Эверест-82; Восхождение советских альпинистов на высочайшую вершину мира
| Вид материала | Документы |
- Лыжная гонка альпинистов в Ромашково 24. 02. 2008, 69.94kb.
- Восхождение на Эверест продаж, 660.98kb.
- Путешествие Книги Мира Восхождение к Вершине Мира Опутешествии Книги Мира и ее сопровождающих, 204.46kb.
- Антоничева Марта Юрьевна. Границы реальности в прозе В. Набокова : Авторские повествовательные, 221.36kb.
- 1956 год ознаменовался новыми успехами советских альпинистов, 1661.63kb.
- Суфии: Восхождение к истине, 8659.66kb.
- Вработах советских исследователей, посвященных творчеству Ф. И. Тютчева, мысль о дуалистичности, 184.15kb.
- Восхождение в горах и наука, 3088.42kb.
- Положение о лыжной гонке альпинистов в Ромашково памяти Алексея Колганова 13. 02. 2011, 90.04kb.
- Ли Якокка один из самых известных в последние двадцать лет представителей делового, 5602.02kb.
27-04.82.
Вышли на последний и самый длинный подъем.
Взвесили рюкзаки: у Эдика 11 кг, у меня 17-- продукты, рация,
фотоаппарат, личное снаряжение.
Нас торжественно проводили Тамм, Овчинников, Вос-кобойников, Дима все
это зафиксировал на кинопленку.
Евгений Игоревич в который раз настоятельно напомнил мне:
-- Эдика не бросай. Идти только в связке. Постоянно
следи за его самочувствием.
Его беспокоило то, что на предыдущих выходах Мыс-ловский, как правило,
делал переходы на 2--3 часа дольше других участников. Я заверил начальника,
что на пути к вершине, где отсутствуют перила, ни о каком разрыве, конечно,
не может быть и речи.
Покинули базу s 6. 00. Через 200 м провалился в ледниковую лужу по
колено обеими ногами. Вместо того чтобы сразу отжать носки, шел до того
места, где надевают кошки. За это время воду из носков перекачал во
внутренний и наружный ботинки. Эдик дал запасные носки, но они, конечно, тут
же намокли. До лагеря I дошел без проблем, хотя ноги мерзли.
На прошлом выходе свой ледоруб оставил на 7800, а лыжные палки на 6500.
Решил, что дорога через ледопад настолько комфортабельна, что обойдусь без
дополнительных точек опоры. И вот теперь по свежему снегу с не очень легким
рюкзаком идти оказалось тяжеловато. До 6100 шли 5 часов--это очень долго.
В промежуточном часа полтора посидели, попили чайку. В лагерь I пришли
к 16 часам.
Там было несколько шерпов. Они накормили нас рисом, испорченным
добавкой цзампы. Это традиционная непальская еда--болтушка из поджаренной
ячменной муки.
Поговорили с Навачгом, который был прикомандирован к нам в помощь до
7800. Намекнули, что в случае ею хорошего самочувствия он может попасть
вместе с нами и на вершину. Он весь загорелся от этой перспективы.
Еще раз посчитали кислород. Получилось, что в принципе хватает на
троих: 4 баллона s IV лагере, 2 баллона в III лагере и по 3 баллона мы
занесем сами. При этом мне хотелось поднять как минимум по 2 веревки
вдобавок к тем 8, которые уже имелись на 8250. Иначе могло не хватить для
обработки участка IV--V и обеспечения самого восхождения.
Правда, Валя Иванов утверждал, что до 8500 хватит 10 веревок, но я
настаивал на 12, чтобы иметь запас. Никто не знает, что нас ждет, и лучше
занести лишнюю сороковку, чем остановиться в 40 м от хорошей площадки из-за
отсутствия веревок.
Около 18 часов к нам в лагерь спустился Шопин, который делал с шерпами
ходки на переходе II--I/I. Занесли они не очень много--шерпов пугают крутые
заснеженные скалы. Володя чувствовал себя отлично, готов был идти и до
лагеря IV, но не с кем, и ему было велено спускаться.
Будучи уверен, что при теперешней акклиматизации он без труда дойдет и
до вершины, он с легким сердцем отправился на отдых. Я испытывал что-то
вроде угрызения совести от того, что вот мы идем на вершину, а Володя встает
в конец длинной очереди на восхождение. Под
278
влиянием этого чувства я даже пообещал ему составить компанию, если у
него не окажется партнера. Я чувствовал себя исключительно хорошо, надеялся,
что этот выход всех сил не отнимет и для повторного подъема мне достаточно
будет короткого отдыха на 6500. Как здорово было бы зайти наверх
ленинградской связкой! Реальны или нереальны были эти планы, судить
трудно--слишком неправильно все сложилось в нашем с Эдиком восхождении.
28.04.82.
В 10.00 в бодром настроении мы втроем вышли наверх. К сожалению,
рюкзаки были тяжеловаты. Я слишком много нес продуктов, без которых, как
потом оказалось, вполне могли обойтись. А усталось уже начала накапливаться,
29.04.82.
Утром собирались медленно, но в лагерь III пришли засветло.
Вначале путь проходил так, что случайно сброшенный камень может упасть
на товарища, идущего в 2--3 веревках ниже, поэтому приходилось особенно
тщательно рассчитывать каждый шаг, пытаясь угадать живые камни под
свежевыпавшим снегом. Громко проклинал косые траверсы через кулуары, когда
веревка закреплена концами, а середина провисает над обледеневшим желобом.
Если здесь поскользнуться и зависнуть на зажиме, то долго будешь барахтаться
с таким грузом.
30.04.82.
Долго не могли понять, как же нам все захватить. Наконец нагрузились
приблизительно так: я--27--29 кг, Эдик--25--27, Наванг--25--26.
Помня адский холод (впрочем, в аду жарко), который мы испытали, выходя
из III лагеря 3 недели назад, я надел все, что было с собой. На это раз
мороз оказался слабее, но ни одна одежка не была лишней.
Палатки III лагеря прилепились к монолитной нависающей скале, и от них
вниз уходил крутой снежно-ледовый склон. На стыке склона и скалы удалось
вырубить неширокую площадку, на которой одна палатка встала целиком, а
вторая на две трети. На таком крутом склоне удобно надевать тяжелый рюкзак,
под который всегда приходится садиться.
Я вышел на час-полтора раньше и, дойдя до седловин-m (3 веревки),
занялся киносъемкой. Это было ошибкой, гак как и без того мы вышли только в
12-м часу. Через некоторое время появился Наванг, но ко мне не поднимался.
Полчаса спустя я продолжил свое довольно медленное движение вверх. Я был в
2-х веревках выше по кулуару от Наванга, когда к нему подошел Эдик.
Я надел маску, установил ручку редуктора на расход 1 литр в минуту и
стал искать подходящий камень, чтобы поставить рюкзак повыше. Просто поднять
на плечо я его не мог--слишком тяжел--и пришлось сесть, надеть лямки и
плавно встать. Было уже 2 часа дня, а до лагеря V осталось еще 11 веревок.
Кислородная маска на лице сразу вызвала массу неудобств. До сих пор я
только примерял ее, сидя за столом в кают-компании, и не предполагал, что на
маршруте с ней возникнут сложности. Резиновая трубка с индикатором
поступления кислорода висит перед грудью и грозит зацепиться за выступ или
запутаться в самостраховках, маска сильно сокращает главный сектор
обзора--не видно зацепок для ног. А когда наклоняешь голову, маска упирается
в пуховку и совсем сдвигается на глаза. Я промучился минут 20, пройдя всего
треть веревки, и решительно снял маску.
Облегчения от кислорода не почувствовал, зато неудобства сильно
усложнили работу. Сняв маску, ощутил, как резко охватило морозом влажную
кожу лица, но через пару минут привык.
Я посматривал вниз, где в 120 м от меня Эдик о чем-то долго совещался с
Навангом. Ждать их не имело смысла,
так как по перилам все равно каждый идет независимо, а чем раньше я
приду в лагерь V, тем лучше для всех.
Подошел к стенке, на которой при обработке затратил довольно много
времени и совсем заморозил страховавшего меня Эдика. Перестегнул зажим и
попытался пройти по тем же зацепкам, что и 2 недели назад. Однако стенка
"отбрасывала". Лезть с таким рюкзаком по мелким трещинам и выступам было
невозможно. Веревка шла по диагонали, с небольшим провисом. Когда я вынужден
был ее нагрузить, меня качнуло маятником вправо метра на 2, и я оказался под
выпуклой частью стены, почти не находя опоры для ног. Я висел на зажиме
достаточно надежно и даже удобно, длина страховки и точка закрепления ее на
грудной обвязке гарантировали от опрокидывания и потери контроля за
ситуацией. Все это было отработано на скальных тренировках и стенных
восхождениях, и оставалось только выбрать один из способов движения по
вертикальным перилам на отвесе. Мешкать было нельзя, так как рюкзак,
несмотря на удобную конструкцию, был все-таки слишком тяжел и буквально
переламывал позвоночник, выворачивал плечи. Можно было встегнуть второй
зажим с петелькой для ноги и по очереди передвигать то верхний, то нижний,
но, прикинув длину тяжелого участка, я решил, что обойдусь просто руками.
Правда, пришлось снять рукавицы, так как они скользили по гладкой капроновой
веревке. Сделав несколько быстрых шагов-подтягиваний, я вылез на
сравнительно пологую часть стены и прислонился к ней, с трудом
восстанавливая дыхание и отогревая совершенно окоченевшие руки.
Маршрут приобретал все более гребневый характер. Отдельные стенки можно
было обойти справа, иногда попадались полки и гребешки, которые позволяли
немного отдохнуть. Средняя крутизна заметно возросла, я подошел к самому
сложному участку всего маршрута по юго-западной стене Эвереста.
Веревки здесь навешивали Бершов и Туркевич неделю назад, и теперь я по
достоинству оценил их безупречную работу на труднейших скалах.
Оказывается, участок 7500--7700, который снизу казался нам ключом
маршрута, значительно проще того, что встретилось на высотах 8000--8200. Как
они лезли по этим микрозацепкам, присыпанным снегом, в тяжелой и громоздкой
одежде, в рукавицах и кислородных масках, которые так мешают при тонком
лазании! К тому же этот черный непрочный сланец плохо держит крючья, а
трещины забиты снегом и льдом.
Наконец мы с Эдиком опять оказались в зоне прямой видимости. Он был
метров на 120 ниже, и я с трудом докричался:
-- Светлого времени не больше двух часов! С таким грузом до темноты в
лагерь не успеем. Давай оставим здесь по девять-десять килограммов, а завтра
вернемся...
Эдик кивнул, не снимая маски, и поставил рюкзак. Я попросил только не
оставлять веревки; кислорода на завтра ему хватит того, что есть в лагере
IV, а без веревок, крючьев и карабинов мы не сможем обработать дорогу
наверх.
Оставив 3 баллона в снежной нише, я продолжал подниматься, досадуя на
себя, на маршрут и на тяжелый рюкзак. Знал бы я, что здесь будет так круто,
не канителился бы утром и не тратил времени на киносъемку.
Стенка шла за стенкой. Я пытался торопиться, но от этого работал менее
рационально и быстрее расходовал силы. Надвигались сумерки, а лагеря нет и
нет.
Вдруг снизу совсем близко слышу голос. Эдик? Как он сюда попал? Ведь
разрыв между нами постоянно увеличивался. Эдик спрашивал меня, как лучше
пройти эту веревку. Я объяснил и подождал. Оказывается, он оставил рюкзак, и
это позволило ускориться. Молодец! Лучше хорошо отдохнуть в палатке и утром
сходить за грузом со
279
свежими силами, чем карабкаться всю ночь по этим сумасшедшим стенкам.
Еще 30 м, и мы на остром снежном гребне. Срублено несколько кубометров
снега, и в этом проеме стоит палатка. Окоченевшими пальцами с трудом
развязали рукав входа. В полном изнеможении вползли и некоторое время лежали
в темноте...
Но уже через минуту я распаковал рюкзак и достал рацию. В назначенное
время (18.00) мы не вышли на связь, так как находились на трудном участке.
Внизу волновались, держали рацию на постоянном приеме. Мы сообщили, что у
нас дела идут относительно нормально. Евгений Игоревич как мог ободрил нас и
сообщил, что за нами поднимается группа Иванова, которая постарается помочь
нам кислородом.
Я впервые был на высоте 8500. Обычно после первой ночи на новой
высотной отметке болит голова и утром тяжело включаться в работу. А работа
предстояла сложная, к тому же совсем неизвестная: дальше этого лагеря никто
не ходил.
Чтобы исключить утренние неприятные ощущения, я решил попробовать спать
с кислородом, расходуя 0,5 литра в минуту.