Дворец творчества детей и молодежи

Вид материала

Содержание

Наум Коржавин «Дети в Освенциме»
Александр Кушнер «Когда тот польский педагог»
Василий Лебедев-Кумач «Наш народ не победим!»
Сергей Михалков «Десятилетний человек»
Булат Окуджава «Не вели старшина»
Булат Окуджава «Сто раз закат краснел…»
Всеволод Рождественский «Цветок Таджикистана»
Роберт Рождественский «Реквием»

Подобный материал:

1 2 3 4

Наум Коржавин «Дети в Освенциме»

Мужчины мучили детей.

Умно. Намеренно. Умело.

Творили будничное дело,

Трудились - мучили детей.

И это каждый день опять:

Кляня, ругаясь без причины... Мандель Наум Моисеевич

А детям было не понять, род. 1925 г.

Чего хотят от них мужчины. русский поэт

За что - обидные слова,

Побои, голод, псов рычанье?

И дети думали сперва,

Что это за непослушанье.

Они представить не могли

Того, что было всем открыто:

По древней логике земли,

От взрослых дети ждут защиты.

А дни всё шли, как смерть страшны,

И дети стали образцовы.

Но их всё били.

Так же.

Снова.

И не снимали с них вины.

Они хватались за людей.

Они молили. И любили.

Но у мужчин "идеи" были,

Мужчины мучили детей.

Я жив. Дышу. Люблю людей.

Но жизнь бывает мне постыла,

Как только вспомню: это - было!

Мужчины мучили детей!

Александр Кушнер «Когда тот польский педагог»

Когда тот польский педагог,

В последний час не бросив сирот,

Шел в ад с детьми и новый Ирод

Торжествовать злодейство мог,

Г

де был любимый вами бог?

Или, как думает Бердяев,

Он самых слабых негодяев

Слабей, заоблачный дымок?

Так, тень среди других теней,

Чудак, великий неудачник.

Немецкий рыжий автоматчик

Его надежней и сильней, род. 1936 г.

А избиением детей

Полны библейские преданья, русский советский поэт

Никто особого вниманья

Не обращал на них, ей-ей.

Но философии урок

Тоски моей не заглушает,

И отвращенье мне внушает

Нездешний этот холодок.

Один возможен был бы бог,

Идущий в газовые печи

С детьми, под зло подставив плечи,

Как старый польский педагог.

Примечания.
Имеется в виду польский писатель Януш Корчак, автор известнейших детских книг «Король Матиуш» и др. В августе 1942 он, не оставив детей из своего «Дома Сирот», вошел с ними в газовую камеру в концлагере Треблинка

Василий Лебедев-Кумач «Наш народ не победим!»

Защищая от вражьей орды звериной

З

емлю свою и свои небеса,

Народ наш великий, храбрый, единый

В тылу и на фронте творит чудеса.

Братья и сестры — советские люди,

Люди нашей Отчизны родной,

За нее, как герои, встали грудью,

Дружной, живой, нерушимой стеной. 1898 – 1949 гг.

Сердце народа огнем загорелось! Русский советский поэт

Выдержка, сметка, упорство и труд,

Пламенный гнев, беспредельная смелость

В пепел врагов ненавистных сотрут!

Недаром наши сказки и песни

Твердят о бесстрашных богатырях,—

Везде — на любом посту и на месте —

Подвиг за подвигом люди творят.

Смотришь, один герой побеждает

Двадцать, тридцать коварных врагов,

Другой — боевых друзей спасает,

Третий — освоил десяток станков.

Взаимная выручка, честь и геройство

Присущи советским людям любым —

Народ, у которого есть эти свойства,—

Непобедим!

1941

Кубанычбек Маликов «Мы – москвичи»

Привет тебе, родимая Москва,

Как пламенное сердце, ты близка, 1911 – 1978 гг.

И я тебя, как сердце, берегу, киргизский поэт

Как сердце - не отдам тебя врагу!

Вокруг тебя кипит кровавый бой,

И черный коршун кружит над тобой,

В смертельной битве ты схватилась с ним,

Но город-богатырь непобедим!

Не позабыть, как в глубине веков

Ты разбивала всех своих врагов.

Шел Бонапарт к тебе, как леопард,

А убегал, как заяц, Бонапарт...

Ты так мне близок, город дорогой,

Как будто сам я собственной руной

Твои дома до неба возводил,

В твоих садах деревья рассадил.

К тебе, Москва, бывало, мы идем,

Как сыновья идут в свой отчий дом,

Ты нам, Москва, как сердце, дорога,

К тебе, Москва, не пустим мы врага!

Не окружить Великий океан,

Не осушить Великий океан,

Не погрузить светило в черный мрак,

Не остановит нашей жизни враг!

Ты в эти дни - в тумане и в дыму -

Еще дороже сердцу моему,

Мы все готовы в бой пойти, как львы,

И жизнь отдать за жизнь своей Москвы!

Тянь-Шань, Памир - мильоны братских рук,

Тебе на помощь протянули, друг,

Готовы мы пожертвовать собой,

Зови, Москва, веди на смертный бой!

Когда у стен твоих гремят мечи,

Мы все в такую пору москвичи,

Мы все - твои бойцы-богатыри,

Все наши силы, Родина, бери!

Не отдадим Москвы, не отдадим,

Народ Москвы в боях непобедим!

Киргизы, русские - мы все ее сыны,

Мы сердце отстоим своей страны!

1941 Перевод с киргизского В. Винникова.

Сергей Михалков «Десятилетний человек»

Крест-накрест белые полоски

Н

а окнах съежившихся хат.

Родные тонкие березки

Тревожно смотрят на закат.

И пес на теплом пепелище,

До глаз испачканный в золе.

Он целый день кого-то ищет

И не находит на селе.

Накинув драный зипунишко,

По огородам, без дорог, 1912 – 2009 гг.

Спешит, торопится парнишка русский советский поэт

По солнцу, прямо на восток.

Никто в далекую дорогу

Его теплее не одел,

Никто не обнял у порога

И вслед ему не поглядел,

В нетопленой, разбитой бане,

Ночь скоротавши, как зверек,

Как долго он своим дыханьем

Озябших рук согреть не мог!

Но по щеке его ни разу

Не проложила путь слеза,

Должно быть, слишком много сразу

Увидели его глаза.

Все видевший, на все готовый,

По грудь, проваливаясь в снег,

Бежал к своим русоголовый

Десятилетний человек.

Он знал, что где-то недалече,

Быть может, вон за той горой,

Его, как друга, в темный вечер

Окликнет русский часовой.

И он, прижавшийся к шинели,

Родные слыша голоса,

Расскажет все, на что глядели

Его недетские глаза.

1942

Саломея Нерис «Когда земля пробуждается»

Только захлебнется

К

ашель пушек жуткий,

Вновь мне улыбнется

Цветик незабудки.

Жаворонок свищет

В синеве просторной,

Там, где жертвы ищет

Смерть на пашне черной.

Пусть цветок головку, 1904 – 1945 гг.

Улыбаясь, поднял,- латышская поэтесса

Ты, рука, винтовку

Не бросай сегодня!

Ах, весна!.. Ресницы

Что-то отсырели...

Я спасибо птице

Говорю за трели.

Но зачем ты, пташка,

Стонешь надо мною?

Что - особо тяжко

Умирать весною?

Смерти нет герою:

Тем, кто честно бьется,

Даже под землею

Вечно светит солнце.

Перевод с литовского Н. Старшинова

Булат Окуджава «Не вели старшина»

Не вели, старшина, чтоб была тишина.

С

таршине не все подчиняется.

Эту грустную песню придумала война...

Через час штыковой начинается.

Земля моя, жизнь моя, свет мой в окне...

На горе врагу улыбнусь я в огне.

Я буду улыбаться, черт меня возьми,

в самом пекле рукопашной возни. 1924 – 1997 гг.

Пусть хоть жизнь свою укорачивая, советский поэт

я пойду напрямик

в пулеметное поколачиванье,

в предсмертный крик.

А если, на шаг всего опередив,

достанет меня пуля какая-нибудь,

сложите мои кулаки на груди

и улыбку мою положите на грудь.

Чтоб видели враги мои и знали бы впредь,

как счастлив я за землю мою умереть!

...А пока в атаку не сигналила медь,

не мешай, старшина, эту песню допеть.

Пусть хоть что судьбой напророчится:

хоть славная смерть,

хоть геройская смерть -

умирать все равно, брат, не хочется.

Булат Окуджава «Сто раз закат краснел…»

Сто раз закат краснел, рассвет синел,

сто раз я клял тебя,

песок моздокский,

пока ты жег насквозь мою шинель

и блиндажа жевал сухие доски.

А я жевал такие сухари!

Они хрустели на зубах,

хрустели...

А мы шинели рваные расстелем -

и ну жевать.

Такие сухари!

Их десять лет сушили,

не соврать,

да ты еще их выбелил, песочек...

А мы, бывало,

их в воде размочим -

и ну жевать,

и крошек не собрать.

Сыпь пощедрей, товарищ старшина!

(Пируем - и солдаты и начальство...)

А пули?

Пули были. Били часто.

Да что о них рассказывать -

война.

Расул Рза «Наша дивизия».

Я в памяти своей храню доселе

То, что запечатлелось навсегда:

Морозный сумрак, голоса метели

И кровь, подернутую коркой льда

Ш

инель седая. Ложе автомата.

И Терека и Дона берега...

Даль. Небеса, обложенные ватой,

И ты идешь на запад, на врага.

Я помню, как среди огня и дыма

Плыла по лицам ненависти тень;

Я помню, как глядели нелюдимо

Развалины сожженных деревень.

Нас пепелища призывали к мести, 1910 -1981 гг.

Пожарища чернели на пути, Расул Рзаев

Заколотые с матерями вместе, азербайджанский поэт

Казалось, дети просят: «Отомсти!»

Дивизия, идущая к победам,

Высоко знамя алое держи!

Твои бойцы, которым страх неведом,

Захватывают вражьи блиндажи.

Вы доблести исполнены высокой,

Трепещет враг, едва завидя вас,-

Свое гнездо так охраняет сокол,

Как вы оберегаете Кавказ!

Везде прошли Истории солдаты,

Могучие, везде шагали вы

Сквозь гром войны, невзгоды и утраты,

Пред смертью не склоняя головы.

Отважные сыны родной отчизны,

Вас славят девушки страны моей;

Народа гордость, знаменосцы жизни,

Озарены вы зорями идей.

Вы - как таран, сметающий заслоны,

Вперед стремитесь, недругам грозя;

Вас славит Таганрог освобожденный.

Тот милый дом, где Чехов родился.

В испуге он вопит, фашист отпетый,

Лишь пыль поднимут ваши сапоги.

Гремит знакомый гром!..

Я знаю - это Прославленной дивизии шаги.

Исполненные доблести высокой,

Вы недруга сразили в славный час -

Свое гнездо так охраняет сокол,

Как вы оберегаете Кавказ!

1944 Перевод с азербайджанского В. Луговского

Всеволод Рождественский «Цветок Таджикистана»

Д

ве бортами сдвинутых трехтонки,

Плащ-палаток зыбкая волна,

А за ними струнный рокот тонкий,

Как преддверье сказочного сна.

На снегу весеннем полукругом

В полушубках, в шапках до бровей,

С автоматом, неразлучным другом, 1895 – 1977 гг.

Сотня ожидающих парней. Русский советский поэт

Вот выходят Азии слепящей

Гости в тюбетейках и парче,

С тонкой флейтой и домброй звенящей,

С длинною трубою на плече.

И в струистом облаке халата,

Как джейран, уже летит она...

Из шелков руки ее крылатой

Всходит бубен - черная луна.

Пальцами слегка перебирая,

Косы вихрем отпустив вразлет,

Кружится на месте - золотая -

И ладонью в тонкий бубен бьет.

То сверкнет в полете, как стрекозы,

То растет, как стебель, не дыша,

И как будто рассыпает розы

Шелком шелестящая душа.

Кто тебя в трясины и болота

Бросил, неожиданный цветок?

Кто очарованием полета,

Как костер, в снегах тебя зажег?

Многие припомнят на привале

Иль в снегах, ползя в ночной дозор,

Этот угольком в болотной дали

Черный разгорающийся взор.

Даже мне, как вешних гроз похмелье,

В шалаше, на вереске сыром,

Будут сниться косы, ожерелье

И бровей сверкающий излом...

Там, в груди, уже не гаснет рана,

И забыть никак я не могу

Золотой тюльпан Таджикистана,

Выросший на мартовском снегу.

1942

Роберт Рождественский «Реквием»

Памяти наших отцов и старших

братьев, памяти вечно молодых

солдат и офицеров Советской

Армии, павших на фронтах

Великой Отечественной войны.

(Поэма)

1

Вечная

слава

героям!

Вечная слава!

Вечная слава!

Вечная

слава

героям!

Слава героям! 1932 – 1994 гг.

Слава!! Советский поэт

...Но зачем она им,

эта слава,—

мертвым?

Для чего она им,

эта слава,—

павшим?

Все живое —

спасшим.

Себя —

не спасшим.

Для чего она им,

эта слава,—

мертвым?..

Если молнии

в тучах заплещутся жарко,

и огромное небо

от грома

оглохнет,

если крикнут

все люди

земного шара,—

ни один из погибших

даже не вздрогнет.

Знаю:

Солнце

в пустые глазницы

не брызнет!

Знаю:

песня

тяжелых могил

не откроет!

Но от имени

сердца,

от имени

жизни,

повторяю!

Вечная

Слава

Героям!..

И бессмертные гимны,

прощальные гимны

над бессонной планетой

плывут

величаво...

Пусть

не все герои,—

те,

кто погибли,—

павшим

вечная слава!

Вечная

слава!!

Вспомним всех поименно,

горем

вспомним

своим...

Это нужно —

не мертвым!

Это надо —

живым!

Вспомним

гордо и прямо

погибших в борьбе...

Есть

великое право:

забывать

о себе!

Есть

высокое право:

пожелать

и посметь!..

Стала

вечною славой

мгновенная

смерть!

2

Разве погибнуть

ты нам завещала,

Родина?

Жизнь

обещала,

любовь

обещала,

Родина.

Разве для смерти

рождаются дети,

Родина?

Разве хотела ты

нашей

смерти,

Родина?

Пламя

ударило в небо!—

ты помнишь,

Родина?

Тихо сказала:

«Вставайте

на помощь...»

Родина.

Славы

никто у тебя не выпрашивал,

Родина.

Просто был выбор у каждого:

я

или

Родина.

Самое лучшее

и дорогое —

Родина.

Горе твое —

это наше

горе,

Родина.

Правда твоя —

это наша

правда,

Родина.

Слава твоя —

это наша

слава,

Родина!

3

Плескалось

багровое знамя,

горели

багровые звезды,

слепая пурга

накрывала

багровый от крови

закат,

и слышалась

поступь

дивизий,

великая поступь

дивизий,

железная поступь

дивизий,

точная

поступь

солдат!

Навстречу раскатам

ревущего грома

мы в бой поднимались

светло и сурово.

На наших знаменах

начертано

слово:

Победа!

Победа!!

Во имя Отчизны —

победа!

Во имя живущих —

победа!

Во имя грядущих —

победа!

Войну

мы должны сокрушить.

И не было гордости

выше,

и не было доблести

выше —

ведь кроме

желания выжить

есть еще

мужество

жить!

Навстречу раскатам

ревущего грома

мы в бой поднимались

светло и сурово.

На наших знаменах

начертано слово

Победа!

Победа!!

4

Черный камень,

черный камень,

что ж молчишь ты,

черный камень?

Разве ты

хотел такого?

Разве ты

мечтал когда-то

стать надгробьем

для могилы

Неизвестного

солдата?

Черный камень.

Что ж молчишь ты,

черный камень?..

Мы в горах

тебя

искали.

Скалы

тяжкие

дробили.

Поезда в ночах

трубили.

Мастера в ночах

не спали,

чтобы

умными руками

чтобы

собственною

кровью

превратить

обычный камень

в молчаливое

надгробье...

Разве камни

виноваты

в том,

что где-то

под землею

слишком долго

спят солдаты?

Безымянные

солдаты.

Неизвестные

солдаты...

А над ними

травы сохнут,

А над ними

звезды меркнут.

А над ними

кружит

беркут

и качается

подсолнух.

И стоят над ними

сосны.

И пора приходит

снегу.

И оранжевое солнце

разливается

по небу.

Время

движется над ними...

Но когда-то,

но когда-то

кто-то в мире

помнил

имя

Неизвестного

солдата!

Ведь еще

до самой смерти

он имел друзей

немало.

Ведь еще

живет на свете

очень старенькая

мама.

А еще была

невеста.

Где она теперь —

невеста?..

Умирал солдат —

известным.

Умер —

Неизвестным.

5

Ой, зачем ты,

солнце красное,

все уходишь —

не прощаешься?

Ой, зачем

с войны безрадостной,

сын,

не возвращаешься?

Из беды

тебя я выручу,

прилечу

орлицей быстрою...

Отзовись,

моя кровиночка!

Маленький.

Единственный...

Белый свет

не мил.

Изболелась я.

Возвратись,

моя надежда!

Зернышко мое,

Зорюшка моя.

Горюшко мое,—

где ж ты?

Не могу найти дороженьки,

чтоб заплакать

над могилою...

Не хочу я

ничегошеньки —

только сына

милого.

За лесами моя ластынька!

За горами —

за громадами...

Если выплаканы

глазыньки —

сердцем

плачут матери.

Белый свет

не мил.

Изболелась я.

Возвратись,

моя надежда!

Зернышко мое,

Зорюшка моя.

Горюшко мое,—

где ж ты?

Blog

Дворец творчества детей и молодежи

Содержание