Using groups to help people

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30

Кризис, происходящий с конкретным членом группы

или с кем-либо во внешнем окружении группы

В жизни людей вне группы также происходят события, и когда эти события приобретают характер кризиса, они могут быть принесены в группу и потребовать особого внимания ведущего, а также остальных ее членов. От них будут требовать оказания какой-либо помощи. Например:

В группе жен заключенных Шейла пришла на сеанс в подавленном и злом настроении. Она сказала, что ее мужу было отказано в ожидаемом досрочном освобождении. Шейла так рассчитывала на его возвращение, надеясь, что он сможет найти работу, и чувствуя, что до того времени она сможет как-нибудь справиться со своим одиночеством. Теперь же все ее надежды рухнули, и она не знает, как ей жить дальше. Все ее заявления были адресованы социальному работнику, как будто остальных вовсе не существовало.

Шейле потребовалось время и место, чтобы излить свои чувства, найти способ собраться с силами и справиться со своим разочарованием. Социальный работник испытывал желание ответить на эту потребность, и в то же самое время он должен был помнить о других своих пациентах, сидящих в комнате. В данном случае социальный работник и все остальные выслушали Шейлу до конца. Социальный работник, которому главным образом предназначался рассказ Шейлы, нашел возможность признать глубину ее чувств, но вскоре стал прилагать усилия к тому, чтобы вовлечь в процесс и других, подавая им невербальные знаки (заглядывая им в лица, обводя группу взглядом). Поскольку сила повествования Шейлы стала убывать и она начала проявлять признаки расслабления, в беседу вступили и остальные, предлагая свои советы. Шейла не могла принять советов, и последовала дискуссия, отчего это происходит. Внимание переключилось на других участниц, которые поделились своим опытом рухнувших надежд. Под конец сеанса члены группы спросили Шейлу, когда в следующий раз будет рассмотрен вопрос о досрочном освобождении. Вся группа занялась рассмотрением того, с чем именно придется сейчас столкнуться Шейле, как долго ей еще придется обходиться без мужа и т.д.

Иногда кризис одного человека внезапно резонирует с состояниями других членов группы, так что вся группа временно приходит в состояние оцепенения.

Один из участников амбулаторной группы сообщил, что Бригита не придет, поскольку она узнала, что ее отец получил серьезные травмы в автомобильной катастрофе, он при смерти. Она поехала домой, чтобы находиться рядом с матерью и сестрой. Наступило молчание, затем последовала продолжительная дискуссия о том, насколько бессмысленно читать газеты и смотреть новости по телевизору, поскольку кроме плохих новостей ничего услышать невозможно. Все были единодушны, и психотерапевту ни разу не представилось случая вмешаться. По прошествии получаса психотерапевт спросил: “Кто-нибудь из вас сейчас думал о Бригите?” Один из членов группы с чувством ответил: “Нет! А вы?” Психотерапевт сказал, что думал. Когда его спросили, что же он думал, он ответил: ему хотелось бы знать, что сейчас чувствует Бригита. Члены группы начали обсуждать вопрос о болезни родителей. Карл поведал, что его отец страдает от опухоли мозга, скорее всего неизлечимой, а Кристина рассказала об очень серьезном заболевании своей матери, случившемся несколько лет назад. Пациенты поделились своими страхами.

В этом эпизоде новость, касавшаяся Бригиты, явным образом пробудила страхи, в данный момент невыносимые для пациентов. Они прикрылись ограничивающим решением, принявшим форму совместного убеждения, что незнание защищает людей от боли. Вмешательство психотерапевта, в тот момент показавшееся ему спонтанным, было на самом деле вызвано (как позднее выявила запись) репликой пациента, сказавшего, что если никогда не читать газет и журналов, можно пропустить что-нибудь очень важное.

Человек, который стереотипируется или изолируется другими

Иногда один человек ставится или удерживается в группе в таком положении, в силу которого группа становится для него практически бесполезной. Это может произойти в силу стереотипизации, когда какая-либо характерная черта принимается как выражение всей личности, так что целостность и индивидуальность данного человека теряются из виду, остаются скрытыми для других и не доступными для исследования.

В стационарной группе один мужчина, Дон, юрист по профессии, был старше всех остальных и занимал более высокое общественное положение. В начальный период существования группы, когда члены группы ожидали, но не получали определенных форм руководства со стороны двух психотерапевтов, они стали обращаться за советом к Дону. И он никогда на них не скупился. Даже когда группа миновала эту стадию, Дон продолжал оставаться в роли “эксперта”. Говорил он мало, но всегда готов был откликнуться, когда группа обращалась к нему за советом. Но, несмотря на это, Дон оставался в группе совершенно неизвестным.

Данный пример является примером “ошибки бездействия” со стороны психотерапевта. Пока группе было нужно, чтобы Дон выполнял функцию эксперта, оставалась причина для невмешательства. В терминах фокального конфликта группы, следовало бы сказать, что Дон поддерживал ограничивающее решение, одобряемое группой в целом. Однако Дон продолжал сохранять занятую позицию, и другие позволяли ему это. Для Дона роль эксперта, несомненно, оказалась весьма почетной. Для других возможность обращаться к Дону представляла собой резервное ограничивающее решение. Своим невмешательством психотерапевт позволил Дону оставаться изолированным от группы, в связи с чем у него осталось очень мало возможностей что-то приобрести из данного опыта. Психотерапевт мог бы (в тот момент, когда к Дону обращались в качестве эксперта) предложить группе подумать о том, как получилось, что Дона воспринимали именно в таком качестве, что получала от этого группа, что получал Дон, что все они испытывали в связи с этим и т.д. Позднее непременно появилась бы возможность указать группе на то, что Дон может быть кем-то большим, чем просто экспертом, и как могло получиться, что группа выделяла только одну сторону Дона? В силу того, что данное стереотипирование не было прервано, все упустили возможность провести полезную работу.

Вероятность того, что в группе будет происходить стереотипирование, может быть значительно снижена, если избегать включения в ее состав только одного человека, явно отличающегося от других — в данном случае человека значительно более пожилого, который до поступления в госпиталь к тому же имел престижную работу.

В группе также может происходить изолирование одного человека, когда группа оставляет одного индивидуума вне своих интересов, внимания или участия. Физически он продолжает быть членом группы, но не принимается всерьез, остается не услышанным, не берется в расчет. А поэтому он остается изолированным от того опыта, который могло бы дать ему более полноценное участие в группе.

В стационарной группе Макс постоянно жаловался, что никогда ни от кого не получал достаточно — ни от своих родителей, ни от учителей, ни от работодателей. В разговоре выяснилось, что на самом деле он получал значительные подарки от родителей. Его родители мирились с тем, что он не пытался найти работу и материально зависел от них до тридцати с лишним лет. Другие члены группы сочли Макса испорченным ребенком и высказали ему это мнение. Макс, в свою очередь, заявил, что группа для него ничего не значит и помочь ему она не может.

В данном случае, как и в предыдущем, со стороны психотерапевта была допущена “ошибка бездействия”. До тех пор, пока Макс подобным образом оставался вне группы (хотя и продолжал ее посещать), от нее ему было мало толку. В процессе работы наверняка не раз возникала возможность исследовать те чувства, которые испытывал и сам Макс, и остальные члены группы. Можно предположить, что другие испытывали зависть, равно как и презрение, или что Макс способен был выразить какую-то жадность, которую другие испытывали, но не могли признать. Поскольку Макс оставался изолированным в группе, другим не представилось возможности противостоять зависти или жадности, а Максу — увидеть, по какой причине он никогда не чувствовал, что ему достаточно — сколько бы он ни получал.

Возможно, психотерапевт был не в состоянии помочь группе разрушить эту изоляцию, поскольку также разделял чувство членов группы, что Макс не заслуживает общего внимания. Тогда это было бы проявлением неприемлемой скрытой поддержки психотерапевтом ограничивающего решения. До тех пор, пока к Максу не относятся как к личности (разрешающее решение), остальные могут позволить себе не обращать внимания на собственную зависть или жадность.

Эксцентричное поведение нескольких членов группы

Ранее уже приводились примеры неожиданных вспышек психотического поведения и бредовых рассуждений в группе. Это происходит посредством некого сочетания внутреннего напряжения и напряжения, источником которого являются групповые силы. Вполне понятен тот факт, что вербальное и иное поведение может привноситься в межличностные ситуации “не должным образом” (то есть без учета того, что в данным момент происходит между людьми). Иногда можно наблюдать, что превалирующая групповая тема является контекстом подобного поведения. Например, рассуждения бредового характера об армии, полиции и т.д. нередко выходят на поверхность, когда присутствует совместный страх оказаться под чьим-либо влиянием или контролем (иначе говоря, страх утратить контроль над собой). Когда дело обстоит именно так, другие члены группы находятся в достаточно хорошем положении, чтобы понять значение бредовых рассуждений, поскольку сами они не разделяют данного бреда, но разделяют лежащий в ее основе аффект. Таким образом, вмешательство типа: “Что же Том на самом деле хочет сказать?” или: “Билл, давайте попробуем вместе со всеми понять, что вы чувствуете, когда говорите об армии”, показывает членам группы, что бредовые рассуждения заключают в себе определенный смысл, и побуждает их попытаться его отыскать. В подобных обстоятельствах члены группы часто проявляют необыкновенную чувствительность. Если им удается постичь значение бредовых рассуждений, значит, они совершают нечто как для себя, так и для человека, продуцирующего эксцентричный материал: перед лицом опасности, угрожающей целостности группы, они заживляют наметившуюся трещину, находят способ соотнести “сумасшедший” разговор с сиюминутной динамикой; сообщают этому человеку, что он может быть понят, и помогают ему добраться до тех чувств, которые были выражены через бред. Члены группы не всегда могут с этим справиться, это тем более сложно, когда материал не связан с группой или связан столь слабо или опосредованно, что эти связи трудно различимы.

Не всякое внутреннее напряжение или беспокойство проявляется в видимой форме. Например, пациент, который нехарактерным образом молчал на протяжении почти всего сеанса, подошел к психотерапевту после его завершения и спросил: “Вы считаете, что они знают мой секрет?” Психотерапевт не знал, что у пациента был секрет, и считал нереальным предположение о том, что другие его уже разгадали, но было очевидно, что страх разоблачения столь сильно тяготел над этим человеком, что в группе он пребывал в состоянии полного оцепенения. Вполне возможно, что совместные страхи перед самораскрытием усилили его собственные страхи и вызвали такую внезапную реакцию.

Не существует единого мнения о том, что считать эксцентричным поведением. Оно может быть определено лишь в терминах норм, устанавливающих, что является обычным, нормальным поведением, а что нет (как в общем случае, так и в контексте данной группы). Следующий эпизод произошел в ограниченной по времени группе, целью которой стала помощь профессиональным специалистам в осознании своего собственного поведения, его воздействия на других. В начальный период существования этой группы один из ее членов, Фил, сказал, что крайне неохотно проявляет напористость по отношению к коллегам и другим людям. Но эта идея не получила развития в период устойчивого существования группы.

Сэм так резко поднялся со стула, что даже опрокинул его. Он подошел к Филу и попросил его встать. Фил неуверенно поднялся. Сэм неожиданно начал бороться с Филом. Вначале это было похоже на забаву, но вскоре стало очевидно, что оба они борются изо всех сил и Фил начинает все больше злиться, в то время как Сэм продолжал оставаться спокойным. Примерно через пять минут Сэм внезапно прекратил схватку, и оба вернулись на свои места.

За этим эпизодом, разумеется, изумившим всех своей эксцентричностью, последовало подробное обсуждение чувств каждого из присутствующих. Сэм не мог объяснить, почему он повел себя подобным образом: он сказал, что просто испытал вдруг такое желание. Те же, кто это наблюдал, включая и ведущего группу, почувствовали испуг и неспособность к действию. Фил сказал, что сначала принял это за шутку, а затем стал все больше злиться, и ему всерьез захотелось причинить Сэму боль. Он добавил, что хотя и знал, что хочет причинить Сэму боль, но ему также было известно, что он не сделал бы этого: “Я обнаружил, что как бы я ни разозлился, никогда не потеряю контроль над собой”. После этого Фил рассказал группе об ужасном опыте, который ему пришлось пережить в 18 лет. Он подрался с одним своим знакомым и сбил его с ног. Падая, парень ударился головой об острый бетонный выступ и почти мгновенно умер. Фил до сих пор испытывал почти невыносимую душевную боль и чувство вины в связи со случившимся. Он больше никогда и ни с кем не отваживался драться или даже ссориться из страха опять причинить кому-то вред. Он описал почти самоубийственные гонки на мотоцикле, которые совершал ночью по пустынным дорогам. Ведущий понял, что такое поведение было способом дать выход сильным чувствам и, возможно, навлечь на себя несчастье и наказание. Данный эпизод в группе явился для Фила коррективным эмоциональным опытом. Можно предположить, что внутренний конфликт — это нечто вроде дихотомии “чувство гнева — страх собственной деструктивности” с давно закрепившимся личным решением избегать любых ситуаций, требовавших напористости. В данном случае брошенный Сэмом вызов и последовавшие за этим события и переживания представляли собой некую демонстрацию: как бы Сэм ни разозлился, он не сможет потерять над собой контроль и никогда не причинит никому вреда. Как часто случается, после этого эпизода Фил нашел множество возможностей (как внутри, так и вне группы), чтобы продолжить этот опыт. Например, он начал участвовать в любительских матчах по гандболу, отличаясь одновременно своей агрессивностью и способностью контролировать себя. Он также, впервые за все время, стал играть и устраивать веселую возню со своим маленьким сыном.

Теперь вопрос о напористости, злости и самоконтроле стал темой для всей группы. На какое-то время группа стала ареной исследования этих чувств, которые, как и следовало ожидать, были важны не только для Фила, но и для всех остальных, хотя больше никто не смог рассказать столь же трагической истории.

Интересно поразмышлять о том, как случилось, что Сэм затеял в группе борьбу и, в частности, почему он выбрал именно Фила. Физический вызов никоим образом не вписывался в нормы этой группы. Ведущий рассматривал Сэма скорее как неустойчивую личность и был в какой-то мере обеспокоен тем, сумеет ли тот устоять под давлением группы. Сэм и раньше проявлял эксцентричное поведение — и во время работы группы, и после окончания сеанса. Казалось почти сверхъестественным, что он выбрал именно Фила, чтобы затеять поединок, хотя имелся более ранний ключ (едва ли замеченный большинством) к вопросу о неспособности Фила проявлять напористость. Сам же Сэм не мог объяснить своего поведения. Получалось, что “бессознательное говорит с бессознательным”.

Люди, проявляющие эксцентричное поведение в группе, иногда пугают самих себя. По крайней мере, они чувствуют, что вели себя нетипично и на более глубинном уровне сильно встревожены тем, что проявилось, а также тем, что утратили контроль над собой. В то же самое время другие члены группы могут испытать страх и даже оцепенеть (ответная реакция). Задача ведущего здесь многогранна: сохранить группу; помочь ее участникам сохранить, понять и принять человека, демонстрирующего такое поведение; помочь ему разрешить свои страхи, а также найти и сохранить место в группе. Эпизоды, связанные с эксцентричным поведением, хотя и бывают тяжелы для всех, но в конечном итоге могут использоваться положительным образом.

Изменения в составе группы: приход и уход членов группы

В период устойчивого существования группы, особенно долговременной и открытой, время от времени происходят изменения в ее составе. Некоторые члены группы уходят, а на их место приводятся новые. В кратковременных группах люди также уходят, хотя новые могут и не появляться.

Члены группы нередко покидают ее, поскольку получили от данного опыта уже достаточно, чтобы обходиться без него (они готовы к тому, чтобы уйти); или изменились их личные обстоятельства (например, они переехали или выписались из госпиталя); или уход из группы является единственно возможным для них способом противостоять неуправляемой угрозе (они боятся оставаться в группе); или группа не увязывается с их собственным пониманием того, что им нужно или чего они хотят (они не видят в ней смысла). Если человек уходит по последней причине, то, как правило, это происходит на раннем этапе существования группы. Уход из группы как средство самозащиты также с большей вероятностью происходит на начальной стадии, если происходит вообще, хотя иногда при исключительных обстоятельствах люди уходят и из устойчиво существующих групп. В большинстве случаев, участник, уходящий из такой группы, вероятно, делает это в силу одной из первых двух причин.

Если кто-то заявляет о своем намерении уйти, психотерапевт обязательно должен позаботиться о том, чтобы человеку была предоставлена возможность сказать еще что-либо по этому поводу. Если он может поделиться своими чувствами и мыслями, это (а также и отклик, который он получит со стороны других) должно помочь и ему, и другим членам группы лучше понять, что подразумевается под его желанием уйти. Если он готов к тому, чтобы уйти, это станет более очевидным. Если его побуждение уйти проистекает из страха или является выражением гнева, то в данном случае исследование его чувств может помочь ему взглянуть в лицо своим страхам, признать гнев и сделать для него возможным дальнейшее пребывание в группе.

Когда становится ясно, что человек собирается уйти, следует назначить дату ухода, по крайней мере, после двух или трех следующих сеансов (если позволяет запланированная продолжительность группы). Имеющиеся причины, двоякие по своей сути, можно открыто назвать в группе. Во-первых, человеку, который уходит, обычно бывает необходимо располагать определенным временем для того, чтобы тщательно продумать, что же в действительности означает для него уход, чтобы использовать остающееся время и вынести на рассмотрение любые вопросы, имеющие для него значение, но до сих пор не возникавшие. Во-вторых, тем, кто остается, полезно продумать, что для них означает потеря уходящего человека. Как правило, подобное объяснение представляется членам группы вполне разумным.

Иногда невозможно бывает предугадать, какой период времени потребуется для обсуждения и обдумывания (например, если человек уходит, не объявляя о своих намерениях, или если он отказывается несколько отсрочить дату своего ухода). Остальные члены группы остаются со своими чувствами, предположениями и фантазиями, ассоциированными с внезапной потерей одного из товарищей. Эти чувства могут быть особенно острыми, если человек уходит в гневе, отчаянии или с сетованиями на то, что группа ему не помогла, что членам группы до него нет дела. В этом случае задача ведущего состоит в том, чтобы обеспечить остающимся членам группы возможность выразить и исследовать свою реакцию на данное событие. Это важно как для выживания группы, так и в силу того, что потеря члена группы может иметь особое значение для некоторых людей в группе и резонирует с другими жизненными опытами.

Если группу примерно в одно и то же время покидают сразу несколько человек, может встать вопрос о том, не является ли это подходящим случаем, чтобы завершить работу группы в целом, или, может быть, в нее следует включить новых членов. В некоторых группах психотерапевту следует принимать это решение самостоятельно, в других же этот вопрос может обсуждаться вместе со всеми. Если достигнуто соглашение закрыть группу, то дату завершения следует установить так, чтобы иметь в своем распоряжении немного времени и должным образом использовать возможности, возникающие в период завершения (см. главу 13). Если принято решение включить в группу несколько новых членов и продолжить ее работу, то потребуется также принять решение о том, кто будет решать, каких конкретных людей следует пригласить. При некоторых обстоятельствах ведущий захочет принять это решение сам и в таком случае объявит о своем намерении группе, предоставив ее членам достаточно времени для того, чтобы выразить свои чувства и мнения относительно появления в группе новых лиц. При иных обстоятельствах ведущий принимает решение совместно с группой и поэтому выносит данный вопрос на общее обсуждение. Результатом его может стать всеобщее мнение предоставить ведущему самому принять данное решение, либо общая договоренность относительно количества и характера людей в группе (но при этом ведущему предоставляется право принимать окончательные решения), либо решение членов группы пригласить в нее каких-то конкретных лиц. Любой из этих путей может быть вполне приемлемым в зависимости от того, кто в группе (только ли ведущий или ведущий и все члены группы) располагает информацией о потенциальных источниках новых членов группы, что думает ведущий о способности членов группы принимать такие решения и т.д.

Какое бы ни было принято решение, группе вскоре предстоит принять и обустроить нового члена (или нескольких), а новому члену группы вскоре будет необходимо найти свое место в новом окружении, имеющем свою историю, в которой он не играл никакой роли. Приход нового члена едва ли потревожит группу, в которой связи между остальными ее участниками были незначительными, а границы все время оставались проницаемыми. В некоторых случаях группа структурирована таким образом, что каждый сеанс имеет самостоятельное значение. Для такой группы не характерна непрерывность, и каждый сеанс проводится в несколько ином составе. Члены подобных групп едва ли замечают уход и приход других людей. Однако в группах с более устойчивыми связями и более стабильным составом участников чей-то уход и приход кого-то нового является значительным событием для всех.

Члены такой группы выработали определенные нормы, направляющие их занятия и формирующие контекст работы. В терминах фокального конфликта группы, группа проживает историю, включающую в себя некую последовательность ограничивающих и разрешающих решений, выработанных в ответ на совместную тревогу, берущую свое начало в пределах самой группы или во внешнем окружении. Все ее участники помнят некоторые прошлые критические события и понимают через них текущий опыт. Члены группы знают, что они могут, а чего не могут ожидать от ведущего. Приходя в группу, новый человек ничего этого не знает, и, как правило, нет возможности рассказать ему это, поскольку нормы и ожидания подчас бывают неявными, а значение какого-то отрезка прошлой истории выявляется только в ходе событий. Один мой коллега (Murray Horwitz) однажды привел образное сравнение: для человека прийти в новую группу — все равно что войти в совершенно темную комнату, в которой расставлены различные предметы мебели, кое-где острыми углами, но где они — неизвестно. Он также знает, что где-то есть выключатель, но не знает, как его найти. Единственный способ найти дорогу в новой обстановке — двигаться, натыкаясь на препятствия и набивая себе синяки и шишки. Новый человек в группе находится именно в таком положении. Как и любой другой, кто приходит в новую группу, он будет стремиться найти в ней свое комфортное место. Предпринимаемые им попытки могут согласовываться, а могут и не согласовываться с уже установившимся в группе способом оперирования.

Если же поведение нового члена группы вступает в противоречие с существующими нормами, то он находится в девиантной позиции и другие члены группы скорее всего постараются заставить его изменить свое поведение или взгляды. Если подобная попытка потерпит неудачу, поведение нового члена вполне может вынудить группу заново обдумать и пересмотреть свой способ оперирования.

Новый член группы является для других неизвестной величиной. Он может стать фигурой, на которую будут проецироваться различного рода фантазии: “Вот тот, у кого есть ответы на все”; “Вот тот, кто не будет нас любить и станет презирать” и т.д. Иногда, просто в лишь силу того, что он новичок, которого привел в группу психотерапевт или социальный работник, вновь приходящему члену группы другими уготована роль нежеланного младшего брата. Помимо этого, временами не исключено, что новый член группы и на самом деле проявит такие черты или свойства, которые легко могут привести к тому, что кто-то из старых членов группы установит с ним значимые парные отношения. Например, в долговременной открытой молодежной группе произошло следующее.

Мартин, новый член группы, приведенный психотерапевтом, очень скоро проявил себя как весьма словоохотливый, умный и склонный к интеллектуальным рассуждениям человек. Он активно участвовал в работе группы. В то время как всем было необходимо искать Мартину место в группе, эта задача оказалась особенно сложной для Джин, которая (как позднее выяснилось) немедленно восприняла Мартина в качестве подобия своего младшего брата, которого все в семье считали весьма преуспевшим. Джин, ранее достаточно активная, погрузилась в нехарактерное для нее молчание, продолжавшееся в течение трех или четырех сеансов. Все это время она твердо отклоняла любые предложения высказаться и, хотя и не проявляла видимых знаков расстройства, но было совершенно ясно, что ей абсолютно нечего сказать.

На все попытки вновь привлечь ее к активному участию Джин отвечала равнодушным дружелюбием. Психотерапевту оставалось только ждать и надеяться, что внутренняя работа и эффекты наблюдателя позволят ей в конечном итоге поделиться с группой своими чувствами. Она сделала это на четвертом сеансе после прихода Мартина, когда выразила крайнее недовольство поведением Мартина и негодование на психотерапевта за то, что тот привел Мартина в группу. Когда это проявилось, то стало возможным исследовать чувства всех причастных лиц. Данное событие послужило коррективным эмоциональным опытом для Джин, которая впервые на опыте смогла убедиться, что может переносить обостренные чувства злобы и негодования к своим родителям за то, что они ввели в семью нежеланного младшего брата, а затем уже за то, что отдали ему предпочтение.

Blog

Using groups to help people