Пространство коммуникации власти и общества в условиях политической модернизации россии

Вид материала

Автореферат диссертации

Содержание Черняева Татьяна Ивановна Печенкин Виталий Владимирович Антонова Виктория Константиновна А.В. Рязанов Степень разработанности проблемы. Объектом исследования Цель диссертационного исследования Гипотеза исследования – Теоретико-методологической базой диссертационного исследования Эмпирическую базу исследования N = 50); – анкетный опрос жителей г. Саратова «Специфика коммуникации власти и общества» (N N = 1500, 45 регионов России); центра Юрия Левады «Доверие россиян к институтам власти» 2011 (N Научная новизна диссертации Достоверность и обоснованность результатов исследования Соответствие паспорту специальности. Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. Апробация работы. Основное содержание работы Перспективы оптимизации политической коммуникации власти и общества в условиях политической модернизации» В заключении ... Полное содержание

Подобный материал:

• Концепция легитимности политической власти М. Вебера и современность. Право как инструмент, 52.21kb.
• Н б. зАзаева политические коммуникации примерный план лекции, 177.04kb.
• План Введение 3 Проблема формирования политической культуры в России 6 Заключение, 229.37kb.
• Монография посвящена проблемам становления молодого поколения в условиях динамично, 1993.6kb.
• Московский общественный научный фонд образы власти в политической культуре России, 3175.1kb.
• A. M. Горького Кафедра истории России Программа, 49.53kb.
• Урок по истории России Советская модель модернизации, 86.94kb.
• Эволюция сословного общества орловской губернии в условиях российской модернизации, 1097.92kb.
• Тематическое планирование по истории 11 класс, 530.88kb.
• Стратегия развития росиии в условиях мировой глобализации, 39.95kb.

На правах рукописи


ГЕРАСИМОВА ЕЛЕНА ВАСИЛЬЕВНА


ПРОСТРАНСТВО

КОММУНИКАЦИИ ВЛАСТИ И ОБЩЕСТВА

В УСЛОВИЯХ

ПОЛИТИЧЕСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ РОССИИ


Специальность 22.00.05 – Политическая социология


Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата социологических наук


Саратов – 2012

Работа выполнена

в Федеральном государственном образовательном учреждении

высшего профессионального образования

«Поволжская академия государственной службы имени П.А.Столыпина»

Научный руководитель	Черняева Татьяна Ивановна, доктор социологических наук, профессор, заслуженный работник высшего профессионального образования РФ
Официальные оппоненты:	Печенкин Виталий Владимирович, доктор социологических наук, профессор, ФГБОУ ВПО «Саратовский государственный технический университет имени Ю.А. Гагарина», кафедра социологии, социальной антропологии и социальной работы, профессор;
	Антонова Виктория Константиновна, доктор социологических наук, доцент, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», кафедра общей социологии, профессор
Ведущая организация	Педагогический институт ФГАОУ ВПО «Южный федеральный университет»

Защита состоится «23» марта 2012 года в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 502.005.03 при Поволжской академии государственной службы имени П.А. Столыпина по адресу: 410031, г. Саратов, ул. Соборная, 23/25, корп. 1, аудитория 336.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГОУ ВПО «Поволжская академия государственной службы имени П.А. Столыпина».

Сведения о защите и текст автореферата размещены в сети интернет на официальном сайте Высшей аттестационной комиссии при Министерстве образования и науки Российской Федерации (ссылка скрыта) и на официальном сайте ФГОУ ВПО «Поволжская академия государственной службы имени П.А. Столыпина» (ofollow" href=" " onclick="return false">ссылка скрыта).

Автореферат разослан «22» февраля 2012 г.





Ученый секретарь

диссертационного совета А.В. Рязанов

ВВЕДЕНИЕ


Актуальность диссертационного исследования. В разгар глобального экономического кризиса Россия взяла устойчивый курс на модернизацию. В Послании Федеральному Собранию Российской Федерации (2009) Президент РФ отметил необходимость всесторонней модернизации, основанной на ценностях и институтах демократии. Тем не менее стратегическая направленность заявленных преобразований охватывала прежде всего экономический сектор, предполагала создание «умной экономики, производящей уникальные знания, новые вещи и технологии, вещи и технологии, полезные людям»¹. В последующие годы стало очевидно, что без модернизации политической системы невозможно обеспечить устойчивое развитие страны и общества. С 2010 года предпринимались определенные шаги в направлении изменений институтов власти как федерального, так и регионального уровней, замены представительной демократии на непосредственную демократию. Накануне 2012 года в Послании Президента РФ Федеральному Собранию были предложены меры, дающие гражданам больше возможностей влиять на политику Российского государства, на принятие любых решений, затрагивающих их права и интересы². Такого рода меры требуют пересмотра и оптимизации пространства коммуникации власти и общества, формирования новых коммуникативных режимов и практик, что свидетельствует об актуальности диссертационной проблематики.

Представляется актуальным обращение к пространственной/полевой парадигме, отменяющей, с одной стороны традиционные пространственные дифференциации и ограничения, с другой стороны – подчеркивающей возможности включения в политический процесс любых индивидуальных и коллективных акторов. Существующее сегодня разнообразие полей политической коммуникации (политические блогосообщества, институциональные общественно-политические интернет-площадки, персональные интернет-страницы и другие виртуальные поля) с одной стороны, способствуют развитию гражданского общества, с другой стороны, предоставляет обществу доступ к обширной пропаганде экстремистских идей («твиттерные революции»). В связи с этим необходимы научные знания и информация, адекватно отражающие, с одной стороны, специфику пространства политической коммуникации власти и общества, с другой – поиск путей оптимизации власти и общества, влияющих на эффективность политической модернизации.

Вектор политической коммуникации задается осью конфликта – согласия. Согласие свидетельствует о сочетании интересов и, в большей степени, о достижении целей власти. Конфликт же выступает показателем расхождения целей и интересов власти и общества, социальным маркером проблем, которые необходимо решать. Диссертант считает актуальным обращение к конфликтным формам взаимодействия общества и власти. По данным исследований ВЦИОМ за 2009-2011 гг. резко возросло число готовых участвовать в митингах (с 14 до 24%) и петициях (с 21 до 37%), зато сократилась группа не желающих участвовать ни в каких акциях (с 57 до 41%). Вместе с тем именно конфликтные практики недостаточно осмыслены политической социологией.

Таким образом, исследование пространства коммуникации власти и общества в условиях политической модернизации предстает как актуальная теоретическая и практическая социально-политическая задача.

Степень разработанности проблемы. Теория модернизации, сформированная к 50-м годам ХХ века, была ответом на закат европейского колониального империализма и возникновение новых государств в Азии, Африке и Латинской Америке. Первоначально в теориях модернизации М.Леви, Э. Хагена, Т. Парсонса, Ш. Эйзенштадта, Д. Эптера акцент делался на противопоставлении традиционности и современности, при этом модернизация рассматривалась как прогрессивная революционная замена традиции современностью. Однако не прошло и десяти лет, как ранние теории модернизации обнаружили неспособность в объяснении крепости и приспособительной силы традиций, появлений специфических национальных форм модернизации (труды К. Гирца, М. Зингера, Ф. Риггса, Д.Левина, показавших гибкость и реорганизационную адаптивность традиционных институтов). Исследования С. Хантингтона, З.Баумана Дж. Гасфилда, Д. Белла подтвердили существование в традиционных обществах модернизационных признаков, а также способность модернизации укреплять традицию. Теряла убедительность идея единой последовательности фаз перехода.

К 1990-м годам набирает силу концепция «модернизации в обход модернити» – модернизации без насильственной имплементации западных ценностей при сохранении национальной культуры (А. Абдель-Малек, Ш. Эйзенштадт, А. Турен). Теоретические разработки модернизации ведутся в направлении синтеза универсализма и партикуляризма, уменьшающим риск неудач и модернизационных конфликтов. К настоящему времени складывается широкий спектр подходов к модернизации: теории неомодернизации (Э. Тирикьян), теории постмодернизации (Дж. Александер, Р. Инглхарт), теории экологической модернизации (Э. Гидденс, У. Бек). В диссертационной работе модернизация рассматривается как исторически ограниченный процесс, узаконивающий институты и ценности современности: демократию, рынок, образование, разумное администрирование, самодисциплину, трудовую этику. Значительное влияние на автора оказал подход к модернизации Е. Ясина, раскрывающий основные тенденции в изменении социального пространства в ходе модернизации.

Субстанциалисткий подход к изучению социального пространства обнаруживается уже в работах античных мыслителей, и связан с толкованием пространства как некого вместилища объектов. Реляционный подход к изучению социального пространства включает в себя разные теоретические направления, и предполагает изучение порядка отношений, образуемых взаимодействующими субъектами. Предпочтительность такого определения пространства существует в работах П. Бурдье, Б. Верлена, Г.Зиммеля, А.Лефера, Э.Кассирера и др. В отечественной научной традиции на развитие теорий социального пространства оказали такие российские исследователи, как В. Виноградский, Г.Говорухин, В. Ильин, Ю. Качанов, П. Сорокин, А. Филиппов, Т. Черняева, Н. Шматко. Соотношение понятий «пространство» и «время» нашли свое отражение в работах Р.Л. Аллен, К. Грико, М. Кастельс, К. Робине и М. Хэпфорт и др. Среди российских ученных можно выделить С. Абасова, М. Амиреева, Я. Аскина, В. Виноградского, Т. Зборовского, А. Осипова, В. Черникова, В. Ярскую, В. Яковлева. Применительно к изучению политической коммуникации особый интерес представляет изучение символической власти в социальном пространстве. Символические аспекты власти нашли свое отражение в работах П. Бурдье, Э. Гидденса. В этом контексте все более значимой становится тенденция изучения коммуникативной составляющей власти. Коммуникативный аспект власти является приоритетным для таких российских ученых как А. Соловьев, В. Силкин, С. Наумов и др.

В диссертационном исследовании принимались во внимание социально-политические аспекты развития новых информационных технологий, становления и формирования информационного общества изучались в трудах таких видных социологов, как Д. Белл, Дж. Гэлбрейт, М. Кастельс, М. Маклюэн, Й. Масуда, Э. Тоффлер, Ф. Уэбстер. В этом контексте особый интерес представляют работы связанные с изучением форм политической коммуникации: А. Алексеева, А. Бронникова, Т. Владимировой, С. Володенкова, Ю. Ирихина, П. Земцова, Е. Осетровой, К. Раскладкиной, А. Соловьева, М.Назарова, А. Россошанского, М. Шилиной, О. Филатова, Н. Юханова и др.

К изучению коммуникации власти и общества в условиях модернизации в диссертации применяется неоинституциональный подход (Н. Флигстин, П.Димаджио), а также идея режимов вовлеченности действия ( Л. Болтански и Л.Тевено).

Особый интерес в контексте изучения пространства коммуникации власти и общества представляют работы социологов и политологов саратовской школы: Т. Митрохиной, Т. Черняевой, посвященные различным аспектам публичной активности, Л. Константиновой, С. Наумова, О. Фомина, изучающие проблемы государственности и демократии, представительства интересов граждан, социальной политики, механизмов регулирования общественных отношений, коммуникативного пространства социума, В. Печенкина посвященные исследованию сетевой структуры сообщества, Ю. Усынина, Л. Яковлева изучающие модификацию дистанции власти в модернизируемом российском социуме.

Определенный вклад в разработку отмеченных вопросов внесли диссертационные исследования А. Максутова анализирующего политическую коммуникацию в контексте сетевой теории, В. Силкина, исследовавшего качественные характеристики пространства политической коммуникации в контексте социальных изменений, А. Скиперских, оценивающего механизмы легитимации политической власти в транзитивном социуме.

При кажущейся разработанности проблемы пространства политической коммуникации еще недостаточно глубоко изучены формы коммуникации власти и общества, не выделены тенденции изменения пространства политической коммуникации в условиях политической модернизации, что не позволяет выделить новые теоретические и прикладные подходы к оптимизации коммуникации власти и общества.

Актуальность избранной темы и ее недостаточная разработанность определили объект, предмет, цель, задачи данного исследования.

Объектом исследования является пространство коммуникации власти и общества.

Предметом исследования выступает специфика пространства коммуникации власти и общества в условиях политической модернизации.

Цель диссертационного исследования: социологическая рефлексия особенностей пространства коммуникации власти и общества в условиях политической модернизации. Реализация поставленной цели предполагает решение серии взаимосвязанных задач:

– исследовать политическую коммуникацию в условиях модернизации в контексте пространственной парадигмы;

– раскрыть основные формы взаимодействия, определить режимы действия власти и общества в пространстве коммуникации;

– представить поля взаимодействия и выявить новые политические тренды в условиях политической модернизации;

– определить перспективы оптимизации взаимодействия власти и общества в пространстве коммуникации.

Гипотеза исследования – обоснование политическим актором своей позиции в пространстве коммуникации предполагает идентификацию собственного положения в континууме солидарность-конфликт; конфликтная идентификация раскрывается в форме легитимного и нелегитимного конфликта.

Теоретико-методологической базой диссертационного исследования послужили теории социального пространства (Г. Зиммель, П. Бурдье), его архитектоники и концептуального моделирования (Т. Черняева), теория социального поля (В. Ильин), концепция социального порядка (Т.Гоббс), теории сетей (К. Бенсон), концепции политической модернизации (Г. Алмонд, Ш. Эйзенштадт, С. Хантингтон). При рассмотрении вопросов политической модернизации автор также опирался на неоинституцональный подход (Н. Флигстин, П. Димаджио) и концепцию режимов действия Л.Болтански и Л.Тевено

Эмпирическую базу исследования составили результаты социологических и политических исследований отечественных социологов и политологов по проблемам взаимодействия власти и общества, результаты эмпирических исследований, проведенных автором, в частности:

– дискурсивный анализ Посланий Президента к Федеральному Собранию от 2008, 2009, 2010, 2011 гг;

– качественный контент-анализ материалов политических блогов ( N = 50);

– анкетный опрос жителей г. Саратова «Специфика коммуникации власти и общества» (N = 150 человек), проведенный в июле–августе 2011 года. Выборка: простая вероятностная, генеральная совокупность 837 400 чел., доверительная вероятность («точность») – 90%, доверительный интервал («погрешность» ± %) – 5%;

– вторичный анализ данных ФОМ «Уровень протестных настроений», 2010 ( N = 1500, 45 регионов России); центра Юрия Левады «Доверие россиян к институтам власти» 2011 (N = 1520, 45 регионов России); ВЦИОМ «Протестная активность Россиян» 2011 (N = 1600, 46 регионов России); Исследовательского холдинга Ромир «Уровень доверия жителей России к общественным институтам» 2011 (N = 1520, 8 федеральных округов России), ФОМ «Модернизация в России» 2011 (N = 1500, 43 субъекта России).

Научная новизна диссертации заключается в постановке, обосновании и решении задач социально-политического анализа пространства коммуникации власти и общества в условиях политической модернизации:

1. предложена социологическая интерпретация пространства коммуникации власти и общества как системы отношений и системы символов, которое характеризуется особым распределением символических капиталов и соответствующей расстановкой сил социальных акторов – основных действующих лиц, реализующих в поле политики собственные интересы;
   
2. определены и социологически проинтерпретированы основные режимы действия политических акторов в пространстве коммуникации: режим публичного обоснования действия, режим близости и режим планового действия;
   
3. определены формы политической коммуникации: коммуникация «лицом к лицу», медийная коммуникация, сетевая коммуникация; гибридная коммуникация; впервые выделены формы политической коммуникации в соответствии со степенью конфликтности (просьба, протест, угроза); обосновано, что политическая коммуникация задается осями конфликт – солидарность и легитимность – нелегитимность;
   
4. проведено изучение специфики пространства коммуникации власти и общества в условиях политической модернизации; определены основные тренды и поля коммуникации власти и общества;
   
5. эмпирически доказана необходимость оптимизации политической коммуникации в сетевом пространстве, выявлены важнейших коммуникативных ресурсы – доверие и контроль; осмыслена роль экспертного сообщества как агента поля политики, который легитимирует экспертные представления о социально-политических проблемах, а также способствует формированию соответствующих дискурсивных практик и спросу на специфический продукт – экспертизу, в том числе и конфликтологическую.
   

Достоверность и обоснованность результатов исследования определяются доказательностью и непротиворечивостью теоретических положений, согласованностью теоретических и эмпирических социологических методов, корректным выбором способов интерпретации полученных эмпирических данных, сочетанием качественной и количественной стратегии исследования и вторичного анализа данных реализации политической модернизации. Результаты исследования автора и основные выводы сопоставлены с известными исследовательскими данными зарубежных и отечественных ученых по проблемам политической коммуникации в переходных социумах.

Соответствие паспорту специальности. Диссертационная работа соответствует содержанию научной специальности 22.00.05 Политическая социология, в частности, формуле специальности («политическая социология исследует… взаимодействие политических феноменов и общественных структур в различных пространственно-временных исторических континуумах») и пункту 6 области исследований («характер и разновидности взаимоотношений власти и общества в России, особенности этих отношений и их воздействие на политическую и общественную жизнь»).

В ходе проведения теоретического и прикладного социологического исследования получены научные результаты, формулируемые автором диссертации как положения, выносимые на защиту:

1. Модернизация политической системы России меняет саму структуру пространства политической коммуникации. Политическая коммуникация представляет собой символическое действие, реализующее особую логику политики, распределения властных символических ресурсов и норм, влияющих на поведение участников коммуникации. Пространство политической коммуникации выступает и как система отношений, и как система символов: оно характеризуется особым распределением символических капиталов и соответствующей расстановкой сил социальных и политических акторов – основных действующих лиц, реализующих в пространстве коммуникации собственные интересы. Пространство политической коммуникации задается двумя коммуникативными осями: конфликт-согласие, легитимность – нелегитимность.
   
2. Легитимное видение политического мира выражается в терминах общепринятых ценностных ориентиров и правил и осуществляется в режимах оправдания действий: режим публичного обоснования действия, режим близости и режим планового действия. Каждому формату действия соответствует особый вид оценки норм и особая модель деятельности. Режим публичных обоснований связан с высшими общими принципами, общими формами блага и с ограниченным благом. Режим близости связан с взаимодействием человека с близким окружением и основан на привязанности и заботе. Режим интенционального действия относится к успешному выполнению регулярного рационального действия.
   
3. Политическая коммуникация осуществляемая в континууме конфликт – солидарность реализуется в разнообразных формах: коммуникация «лицом к лицу», медийная коммуникация, сетевая коммуникация, гибридная коммуникация. В ходе общественного развития меняется значимости определенных видов коммуникации власти и общества, при этом значимость конфликтных форм остается достаточно высокой. По степени конфликтности выделены следующие формы политической коммуникации: форма просьбы, форма протеста, форма угрозы.
   
4. Пространство коммуникации власти и общества в условиях политической модернизации приобретает децентрализованную сетевую форму. В сетевом пространстве политическая коммуникация представлена следующими полями: индивидуально-личностное поле (индивидуальные сайты, странички, блоги политических и общественных лидеров), групповое поле (блогосообщества), институциональное поле (сайты, порталы органов власти). Основными трендами политической коммуникации становятся: неотсроченность (возможность заявить свою позицию и получить немедленный ответ); перенос коммуникации «лицом к лицу» в виртуальную плоскость (телемосты, виртуальные коммуникативные площадки); коммодификация коммуникации (политические коммуникации выступают как особый товар, потребление которого предполагает особый акцент на имидже). Эмпирически доказано, что обоснование своей позиции в форме нелегитимного конфликта осуществляется посредством выбора соответствующей «мишени» и конструирования следующих образов «власть – враг», «народ – жертва». В условиях политической модернизации возрастает значимость легитимной коммуникации власти и общества.
   
5. Децентрализованная сетевая форма пространства коммуникации требует новых форм управления, которые должны быть направлены на оптимизацию политической коммуникации. Результаты проведенного анкетного опроса в г. Саратове свидетельствуют о необходимости аккумулирования в пространстве таких коммуникативных ресурсов как доверие и контроль: на фоне низкого уровня доверия общества к власти (54% респондентов скорее не доверяют власти, 20% – равнодушны, 13% – доверяют) наблюдается высокий уровень протестного потенциала общества (48 % опрошенных готовы участвовать в протестных акциях). Особую роль в оптимизации политической коммуникации играет экспертное сообщество. Эксперт – это агент поля политики, который наряду с другими акторами пространства политической коммуникации формирует легитимные представления о социально-политических проблемах; способствует формированию соответствующих дискурсивных практик и спросу на специфический продукт – экспертизу. В условиях политической модернизации возрастает значимость конфликтологической экспертизы.
   

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. Теоретическая значимость работы заключается в том, что она вносит существенный вклад в политическую социологию, социологию конфликта, расширяя перспективу социально-политического анализа конфликтов власти и общества в пространстве коммуникации. Практическое значение результатов диссертационного исследования выражается в возможности их использования органами власти, местного самоуправления при разработке приоритетных проектов политической модернизации.

Материалы проведенного исследования могут применяться для совершенствования образовательных программ в области социологии, политологии, конфликтологии, социологии массовой коммуникации, теории и практики связей с общественностью, связей с общественностью в органах государственной власти и общественных структурах, управлению общественными отношениями, предоставляя новые возможности разработки, методологической рефлексии и углубления содержания учебных курсов.

Апробация работы. Основные положения, выводы и рекомендации, изложенные в диссертации, докладывались на заседаниях кафедры социальных коммуникаций (2007–2011), а также на международных, всероссийских, межрегиональных, межвузовских научно-практических конференциях: Третьем Всероссийском социологическом конгрессе «Социология и общества: проблемы и пути взаимодействия (г. Москва, октябрь 2008), на IV Всероссийской научной конференцию «Сорокинские чтения» с международным участием (г. Саратов, декабрь 2008), Международной научной конференции «Имидж региона в отечественном и зарубежном контексте»« (г. Ярославль, апрель 2009), Санкт-петербургском Международном Конгрессе конфликтологов «Конфликтология для ХХI века: наука – образование – практика» (г. Санкт-Петербург, сентябрь – октябрь 2009), Международной научно-практической конференции «Основные направления реформирования и повышения эффективности государственной службы Российской Федерации» (г. Саратов, июнь 2009), Третьем международном конгрессе конфликтологов «Роль конфликтологии в обеспечении сотрудничества государства, бизнеса и гражданского общества» (г. Казань, сентябрь 2010), на Международной научно-практической конференции «Молодежный радикализм провинциального социума в условиях трансформирующегося общества» (Саратов, октябрь 2010), на Х Международной научно-практической конференции «Коммуникативные вызовы ХХI века» (Саратов, октябрь 2011).

Отдельные аспекты диссертационного исследования обсуждались в Институте социологии РАН в рамках курсов повышения квалификации «Социология массовой коммуникации» (г. Москва, июнь 2008) и «Социальное неравенство и структура современного общества» (г. Москва, ноябрь 2008).

Публикации. По теме диссертации опубликованы 10 работ общим объемом 3,4 п.л., в том числе три статьи – в изданиях, рекомендуемых Перечнем ВАК.

Структура диссертации включает введение, две главы, состоящие из четырех параграфов, заключение, список использованной литературы, приложений.


ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ


Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, осуществляется постановка проблемы, раскрывается степень разработанности проблемы, обозначается понятийное поле исследования, формулируются цель и задачи, объект, предмет, методы и гипотеза исследования, представлены методологические основы диссертации, обозначены положения, демонстрирующие новизну и теоретико-практическую значимость работы.

Первая глава «Социологическая рефлексия пространства коммуникации власти и общества» включает два параграфа. Проводится социологический анализ пространства власти и общества, выявляется специфика политической коммуникации.

В параграфе 1.1 «Пространство политической коммуникации в условиях политической модернизации России» представлены различные подходы и история концептуализации модернизационных процессов. Рассматривая первые (М. Леви, Э. Хаген, Т. Парсонс, Ш. Эйзенштадт, Д. Эптер) и новые (С. Хантингтон, З.Бауман Дж.Гасфилд, Д.Белл) теории модернизации, теории неомодернизации (Э. Тирикьян), теории постмодернизации (Дж. Александер, Р. Инглхарт), теории экологической модернизации (Э. Гидденс, У. Бек), автор подчеркивает, что политическая модернизация на практике означает образование централизованных государств; разделение властей; рост активности политических акторов; созидание и повсеместное распространение современных институтов и практик, а также современной политической структуры и культуры. При этом институты и практики могут складываться в соответствии с современными западными моделями или отличаться от них. В политическом контексте можно выделить либеральную и консервативную модернизацию. В первом случае успешное развитие и модернизация определяются степенью вовлеченности граждан в систему представителей демократии и условиями для открытой и безопасной конкуренции внутри правящей элиты за голоса избирателей. Консервативная модернизация предполагает высокоцентрализованные политические институты, жесткость политического режима, способного обеспечить стабильность, порядок, интеграцию общества.

Основной контекст пространственных рассуждений диссертанта выстраивается вокруг идеи В. Ильина о выделении двух традиций в понимании пространства: субстанциалистской и реляционной. Субстанциалисткая парадигма толкует пространство как абсолютное, неизменное и объективное вместилище тел, объектов, поселений. Реляционная парадигма связана с пониманием пространства как порядка сосуществования и связана с переходом к пониманию относительного пространства. Опираясь на идеи П. Бурдье, Б. Верлена и Г. Зиммеля, автор приходит к выводу, что реляционная парадигма предполагает взгляд на социальное пространство не как на самостоятельную сущность, а как на систему отношений, образуемых взаимодействующими субъектами. Автор подчеркивает, что социальное пространство понимается как символическое, или смысловое пространство, в котором воспроизводятся социальные различия и осуществляются социальные распознавания.

Важные теоретические проблемы социального пространства были обоснованы П. Бурдье. В его понимании социальная реальность выступает в форме многомерного социального пространства, построенного по принципам дифференциации и распределения. Он понимает социальное пространство как символическую сферу, в которой осуществляются социальные распознавания.

Наряду с социальным пространством С. Заболотная выделяет социально-политическое пространство, которое является видовой формой социального пространства. Социально-политическое пространство понимается, как структурная часть внутренне связано со всем социальным пространством; открыто для воздействия со стороны других его полей (подпространств); имеет свою внутреннюю структуру, представленную разными элементами, в том числе собственные подпространства; характеризуется особыми свойствами и функциями; обладает относительной автономностью по отношению к социальному пространству.

С учетом понимания социального пространства, разработанного в рамках социологического подхода, социально – политическое пространство можно представить как совокупность отношений и позиций социальных агентов (акторов), обладающих разными политически значимыми ресурсами. Утверждение подобного взгляда на политическое и социальное пространства как порядок позиций социальных агентов, обладающих разными ресурсами (капиталами), связано с именем П. Бурдье. Близкое представление о политическом пространстве получило развитие в работах Ю. Качанова, Н. Шматко.

В условиях формирования информационного общества пространство социально-политического взаимодействия определяется характером информационно-коммуникативных процессов и отношений (Д.Ю. Астапенко) Опираясь на концепцию социального пространства П.Бурдье автор полагает, что пространство политической коммуникации выступает и как система отношений, и как система символов: оно характеризуется особым распределением символических капиталов и соответствующей расстановкой сил социальных и политических акторов – основных действующих лиц, реализующих в поле политики собственные интересы. В этом контексте политическая коммуникация выступает как символическое действие, реализующее особую логику политики, распределения властных символических ресурсов и норм, влияющих на поведение участников коммуникации.

Более широкое знакомство российских социологов с западными постклассическими социальными теориями позволило расширить возможности использования новых подходов к исследованию пространства.

Так, развивая идеи П. Бурдье, Ю. Качанов рассматривает социальную реальность как пространство объективированных различий и считает, как и Н. Шматко, что социальное (политическое) пространство целесообразно рассматривать в рамках топологического подхода. Единицей пространства выступает «топос». По мнению Н. Шматко, каждый «топос» имеет свою качественную специфику, ему присуща своя пространственно-временная структура социальных явлений.

Мысль о движении, которое имеет определенную последовательность в пространстве, также была заложена Т.Гоббсом. Пространство мыслится как отношения элементов конструкции, а время — как их последовательность, при этом основными топико-темпоральными характеристиками социального мира выступают изменчивость и упорядоченность. Речь идет о едином пространстве-времени цивилизации, о ее пространственно-временном континууме. Содержательность континуума связана с выделением в нем констант, в которых фиксируется тождество некоторых элементов.

По мнению Т. Черняевой, характеристики пространства рекурсивно соответствуют доминирующим ценностям и практикам социальных групп. В свою очередь социальные практики в отношении пространства могут быть представлены в виде континуума, полюсами которого выступают практики пространственного закрепления и пространственной мобильности. В этом контексте, автор солидарен с мнением А. Максутова, о том, что политическая коммуникация происходит в рамках определённого пространственно-временного континуума. Вне определенного пространства и времени не существует понятия политической коммуникации.

Пространство власти и общества представляет собой систему, которой имманентны внутреннее движение, непрерывные установления и разрывы отношений: зависимости и автономии, сотрудничества и борьбы, протеста и поддержки, силового конфликта и переговоров и др. (Ю.Качанов). В этом контексте диссертант подчеркивает, что политическая коммуникация осуществляется в континууме конфликт – солидарность. Акторов в пространстве политической коммуникации объединяет общая ставка игры: претензия на навязывание легитимного видения мира (П.Бурдье). Легитимное видение политического мира выражается в терминах общепринятых ценностных ориентиров и правил и осуществляется в режимах оправдания действий: режим публичного обоснования действия, режим близости и режим планового действия. Каждому формату действия соответствует особый вид оценки норм и особая модель деятельности. Режим публичных обоснований связан с высшими общими принципами, общими формами блага и с ограниченным благом. Режим близости связан с взаимодействием человека с близким окружением и основан на привязанности и заботе. Режим интенционального действия относится к успешному выполнению регулярного рационального действия. В ходе конфликта акторы обозначают свою позицию в пространстве, закладывая основу для сотрудничества (Л. Болтанки и Б. Тевено). Данный подход позволили автору сделать вывод о том, что пространство коммуникации власти и общества задается двумя коммуникативными осями: конфликт – согласие, легитимность – нелегитимность.

Параграф 1.2 «Формы взаимодействия власти и общества в пространстве коммуникации» посвящен классификации коммуникации власти и общества и применению неоинституционального подхода к изучению пространства политической коммуникации.

Согласно концепции социального пространства Г.Зиммеля, в которой заложена мысль о движении и изменчивости пространства, автором подчеркивается, что каждое общество производит свое пространство.

Современное общество это «горячее общество», которое в противовес «холодному», быстро развивается и изменяется под воздействием информационных технологий. Пространство нового общества построено на потоках капиталов, информации, технологий, организационных взаимодействий, образующих сеть. Следовательно, социологическая интерпретация фундаментальных общенаучных категорий «пространство» и «время» приобретает сегодня практический смысл, а в силу этого неизбежно политизируется. Новейшие достижения науки и техники, новый образ жизненного пространства информационного общества изменяют социальные отношения производства, потребления и коммуникации, формируют новые связи.

В этом смысле диссертант солидарен с мнением М. Кастельса. Он отождествляя общество, с социальной структурой, сводит его к трем самым общим компонентам: пространству, времени, технологии. На разных этапах общественного развития можно наблюдать увеличение или уменьшение значимости определенных форм коммуникации.

На протяжении значительного отрезка человеческой истории формы социального взаимодействия сводились в большинстве случаев к межличностному общению. Люди имели возможность взаимодействовать друг с другом и обмениваться символическими формами только тогда, когда одновременно находились в одном и том же месте, либо участвовали в других видах социального действия в условиях физической, пространственно-временной локализации. Традиции и установки, в том числе и политического характера, передавались преимущественно в устной форме, и даже само их существование зависело от непрерывного процесса возобновления в основном через рассказ, реже – через показ или иные сходные действия, но опять-таки в контексте непосредственного межличностного взаимодействия людей.

Однако с развитием средств коммуникации социальное взаимодействие и символьный обмен все более отходили от формы межличностного общения в условиях физической локализации. Следовательно, средства коммуникации порождали новые формы социального, в том числе и политического взаимодействия – медийная коммуникация, когда для обмена сообщениями, несущими определенное смысловое содержание, людям уже не обязательно требовалось находиться вместе.

Средства коммуникации занимают среднее, промежуточное положение в цепочке «отправитель – канал – получатель». Традиционные медиа представляют собой механизм связи между отправителем и получателем сообщения. Посредством медиа замыкается цикл информационного обмена, создаются условия для массовой коммуникации. Отличия межличностной коммуникации от массового общения проявляются практически в связи со всеми составляющими процесса коммуникации: источник сообщения, канал передачи, время передачи, расстояние, приемник, обратная связь, характер регулирования (констатирует М. Назаров).

Стремительное развитие науки и техники за последние два десятилетия привело к появлению новых цифровых и информационно-компьютерных технологий, которые активно и успешно внедряются по многим направлениям общественной жизни, в том числе и в сфере коммуникации. Их использование привело к изменению традиционных средств массовой коммуникации (СМК) и способствовало появлению новых, ранее не существовавших каналов распространения информации.

Информационная революция изменила их, а также формы и содержание медиапродукции и медиасреды, способствовала появлению принципиально нового канала коммуникации – Интернета. Как принципиально новое средство массовой коммуникации, он обладает такими характеристиками, как интерактивность, открытость, отсутствие временных и пространственных ограничений, виртуальность, отмечает А. Россошанский. В интерактивной коммуникации получатель сообщения является таким же полноправным участником коммуникации, как и отправитель сообщения. Интернет разрушает монополию медиаиндустрии, обеспечивая прямой и немедленный доступ к политической и прочей информации, открывает перед общественностью и перед каждым человеком возможность создавать информацию, использовать и обмениваться ее свободно и открыто, с учетом своих собственных интересов.

Динамический обмен информацией, характеризующийся постоянством и обратной связью, как отмечает М. Кастельс, почти всегда подразумевает наличие сети. Сетевое пространство политической коммуникации характеризует масштабность, или безграничность (Н. Корытникова).

Для обмена сообщениями, несущими определенное смысловое содержание, людям не обязательно находиться вместе, то это означает, что Интернет позволяет осуществить массовый перенос людьми своей информационной активности, а также и информационных взаимодействий из среды, создаваемой традиционными коммуникационными технологиями, в виртуальную среду сети, т.е. в он-лайн. В этой связи автором выделяется гибридная политическая коммуникация, которая представляет смешанный тип коммуникации, предполагающее мгновенное взаимодействие «лицом к лицу» независимо от своего местоположения.

В ходе общественного развития меняется значимость определенных видов коммуникации власти и общества, при этом значимость конфликтных форм остается достаточно высокой. Конфликты всегда были присущи политическим отношениям. Представители нового институционального течения (П. Бурдье, Н. Флигстайн и др.) сделали вывод, что конфликты между акторами, занимающие различные позиции на отдельных полях, их переходы на «смежные» поля и, как следствие, изменение позиций служат основным источником перемен в обществе. С этой точки зрения политическая коммуникация в форме конфликта является узловой точкой, запускающей инновационные процессы в обществе.

В тоже время, многие конфликты на определенном этапе своего развития имеют тенденцию к эскалации, так и деэскалации. По мере накопления протестных настроений, в подмененных конфликтных проявлениях, не достигающих реального разрешения противоречий и преодоления фрустраций, каждый новый конфликт будет протекать острее и все более приближаться к традиционному российскому своему выражению в виде «бунта, бессмысленного и беспощадного». Автор подчеркивает значимость классификации политической коммуникации по степени конфликтности действий: форма просьбы, форма протеста, форма угрозы.

В итоге, автор приходи к выводу, что политическая коммуникация осуществляемая в континууме конфликт – солидарность реализуется в разнообразных формах: коммуникация «лицом к лицу», медийная коммуникация, сетевая коммуникация, гибридная коммуникация. В ходе общественного развития меняется значимости определенных видов коммуникации власти и общества, при этом значимость конфликтных форм остается достаточно высокой.

Вторая глава «Политическая модернизация в современной России: оптимизация взаимодействия власти и общества» включает два параграфа. В главе анализируются поля политической коммуникации, выделяются проблемы взаимодействия власти и общества в условиях политической модернизации, определяются пути их решения на основе выявления ключевых коммуникативных ресурсов, позволяющих оптимизировать политическую коммуникацию в условиях модернизации.

Параграф 2.1 «Поля взаимодействия и новые политические тренды в условиях политической модернизации» в значительной степени представляет результаты авторского эмпирического исследования, содержит анализ специфики пространства коммуникации власти и общества в условиях политической модернизации.

Многообразие общественных интересов вызывает к жизни именно сетевые типы организации и взаимодействия (отмечает А. Кузнецова). Сетевая модель расширяет права «меньшинства» на участие в политике, что труднодостижимо при иерархических структурах.

Автор подчеркивает, что пространство коммуникации власти и общества в условиях политической модернизации приобретает децентрализованную сетевую форму, в связи, с чем возрастает значимость изучения полей политической коммуникации в сетевом пространстве.

Поле – это понятие, включающее в себя качественные, в определенной мере «силовые» характеристики поля – его «напряженность», интенсивность происходящих в нем коммуникаций. Основываясь на классификации В. Ильина, автором выделяются следующие коммуникативные поля: индивидуально-личностное поле (индивидуальные сайты, странички, блоги политических и общественных лидеров), групповое поле (блогосообщества), институциональное поле (сайты, порталы органов власти, гибридные институты). Доступные для коммуникации новые технологии трансформируют способы коммуникации между обществом и властью (констатирует С. Воленков), способствуя формированию новых политических институтов. В рамках решения задач диссертационной работы был проведен дискурсивный анализ Посланий Президента к Федеральному Собранию (2008-2011). Дискурсивными единицами выступали: направления модернизации, новизна, политическая значимость. Результаты анализа показывают, что ключевыми направлениями политической модернизации России полагаются: мобилизация (расширение участия граждан в политике), информационно-коммуникативная технологизация (использование инновационных технологий); институциализация (создание новых политических институтов для решения постоянно расширяющегося круга социальных и экономических проблем); открытая политическая конкуренция (изменение политических ориентаций элиты и лидеров на открытую борьбу).

Диссертант выделяет основные тренды изменения пространства политической коммуникации.

1. Неотсроченность политической коммуникации (возможность заявить свою позицию и получить немедленный ответ).

2. Перенос коммуникации «лицом к лицу» в виртуальную плоскость. Большое значение отводится расширению спектра существующих диалоговых опций на сайтах политических и государственных структур (онлайн-приемные, рубрики «вопрос – ответ», увеличению функционала видео-обращений, телемостов)

3. Коммодификация коммуникации (политические коммуникации выступают как особый товар, потребление которого предполагает особый акцент на имидже. Усиление сети новых средств информации приводит к тому, что лидерство становится персонализированным, а путь к власти лежит через создание виртуальных имиджей (М. Кастельс). Победитель на виртуальной политической сцене обладает реальной политической властью.

Развитие информационного сетевого пространства демонстрирует противоречивую тенденцию: чем современнее становится общество, тем большее значение в нем придается не институтам и социальным нормам, а самим действующим лицам и их имиджам, разворачивающимся в сетевом пространстве. Современное социальное пространство общества начинает формироваться по новым правилам и принципам политической игры, которые диктует специфика информационных, сетевых технологий (выделено Т. Владимировой). Опираясь на концепцию политической модернизации С. Хантингтона, автор полагает, что ключевое значение в процессе политической модернизации имеют легитимные формы коммуникации, которые позволяют вырабатывать решения по общим актуальным вопросам.

С целью изучения специфики изучения политической коммуникации в сетевом пространстве был проведен качественный контент-анализ политических блогов (N = 50). Конструирование категориальной сетки определило следующие единицы: единица анализа – суждения содержащие оценку общественно-политических норм и ценностей, единица счета – количество предложений содержащих единицу анализа, единица контекста – фотографии, оказывающие влияние на восприятие единицы анализа. Полученные результаты свидетельствуют о том, что политическая коммуникация в сетевом пространстве осуществляется в форме легитимного и нелегитимного конфликта. При этом чаще всего коммуникация в сетевом пространстве осуществляется в форме нелегитимного конфликта, посредством выбора соответствующей «мишени» и конструирования следующих образов «власть – враг», «народ – жертва». В этом смысле очень показательны марши несогласных. Неслучайно они активно привлекают участников через сеть. Создавая и распространяя истории, которые могут вызвать негативную эмоцию (например, коррумпированные чиновники и т.д.), организаторы дают ей выход. На том же принципе основано действие технологии «твиттерных революций».

Автор солидарен с мнением О. Корженневой о том, объединение в сетевом пространстве происходит не на основе общих идей и смыслов, а на основе общей эмоции, которая чаще всего является негативной. Такое объединения, как правило, носит временный характер, поскольку люди объединяются на тот период пока популярна та или иная тема. Негативная эмоция может дать импульс к стихийным действиям, чаще всего основанным на почти инстинктивном отрицании, а не на общей цели и четкой программе.

В сетевом пространстве присутствует очень много сниженных образов власти (О. Корженнева). Окажись на их месте кто угодно другой, и в сетевом пространстве его постигла бы та же учесть, просто потому, что она находится на вершине иерархии, которую сеть не признает. Подчеркивается, что образ власти в российской политической культуре, является важным ресурсом интеграции общества. Ее образ – это некий объединяющий символ, олицетворяющий цели и смыслы, лежащие в основе государства, и дающие обществу ощущение единства и причастности к реализации глобального проекта. Тотальное отрицание иерархии ведет к фрагментации общества, утрате им свойств единого организма.

Автор приходит к выводу о том, что децентрализованная сетевая форма пространства коммуникации актуализирует необходимость в оптимизации коммуникации власти общества.

Параграф 2.2 « Перспективы оптимизации политической коммуникации власти и общества в условиях политической модернизации» посвящен исследованию путей оптимизации политической коммуникации и роли экспертного сообщества в децентрализованном сетевом пространстве коммуникации.

Автор, подчеркивает, что в условиях политической модернизации оптимизация коммуникации сводится к процессу перераспределения символических ресурсов в сетевом пространстве коммуникации.

Сетевое пространство, включает в себя как формальные, так и неформальные контакты. Политические сети интегрируют в своем составе как государственных, так и негосударственных акторов. Отношения внутри сетей строятся на основе формальных и неформальных кодов, постоянно происходит обмен ресурсами, основанными на устойчивых коммуникациях внутри сети (К. Бенсон).

Автор подчеркивает роль социального доверия как важнейшего фактора, определяющего характер обменов между акторами пространства политической коммуникации. Проблема доверия непосредственно присутствует в социологических теориях, представляющих социальное взаимодействие как обмен. Роль фактора доверия в политических обменах подчеркивал Т. Парсонс. Вопрос о роли доверия в современном обществе в своих работах исследовали Э. Гидденс, Н. Луман, А. Селигмен, С. Айзенштадт, П. Штомпка.

Функциональность доверия проявляется как в личностном, так и в общественном аспектах. В первом случае доверие удовлетворяет базовые потребности индивида в онтологической безопасности. Персонифицированные и неперсонифицированные формы доверия призваны придать повседневной жизни более надежный характер. Во втором случае доверие непосредственно участвует в конструировании горизонтальных и вертикальных социальных взаимодействий. В частности, доверие – это ресурс рядовых граждан, который включен в механизм легитимизации институтов власти и определяет поддержку проводимого ими экономического и политического курса. На основе доверия формируются социальные идентичности и отношения взаимности и солидарности, что является необходимым фактором формирования гражданского общества. Наряду с этим, доверие выполняет важнейшую функцию уравновешивания социокультурного, политического, этнического многообразия современных обществ. В обществе с низким уровнем доверия очень сложно осуществлять позитивные перемены на всех уровнях

С целью выявления перспектив оптимизации политической коммуникации автором был проведен анкетный опрос жителей Саратовской области. Полученные в ходе опроса результаты были соотнесены с данными ФОМ «Уровень протестных настроений», 2010 (N = 1500, 45 регионов России), центром Юрия Левады «Доверие россиян к институтам власти 2011 (N = 1520, 45 регионов России), Исследовательского холдинга Ромир «Уровень доверия жителей России к общественным института» 2011 (N = 1520, 8 федеральных округов России), ФОМ «Несправедливость в обществе», 2011 (N = 2000, 44 регионов России).

В ходе проведенного автором анкетного опроса, были получены следующие результаты: 54% респондентов скорее не доверяют органам власти , 20% – равнодушны, 13% – не доверяют. Более того, заметна тенденция к резкому падению уровня доверия к общественным институтам. Так, по результатам всероссийского опроса общественного мнения, проведенного исследовательским холдингом Ромир, в сентябре 2011 года, за 7 лет, прошедших со времени аналогичного исследования (февраль 2004), уровень доверия жителей России к общественным институтам снизился. Наиболее заметно снизился уровень доверия по отношению к институту президентской власти (с 59 до 20%). Также произошло снижение доверия к Правительству (с 14 до 11%), армии (с 10 до 8%), правоохранительным органам (с 7 до 4%) и Совету Федерации (с 4 до 2%). 

Низкий уровень доверия общества к власти способствует повышению уровня общественного контроля. Так, поставить власть под контроль общества считают необходимым 61% респондентов, в необходимости ее укрепления убеждены 29%.

На фоне низкого уровня доверия общества к власти повышается конфликтный потенциал общества. Проведенный опрос показывает, что наиболее приемлемой формы коммуникации общества с властью 47% респондентов считают «обращение» , 39% «протест», 4% респондентов «угрозу». Настороженность вызывает резкий рост протестного потенциала в обществе по стране. Так, по данным проведенного исследования ВЦИОМ за 2009–2011 годы резко возросло число россиян намеренных участвовать в митингах (с 14 до 24%) и петициях (с 21 до 37%), зато сократилась группа не готовых участвовать ни в каких акциях (с 57 до 41%). Высокий протестный потенциал подтверждает необходимость регулярного мониторинга социальной напряженности.

Обобщая полученные данные эмпирического анализа, автор приходит к выводу о необходимости аккумулирования в пространстве важнейших коммуникативных ресурсов – доверия и контроля.

Основываясь на идеях Н. Шматко, диссертант подчеркивает роль экспертного сообщества в оптимизации политической коммуникации. Эксперт – это агент пространства политической коммуникации, который наряду с другими акторами формирует легитимные представления о той или иной социальной, экономической или политической проблеме, а также конструирующие новые социальные категории, предлагая при этом свой специфический продукт – экспертизу.

В пространстве политической коммуникации в качестве таковых могут выступать представители науки и независимых экспертно-аналитических центров, лидеры организаций гражданского общества, независимые журналисты, члены общественных палат, совещательно – консультативных структур при органах власти.

В заключение диссертантом подчеркивается, что в условиях политической модернизации возрастает роль не только эксперта-медиатора, который способствует формированию необходимых дискурсивных практик, аккумулируя тем самым доверие общества к власти. Особую значимость приобретает эксперт – конфликтолог, предлагающий особый продукт – конфликтологическую экспертизу. В связи с чем, необходимо создание такой исследовательской системы, которая позволяла бы обстоятельно изучать процессы возникновения, обострения, взаимовлияния и взаимоперепплетения различных социальных конфликтов, моделировать их и разрабатывать на этой основе программу эффективного управления данной совокупностью возникающих противоречий и противоборств в интересах конструктивного регулирования и разрешения.

В заключении изложены основные теоретические выводы и результаты проведенного исследования, обозначены пути дальнейшей разработки данной проблемы.

В приложении даны результаты эмпирических исследований, образец анкеты.

Основные результаты работы изложены в публикациях автора.

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК Минобразования РФ:

1. Герасимова Е.В. Специфика пространства коммуникации власти и общества в условиях политической модернизации России // Теория и практика общественного развития. (Электронный журнал). 2012. № 2 (0,3 п.л.). URL: a-practica.ru/– 2–2012/sociology/ gerasimova. pdf.
   
2. Герасимова Е.В. Формы и виды взаимодействия власти и общества в пространстве коммуникации // Теория и практика общественного развития. (Электронный журнал). 2010. № 4 (0,3 п.л.). URL: a-practica.ru/ – 4 –2010/politica/gerasimova2.pdf.
   
3. Герасимова Е.В. Социологическая рефлексия взаимодействия власти и общества: конфликт как ресурс решения социально-политических проблем // Вестник Поволжской академии государственной службы. 2010. № 2. С. 47–53 (0,5 п.л.).
   

Публикации в других изданиях:

4. Герасимова Е.В. Оптимизация политической коммуникации в условиях модернизации России // Общество, политика, экономика (Краснодар). 2011. № 1. С. 16–20 (0,3 п.л.).
   
5. Герасимова Е.В. Конфликт как инструмент конструирования пространства политической коммуникации // Молодой ученый (Чита). 2010. Т. 2, № 11. С. 27–30 (0,4 п.л.).
   
6. Герасимова Е.В. Коммуникативные практики в молодежных политических движениях // Молодежный радикализм провинциального социума в условиях трансформирующегося общества: сб. науч. статей. Саратов, 2010. С. 180–187 (0,4 п.л.).
   
7. Герасимова Е.В. Теории и технологии исследования социально-политического конфликта // Конфликтология ХХI века: материалы Санкт-Петербургского международного конгресса конфликтологов, 30 сентября – 1 октября 2009 г. СПб., 2009. С. 78–83 (0,3 п.л.).
   
8. Герасимова Е.В. Технологии конструирования конфликта власти и общества в СМИ (на примере федеральной и региональной прессы) // Роль конфликтологии в обеспечении сотрудничества государства, бизнеса и гражданского общества: материалы Третьего международного конгресса конфликтологов 23–25 сентября 2010 г. Казань: КГТУ, 2010. Т. 2 C. 107–113 (0,3 п.л.).
   
9. Герасимова Е.В. Управление социально-политическим конфликтом как инструмент формирования имиджа региона // Имидж регионов России в отечественном и зарубежном контексте в преддверии 1000-летия Ярославля: материалы Международной научно-практической конференции 21–22 апреля 2009 г. Ярославль: МУБиНТ, 2009. Т. 2 . С. 74–79 (0,4 п.л.).
   
10. Герасимова Е.В. Методы исследования конфликта власти и населения //Социология и общество: пути взаимодействия: тез. докл. и выступ. Третьего социологического конгресса 21–24 октября Москва: ИС РАН, [Электронный ресурс] –2008. (0,2 п.л.) (на электронном носителе).