенней позднею порой», «Обвеян вещею дремотой» и др. О весне: «Весенние воды», «Весенняя гроза», «Весна»("Любовь земли и прелесть года»), «Как ни гнетет рука судьбины»; О лете: «Летний вечер», «Какое лето, что за лето»; огромный цикл стихов о ночи . Об этой тенденции к циклизации стихов Л.В. Пумпянский писал: «Замечательной чертой поэзии Тютчева является обилие дуплетов. Каждая тема повторяется несколько раз, с сохранением всех главных отличительных ее особенностей, в некоторых случаях тема положительно дублируется. Почти все лучшие стихи свои Тютчев повторил с различными изменениями, в иной, так сказать редакции, по крайней мере два раза, а весьма часто и больше»¹. Такой метод работы Пумпянский называет «интенсивным», направленным на все более глубокое воссоздание явления природы в противоположность «экстенсивному» методу работы А.С. Пушкина, направленному на завоевание все новых областей – жанровых, тематических, стилистических.

Интенсивная поэтическая работа, напротив, сравнительно рано и более или менее сразу находит свою, свойственную ей область, в данном случае у Тютчева область метафизической интерпретации природы и жизни, суживает число знаменательных в этой области тем и разрабатывает этот минимум тем.²

Другой важной чертой композиции стихотворений Тютчева, имеющей большую философскую насыщенность, является обозрение двух полярных точек обозрения картины: сверху вниз и снизу вверх. На значимость и семантическую насыщенность характера места обозрения обращали внимание выдающиеся ученые Ю.М. Лотман¹, М. Гаспаров².

Антиномичность мышления Тютчева проявилась и в этом излюбленном композиционно-смысловом выборе точек обозрения пейзажа. Противопоставление верха и низа характерно как для произведений заграничного периода, так и для поэзии, созданной после возвращения в Россию.

На противопоставлении верха и низа, горы и долины строятся стихотворения «Утро в горах», «Снежные горы», которые первоначально были объединены и опубликованы в газете «Голос» в 1830 г.. Но в третьем номере журнала «Современник» эти стихотворения напечатаны как два самостоятельных.

Лазурь небесная смеется,

Ночной омытая росой,

И между гор росисто льется

Долина светлой полосой.

Более развернуто противопоставление "верха и низа", горы и долины дано в стихотворении «Снежные горы», где

Дольний мир, лишенный сил,

Во мгле полуденной почил»

Горе, как божества родные,

Над издыхающей землей,

Играют выси ледяные

С лазурью неба огневой


Ю. Лотман, говоря о характере пространства Тютчева, писал: «В целом для Тютчева все-таки характернее расширяющее, а не сужающее пространство. С этим связана особая роль вертикальной ориентации поэтического мира Тютчева»¹.

Наиболее четко точка зрения и обозрения выявляется в стихотворении «Над виноградными холмами». Написанное в начале 1830- х годов, оно наполнено радостью бытия, восхищением красотой окружающего мира.

Стихотворение это описательное, замедленное и торжественное. Описано движение, очень плавное, уступ за уступом, от низших областей пейзажа к высшим. Сперва говорится о виноградных холмах, о реке, затем о горах и, наконец, о вершине горы, на которой возвышается кругообразный светлый храм..(« Взор постепенно из долины/ Подъемлясь, всходит к небесам»). Движение идет снизу вверх со все более расширяющимся охватом пространства- неба.

К излюбленному композиционному принципу обращается Тютчев и после возвращения в Россию. В стихотворении «Ночное небо так угрюмо» нет открытого противопоставления неба и земли. Все внимание поэта направлено на воссоздание мрачного, угрюмого неба и хаотического начала в мире. Однако как только на миг вспыхивает светлая полоса, «Быстро выступят из мрака/ Поля и дальние леса».

А в заключительном стихе Тютчев вновь утверждает:

Все стихло в чудной темноте,

Как бы таинственное дело,

Решалось там- на высоте.

Итак, мы видим, что излюбленным композиционным приемом Тютчева является противопоставление верха и низа, неба и земли. Их отношения антиномичны и выражают кардинальный взгляд поэта на вселенную и человека.

Очень кратко остановимся еще на одном важном содержательно- композиционном приеме, который был отмечен М. Гаспаровым. Мы имеем в виду процесс постепенного введения в картину природы черт и явлений, характерных для человека. Этот тонкий прием незаметного одушевления природы Гаспаров называет принципом интериоризации. Интериоризация – это процесс изменения изображения внешнего мира изображением внутреннего мира, это переход от изображения природы вне себя (объективное состояние мира) к изображению природы внутри себя (субъективное состояние человека). Именно такое изображение природы преобладает у Тютчева («Летний вечер», "Осенний вечер», «Тени сизые смесились»).

Стихотворение «Летний вечер» заканчивается полным тождеством природного и человеческого»:

И сладкий трепет, как струя,

По жилам пробежал природы,

Как бы горячих ног ея,

Коснулись ключевые воды..

В стихотворении «Осенний вечер» поэт, создавая картину увядания природы, подчеркивает:

«Ущерб, изнеможенье и на всем

Та кроткая улыбка увяданья,

Что в существе разумном мы зовем

Божественной стыдливостью страданья.

Уже в начале стихотворения свет и цвет, переданные словами «зловещий блеск, пестрота, багряные листы, лазурь" вносят тревожно- настороженный оттенок, хотя все это свойственно красочной осени. Но затем идет переход от цветовой картины природы к эмоциональной сфере человека, предчувствующего приход бурь. Так происходит нарастание интериоризации к концовке стихотворения.

В третьей строфе «ущерб», «изнеможенье», и - самое главное- улыбка существа разумного- полностью завершает переход от натуралистического описания осени к внутреннему миру человека»¹.

Ведущей оппозицией в поэзии Тютчева Лотман считает «Север-Юг», которые неизменно пишутся с заглавной буквы, подчеркивая этим символический смысл этих понятий. В характеристике Юга появляются яркие метафорические олицетворения : "лазурь небесная смеется», « на золотом, на светлом Юге», плывут «златые облака». Характеристики Севера противоположны-«свод небесный так вяло на землю тощую глядит», «кустарник редкий, мох седой, как лихорадочные грезы, смущают мертвенный покой."


ГЛАВА 2.