Geum.ru

С. М. Кирова На правах рукописи Лебедев Владимир Борисович Псковское духовенство во второй половине XVIII в. Отечественная история 070002 Диссертация

Вид материалаДиссертация

Содержание


Глава 5. Деятельность духовенства и его место в структуре российского общества §1. Особенности социального статуса духовенства.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   15

Глава 5. Деятельность духовенства и его место в структуре российского общества

§1. Особенности социального статуса духовенства. Деятельность духовенства


Во второй половине века двумя основными направлениями внешней функции, которые выполняло православное духовенство, оставались, по-прежнему, религиозное и государственное. К религиозной функции духовенства помимо ее обрядовой стороны следует отнести нормативно-регулятивную (выработка норм общественной жизни и межличностных отношений) и нравственно-регулятивную (помощь пастве в достижении определенного нравственного состояния посредством исповеди и покаяния). Государственная служба подразумевала под собой следующие важнейшие функции: информативную (сбор информации церковного и политического характера, передача информации в народ) и просветительскую.401

Нет оснований полагать, что светская власть недооценивала значения деятельности духовенства по осуществлению этих функций и не понимало, что для повышения собственной эффективности необходимо упрочить авторитет духовенства в народе. С этой целью при Екатерине II было сделано немало для возвышения духовенства.402 Павел I "хотел поднять авторитет и влияние духовных лиц в обществе и в народной среде и тем самым укрепить основы своей власти".403 Как недостаточные для возвышения духовного сословия, половинчатые, но тем не менее дающие "прочное основание для умственного и нравственного развития духовенства" в будущем, оценил действия правительства в этом направлении И. Знаменский.404 Взаимоотношения государства и духовного сословия за вторую половину XVIII сильно изменились. Если в предшествующий период духовенству приходилось в основном отстаивать свои права от посягательств государства, то с 1764 г. начался процесс, который Б.Н. Миронов назвал освобождением духовенства. Процесс предоставления, в первую очередь, белому духовенству прав, присущих свободному сословию, мог носить вынужденный характер, так как правительство не могло не понимать, "какую огромную опасность может представлять духовенство в случае его враждебного отношения к существующему режиму". В свою очередь, духовенство просило о расширении своих прав, пользуясь любой благоприятной возможностью и личными связями с императорами.405 Оборотной стороной этого процесса стало усиление зависимости церкви как организации от государства, что дало основание некоторым исследователям говорить о ее крайнем огосударствлении. Первейшими обязанностями приходского духовенства Н.М. Никольский называл "насаждение верноподданнических чувств среди православного населения и политический сыск среди прихожан", приводя в качестве примера попытки апофеоза императорской власти и установление табельных дней.406 В учебном пособии И.В. Левченко проводится мысль о "полном превращении церкви в ведомство государственного управления, а епископов – в чиновников", как главном итоге организационной стороны реформы 1764 г. Отмечается также нарастающий процесс бюрократизации клира, который не был осуществлен только благодаря устойчивой системе наследования приходов.407 Огосударствление церкви, "полицейские обязанности", возложенные государством на служителей церкви, в свою очередь, должны были ронять авторитет духовенства в глазах прихожан.408

В целях выяснения вопроса о том, какое место занимало духовенство и каков был статус духовного лица необходимо проанализировать связанный с ним комплекс норм права, закрепленных в законодательных актах, и имевших место случаев их реализации.

В первые годы после реформы 1764 г. государство освобождает белое духовенство от своеобразного внутрисословного оброка (так называемого "епископского тягла"), от сборов за епитрахильные вдовым священнослужителям, от школьных, за постихарные и перехожие грамоты, с производимых в степень протопопа. Во время архиерейских выездов запрещалось требовать с духовенства денег на подводы. В самом указе разъяснялось, что отмененные сборы до введения штатов шли на жалование судьям архиерейских домов и приказным служителям. Теперь, когда архиерей и епархиальная администрация получают жалования из Коллегии Экономии, необходимость в них отпала. Указ 1765 г. устанавливал фиксированную плату за поставление из диаконов в священники и из причетников в диаконы размером в 2 руб., и сумму в 1 руб. за поставление в причетники.409 Этот указ дополняет официально установленная в 1765 г. такса на важнейшие требы.410 В 1766 г. упраздняются подможенные деньги на содержание военного духовенства.411 Все эти указы объединены одной общей целью – предельно сократить количество жизненных обстоятельств, при которых клирик касался каких-либо финансовых вопросов. Устанавливая таксы за требы и запрещая торг вокруг них, государство, возможно, имело намерение поднять авторитет духовенства. Причем, предупреждая упреки в стяжательстве, направленные против духовенства, величина фиксированной платы за требы была заведомо ниже обычной, привычной и духовенству и прихожанам. Естественной реакцией духовенства было стремление увеличить сумму, не останавливаясь перед вымогательством и отказом совершать требы, что вынудило иркутского архиерея Софрония, на свой страх и риск увеличить в своей епархии плату за требы в 2-3 раза.412

Представители псковского духовенства начали нарушать указ в самых неприглядных формах сразу после его опубликования. В 1769 г. священник Георгиевской церкви пригорода Воронича Симеон Иванов, запрашивая с крестьян большие суммы за погребение, вынудил их хоронить покойников без отправления треб. Официальная плата за погребение составляла 10 коп., священник же запросил 2 руб., не согласившись сбавить цену до рубля и овцы в придачу. Более того, епархиальному начальству были предоставлены показания крестьянина, получившего от священника прямой отказ хоронить мертвого младенца в связи с необходимостью дальней поездки и рекомендацию подождать с похоронами до смерти еще кого-нибудь в той же местности. Никакого наказания за нарушение указа в отношении священника не последовало. Начальство ставило ему в вину не завышение платы за выполнение треб, а исключительно отказ их совершать. Более того, пострадавших крестьян обязали подпискою не обращаться за выполнением треб к другим священникам "под страхом штрафа и наказания".413 Подобные злоупотребления священнослужителей, отказывающихся совершать обряды, не сойдясь с прихожанами в цене, имели место и в других епархиях.414

Ликвидация поборов с духовенства в пользу епархиальной администрации так же не могла иметь должного эффекта. Духовенство по-прежнему должно было содержать низовые звенья административного аппарата епархии (благочинных, членов духовных правлений, экзаменаторов, цензоров проповедей и духовных депутатов).415 Расходы на их содержание, как отмечалось выше, были систематичны и чувствительны для приходского духовенства. По мнению И. Знаменского, повсеместно сохранялась вымогательство с белого духовенства денег под предлогом получения священнического (до 100 руб.) и диаконского (до 50 руб.) мест.416

В 1767-1772 гг. правительственными указами духовенство освобождается от телесных наказаний и пристрастных допросов священнослужителей (священников, иеромонахов, протодиаконов, иеродиаконов, диаконов).417 В самом тексте указа от 7 июля 1767 г. данная правовая норма обосновывается необходимостью поддерживать авторитет сана, так как через телесные наказания "Духовенство, а особливо Священники, теряют должное по характеру своему от общества почтение, пастве же их подается немалый соблазн и причина к презрению". В том же указе предписывается при назначении священнослужителям наказания в виде "трудов" следить за тем, чтобы принудительные работы не роняли авторитет сана. Меры эти при, всей их пользе для духовенства, касались только церковного суда. Священнослужители же, подозреваемые в совершении преступных деяний, попадали в руки светских властей.418 В этот же период в законодательстве появляется нома, запрещающая "держать в работе" человека, чья вина не доказана.419

Уже с 1766 г. для участия в следствии и уголовном суде над лицами духовного звания требуется обязательное присутствие депутата (такое название они получили еще в период правления императрицы Елизаветы). Указ 1791 г. требовал в городах и уездах назначить вместо временных постоянных депутатов.420 Присутствие депутата на следствии и суде должно было оградить обвиняемого клирика от оскорбляющих его сан действий со стороны светских властей. Поэтому епархиальные власти отнеслись к выбору депутатов весьма ответственно и еще до 1791 г. начали назначать их на постоянной основе. С 1779 г. депутатскую должность в городе Пскове отправлял священник Симеон Васильев Яновский. В 1786 г. его выбрали одним из двух городских благочинных. Консистория рассудила, что выполнять эти обязанности Симеону Васильеву будет затруднительно, поскольку две занимаемые им должности могут потребовать одновременного присутствия в разных местах. Поэтому в помощь депутату Яновскому решено было назначить второго депутата священника церкви Воскресения с Полонища Василия Иванова. Первый должен был ходить в гражданские присутственные места только по делам, требующим окончательного следственного рассмотрения и делам, переносимым по апелляции в верхние суды. Второй иногда совместно с первым должен был присутствовать на допросах.421 Симеон Яновский продолжал выполнять депутатскую должность до самого конца рассматриваемого периода, причем, получил в качестве награды за свое депутатство в 1793 г. от архиепископа первенство в публичных собраниях.422

Существование сословного суда, не применяющего телесных наказаний к священнослужителям, и сословный надзор за гражданским судопроизводством в отношении духовенства не мог избавить его от притеснений и обид со стороны официальных лиц. Псковский наместник действительный статский советник Кожин, 8 июня 1783 г. в связи с выходом из повиновения крестьян полковника Александра Максимовича Вындомского (Опочецкий у., село Георгиевское) через консисторию предписал окрестным священникам делать тем крестьянам "приличное увещание". Консистория не возражала, но опасалась отправить священников без надлежащего конвоя. В том же месяце наместник прибыл с псковским полицмейстером и военной командой. Священникам наместник велел быть в готовности, но куда и когда явиться не сообщил. В результате он лишился возможных посредников и столкнулся с вооруженным сопротивлением бунтующих крестьян. В ходе столкновения было убито несколько крестьян, и получили ранения солдаты. Всю вину в произошедшем наместник возложил на приглашенных им священнослужителей, которые "неприездом своим дали повод и согласие к таковому их [крестьян] непокорству". Видимо, находясь еще под впечатлением от только что случившегося побоища, наместник прибыл с военной командой в Воронич и дал волю своему гневу по отношению к провинившимся клирикам. По его приказу священника Антипа Михайлова вытащили из дома. Наместник лично обругал священника "всякими неподобными словами", снял с него суму со святыми дарами и приказал священника связать. Священника связали, причинив ему этим сильные физические страдания, "что и терпеть было не можно", и отдали на два часа солдатам под стражу. Пока другой священник Петр Антонов по распоряжению начальства исповедовал и причащал тяжелораненого солдата для него готовились колодки. Впрочем, в колодки его так и не посадили. Потом наместник приказал привести 4-х арестованных мужиков и, устроив подобие очной ставки, стал требовать от них назвать священников подстрекателями к бунту. Мужики промолчали. И тогда наместник на глазах у священников запорол одного из крестьян до смерти. Происходящее повергло остальных членов причта в ужас. Пока диакон прятался от направленных на его поиски 9 солдат, причетники ускакали прочь на принадлежащей священнику лошади. Причем убегали они в такой спешке, что загнали лошадь до состояния полной непригодности к работе. Не получив прямых доказательств вины священников, наместник удалился, пообещав вернуться через 3 дня, разорить дома священников, а их самих отдать в солдаты. Синод впоследствии признал вину священнослужителей в произошедшем восстании недоказанной, а те из них, кто все-таки предстал перед судом уголовной палаты, были также отпущены.423 Весьма примечательным при изучении действий в данном дел наместника является тот факт, что прилюдно унизив служителей церкви, запугав их и даже причинив одному священнику физические страдания, он не нарушил закон. Крайне важным для понимания отношений между светской властью и клириками в данной ситуации является эпизод с сумой, содержащей святые дары. Подобную суму с матерчатым изображением креста по указу 1777 г. должен был носить на груди поверх одеяния каждый священник. Во всех гражданских ведомствах объявлялось, что "когда священники при себе иметь будут дароносицы со Святыми Тайнами, с светской стороны наблюдаемо было должное благочиние и почтение". Любой мирянин, который "производил" над священником непристойный поступок, должен был предстать перед церковным судом и понести наказание.424 Поэтому священник, пытаясь уберечь себя от издевательств наместника, надевает суму со святыми тайнами, а наместник, не желая навлекать на себя неприятности, ее снимает перед тем как начать ругать Антипа Михайлова. Истязание священника путем связывания его веревкой так же формально нельзя признать нарушением закона. Не было пыток и физической расправы, были применены исключительно меры задержания.

Участие духовенства в антикрепостническом движении вообще и в восстании Пугачева, в частности, расценивается исследователями неоднозначно. А.В. Карташев был склонен считать участие духовенства в пугачевщине вынужденным. Духовенство "под страхом быть растерзанным живьем" часто покорялось самозванцу и встречало его как законного императора. В Тамбовском и Пензенском крае по окончанию следствия были лишены сана и монашества 129 человек. В то же время неполная статистика насчитывает 257 лиц духовного звания, убитых за отказ служить молебен за здравие самозванного царя Петра Федоровича.425 Ю.Я. Коган и Е. Ф. Грекулов подчеркивали антинародную сущность православной церкви, проявившуюся «с наибольшей силой в 1773-1775 гг.».426 Н.М. Никольский, не отрицая проправительственную, в целом, ориентацию клира, упомянул примеры активной и добровольной поддержки Пугачева некоторыми представителями духовенства.427 После восстания Пугачева правительство продолжает рассматривать духовенство как силу, способствующую удержанию крестьян в повиновении, но, вместе с тем, не вполне доверяло его готовности защищать государственные и помещичьи интересы, о чем свидетельствует указ от 30 марта 1781 г. Согласно указу служителей церкви следовало освидетельствовать на предмет знания ими указа 1767 г., запрещавшего помещичьим крестьянам подавать челобитные на своих хозяев, дабы те не могли отговориться его незнанием. Духовенство так же следовало обязать подпиской, что в случае неповиновения крестьян помещику они "не токмо от сообщества с ними в том всячески удалялись, но когда о том уведают, то б при первом случае от того прихожан своими увещаниями, напоминая и прочитывая им вышеписанный указ, всемерно воздерживали…". Впредь епархиальному начальству следовало знакомить с содержанием указа 1767 г. всех новопоставляемых священно- и церковнослужителей.428

Произошедшие в Холмском у. в 1797 г. события, получившие широкую известность в правительственных сферах, показали, что духовенство играло активную роль как в среде восставших крестьян, так и среди подавляющих восстание. В возмущении помещичьих крестьян оказались виновными священники погоста Бросна Антон Иванов, священник погоста Торопоца Степан Григорьев и диакон погоста Каменки Алексей Степанов. Особая вина возлагалась на священника Антона Иванова, который с "великим азартом" произнес перед прихожанами речи, "возбуждающие крестьян к мятежности, и с порицанием войск, якобы они были подкуплены" Прочитанный крестьянам указ о необходимости повиноваться помещикам, Антон Иванов объявил подложным. Из текста обвинения следует, что главной и единственной виной священнослужителей было "неистовое толкование им [крестьянам] указа просить на помещика своего". Двух основных виновников (священник Степан Григорьев к 1798 г. умер) лишили сана, били кнутом и отправили на работы в Нерчинск. В крестьянском восстании оказались замешаны, но "не так дерзновенны" священники погоста Бологова Алексей Елисеев, погоста Данкова Дмитрий Тимофеев, погоста Тихвина Иван Васильев и диаконы погоста Жукова Гаврила Григорьев, погоста Волок Иван Львов, погоста Троицы Хлавицы Ераст Варламов. Их присудили к снятию сана, наказанию плетьми и отдаче в военную службу. Священник погоста Каменки оказался виновным в том, что не отвратил от поддержки крестьян диакона своего погоста. Наказанию подверглись так же три дьячка. Они были биты плетьми и отправлены на Иркутскую суконную фабрику.429 Участие большей части священнослужителей, охваченных восстанием погостов, пусть даже в большинстве случаев пассивное, а может быть и вынужденное, показывает, что сельское духовенство было связано с крестьянами более прочными узами, чем с дворянством. Для увещевания крестьян пришлось вызвать священника и присутствующего члена консистории Симеона Яновского из Пскова, который за свои услуги государству был незамедлительно пожалован орденом Анны 2-й степени и званием протоиерея.430