Фомичев О. Импорт институтов и оценка его эффективности

Вид материала

Содержание

1.2. Институциональные изменения: эволюционные подходы.
1.2.1. Краткая характеристика эволюционных изменений.
1. Постоянное взаимодействие институтов и организаций в условиях экономической конкуренции – ключ к институциональным измене
1.2.2. Эволюционные изменения на практике: опыт России.
1.2.2.1. Стратегии эволюционного развития: адаптация и негадаптация.
Одна из особенностей
Другой российский парадокс
Третья особенность
1.2.2.2. Эволюция или революция?

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

1.2. Институциональные изменения: эволюционные подходы.

Исследователи^²²[22] обычно выделяют два типа институциональных изменений: эволюционные и революционные. Однако особое внимание в работах исследователей уделяется эволюционным изменениям. Это связано, на наш взгляд, прежде всего с их большей распространенностью и значимостью для экономик, не испытывающих серьезных потрясений (доля которых в мировом производстве является преобладающей). Эволюционные изменения, тем не менее, не исключают качественных подвижек – диалектика количественно–качественных изменений остается в силе (см. работы Дугласа Норта по развитию капиталистических экономик).

Революционные изменения (каковым является импорт институтов) не подразумевают вытекания изменений из предыдущей траектории развития экономики. Поэтому революционные изменения – всегда ломка: ломка привычек, части традиций (того, что в неоинституционализме принято называть неформальными институтами), ломка сознания. Революционные изменения практически всегда проходят болезненно (это тоже их отличие от эволюционных изменений), но и результаты их бывают часто эффективнее.

Хотя основным предметом нашего исследования является импорт институтов (т.е. революционное изменение) сначала хотелось бы, хотя бы коротко, остановиться на эволюции. Такой порядок рассмотрения имеет свою логику.

Во-первых, это даст возможность проанализировать большую часть литературы по институциональным изменениям (которая, как уже говорилось выше, в основном посвящена экономической эволюции) с целью выделения круга проблем, разрабатываемых институционалистами в данном направлении.

Во-вторых, рассмотрение эволюционных изменений, позволит выделить общие их черты с изменениями революционными, что, естественно, облегчит последующий анализ.

В-третьих, в работах, посвященных анализу эволюционных изменений, вводится терминология и аналитический аппарат, за редким исключением применимый и при рассмотрении экономических революций (каковой является импорт институтов).

1.2.1. Краткая характеристика эволюционных изменений.

Эволюционные изменения исследуются в экономической литературе достаточно полно. Большая работа в этом направлении велась и ведется в рамках mainstream-теории. Среди зарубежных исследователей - Й. Шумпетер, Р. Нельсон и С. Уинтер, У. Ростоу, М. Тодаро, У. Льюис, среди российских – Р.Нуреев, В.Мау, А. Илларионов, С. Бессонов. Неоинституционализм изучает экономическую эволюцию, в основном, как уже говорилось ранее, в рамках новой экономической истории и теории общественного выбора. Хотя первенство в исследовании эволюции институтов в частности и институциональных изменений вообще принадлежит, скорее, немецкой исторической школе и последовавшими за ней «старому» институционализму и марксизму, следует отметить, что исследования и исторической школы, и старого институционализма носили, скорее, описательный характер, нежели аналитический. На основе анализа данных о динамике экономических систем необходимо было выстроить теорию, что получилось лишь у новой экономической истории, вооруженной аналитическим аппаратом неоклассики и неоиституционализма.

Из исследователей, занимающихся институциональной динамикой, прежде всего необходимо выделить Дугласа Норта (Douglass North. Five Propositions About Institutional Change; The New Institutional Economics and Development, Институты, институциональные изменения и функционирование экономики), Рассела Хардина (Russell Hardin. Institutional Knowledge And the Role of Institutions), Барри Вайнгаста (Barry Weingast), Пола Милгрома (Milgrom P., North D., Weingast B., The Role of Institutions in the Revival of Trade: The Law Merchant, Private Judges, and the Champagne Fairs.). Из представителей школы общественного выбора необходимо отметить также нобелевских лауреатов Джеймса Бьюкенена и Гордона Таллока (J. Buchanan and G. Tullock. Calculus of Consent, Конституция экономической политики.). Из российских авторов, исследующих в основном эволюционные институциональные изменения, следует отметить Р. Нуреева (Теории развития: институциональные концепции становления рыночной экономики), Р. Капелюшникова , В. Нестеренко (Экономический рост на основе институциональных изменений), А. Олейника (Институциональная экономика. Учебно-методическое пособие), А. Шаститко (Неоинституциональная экономическая теория), Я. Кузьминова (Институциональная экономика. Курс лекций). Не имея возможности проанализировать вклад каждого, необходимо остановиться на общих чертах институциональных изменений, выделенных всеми исследователями. Их точнее всего сформулировал Дуглас Норт^²³[23]:

1.     Постоянное взаимодействие институтов и организаций в условиях экономической конкуренции – ключ к институциональным изменениям.

2.     Конкуренция заставляет организации в борьбе за выживание постоянно инвестировать в знания. Характер и направленность знаний, получаемых индивидами, и, соответственно, их организациями, будут определять восприятие возможностей и, соответственно, выборов, которые будут влиять на постепенное изменение существующих институтов.

3.     Институциональное окружение диктует тип и направленность знаний, получаемых индивидом, с точки зрения максимизации ожидаемого выигрыша в заданных институциональных условиях.

4.     Восприятие – производная от ментальных, умственных конструкций (mental constructs) игроков.

5.   Экономия от масштаба, комплементарность, сетевые внешние эффекты (тесная взаимосвязь) институциональной матрицы делают институциональные изменения в подавляющем большинстве случаев постепенным и зависимым от предыдущей траектории развития.

Главными причинами институциональных изменений практически все вышеупомянутые авторы выделяют, вслед за Нортом^²⁴[24], две:

     изменения в относительных ценах

     изменения в идеологии.

Из пятого пункта выделенных Нортом особенностей институциональных изменений можно сделать вывод, что институты возникают и изменяются во взаимодействии институционального окружения (неформальных институтов) и формальных институтов. Связь формальных и неформальных институтов можно проиллюстрировать графически следующим образом (см. рис. 3).

Каждый формальный институт опирается на один или несколько неформальных, также как и каждый неформальный институт поддерживает один или несколько формальных. Эволюционность изменений применительно к данной иллюстрации выражается в том, что своеобразные нити или ветви неформальных институтов могут постепенно атрофироваться, заменяться новыми, на некоторых отростках этих ветвей могут появляться новые формальные институты. В то же время, формальные институты могут пускать «корни» создавая новые неформальные институты или модифицируя старые. Соответственно, можно выделить два способа взаимодействия (взаимной настройки) институтов:

     модификация формальными институтами неформальных. Так, например, принятие закона о фермерстве постепенно (хотя и очень медленно^²⁵[25]) меняет ментальные установки российских сельских жителей, вводя в их сознание, а, следовательно, и в поведение, и в способы взаимоотношений принципы индивидуализма, чувство хозяина, вместо псевдоколлективизма, выражавшегося не во взаимопомощи и взаимовыручке, а равнодушном отношении к результатам собственного труда и к коллективной собственности.

     легитимизация неформальных институтов в формальные (формализация). В качестве примера можно привести идущие сейчас дискуссии о возможности легализации экспорта российского капитала, полученного законным путем, который фактически уже давно экспортируется. В случае легализации ситуация с утечкой капитала возможно и не улучшится (а в краткосрочном плане даже ухудшится), однако государство, сделав такие действия прозрачными, во-первых, выведет из тени часть капитала, что улучшит общую экономическую обстановку, во-вторых, начнет получать налоговые отчисления от таких операций, проводимых легально, в-третьих улучшит общий инвестиционный климат, дав возможность российским гражданам страховать свои вклады от чрезвычайно высоких в данный момент страновых рисков, приобретая акции иностранных компаний.

К постепенным институциональным изменениям не совсем применима теория естественного отбора (хотя термин «эволюция» используется), поскольку не всегда выживает самый "лучший" институт. С другой стороны существует постоянный переход институтов из одного состояния в другое – одни институты, закрепляясь нормативно, из неформальных становятся формальными, другие, потеряв прежнее значение в качестве формальных институтов и будучи исключенными из правовой системы могут становиться неформальными.

Из приведенного краткого анализа эволюционных изменений можно сделать несколько заключений:

1.     Эволюционные процессы доминируют в институциональных изменениях.

2.     Институциональные изменения в значительной степени зависят от институциональной матрицы.

3.     Важнейшее свойство эволюционных институциональных изменений – зависимость от предыдущей траектории развития.

4.     Эволюция институтов (исходя из пп. 2 и 3) не в состоянии обеспечить радикальное изменение тормозящих развитие общества институтов.

Здесь можно обратить внимание на пункт 4: именно этот вывод, который, кстати, не опровергают ни Норт, ни другие исследователи, является одной из основных причин импортирования институтов. Мы подробнее остановимся на этом положении в последующем изложении.

1.2.2. Эволюционные изменения на практике: опыт России.

Включить краткое рассмотрение эволюционных институциональных изменений на практике (в России) представляется необходимым (несмотря на то, что работа носит, в основном, теоретический и методологический характер) по следующим причинам.

1) практическое рассмотрение эволюции институтов позволит избежать излишнего теоретизирования, превращения исследования в «экономику классной доски»;

2) рассмотрение поможет прояснить смысл ряда введенных в работе терминов для последующего более эффективного их использования в анализе эффективности импорта институтов и выделит недостатки (если так можно выразиться) эволюционного пути развития институтов, что будет важно при анализе необходимости импорта институтов.

1.2.2.1. Стратегии эволюционного развития: адаптация и негадаптация.

В качестве вводного замечания отметим, что говорить об эволюции институтов в случае России достаточно проблематично, так как на современном этапе она насчитывает (в зависимости от взятой точки отсчета) от 8 до 13 лет, что чрезвычайно мало для полноценного анализа в исторической ретроспективе. Предыдущий период тоже невелик – 70 лет.

Приспособление новых формальных к старым неформальным и наоборот началось, в основном, с 1992 года – отпуска цен правительством Е.Т. Гайдара. До этого принимаемая законодательная база (формальные институты) существовала как бы сама по себе – было мало точек соприкосновения с реальной жизнью. После резкого шока, квазигиперинфляции, падения реальных доходов населения в России возникли два процесса - адаптация и негадаптация^²⁶[26].

Адаптация выражалась в адекватной реакции неформальных институтов (в данном случае не обычно приводимых в пример обычаев и традиций, а моделей поведения, «процедур» межличностного взаимодействия и особенностей взаимодействия «человек – организация») на воздействия изменившейся правовой среды. Человек приучался жить по новым законам, с новыми правами и новыми же обязанностями.

Вместе с тем, вследствие резкого изменения социальных и экономических ролей индивид оказался выбит из привычного ему неформального окружения. На некоторое время сформировался своеобразный маргинальный homo oeconomicus – не совсем в смитовском его понимании. В отсутствие привычных процедур и моделей принятия решений поведение человека стало более «рациональным» (в терминах теории поведения потребителя) чем обычно.

Однако возникшее внешнее окружение другого, нежели развитый рынок, типа породило и другие реакции. Возникла негадаптация – процесс ухода из сферы действия новых формальных правил путем изобретения «гибридных» моделей поведения, сочетающих новые рыночные со старыми дорыночными способами взаимоотношений (в случае с промышленностью - различных схем взаимозачетов, бартера, развитие системы неплатежей). Эти две разнонаправленные тенденции были сильны особенно в первые пореформенные годы. Сейчас эволюционные процессы более похожи на классические, описываемые в работах Норта. Хотя в случае России есть некоторые отличия.

Одна из особенностей – ослабленный, на наш взгляд, эффект зависимости от предыдущей траектории развития (в силу постоянной смены, особенно в последние два века этой траектории). Россия как полигон нескольких грандиозных социальных экспериментов XIX-XX веков постоянно продуцировала маргинальные слои населения. Немаргинальные слои с соответствующими им неформальными институтами, которые должны были оказывать сопротивления резким институциональным изменениям, способствовать постепенному их проведению, в некоторых случаях просто уничтожались (истребление в 30-е годы интеллигенции, крестьянства). Соответственно, преемственность неформальных институтов достаточно слаба и не превышает в последнее время 2-3 поколений.

Другой российский парадокс – не инвестирование в знания, которые позволяют получить максимальный выигрыш. Система образования (кстати, достаточно эффективная, целостная и позволяющая дать высокий уровень подготовки) абсолютно не предрасположена к адекватным реакциям на меняющуюся среду^²⁷[27]. До сих пор обучение ведется по огромному числу невостребованных специальностей, специалисты получают не знания, а диплом.

Третья особенность – другие (дополняющие выделенные Нортом) причины изменений. Изменения в относительных ценах действуют, изменения в идеологии тоже, но также действует и борьба групп влияния. С позиции теории групп, утверждающей, что институциональная среда часто является следствием и результатом перераспределительных конфликтов между различными социальными группами, можно выделить следующий фактор институциональных изменений: изменения в сравнительной силе организаций (возможности влиять на создание институтов) может привести к институциональным изменениям. Вкупе с факторами, выделенными Мансуром Олсоном (см. рисунок 4) институциональные изменения могут быть вызваны небольшой группой влияния^²⁸[28].

Отмеченные особенности российских эволюционных процессов наложили отпечаток на изменение многих институтов. Например, частная собственность, практически отсутствовавшая в течение 70-ти лет (и, соответственно, почти полностью отсутствовавшие поддерживающие ее неформальные институты) начала быстро развиваться вопреки предшествующей траектории развития.

В то же время сопутствующая развитию отношений собственности институциональная система не развита, нет инвестиций в получение знаний, без сомнения увеличивших бы выигрыш участников (путем разделения пучков правомочий, введения различных видов прав собственности, например, отдельная продажа прав использования, при сохранении прав владения и наследования и т.д.).

Более того, хотя дальнейшее развитие, институционализация, укрепление и защита прав собственности отвечают интересам подавляющего большинства экономических субъектов (различного рода организаций) и населения России, небольшие группы влияния, нацеленные не на производственную, а на перераспределительную деятельность (rent-seeking), в соответствие с отмеченной (см. рис. 4) особенностью российской институциональной эволюции, препятствуют этому, так как их как раз и устраивает размытость и неспецифицированность прав собственности, допускающая постоянный ее передел вне рамок закона.

1.2.2.2. Эволюция или революция?

В качестве выводов по эволюционным изменениям и перехода к импорту институтов следует отметить следующее.

Эволюционные изменения, доминируя в экономических трансформациях, обеспечивают сравнительно безболезненную, «мягкую» взаимную настройку формальных и неформальных институтов в ходе их постепенного прогресса. Для индивида это выражается опять же в постепенной смене отдельных составляющих его мировоззрения, изменении моделей взаимодействия, которые могут продолжаться несколько поколений и потому практически не заметны для индивидов, почти не влияют на их предпочтения (не трансформируют функцию полезности).

Однако, при всех положительных чертах, эволюция не обеспечивает вследствие ряда причин – зависимости от предшествующей траектории развития, постоянного воспроизводства знаний, направленных на максимизацию возможного выигрыша именно в существующей институциональной матрице – радикального изменения институтов, необходимого для вывода общества из состояния стагнации, экономического упадка, не может значительно за короткий отрезок времени снизить трансакционные издержки в экономике. Единожды выбранное направление (или в результате стечения обстоятельств, почти случайно, или планомерно, но в отсутствие длинной предыстории (США) безальтернативно приводит общество либо к процветанию (развитые страны Запада), либо к упадку (Латинская Америка^²⁹[29], Африка). Эволюция не отрицает качественных трансформаций, но говорит об их обязательной исторической обусловленности.

Эволюционная теория не дает методов, подходов, правил изменения такой безнадежной ситуации (повезло – так повезло, нет – так нет). Без таких изменений, тем не менее не возможен общемировой прогресс, полным ходом идущая в последнее десятилетие глобализация, долгосрочное процветание самих развитых стран Запада.

События в странах «третьего мира» последних десятилетий свидетельствуют, что не все так безнадежно. И траекторию развития можно изменить, и инвестировать начать в те знания, которые принесут максимальный выигрыш не в существующей, а в будущей институциональной системе. И возможно это на основе целенаправленного импорта институтов, при достижении национального согласия по поводу дальнейшего развития государства, нации^³⁰[30]. Причем такая ситуация, на наш взгляд, стала возможной лишь в последние десятилетия, и связано это со следующими причинами:

1. Глобализация. Человек все яснее осознает себя «гражданином мира», не в смысле пресловутого советского штампа космополитизма, а как непосредственного участника всего, что в этом мире происходит. Это стало возможным при достижении ранее невиданного уровня информатизации общества. Резкого снижения той части трансакционных издержек, которая была запретительно высокой в прошлом и не позволяла людям смотреть дальше границ села, города, страны.

2. Значительно более высокий (по сравнению даже с недавним прошлым) уровень образования населения, снизивший влияние обычаев, традиций, устоев на поведение людей, что способствует повышению скорости адаптации, модификации институтов.

В связи с этим (как уже коротко было отмечено во введении) возрастает роль импортирования институтов и, следовательно, роль оценки его эффективности, анализа возможных последствий и угроз.