С. С. Новикова история развития социологии в россии учебное пособие

Вид материала

Учебное пособие

Содержание Развитие марксистской М.Н. Покровский

Подобный материал:

• Г. В. Плеханова (технический университет) А. С. Соловьев, А. Е. Козярук история развития, 1301.37kb.
• В. В. Вагин городская социология учебное пособие, 2234.08kb.
• О. Г. Носкова История психологии труда в России Учебное пособие, 3519.66kb.
• Учебное пособие по английскому языку Владимир 2010, 1766.14kb.
• Ю. В. Михайлов история соединенных штатов америки учебное пособие, 1843.26kb.
• Учебное пособие охватывает период с древнейших времён до начала ХХ века. Может использоваться, 3550.99kb.
• Учебное пособие М.: Педагогическое общество России. 1999 442, 5623.86kb.
• Планы семинарских занятий по курсу «Отечественная история», 77kb.
• Гофман А. Б. Г 57 Семь лекций по истории социологии: Учебное пособие для вузов. 5-е, 2920.24kb.
• Гофман А. Б. Г 57 Семь лекций по истории социологии: Учебное пособие для вузов. 5-е, 2914.73kb.

РАЗВИТИЕ МАРКСИСТСКОЙ

СОЦИОЛОГИИ

Все этапы становления и развития социологии сопровож­дались спорами о ее предмете. Эти споры продолжались и после революции. Для первой половины 20-х годов и час­тично для второй было характерно абстрактное представле­ние предмета социологии. Во многом это объяснялось значительным влиянием в первые годы Советской власти на развитие советской социологической мысли немарксист­ской социологии. Оказывало на это влияние и абстрактное, механическое толкование общественных процессов Богда­новым.

Определенные трудности в дальнейшем развитии соц­иологии были также связаны с тем, что старшее поколение социологов, являющееся представителями позитивистской социологии (Кареев, Тахтарев и др.) рассматривало соц­иологию как науку об «обществе вообще», о «социальной жизни в целом», которая изучает «самодостаточное сожи­тие людей, сознающих свое общественное единство». А их молодые ученики (Сорокин и др.) сводили социологию к изучению «эмпирически реальных» общественных явле­ний, которые проявлялись в конкретном взаимодействии и поведении людей.

В ходе становления советской социологической мысли абстрактные социологические схемы общественного разви­тия были подвергнуты критике. С конца 20-х годов ученые уже стали стремиться связать это определение с конкрет­ными обществами, с конкретными общественно экономиче­скими формациями.

Хотя классический позитивизм тоже сводил абстракт­ную категорию «общество вообще» к совокупности обще­ственных отношений, но это были, по их мнению, естественные, органические отношения, что позволяло им подводить под социологию биологические или психические основания. Ученые-марксисты, в отличие от них, отмечая структурную целостность общественной организации, под основой социальной системы понимали совокупность мате­риальных производственных отношений. Ими была сфор­мулирована и обоснована центральная категория исторического материализма — «общественно-экономи­ческая формация». В связи с этим основной задачей научной социологии стало изучение ее возникновения, а также развития и функционирования по объективным общественным законам.

Исторический материализм, как известно, является составной частью марксистской философии. Это наука об об­щих и специфических законах функционирования и развития общественно-экономических формаций. А так как социология — это наука об обществе, то естественно возник вопрос, как соотносится социология и исторический материализм. Решение этого вопроса растянулось на десятилетия.

В центре дискуссий 20-х годов находилась написанная Бухариным книга «Теория исторического материализма. Популярный учебник марксистской социологии», издан­ный в 1921 г. Данная работа в философском плане дала толчок многочисленным дебатам о «механизме» и «диалектическом материализме», которые продолжались до конца 20-х годов. В это же время оживленно дискутировался широкий круг теоретических вопросов (о составных частях теории марксизма, о содержании понятий «общественно-экономическая формация», «базис» и «надстройка», «производительные силы» и «производственные отношения», о предмете марксистской социологии, о проблемах классовой структуры и классовой борьбы в переходный период и др.).

Оппоненты Бухарина отстаивали точку зрения, что ис­торический материализм это не социология, а составная часть философии диалектического материализма, которая является методологией социальных наук. Таким образом, превалировало в основном мнение, что исторический мате­риализм как марксистская социология является не особой наукой, а лишь составной частью философии, применением диалектического материализма к сфере общественных яв­лений.

Многочисленные дискуссии по этому поводу, обобщив, можно свести к следующим двум точкам зрения. Предста­вители первой считали, что исторический материализм яв­ляется одновременно частью философии и частью общей социологической теории, т.е. социология — это часть философии. Представители второй полагали, что, хотя общая социологическая теория и основана на положениях и прин­ципах исторического материализма, она имеет свой собст­венный предмет. В отличие от философии она изучает общественные явления и процессы на более «низком» уров­не обобщений, социология — это самостоятельная, нефи­лософская наука. Первая точка зрения получила наиболее широкое распространение.

Основные положения марксистской социологии, как и исторического материализма, следующие: первое — выде­ление производственных отношений, второе — понятие об­щественно-экономической формации и третье — взгляд на развитие и смену общественно-экономических формаций как на естественноисторический процесс. Эти же положе­ния составляют основу исторического материализма. Поэ­тому исторический материализм определялся, с одной стороны, как составная часть марксистско-ленинской фи­лософии, а с другой стороны, одновременно с этим — как общая социологическая теория, наука об общих и специфи­ческих законах функционирования и развития обществен­но-экономических формаций.

В начале 20-х годов основная часть марксистов под ис­торическим материализмом понимала распространение на общество принципов материалистической диалектики. Прошедшие в 1929 г. дискуссии в Институте философии на тему «Критика теоретических основ бухаринской концеп­ции исторического материализма» и в социологической сек­ции общества «Историк-марксист» — «Дискуссия о марксистском понимании социологии» способствовали то­му, что советские философы пришли к одной точке зрения при рассмотрении предмета исторического материализма как марксистской социологии. Дискуссии показали, что многие уже выступают против трактовки исторического ма­териализма как простой дедукции общих положений диа­лектики. В связи с этим стали издаваться самостоятельные пособия по историческому материализму и постепенно дифференцироваться учебные программы. Исторический материализм некоторыми учеными стал отождествляться с общей социологической теорией, т.е. наукой, которая име­ла такой же гносеологический статус, как и другие фунда­ментальные науки: физика, химия и др. Такая точка зрения существенно противоречила марксистской традиции, ведь марксизм всегда претендовал на нечто большее, чем быть одной из наук, он всегда стремился стать универсальным мировоззрением. В связи с этим трактовка исторического материализма как общей социологической теории вызыва­ла возражения ортодоксальных марксистов.

Большинство участников дискуссий высказали мысль о том, что марксистская социология в отличие от буржуазной оперирует понятием общественно-экономической формации. При этом многие из них под историческим материализмом понимали науку о наиболее общих законах развития общества, которые действуют в функционирова­нии и развитии конкретных общественно-экономических формаций. В конце 20-х годов ряд ученых (Вольфсон, Ра­зумовский и др.) вплотную подошли к ленинскому понима­нию категории «общественно-экономическая формация». Она уже не исчерпывалась описанием только со стороны способа производства или совокупности производственных отношений, а выступала в качестве сложного социального организма.

В связи с этим Разумовским в его работе «Курс теории исторического материализма» было дано следующее содержательное определение предмета марксистской социологии: «Марксистская социология изучает общую историческую эволюцию данного человеческого общества в его отдельных общественных формациях, в исторических эволюциях этих последних и в проявляющихся в каждой них своих внутренних социально-исторических закономерностях» /120, с.436/. Он считал, что марксистская социология «не только устанавливает... законы и методы познания, но и показывает, отображает общий ход этого развития, специфические законы общественных формаций, переход от одной общественной формации к другой» /120, с.20/.

Следует отметить, что 20-е годы были наиболее творче­ским периодом в истории советской социологии. В это время были сформулированы многие идеи, которые на многие годы определили содержание внутримарксистских теоретических споров. Проведенные дискуссии по основным понятиям исторического материализма показали, что существуют самые различные точки зрения. Очень значимой также была длившаяся в течение двух лет (1927 —1929) журнале «Вестник Коммунистической академии» дискуссия о структуре и движущих силах развития производительных сил общества.

Многие социологи были согласны с тем понятием производительных сил, которое определял Бухарин и другие механицисты. Они сводили производительные силы к совокупности средств производства, а иногда просто к тех­нике, при этом человек полностью исключался из содержа­ния производительных сил. В противовес им марксисты при рассмотрении производительных сил подчеркивали в них существенную роль человека.

Например, Адоратский определял производительные силы следующим образом: «Производительными силами общества являются все те силы, которые действуют в про­цессе материального производства, все те силы, которыми общество располагает, которые оно может применить при производстве материальных вещей» /1, с,60/. Позднее он уже указывал, что «Материальные производительные силы — это не только механические двигатели, но и сам человек со своей нервной и мускульной энергией, поскольку он уча­ствует в процессе производства» /1, с.95 —96/. Кроме того, в понятие производительных сил он вводит и другие элемен­ты, в частности науку. По этому поводу у него написано: «Научное теоретическое мышление, поскольку оно играет роль в процессе материального производства, входит непре­менным членом в состав материальных производительных сил» /1, с.98/. То есть в противовес механистическому по­ниманию производительных сил как совокупности средств производства или даже только технических средств Адорат­ский дал развернутую трактовку понятия «производитель­ные силы». В результате дискуссии большинство марксистов под производительными силами стали подразу­мевать диалектическое единство орудий труда, предметов труда и рабочей силы.

Содержание понятия «производственные отношения» также вызывало большие разногласия. Большое влияние оказала «организационная концепция» производственных отношений Бухарина, которая отрицала решающую роль отношений собственности на средства производства. Некоторые исследователи сводили социальный прогресс к разви­тию производственных отношений.

Подверглись критике взгляды механицистов на отноше­ние производительных сил и производственных отношений. Механицисты сводили производственные отношения к внешней форме производительных сил, считали, что про­изводственные отношения не влияют на развитие произво­дительных сил. Способ производства они понимали как совокупность производительных сил и производственных отношений, которые при этом выступали как два внешних параллельных ряда. Их взглядам была противопоставлена точка зрения, согласно которой производительные силы и производственные отношения активны и между ними суще­ствует диалектическое взаимодействие, при этом более ак­тивная роль принадлежит производительным отношениям.

При определении причин развития производительных сил часть исследователей склонялась к концепции «само­развития», т.е. они считали, что конечной причиной развития производительных сил выступает диалектика составляющих их элементов, а не соотношение природы и общества. А другая часть считала, что основным источником развития производительных сил являются общественные отношения, классовая борьба.

Шли споры и по проблемам, связанным с общественным развитием. Некоторые теоретики (например, Богданов, Бухарин и др.) считали, что производительные силы являются конечной причиной общественного прогресса, это их сближало со сторонниками идеи технологического детерминизма. При этом экономическая интерпретация марксизма велась как в скрытой, так и в открытой форме.

Известный теоретик марксизма М.Н. Покровский отмечал, что «экономическим», или, иначе, «историческим» материализмом называется такое понимание истории, при котором главное, преобладающее значение придается экономическому строю общества, и все исторические перемены объясняются влиянием материальных условий, «матери­альных потребностей человека» /117, с.3/. Каценбоген и другие марксисты-диалектики отстаивали точку зрения об относительной самостоятельности надстройки по отноше­нию к базису. Имела место и точка зрения, которая под движущими силами общественного развития понимала рост и усложнение человеческих потребностей.

В середине 30-х годов в результате ряда длительных дискуссий общепризнанным стало объяснение социального прогресса на основе закона соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производитель­ных сил.

Теоретические вопросы в этот период развивались в пря­мой зависимости от практических задач революции и соци­алистического строительства, от задачи классовой борьбы в стране, в связи с этим в области социологии главное внимание было направлено на политическое учение марксизма — учение о классовой борьбе, о диктатуре пролетариата и партии. Теоретическим ориентиром были статьи и выступ­ления Ленина, направленные против старого эксплуататор­ского общественного строя, представляющие теоретическое обоснование построения новой общественной формации и ее развития. А так как необходимо было создать новую общественно-экономическую формацию, то социология должна уже была быть не просто описывающей наукой, а творческой, прогнозирующей.

Серьезное значение в 20-е годы приобретают проблемы отношения классов и классовой борьбы в переходный пери­од. Проблема социальной структуры общества была одной из основных в этот период. Главной причиной обострения и выдвижения этой проблемы на передний план выступила Октябрьская революция. Рассмотрению социальной струк­туры общества уделяли большое внимание социологи самых различных направлений. Как отмечалось уже выше, Соро­кин выступал против деления марксистами общества на классы, считая, что непреодолимые качественные разли­чия между людьми не позволят создать бесклассовое обще­ство. А марксисты, например Тахтарев и другие, лояльно относившиеся к марксизму, отмечали решающую роль классового расслоения общества. При объяснении происхождения и эволюции классов они опирались на Дюркгейма и Спенсера. В основном они выступали против того, что классовая борьба — это движущая сила общественного про­гресса. Так, Тахтарев считал, что источником развития выступают не классовые, а национальные отношения, ко­торые являются фундаментом социальной солидарности и общества.

Введение нэпа привело к усилению социально-классо­вой дифференциации в деревне. Крестьянство стало само­стоятельной политической силой. Все это неизбежно привело к острым дискуссиям, цель которых была выяснить социальную направленность произошедших перемен. Если одна часть марксистов, например Карев, Крицман, опира­ясь на многочисленные исследования, считала, что эти но­вые явления представляют угрозу политическому режиму, то другая, сторонники Бухарина, опираясь на собственные данные, доказывала совершенно обратное.

Данное Бухариным определение классов в его работе «Теория исторического материализма» явилось предметом широких дискуссий. «Под общественным классом, — писал он, — разумеется совокупность людей, играющих сходную роль в производстве, стоящих в процессе производства в одинаковых отношениях к другим людям, причем эти отношения выражаются также и в вещах (средствах труда)» /17, с.325 —326/. Бухарин считал, что существует только два класса: командующий, монополизирующий средства производства, и исполняющий, лишенный средств производства. Все остальное население общества — это «промежуточные», «переходные» группы. Из этого подход следовало, что мелкая буржуазия, т.е. крестьянство, представляет собой переходную, разлагающуюся группу, а техническая интеллигенция — это особый промежуточный класс.

Социологи-марксисты подвергли резкой критике определение класса, данное Бухариным. Так, Разумовский указывал, что Бухарин использовал технический подход при определении класса, а это ведет к стиранию различий между понятием класса и понятием профессии. Другие критиковали Бухарина за то, что большую роль в вопросе о взаимоотношении классов у него играл «организационный принцип», заимствованный из «организационной теории» классов Богданова. А это привело к тому, что структура классов у Бухарина никак не связывалась с историческими определенными системами производства в обществе.

В противовес этому широко пропагандировались идеи Ленина, изложенные в брошюре «Великий почин». Рас­смотрению классов и их отношений в переходный период был посвящен ряд книг: Д.З. Мануильский. «Классы, госу­дарство, партия в период пролетарской диктатуры. Русский вопрос на VI Конгрессе Коминтерна» (М.-Л., 1928); К.З Розенталь. «Экономический строй и классы в СССР» (М.- Л.,1929) и др.

Предпринятые попытки выйти за рамки традиционного марксистского подхода к классам не оказали какого-либо существенного влияния на дальнейшее развитие марксист­ской социологии. Исследования в этой области направлялись на детализацию уже сложившейся концепции, на разработку используемых в ней понятий, а также на анализ, межклассовых отношений в переходный период. Это привело к тому, что к середине 30-х годов окончательно сложилась широко известная по марксистским учебникам концепция социальной структуры социалистического обще­ства: два неантагонистических класса (рабочий класс и колхозное крестьянство) и межклассовая прослойка (тру­довая интеллигенция). Господствовала идея, что процесс развития социальной структуры нашего общества есть не что иное, как процесс становления социальной однородно­сти, предполагалось, что постепенно произойдет сближение двух форм собственности (общенародной и колхозно-коо­перативной). Поэтому социальная структура изображалась схематично, она была лишена противоречий и динамики многообразных интересов классов и различных слоев. Дан­ная «трехчленная формула» была очень живучей долгое время, так как была выгодна правящим группам.

Необходимо отметить, что процесс становления маркси­стской социологии был сопряжен со значительными труд­ностями, которые так или иначе существенно влияли на логику ее развития.

Во-первых, трудности были связаны с необходимостью решения задачи культурного строительства, которая осу­ществлялась в острой идейно-политической борьбе с раз­личными немарксистскими течениями и направлениями отечественной общественной мысли. После Октябрьской революции процесс размежевания между немарксистскими и марксистскими социологами резко усилился. Все это при­вело к тому, что марксистские социологи в значительной степени переориентировались с чисто практических целей анализа общественных процессов на идеологические зада­чи, которые были в тот период, в условиях борьбы за умы и сознание масс, практически не менее важными.

Большое значение имело то, что в стране 3/4 населения было неграмотно. Необходимость упрощения была связана с тем, что марксизм все еще «остается довольно трудной "отвлеченной" теорией. Опыт наших библиотек показал с бесспорностью, что даже наиболее общедоступные брошю­ры по теории марксизма не разрезываются, так как они недоступны для малоподготовленных читателей, а таковы­ми является большинство рабочих, красноармейцев и воен­ных моряков» /33, с.9/. Все это и стало причиной выдвижения на первый план идеологической функции на­уки, которая должна была подстраиваться под низкий куль­турный и образовательный уровень населения страны. Уделение большего внимания идеологической функции науки в ущерб ее познавательной и практической функции неизбежно вело к значительному упрощению социальной реальности и соответственно к упрощению теоретических представлений о ней.

Во-вторых, трудности становления марксистской социологической науки были связаны с острым дефицитом кад­ров социологов-марксистов. Имеющиеся кадры не всегда обладали достаточно высоким уровнем профессиональной квалификации.

Во многом проводимое упрощение было обусловлено тенденцией, имеющей богатые традиции в истории соц­иологической мысли в России, пропаганды естественнона­учного знания и перенесения его в область социологии, что также было связано со стремлением избавиться в области социологии от идеализма и религии.

К сожалению, процесс упрощения сказался отрицатель­но не только на уровне социологического знания, но и на понимании отдельными социологами главного объекта ее изучения — человека. Ряд ученых считали необходимым избавить человека от «излишнего груза» индивидуальных переживаний и эмоциональной жизни и превратить его в функцию «дела», в средство созидания рационально организованного будущего, то есть человек отождествлялся с механизмом, машиной или экономической и классовой функцией. Принцип упрощения социальной реальности был характерен и для работ, написанных в 30-х годах, в эти годы он только изменил свою форму.