Geum.ru

Название статьи

Вид материалаДокументы

Содержание


Дата подачи заявки
Мы] - волныи есмы люди Велики Новъгород
Подобный материал:
  1   2   3   4   5

Лунёв Роман Сергеевич

Название статьи: «Поклонъ... от всех старейшихъ» или к вопросу об эволюции категорий в новгородских вечевых актах (научно-исследовательская историческая работа)»


Номинации конкурса № 1: «…допетровская эпоха»

Паспортные данные: 14 05 611 976. Выдан ОВД г. Шебекино и Шебекинского района Белгородской области 29.10. 2005 г.

Дата рождения: 3 октября 1985 г.

Адрес: 192007 г. Санкт-Петербург, Лиговский проспект, 275, к. 212.

Контактный телефон: 8 911 827 43 43 (или + 7 911 827 43 43)

Е-mail: Roman_Lunev@mail.ru

Место работы (учебы): секретарь-референт Фундаментальной библиотеки имени императрицы Марии Фёдоровны (при РГПУ им. А.И. Герцена); аспирант кафедры педагогики Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена

Дата подачи заявки: 3 декабря 2007 г.

Подпись: / Лунёв Р.С. /


«Поклонъ... от всех старейшихъ» или к вопросу об эволюции категорий в новгородских вечевых актах


(научно-исследовательская историческая работа)


«Поклонъ посадника Михаила и от тысяцькаго Кондрата и от всехъ соцькых и от всех стареишихъ»


Составленный от одних бояр на

общегородском вече «ряд» с великим

князем Ярославом Ярославичем (1264 г.)1


Данное исследование представляет собой первый труд, непосредственно посвященный новгородскому вечевому органу и представлено в очерковой форме, посвященных таким ключевым вопросам, как социальный состав общегородского веча, эволюции категорий вечников от «всих новгородцев» к «старейшим» и «меньшим» и, наконец, боярам, жить им, купцам, и черным людям, права участия в вечевом органе каждого свободного новгородского сословия, кончанским сходам в соотношении с общегородским вечевым органом и правопорядок вечевых собраний. Основная цель данной исследовательской работы заключается в том, чтобы на основе комплексного изучения источников выявить общественную жизнь Средневекового Новгорода не в виде какой-либо застывшей схемы, а во всей динамике и многообразии. Будут так же затронуты принимаемые на общегородском сходе важные политические реформы, а также напрямую связанные с вечевой деятельностью частые общественные конфликты, но все – применительно к развитию самого вечевого органа.

Хронологические рамки (впрочем весьма условные) будут ограничены 1199 г. – когда городское вече (в скорейшем времени перенесенное на «Ярослаль двор» еще сходится в Детинце у Св. Софии, и 15. 01. 1478 г. – падением Новгородской республики и образованием Единого Русского государства со столицей в Москве.

Данная работа основана на археологическом материалы (к нему так же, по сути дела относятся добываемые в ходе раскопок берестяные грамоты), а также письменных источниках – собственно новгородском, киевском (раннее киевское летописание, т. н. «Повесть временных лет»), суздальском, московском, псковском летописании. Впрочем, из летописей, с учетом официальной позиции летописцев (вспомним известную московскую официальную летописную характеристику «говорящего как по летописям», – проводника московской великодержавной политики, великокняжеского дьяка С. Бородатого) будем брать лишь те сведения, которые содержат не субъективные оценки, а конкретные факты документального характера, важные для понимания новгородского правосознания и самоидентификации. Будут приведены так же иностранные источники – дублирующие новгородские вечевые грамоты, ганзейские и готские акты, немецкие донесения, выражавшие созданную Новгородом репутацию о себе в Европе, иностранные описания. Но, пожалуй, самым главным источником послужат древнерусские княжеские уставы, а так же составленные уже в республиканский период, новгородские вечевые акты. Данная работа основана на комплексном подходе к источникам. Мы постараемся объединить крайне необходимые, но порой трудносовмещаемые подходы – общенациональный и региональный. Особо акцентируя внимание на местных особенностях рассматриваемого нами русского северо-западного государственного образования, мы, тем не менее, будем рассматривать их в контексте прочих русских земель. Это позволит максимально выявить и объяснить в частности те региональные отличия развития имевшего древнее общеславянское происхождение новгородского вечевого строя, необходимые для его понимания.

В ходе изложения максимально постараемся избежать субъективных оценок, излагая материал «изнутри», глазами и понятиями самих новгородцев, исключительно на основе фактов.


*** *** ***


Часто при изучении средневековой Руси исследователи сталкиваются с недостатком источников, но порой - не меньшую трудность составляет именно их многообразие, из-за чего зачастую и возникают споры в интерпретации подчас ключевых, явлений.

Одним из важнейших источников по изучению Новгородской республики являются составленные на вече грамоты – выполненные на пергаменте законодательные, поземельные акты, «ряды» с князьями, договоры с Западом, коих до нас дошло около 100. И, хотя эти вечевые грамоты занимали историков еще со времен Н.М. Карамзина2, лишь в последние десятилетия было предпринято их комплексное исследование, что весьма важно для более глубокого понимания и дальнейшего изучения издавна привлекавшего внимание исследователей новгородского вечевого строя. В этой связи были особо затронуты приводимые в преамбулах этих актов категории вечников.

Первую попытку комплексного исследования данного вопроса в 1979 году предпринял профессор ЛГУ Ю.Г. Алексеев. Проанализировав преамбулы грамот, ученый отметил, что если ранние вечевые акты XII века писались от имени «всих новгородцев», то уже во второй половине XIII века, начиная с летописного сообщения за 1255 год, и составленного от одних «старейших» «ряда» 1264 г., вечники разделяются «вятших» («старейших») и «меньших». Начиная же с ряда с Тверю 1372 года, «старейшие» превращаются в «бояр», а «меньшие» распадаются на «житьих» «купцов» и «черных людей». Сам Ю.Г. Алексеев, а вслед за ним А.В. Петров, объяснили это проходившим вплоть до середины XV в. расслоением городской общины3 Правы ли вышеприведенные исследователи? Или, как в 2006 году вынужден был признать высоко оценивший работу Ю.Г. Алексеева, В. А. Аракчеев, что предложенная им «излишне жесткая схема», все же требует некоторой корректировки на основе более углубленного анализа всей суммы источников4? Для начала отметим, что предложенная Ю.Г. Алексеевым эволюция категорий вечников в действительности не столь последовательна.

Во-первых, архаичная преамбула от «всих новгородцев», «от всего Новгорода» не исчезает после выделения «вятших» и «меньших» вечников, а, начиная с договора Александра Невского с Любеком и Готским берегом» (1263-63 гг.) встречается в ок. 20 поздних вечевых грамотах, позднейшая из которых датирована уже1456 годом5. Вместе с тем распад «меньших» на житьих, купцов и черных людей начался раньше составленного от бояр, житьих и черных людей «ряда» с Тверью 1372 года6. Неучет в нем воли купечества вовсе не связан с позднейшим выделением купечества из общины. В качестве отдельной категории вечников купцы впервые упомянуты в актах еще в договоре с Ригой 1303-07 гг, причем составленного от «и от всего Новагорода и купьц»7. Противопоставление купцов, как отдельной категории вечников «всему новгороду», говорит о том, что купечество уже в то время не только выделилось, но и заняло особое место в общественной жизни республики. Тем более, что, приняв участие еще в общенародном восстании против бояр Мирошкиничей (12098 г.) наличие «элементов классовой борьбы» в которых признает и И.Я. Фроянов 9 купечество, уже тогда проявило сугубо классовые интересы, ратуя за отмену взымаемой непосредственно с него «дикой виры»10. Что касается городских ремесленников – черных людей, то «чернь» в качестве отдельной категории вечников упомянута, помимо известных летописных сообщений за 1255 и 1258 год, еще за 1204 год, где противопоставлена «добрым мужам»11, Кроме того, чернь - «людье», а так же купцы и бояре в качестве отдельных категорий упомянуты еще за 1137 г даже до появления формулы от «всих новгородцев», в связи разразившимся на общегородском сходе конфликтом, когда каждая из трех сторон разбившись строго по классовому признаку, придерживалась своей особой позиции. Боярство было за возвращение изгнанного под его же влиянием за год до этого князя Всеволода Мстиславича, чернь - «людье» его «не всхотиша», купцы же заняли выжидательную позицию, приняв однако, изъятые чернью в ходе смуты суммы по 1000 гривен с каждого боярина для своих торговых операций12.

Как мы видим, реальная эволюция категорий вечников уже не укладывается в ясную схему долгого распада общины. Значит, здесь должна быть иная причина. Для начала ответим на такой ныне спорный вопрос, как генезис новгородских сословий. Анализ древнерусских актов все же склоняет нас к выводу, что сословия в Новгороде сложились уже к XII веку.

Так, «бояре» («великие бояре»), упомянуты еще в Церковном Уставе Ярослава Мудрого (XI в). Причем согласно «Уставу», за оскорбление их жен лишь на том основании, что они бояре (т. е. сословном) – полагалось платить 5 гривен золотом, что существенно превышало общую сумму штрафов, взымаемых с остальных указанных в нем сословий13. Причем нет оснований, как это делают некоторые исследователи14 отождествлять великих бояр (во 2 и 3 статье устава Ярослава – названых просто «боярами»15) со старшей дружиной, равно как следующих за ними сословия меньших бояр – с младшей дружиной, «отроками». В 91 статье Пространной редакции русской правды (Устав Владимира Всеволодовича Мономаха, 1110-е г.г) о «заднице (наследстве) О заднице боярьстеи и о дружиннеи. Аже в боярехъ любо въ дружине, – боярство дружине прямо противопоставлено16. Регламентирующая оклад вирника в условиях равного для всех слоев налогообложения 10-14 статья Правды Ярославичей (2/2 XI в), где вирник мог взять от «виры» с «бояреск» лишь 1/16, что составляло минимальный «прикорм», с дань с «отроца» присвоить аж на половину17, демонстрирует насколько дружина – личное окружение князя – было малочисленно по отношению ко всему, уже сложившемуся боярскому сословию. Тем более что сама древняя приставка во всяком случае к новгородскому боярскому сословию, «великие» (убедительно говорящая о древнем наличии непосредственно в Новгороде и «меньших» бояр») сохранилась вплоть до падения Новгородской независимости. Под 6986 г. (1475/76) новгородский летописец пишет о походе Ивана III «миром» на Новгород, когда в ходе знаменитого суда но Городище, «князь велики поималъ Новгородцких 6 бояринов великих»18. Такое деление было и на северо-востоке. Под 1382 г. московский свод упоминает «Великих» бояр19. Так что нет нужды разделять «больших» ранних, и «бояр» поздних новгородских вечевых грамот (бояре в качестве категории вечников, названы боярами еще 1137 г.20). «Старая чадь», «Старейшие», «большие», «вятшие», «лепшие», «лучшие», «добрые», «мужи добрые» «мужи передние» и. т. д.- просто, не исчезнувшие и до 1478 г., синонимы сложившегося еще к XI в. боярского сословия.

Не говоря уж о том, что, как мы помним, уже в XI века прежде занимаемая киевскими наместниками посадничья должность на сословном основании перешла в руки местного новгородского боярства, которое еще X века было уполномочено собирать налоги с черных земель. Причем, тексты древнейших мечницких цилиндров и берестяных грамот демонстрируют нам колоссальные различия в суммах штрафов не только применительно к разным частям всей новгородской земли, но даже в пределах одного и того же города. К тому же не только в рамках каждого отдельного источника, но и между синхронными документами21, что говорит о проявлениях сугубо личной инициативы «лучьших» сборщиков податей. Причем, это нельзя связать исключительно с отраженным в ранних берестяных грамотах, продиктованным, опять же частными боярскими интересами, ростовщичеством. Согласно берестяной грамоте № 526 (XI век), рушанин Житобуд вынужден платить 13 кун и гривну, что является наибольшей суммой, в то время, как он единственный платит «истине». Вместе с тем, Боян из той же Русы, заплатил всего гривну, причем - с учетом процентных надбавок22. Это являлось прямым нарушением Русской правды, уравнивающей сумму штрафов со всех русских земель, вне зависимости от социального статуса налогоплательщиков. Причем, тот факт, что данная грамота (как и ряд других аналогичных источников) была найдена брошенной посреди двора, говорит о том, что ее составитель не стремился специально скрыть ее содержания. Это лишний раз подтверждает тезис о том, что еще в древнерусский период новгородское боярство не только выделилось, но уже имело сложившиеся сословные интересы. Особенно с учетом фактора его прямого генезиса от местной племенной знати. Тем более, что даже по признанию И.Я. Фроянова, бояре, отнюдь, не подменяя собой общину в целом являлись её наследственными лидерами. К тому же, даже по его мнению, крупное частное сугубо княжеское монастырское и боярское землевладение, которое и по Янину развивалось постепенно23, пусть и выделяемое исключительно с согласия всего народа появилось и в древнерусский период24, что по признанию исследователя говорит об их наследственной знатности. Тем более, что и по Черепнину25 вотчины в древнерусский период были малочисленны и распределялись среди сравнительно узкого контингента.

Следующими за боярами сословиями Устав Ярослава называет впоследствии исчезнувших из всех источников меньших бояр и мужей нарочитых.26. Очевидно, именно они сто лет спустя отобразятся в Уставной грамоте Новгородского князя Всеволода Мстиславича церки св. Иоанна Предтечи на Опоках в качестве единого сословия «житьих», из которых исключительно на основании социальной принадлежности назначают 3 старост27. Кроме житьих Уставная грамота князя Всеволода называет купцов и черных людей, упомянутых в «Уставе Ярослава» в качестве единого сословия простой чади28. Согласно Уставной грамоте, из купцов на сословном основании назначают 2 старост, а из черных людей – тысяцкого29.

И, хотя этот дошедший до нас в позднем списке памятник принято относить уже к XIII столетию, мы не видим никаких оснований лишь из-за не отразившихся в сравнительно малочисленных источников того времени отдельных моментов, полностью отрицать авторство Всеволода Мстиславича. Более того, исследовавший этот акт М.Н. Тихомиров, даже соглашаясь с наличием поздних переделок, в целом полагал их несущественными для понимания первоисточника 1130-х гг.30 Во-первых, как справедливо отметил Ю. Г. Алексеев, новгородцы едва ли стали фальсифицировать столь важное для них и тщательно оберегаемое ими законодательство от имени с позором изгнанного ими князя-антогониста31. Кроме того, Уставная грамота князя Всеволода утверждает назначение тысяцкого из черных людей. Летописное упоминание еще за 1216 год тысяцкого Якуна Немнежича32 показывает, что уже в начале XIII в должность тысяцкого уже перешла в руки боярства. А возможно - еще раннее. Первый известный новгородский тысяцкий Миронег тоже не был из черни – в 1185-91 гг. он воздвиг богатый по тем временам каменный храм33. Причем, на личные средства, так как в качестве тысяцкого он упомянут лишь в момент освящения храма (1191 г34.) в то время, как строящее храм должностное лицо всегда титуловалось изначально. Значит, акт, причем лишь вводящий, назначение тысяцких из черни, был составлен еще раннее. Следовательно, у нас есть все основание согласиться с М.Н. Тихомировым и Ю.Г. Алексеевым относительно авторства Уставной Грамоты князя Всеволода, самого князя Всеволода Мстиславича.

Тем более, что приведенные в ней сословные категории вполне логичны. О крупных успехах местного новгородского боярства в антикняжеской борьбе второй половины XI века говорит переход в его руки от киевских ставленников посадничества, ставшего выборным, а главное, усиление влияния самого вечевого органа, ставшего избирать и изгонять князей, а с изгнанием князя из города на Городище – всецело распоряжаться казной, с чем и связан справедливо выявленный В.Л. Яниным на основе ранних актов активно развернувшийся с начала XII века процесс развития крупных вотчин35. Причем, последнее не отрицал и Фроянов36. Ведь по его признанию в специальном новгородском исследовании, не смотря на активную роль общины в становлении вечевого строя, роль знатнейших «лидеров» была существенна. Не случайно, как он сам признал, отделение Новгорода от Киева на раннем этапе усиливало внутренние (хоть и предклассовые, но «социальные») противоречия37.

Эти успехи не могли не усилить социальной розни между боярами и меньшими боярами времен Церковной грамоты Ярослава Мудрого. Это неминуемо должно было повлечь трансформацию меньших бояр и мужей нарочитых, в сложившееся уже к 1130-х гг. единое сословие «житьих». И, хотя по мнению некоторых авторов38, последние лишь к концу XIV века выделились из черни, в действительности, это едва ли возможно, так как в условиях признаваемого всеми исследователями постепенного усиления социальной стратификации, значительная часть черни, должна была бы таким образом не только сохранять прежнее положение, но и стать существенно знатнее купечества. Это при том, что житьи, уже в конце XIV века, как резко предстают сложившимся слоем с особыми сословными привилегиями. Вспомним вечевое утверждение в 1385 г. независимого от Московского митрополита Всея Руси местного коллегиального владычного суда, куда в качестве свидетелей, истец и ответчик, кроме бояр, должны были приводить 4 (по 2 с каждой стороны города) житьих представителя39. Следовательно, как сословия житьи должны были сложиться еще раннее. И едва ли в результате резкого колоссального облагораживания, чудом при этом не ставших боярами, значительной представителей в целом все больше утрачивающего социальные права худородного сословия городского плебса. Не говоря уж о том, что, как это уже отмечалась исследователями на основе материалов писцовых книг, ни один беднейший боярин не был разжалован в порой превосходящие его по богатству житьи, а богатейший житьий не мог стать боярином40, равно как и беднейший житий – богатейшим купцом и наоборот. Значит, среди протожитьих следует искать не городские низы, а аналогичные по социальному статусу древние сословные категории, на что в данном случае претендуют именно последствие исчезнувшие, меньшие бояре и мужи нарочитые (причем, последние прямо применительно к Новгороду названы своим именем под 1015 г41). Как в «Уставе Ярослава» меньшие бояре и мужи нарочитые стоят между великими боярами и простой чадью, так и в 6 статье Новгородской судной грамоте (XV в. Далее - НСГ), житьи занимают столь же промежуточное положение между боярством и объединившими в себе уже разделившиеся чернь и купечество «молодшими»42. В этой связи отметим разницу между «меньшими» и «молодшими», так как «меньшие» включали в себя и житьих. 16 статья НСГ противопоставлет житьих «старейшим»43.

Столь же логично и сложившееся к XII веку разделение упомянутой в качестве единого сословия в Уставе Ярослава простой чади на отдельные сословия купцов и черни. 54 статья Пространной редакции Русской Правды (2 статья Устава Владимира Всеволодовича Мономаха, 1110-е г) «а се которые купец истопится» всецело посвящена купеческому сословному законодательству44. Равно как и еще 48 статья Устава Ярославичей (2/2 XI в.) «Аже кто купець купцю дасть в куплю куны или в гостьбу» - на торговые операции за границей45. Тем более, что, «купчина» как представитель отдельной категории населения, упомянут еще в 1 статье Краткой редакции Русской правды (XI в), уравнивающей штраф за убийство «аще убьют муж мужа» до 40 гривен с представителей разных слоев от «гриди» и до «изгоя»46

Говоря о выделении купечества из простой чади – (именно выделении) отметим, что в дальнейшем значение термина «простая чадь» сузилось, минимум 1228 года, как мы видим на примере летописных простонародных коромольных сборищ, применяясь лишь по соотношению к черни. Что неудивительно, так как купцы вплоть до 1478 года входили в Осподу, будучи приставленными двумя старостами, а чернь, согласно 17-18 статьям НСГ, даже формально не имела права владеть загородными вотчинам, будучи исключенной из включавших в том числе и купцов, перечней землевладельцев47. В этом плане назначение утвержденное в Жалованной грамоте князя Всеволода церкви Иоанна на Опоках назначение представителей от черных людей на вторую после посадничьей должность тысяцкого, означало вовсе не демократию новгородского плебса, а напротив, тщетную, как выяснилось, попытку опереться нелюбимого боярами князя на народные массы. Об этом говорит пункт грамоты, запрещающий посаднику Мирославу, и прочим посадникам, а так же «боярамъ новгородскым» «вступатца» в дела возглавляемого тысяцким от черни расположенного в церкви Иоанна На Опоках Ивановского Ста, в компетенцию которого входили помимо внутри сословного купеческого торгового суда, все дела «торговыя и гостиная» - включающие все аспекты внутренней, а так же внешней торговли с Западом48. Тем более, что уже ко временам Милонега, чернь вообще лишилась права баллотироваться на какие-либо административные должности.

Таким образом, уже к первой трети XII века в новгородском обществе уже сложилось четкое сословное разделение. В этой связи, отнюдь не стройная, эволюция категорий вечников от всех новгородцев к боярам, житьим, купцам, и черным людям объясняется вовсе не постепенным разложением единого новгородского общества. Но чем? Для ответа на этот вопрос еще раз проанализируем историю развития вечевого органа. Как сказано в прошлом очерке, археологические раскопки на Ярославом дворище как минимум, с февраля 1215 года, служившего местом общегородских сходов, опровергли тезис о новгородском вече, как о всенародном сходе. А напротив, наглядно продемонстрировали, что расположенная перед главным (западным) входом в Никольский собор тесная вечевая площадь могла вместить не более 400-500 вечников, что соответствовало числу боярских семей средневекового Новгорода49. Однако, если до второй половины XIII века собиралось всесословное представительство (еще в 1255 году «рекоша меньшии у святого Николы на вечи»)50, уже выражавший чисто боярские интересы (в связи с чем верно охарактеризован Ю.Г. Алексеевым как «боярская конституция»51) составленный в 1264 году знаменитый «ряд» с князем Ярославом Ярославичем содержал «поклонъ» лишь от «всих старейших»52. Неучастие «меньших» в составлении этой грамоты бесспорно говорит о том, что общегородское вече уже в то время выродилось в совет одних бояр - «300 золотых поясов» как оно позднее будет названо в ганзейском донесении 1331 г.53, и никак не могло быть всесословным. Мнение же прочих сословий – «меньших», как мы видим, уже тогда порой не учитывалось, даже исходя из их участия в предварительных всенародных кончанских сходах.

Другое дело, что сохранявшееся одно время всесословное представительство, еще не значило наличия фактического равноправия между сословиями.

Так, еще во время всесословного представительства на вече 1255 года, «меньшим», несмотря на поддержку посадника, пришлось через представителей от черных людей отстаивать свою волю путем попытки насильственного восстания54.

Еще в 1228 году, восставшая против владыки «простая чадь» (здесь – чернь – Л.Р.) не в силах поднять вопрос на официальном собрании с участием «вятших», вынуждена была собраться нелегально, образовав первое известное «коромольное» вече55. Не ясно, что послужило поводом к данной смуте, возможно и языческое восприятие (губительного, прежде всего, для городской бедноты) колоссального, даже по новгородским меркам, прошлогоднего неурожая56. Об, этом, впрочем, сочувствующая владыке официальная летопись умалчивает. Тот факт, что чернь не решилась убить владыку (спасшегося в Св. Софии, как в святом месте)57 показывает, что (сохранявшиеся и позднее) элементы «двоеверия» все же были не главными. Однако, уже тогда (как и в последующих случаях) – выражая ненависть к политике возглавляемых знатью легитимным собраниям «коромольници» намеренно не пошли на просторную площадь перед Св. Софией (где тоже был вечевой колокол). Напротив, они принципиально собрались на крайне маловместительном традиционном месте общегородских сходов на «Ярослали дворе»58. Хотя знали, что здесь им придется создавать опасную давку, а главное с трудом слышать своих ораторов, так как большинство из не умещалось на тесной площади, будучи вынуждено занять проулки. Тот факт, что (редчайший случай!) не удостоившись простой заменой должностного лица, повстанцы приставили к вновь посаженному владыке помимо видимо, использовавшего эту смуту в своих личных целях, боярина Якуна Моисеевича, своего ставленника от черни «Микифора-щитника»59 - лишь подтверждает, насколько уже тогда была велика пропасть между фактически сосредоточившими в своих руках всю власть верхами и простым населением Новгорода.

В этом свете летописное разделение за 1255 г. «всих новгородцев» на «вятших» и «меньших»60, а тем более противопоставление «мужей добрых» и «черни» еще за 1204 год61, говорит вовсе не о незавершенным процессе классообразования, а о закрепленном уже на официальном уровне неравноправии боярства и остальных свободных сословий. Тем более, что записав под 1204 г. «И сбрачеся чернь и волочаху добрыии мужи, думающие с ними...» летописец явно нарочно противопоставил самое бесправное и влиятельнейшие сословия.

В этой связи вполне понятен осуществленный между 119962 и февралем 1215 года63 перенос общегородских сходов со старого места на просторной площади перед св. Софией на тесную площадку на Ярославвоом Дворище. Дело тут вовсе не увеличении населения города или исключительно преемственности древней княжеской резиденции – «Ярославля двора» – с вечем - высшим правящем органом окрепшей, а к 1215 г. официально ставшей «вольной в князьях» Новгородской боярской республики.

Конституционную для новгородцев «вольность в князьях», с поправкой на мартовский стиль, утвердили уже, как минимум на следующий месяц после переноса вечевых сходок «на Ярославль двор»64, которым мог быть осуществлен и за 7 лет до этого. 17.марта 208 г брат посадника Дмитра, Борис Мирошкинич, с участием прибывшего из Владимира великокняжеского «мужа» Лазаря, «повеле убити (противника Всеволода III Большое гнездо) Ольксу Сбыславиця