Судьба улыбается

Вид материала

Рассказ

Содержание 22 Гараська и Муму 25 Бабакины сёстры 26 Кровавая история 27 Продолжайте наблюдение! 28 Поздний страх 29 Семейный тост 30 Устал я сегодня! 32 «Отдай хоть мебель!…»

Подобный материал:

• Конкурса сочинений на тему: «Судьба России Моя судьба», 5.17kb.
• Урок №1 Тема. М. А. Шолохов «Судьба человека», 59.09kb.
• Автор сочинения: Зубайдов Хумайни, 8б класс,, 52.27kb.
• Судьба человека в тоталитарном государстве. Случай Мандельштама, 100.58kb.
• М. А. Шолохова «Судьба человека» Предмет: литература, 117.92kb.
• Библиотекарь улыбается!, 8.09kb.
• Классный час «Судьба природы наша судьба», 107.34kb.
• Владимир Лорченков, «Табор уходит», стр, 10776.33kb.
• Задачи работы : Объект исследования в работе судьба родного села и его жителей в истории, 193.29kb.
• Программа Всероссийского фестиваля документального кино «Человек и война», 195.28kb.

21 Вознаграждение


Марина прожила с мужем чуть больше года, и они разошлись. Пока Виталий ухаживал за ней, всё было хорошо. Виталька приносил цветы, конфеты, билеты в театр, то есть был галантным и предупредительным кавалером. А вот хозяина в своём доме из него не получилось. Как только Марина с Виталькой справили свадьбу, им как молодым специалистам дали однокомнатную квартиру. Молодые стали жить самостоятельно, и куда только делось Виталькино внимание к Марине?! Хотя они оба только-только начали работать в одной и той же проектной конторе, вместе уходили и приходили с работы, да и на работе были совершенно на равных, абсолютно все домашние дела и заботы легли на одну Марину.

В магазин по пути с работы заходила только Марина. В медовый месяц Виталий дожидался её под дверями магазина, но сумки с продуктами носить стеснялся, считал это не мужским делом. А поскольку толку от него не было, то к концу медового месяца молодой супруг не ждал Маринку, а шёл прямо домой. Но и дома даже чаю не мог вскипятить к приходу Марины. Хотя плита у них стояла электрическая, и поставить на неё чайник с водой было по силам даже дошкольнику.

Марина пыталась перевоспитать супруга: спокойно объясняла, что семейные дела надо делить поровну, просила помочь ей хотя бы раз в неделю пропылесосить квартиру, сердилась, что на работе они на равных, а дома она оказывается прислугой, а он – барином. И даже пыталась ограничить его супружеские обязанности в постели, когда уставала от субботней стирки и генеральной уборки в квартире. Но Виталька даже на эту крайнюю меру супружеского наказания никак не реагировал, а предпочитал отлёживаться на диване.

На первую годовщину свадьбы должны были приехать Виталькины и прийти Маринины родители, да и близкие друзья не хотели пропустить такое дело. А молодым супругам пришлось совершенно неожиданно заниматься внеплановым ремонтом квартиры, так как соседи с верхнего этажа залили им потолок в кухне и прихожей. Маляров по сносной цене они не нашли, деньги им самим были нужны на их первый маленький свадебный юбилей. Поэтому решили делать ремонт сами.

Вот во время побелки и началась их первая и последняя в семейной жизни ссора. В выходной день по настоянию Марины Виталька сразу после завтрака пошёл в хозяйственный магазин за обойным клеем. Ушёл и пропал.

Марина сама разгрузила и отодвинула кухонные шкафы, побелила все углы и потолки в кухне, прихожей, ванной. Вымыла забрызганные побелкой полы, расставила кухонную мебель и посуду на место. Нужно было отмыть кафель и полы в ванной, но силы у неё уже были на исходе. Белить потолочные углы и сам потолок вручную тяжело, молодая женщина действительно устала «прыгать» с табуретки на стол и обратно…

Виталька пришёл из магазина тогда, когда проголодался. Марина сидела в комнате на диване и с трудом сдерживала слёзы обиды. Ведь её некогда галантному и предупредительному Витальке теперь даже пару шкафов было трудно передвинуть с места на место.

А Виталька, как ни в чём не бывало, спросил, что она приготовила на обед. Вот тут-то и кончилась их семейная жизнь. Особый скандал Марина не стала устраивать, а заявила, что больше такого мужа – барина ей не надо, лучше жить одной.

Скандалил больше Виталька. Он не считал себя хоть в чем-то виновным: ну, чем он виноват, что в ближнем магазине обойного клея не было, и ему пришлось искать его аж в пригороде! И это он заявил тогда, когда Марина точно знала, что клея было полно в соседнем магазине, она накануне вечером покупала там побелку и кисти, и ей было просто не по силам донести до дома все её покупки.

Беспардонное враньё супруга убило в Марине всякую надежду на мужскую помощь в доме и в жизни, и она тут же ушла к своим родителям. И сказала на прощание Витальке, что вернётся, когда он сам один вымоет стены и кафель в ванной, помоет окно в комнате и повесит выстиранную штору, пропылесосит ковёр и мебель в комнате:

- Я побелила все потолки одна, вот и ты один справляйся! Сделаешь – позвони. Наклеим обои в прихожей вместе.

Приехавшие на свадебный юбилей Виталькины родители увидели сына одного в квартире при полном ремонтном ералаше. И вполне естественно, чтобы помирить молодых, чадолюбивые родители доделали ремонт сами. При этом, естественно, никаких хозяйственных наклонностей у Витальки не проклюнулось. Маринка вернулась, а вскоре от соседей нечаянно узнала, что Виталька ничего сам не делал, и подала заявление на развод.

Через три месяца Витальку и Марину вполне официально развели. Супруг ещё надеялся на примирение, поэтому по-рыцарски ушёл в конторское общежитие, а Марина осталась в квартире одна. И решила раз и навсегда не заниматься никакой мужской работой в доме. На выручку к дочери в первое время приходил Маринкин папа. Но люди стареют и болеют. Вот и Маринкиному папе сделали операцию, после которой дочка не могла позволить ему прибивать полки или делать другую тяжёлую работу.

Марина после барина Витальки не хотела ещё раз обмануться в своих надеждах на мужскую опору и поддержку, поэтому приглашала кандидатов в мужья на негласный экзамен по домоводству. Маринин дом выстроили недавно, но в квартире постоянно отваливались шпингалеты, засорялись и текли краны, вываливались из своих гнёзд розетки, перекосились постоянно открытые комнатные двери и кухонная форточка, поэтому кандидатам в мужья постоянно находились «задачки для экзаменационных билетов». Шло время, а Маринкины поклонники всегда были в цейтноте насчёт домашней работы, интерес у них вращался в иной сфере...


Однажды в воскресный день забарахлил дверной замок, у него вывалился крепёжный шуруп. Марина засунула шуруп на место, залепила его лейкопластырем, осторожно замкнула входной замок и в великой задумчивости вышла из дому. Ей срочно нужен был мастер для ремонта дверного замка. Она решила пойти в городской парк. Там около столов шахматистов всегда стоит много праздношатающихся мужчин. Авось, да кто-то согласится помочь в её беде.

В парке было пустовато. Оказывается, завсегдатаи парка шахматисты вместе с болельщиками уехали в какой-то клуб на соревнования. Марина шла медленно, равнодушно глядя по сторонам. И неожиданно нашла на траве рядом с дорожкой мужской бумажник с документами и даже с деньгами. А вот живых мужиков в парке не нашлось.

Марина вернулась домой ни с чем, позвонила в местную городскую газету и дала объявление о находке. И тут ей пришла в голову хорошая идея!

Когда растеряха ей позвонил, она в качестве вознаграждения потребовала, чтобы тот наладил ей входной замок. В трубке на минуту воцарилась тишина, потом мужчина сказал, что свободен в воскресенье, и спросил, в какое время ему прийти.


В назначенное время минута в минуту в Марининой квартире раздался звонок. Ничем неприметный аккуратно одетый молодой человек с явно тяжёлым чемоданчиком, представился и, не заходя в комнату, сразу же начал налаживать дверной замок. Марина, увидев, что работает специалист, не стала стоять у него «над душой», а ушла на кухню хлопотать о чае. Минут через семь не выдержала и пошла смотреть, как идут дела у мастера. Глянула и глазам своим не поверила: мужчина не только починил дверной замок, но и успел поставить болтавшуюся на честном слове розетку в прихожей, а теперь что-то подкручивал в выключателе…

Чаепитие затянулось надолго и закончилось свадьбой. Много лет спустя, глядя с любовью на мужа, Марина говорила, что ей и не снилось получить такое вознаграждение за свою находку.


22 Гараська и Муму


Пенсионер Герасим Петрович, которого на деревне все звали просто Гараськой, шёл по высокому берегу небольшой речки. Его старая дворовая собака плелась за ним следом, низко опустив к дороге голову.

Когда месячная собака появилась во дворе у Герасима, он назвал её Музой. Но какой-то деревенский остряк, помнивший, что изучал в школе рассказ И.С. Тургенева про то, как немой Герасим утопил по приказу барыни свою собачку, мигом прицепил маленькой щене кличку Муму. И как Герасим Петрович не пытался звать её Музой, собака не реагировала. Так она и прожила двенадцать лет с такой обидной для хозяина кличкой.


Надоедливый осенний дождик размочил глинистый берег. Ноги у Гараськи скользили, мужик матерился и чертыхался. Дождик нудно поливал его из мелкого ситечка. Ветер дул в лицо и досаждал крупными каплями дождя, сорванными с полуголых деревьев. В куртке было холодно, к тому же она от старости стала быстро промокать под дождём. А он – трах-тарарах! – поленился достать из чулана плащ…

Осень пришла как-то совсем неожиданно. На прошлой неделе было ещё солнечно и сухо. Народ ходил по улицам в летней одежде. А сегодня вдруг резко похолодало. Откуда-то с севера речка принесла ледяную воду. Должно быть, там уже выпал снег, и, может, начинался ледостав. Гараська шёл, поеживался от дождя и холода, думал свою думу и рассуждал сам с собой.

Вчера с помощью соседа Петьки он, наконец-то, заделал к зиме выдру – отверстие на крыше возле трубы. Печку он переложил ещё в июле, тогда же утеплил песком со шлаком чердачную распушку, а вот до крыши «руки не доходили».

Супружница ему все мозги просверлила этой выдрой:

- Заделай! Заделай! Заделай!

- И что было талдычить? Такую-растакую! Дождей-то не было! Начались дожди, вот и заделал. Было бы из-за чего нервы портить себе и людям! Вот бабьё! Трах-тарарах! А ведь обрадовалась образина старая, что крышу заделали, расщедрилась и поставила им бутылку водки, одну на двоих с Петькой. Пожалела две купить! А ведь только позавчера получила и свою и его пенсию, зараза!…

А тут ещё эта Муму отличилась! Только сели они с помощником за стол отметить окончание работы, не успели по первой выпить, как заявился ещё сосед Васька. Носом, что ли, почуял?! И ведь эта старая скотина Муму – трах-тарарах! – хоть бы предупредила, что чужой не вовремя идёт. Бутылку бы успели спрятать… Так нет же – даже не тявкнула! Трах-тарарах! Пришлось и Ваське наливать… Обнаглела старая сучка, совсем от рук отбилась! Трах-тарарах! Вот скотина, всё испортила! Что это за праздник: одна бутылка на троих? Ну, ничего, она сейчас получит от него то, что заслужила.


Гараська нащупал в кармане куртки кусок бельевой верёвки, который тайком отрезал, чтобы супружница не видела. Сейчас он дойдёт вон до той березы, привяжет этой скотине Муму камень на шею и скинет с обрыва. Будет знать, собака, как пропускать чужих в свой двор! Трах-тарарах!…

Тут ноги у Гараськи разъехались на глине по сторонам, и мужик даже не понял, как свалился. Падая, он судорожно ухватился за какое-то чахлое деревце. Оно взяло да и – трах-тарарах! – выскочило из родной земли. Должно быть, не выжило на юру…

Гараська покатился прямо в ледяную воду.

- Ангел – хранитель, спаси меня! – заорал он с испугу. И начал хвататься за берег, пытаясь вылезти из ледяной воды. Но зацепиться руками было не за что. Мигом свело правую ногу, начало сводить руки. Гараська пытался звать на помощь, но голос сипел и срывался – в рот заливала ледяная вода.


Людей поблизости не было. Ангел – хранитель, должно быть, его не слышал. Бабушка, что рассказывала внуку про Ангела, очень коротко объяснила мальцу, что Ангелы улетают подальше от матерщинников, им Богородица не велит четыре дня охранять охульника. Более подробное объяснение тогда и не требовалось – маленький Герочка не слышал в родном доме матерщины, а взрослый Гараська без трах-тарарахов не умел двух слов связать…

В мозгах у Гараськи мелькнуло, что это за ним – трах-тарарах! – его смерть пришла. Гараська зажмурил глаза, залитые солёными слезами, и перестал брыкаться. От Косой с косой не отбрыкаешься! Руки и ноги у него уже не двигались, мышцы свело от боли. При каждом вдохе вода заливала рот.


Очнулся Гараська, когда ему стало легче дышать. Он открыл глаза и с удивлением уставился в небо. Над ним покачивала пожелтевшими редкими листиками маленькая березка, а выше быстро плыли серые облака. Гараська понял, что он ещё не на том, а на этом свете. Голова и плечи его были на берегу. Кто-то тянул его из воды за шиворот куртки. «Муму, умница! Дорогая, спасай, голубушка!» – просипел Гараська. И тут у него началась рвота: из желудка выходила вода, которой он наглотался…

Гараська «выключился». Должно быть, рвотные массы не туда попали и закрыли ему дыхание. Поэтому мужик совершенно не помнил, как трясли и мяли его через чьё-то колено, а потом несли домой сбежавшиеся на страшно тоскливый вой Муму люди.


После того, как Гараська выздоровел от тяжелейшего воспаления легких, его словно подменили. Во-первых, он не любил вспоминать, что чуть не утопил Муму. Поэтому кормил лично сам старую собаку до самой её смерти. И отдавал ей лучший кусок из своей тарелки.

Во-вторых, он, пока лежал больной, вспомнил от начала до конца бабушкин рассказ про Ангелов – хранителей, которые покидают матерщинников. Поэтому стал кусать себе губы при каждом своём мате. У него они надолго распухли, как у негра! Но материться он перестал навсегда. Правда, неожиданно для всех стал молчуном, потому что пришлось мужику под старость лет учиться говорить заново, без матов.

В-третьих, Гараська совсем перестал выпивать. Просто неожиданно понял, что мог погибнуть из-за стакана водки, которую пожалел соседу. Если бы он успел утопить провинившуюся Муму и свалился в ледяную воду на обратном пути, то кто бы его спас?

И самое неожиданное, что произошло с хозяином старой собаки, было то, что постепенно деревенские стали называть Гараську уважительно: сначала Герасимом, а потом и по отчеству Петровичем. Да и Муму стали звать Музой, как того изначально хотел хозяин. Забавно, но старой Муму это понравилось, ибо с вновь обретённой кличкой были связаны только приятные для собаки события.


Судьба развлекается


23 А кто же тогда ты?!


Кузьмич был хозяйственным семейным мужиком средних лет. Жил в своём доме с большим огородом и садом. Имел подсобное хозяйство – большой птичник, где были не только куры, но и утки, индюки, гуси. Даже экзотичные перепёлки, и те хорошо плодились у него. Была у мужика розовая мечта – завести страусинную ферму. Но это было довольно дорогим удовольствием. Поэтому Кузьмич экономил на всём и старался не пропустить мимо себя ни одной бесхозной железки или деревяшки, чтобы сохранить свои денежки.

Бабёнка у него была само то, что ему было нужно – хозяйство вела исправно. Перед новогодними праздниками она выгодно продавала замороженную птицу, зимой шила надёжным клиенткам платья, весной торговала свежей зеленью, рассадой и саженцами.

Правда, садом занимался сам хозяин, Кузьмич считал это чисто мужским делом. И что он, хитрец, придумал?! К его дому от улицы вела не широкая дорога, а так называемый пожарный проезд. Так Кузьмич взял да загородил его воротами и заложил рассадник для своих привитых саженцев. Прививал он, надо сказать, очень качественно, покупатели на его саженцы валом валили. Так что жил Кузьмич со своей супругой безбедно.

Двое их взрослых детей имели свои семьи и тоже пошли характером в родителей: у них тоже денег хватало. Во всех семьях был личный транспорт – разного цвета «жигули». Но как только в продаже появились шиньоны с приличным кузовом, они дружно купили себе по «воровайке». Иначе они эти шиньоны не называли. Удобная машина, особенно, если натянуть на кузов брезент. Едешь мимо, видишь нужную в хозяйстве вещь, остановился на минутку, – и вещь уже твоя! Да ещё под брезентом от чужих глаз.

Однажды Кузьмичу пришла в голову потрясающая идея: торговать «птичкой», то есть удобрениями птичьими. Собирать с земли птичьи отходы было не очень удобно. Забетонировать пол в курятнике было нельзя, – неразумные птицы могли покалечить свой клюв о бетон. Вот и решил он попробовать подстилать древесные опилки, которые тоже не были бы лишними в огородах. Правда, Кузьмич знал, что хвойные опилки для этого не годятся, но надеялся на то, что горожане – дачники ничего не поймут в этих опилках, запачканных птичьим дерьмом.

Задумал и сделал. Опилок у Кузьмича запасено не меряно, у него была идея смешать их с цементом, сделать блоки и построить большой птичник. Да цемент вдруг подорожал. Поэтому Кузьмич решил повременить со строительством. Опилки стали потихоньку гнить. Так что идея с «птичкой» оказалась кстати.

Кузьмич откуда-то приволок панцирную сетку от кровати, чтобы через неё просеивать использованные опилки. То, что сетка пропускала, снова шло на подстилку птицам. То, что задерживалось на сетке, Кузьмич стал расфасовывать в магазинные пакеты и защёлкивать стиплером. Торговля мигом пошла в гору!

Только вот как быстро пошла в гору, так и кончилась внезапно. Пока у Кузьмича во дворе были запасы опилок, он не особо о них беспокоился. До этой приватизации можно было на любой лесопильный или мебельный завод приехать и даром опилок набрать, сколько хочешь. Тебе ещё и «спасибо» говорили, что забираешь отходы. Но те времена кончились.

Кузьмич проехал по памятным местам, но там везде стояли заборы с охранниками, которые защищали частную собственность. Изворотливые владельцы топили опилками свои отопительные котлы, а то и торговали этими опилками в больших бумажных мешках, прищёлкнутых более мощными стиплерами.

Кузьмич не привык покупать всякую чепуху, поэтому решил, что дешевле давать на бутылку охранникам, чтобы те пропускали его воровайку на вверенную территорию за опилками. Так и сделал. Торговля снова пошла в гору, но ненадолго.


Как-то раз вечерком Кузьмич заехал на территорию бывшей мебельной фабрики и стал быстренько нагружать свой шиньон. Проходили мимо двое мужиков, остановились и спрашивают у Кузьмича:

- Ты кто такой, откуда здесь взялся и почему грузишь опилки?!

Кузьмич не растерялся и отвечает:

- А я здесь работаю начальником охраны, мне хозяин разрешил!

Мужики переглянулись и спрашивают друг у друга:

- А кто же тогда я и кто же тогда ты?! – И сами себе отвечают:

- Я думал, что ты – начальник охраны!

- А я думал, что ты – мой хозяин!

И пришлось ошеломлённому Кузьмичу откупаться большими деньгами, иначе бы его машину не выпустили за забор, да ещё бы милицию вызвали. Так что вся его затея с «птичкой» на этом кончилась. А жаль, ведь на птичьем дерьме можно было прилично зарабатывать!


24 Шляпа


Галина Васильевна присмотрела себе шляпу в магазине. Да всё не могла решиться на покупку. Шляпа была дорогой и сверхмодной. Она была из меха норки с меховыми цветочками – бомбошками и широкими полями. Шляпка удивительно подходила к демисезонному пальто Галины Васильевны. И сама Галина Васильевна выглядела в ней великосветской дамой. Вот это и останавливало покупательницу. Ходить-то в этой шляпке было некуда, с хозяйственными кошёлками шляпа явно не гармонировала, да и цена у нее была – ой-ёй-ой! Однако, посоветовавшись с соседкой, Галина Васильевна решилась купить эту красоту.

Когда она пришла за покупкой, то в магазине уже не было приглянувшейся шляпки. Были немножко другого фасона, но очень маленького размера. Как ей сказала симпатичная молоденькая продавщица, шляпок нужного покупательнице фасона в пробной партии было всего три и все они были разного размера. Купили их очень быстро.

Галина Васильевна загорюнилась, но тут пришла знакомая продавщицы и сообщила, что раздумала покупать шляпу. Она оказалась слишком шикарной, носить её покупательнице было не с чем. И выложила из пакета именно ту потрясающую шляпу, которую так желала приобрести Галина Васильевна. Повезло!

Утром, собираясь на работу, Галина Васильевна примерила шляпу на модный в то время парик. Шляпа на парике сидела бесподобно! Правда, под париком и шляпой голове было слишком жарко, но чего не сделаешь ради красоты! Среди коллег по работе шляпка произвела настоящий фурор. К Галине Васильевне весь день прибегали женщины из других отделов посмотреть и примерить её покупку. Самое отрадное для Галины Васильевны было в том, что таких шляп в магазине больше не было. Сколько бы шляпку женщины не примеряли, а купить такую же им было негде!

После работы Галина Васильевна шла по улице и разглядывала головные уборы на встречных женщинах. Радовалась, что её шляпа краше всех. По пути зашла в магазин, купила кое-что из продуктов да свежих булочек и хлеба. Увидела привозной южный арбуз, польстилась на него и взяла на десерт. А потом шла и сердилась сама на себя из-за этого арбуза, который оттянул ей все руки. К тому же в спину дул противный холодный ветер, словно и не весна вовсе! Волосы парика лезли Галине Васильевне в глаза, а поправить их рук нехватало.

От сильного порыва ветра с кого-то снесло меховую шляпку почти такую же, как у Галины Васильевны. Шляпа покатилась перед ней колесом. Галина Васильевна хотела повернуться и посмотреть, чья же эта шляпа свалилась? Но тут волосы на парике совсем взбеленились, все повыбились на глаза. Пришлось остановиться, поставить хозяйственную сумку и авоську с арбузом к своим ногам и поправить причёску. И только тут она обнаружила, что далеко впереди продолжает колесить …ее собственная несравненная шляпа! Галина Васильевна подхватила покупки и ринулась вдогонку.

Дома она долго чистила новую шляпку от дорожной пыли и мусора. И больше на парик её решила не надевать. С трудом отыскала в каком-то захудалом магазинчике шляпную резинку и срочно пришила её, чтобы ветром шляпу больше не сдувало.

Через два дня Галине Васильевне пришлось по делам пойти в главную контору по начальству. Она не любила туда ходить, там, в приёмной, вечно толкались и ворчали посетители. Галина Васильевна выслушала комплимент секретарши начальника по поводу её шляпы, которую молодая секретарша сначала примерила, а потом бережно положила в свой сейф, чтобы ненароком кто её не унес с открытой вешалки.

Галина Васильевна довольно быстро решила все свои дела и, надевая пальто и шляпку, ответила на дотошные вопросы секретарши, где и почём отхватила такую шикарную вещь. Сунула руки в карман и не обнаружила своих перчаток. Посмотрела в своей модной сумочке, и там их не было. Спросила у секретарши, не оставила ли она перчатки у неё. Та заглянула в сейф, перчаток там не было. Галина Васильевна решила, что перчатки вытащили у неё из кармана. Посетовала на людскую жадность и отправилась к себе на работу.

По пути зашла в соседний кабинет к своим коллегам, отдала бумаги и вновь пожаловалась на то, что у неё в главной конторе из кармана украли новые перчатки. Женщины ей посочувствовали. В своём кабинете она ещё раз пожаловалась на пропажу, а потом сказала себе в утешение, что в этом сезоне она ещё перчаток не теряла, переживет. Доходит до тепла в старых, прошлогодних. И стала раздеваться. Когда она сняла шляпу, из той выпали пропавшие перчатки! Как она могла надеть на голову шляпу вместе с перчатками, ей самой было непонятно.

В первые, после покупки, выходные Галина Васильевна поехала проведать свою мать, жившую неподалеку. Погода в мамином городке была тёплой, в новой шляпе, которую она надела на показ, было жарко. Уезжая, Галина Васильевна позабыла её на полочке в прихожей. И обнаружила это только дома.

Пришлось звонить матери, просить, чтобы та прислала ей шляпу с оказией или посылкой. А то, не дай Бог, летом моль заведётся, пропадет дорогая шляпа. Пришла посылка. Мать не догадалась положить шляпу в коробку, чтобы та не помялась. И Галине Васильевне пришлось нести её к шляпному мастеру, чтобы тот на болванке выправил эту непутёвую мятую – перемятую модную шляпку. Интерес к обновке начисто пропал.

И только тогда Галина Васильевна вспомнила причуды своей, теперь уже покойной, старенькой прабабушки. Пра-Ба очень охотно надевала и носила готовую одежду, сшитую и подаренную родственниками, а вот от знакомых одежду в подарок брать не любила. Прабабушка, прежде чем надеть такую новую вещь на себя, стирала её в проточной воде или окуривала дымом церковной свечки. И при этом что-то неразборчиво шептала. Все домочадцы считали это старческим чудачеством. А Пра-Ба утверждала, что у каждой вещи есть своя душа и свой характер.

Похоже, что шикарная шляпка Галины Васильевны была с непредсказуемым характером. Должно быть тот, кто сшил её, был талантливым, но непутевым человеком. А может та покупательница, что отказалась от покупки, обидела новую шляпу. Придётся, однако, или обкурить шляпу или продать её, чтобы мозги себе не морочить!


25 Бабакины сёстры


Бабака и её родственницы работали добросовестно. Как-то летом их, всех троих разом, отправили в Юринский Дом отдыха, который располагался в бывшем дворце Шереметевых на Волге. Бабки с радостью согласились поехать.

Всё им в этом Доме отдыха понравилось, кроме массовика – затейника, придумывавшего какие-то несусветные затеи вроде бега в мешках и борьбы подушками на бревне. Танцы в два притопа и три прихлопа им тоже были явно не нужны. Бабки так и норовили сбежать от этого затейника в ближнюю церковь. Там им больше нравилось… Бабака была подвижной старушечкой, легкой на подъём, как и вся мужнина родня. Они вместе с золовками и свояченицами могли дружно отправиться за сотню километров на попутных машинах в уцелевшую от советского погрома церковь для исповедывания и молитвы. Так уж были воспитаны…


А вот массовику нужен был стопроцентный охват всех отдыхающих своими затеями. И однажды он не дал им улизнуть, а перехватил у выхода и повёл в зал на концерт заезжих артистов. Посадил бабок на приставные стулья к стенке около первого ряда, чтобы не выпускать их из виду. А сам отправился вместо заболевшего приезжего конферансье на сцену.

Шутки затейника одинаково не понравились всем трём родственницам. Одна из них в сердцах сказала:

- У-у, антихрист! И чего ему от нас надо?!

Бабака нашла в стенке сучок, обхватила его пальцами и стала нашёптывать:

- Через кочку и сугроб, мимо глаза – прямо в лоб, отведи мою беду не на друга, а к врагу!

Артисты закончили свой номер, и на сцену выбежал массовик – затейник. И надо же так случиться, что он на бегу споткнулся, не сумел затормозить …и свалился в оркестровую яму. Концерт на этом закончился. Бабки перепугались и ринулись к выходу. На бегу услышали, что доморощенный конферансье ничего себе не сломал, но ушибся порядком. Бабки выскочили из зала и захихикали в кулачки:

- Воистину – антихрист! – По их понятиям заговор на хорошего человека не подействовал бы, если зло не приходило, то и не ушло бы обратно.

После этого до конца путёвки никто больше не заставлял бабок ходить на танцульки и прочие мероприятия. Затейник сначала был на больничном, а потом ушёл в отпуск. Полноценной замены ему не нашлось. Бабки были рады безмерно, что их никто больше не заставлял веселиться по команде.


26 Кровавая история


В Серёгины времена, то есть в семидесятые годы, девчонок в армию не брали. Разве что дочек из офицерских гарнизонных семей, которым для поступления в институт нужен был трудовой стаж. Тогда со стажем вне конкурса принимали. Девчонки – военнослужащие были редкими птичками, поэтому их окружали чрезмерным мужским вниманием, и в результате этого у большинства из них была завышенная, слегка маниакальная, оценка своих достоинств.

Фельдшерица в той воинской части, где проходил службу Серёга, не являлась исключением из правил. Работы у неё было очень мало, а то и вовсе не было. Ведь в Серёгины времена в армию брали только здоровых парней. А травмы приключались крайне редко.

Серёга же с малолетства был приучен оказывать себе и другим первую помощь при всяких ЧП. Дело в том, что он рос, как тогда говорили, с ключом на шее. В смысле: ключ от квартиры у него постоянно висел на шее, так как дома никого не было. Поэтому, когда однажды восьмилетний Серёга пришёл домой с истерическим рёвом, мама, глянув в полглаза на залитую кровью рваную штанину и содранную коленку, спокойно отправила его – одного! – в ванную комнату помыть эту самую пораненную коленку. Как только Серёгин отец ни рвался ему помочь, супруга держала его за руку и не пускала.

Через три минуты, когда Серёга смыл всю кровищу из порвавшегося кровеносного сосудика, оказалось, что на коленке нет только кусочка содранной кожи, размером с ноготок. Смущению Серёги и удивлению его папы не было предела! Мама же спокойно сказала:

- Ты остаёшься дома один, случиться может всякое. Поэтому сначала окажи себе помощь, а потом реви, если уж тебе непременно надо реветь.

И вся мамина учёба! Серёга сам взял в детской библиотеке книжку по оказанию первой медицинской помощи, прочитал её от корки до корки. Потом успешно потренировался на однокласснике Вовке накладывать всякие жгуты, шины и бинты. С испугу реветь забыл навсегда.


Однажды, во время армейской службы по недосмотру молодого неопытного стропальщика какой-то сорвавшейся железякой Серёге порвало крупный кровеносный сосуд на запястье. Кровь хлынула фонтаном на всех вокруг, окружающие закричали, каждый своё. Но сам пострадавший не испугался, а успел повернуть фонтан в сторону от себя. Зажав, что было силы, дырявый сосуд здоровой рукой, Серёга рванул в медпункт к молоденькой фельдшерице, зарабатывавшей трудовой стаж.

Самовлюблённая девица полировала свои ноготки. Серёга залетел, оттопырил к медичке свой локоть и сказал довольно спокойно:

- Наложите жгут, пожалуйста! Артериальное кровотечение.

Фельдшерица лениво оглядела солдата, на котором никаких следов крови-то не было, и, продолжая полировать свои ноготки, ответила:

- Делать мне нечего!

- Вижу, что нечего. Пожалуйста, наложите жгут! – Вполне миролюбиво попросил Серёга.

- Не приставай, а то доложу командиру, – Девчонка продолжала заниматься своими ноготками.

Что и вынудило Серёгу показать это самое своё артериальное кровотечение. Он развернул к медичке, чтобы ей видно было, свой драный сосуд и оторвал от него здоровую руку. Кровь брызнула фонтаном в лицо самодовольной девчонки и та ...хлопнулась в обморок.

Серёга машинально зажал рану и стал сплетёнными руками приводить медичку в чувство. Ничего не получалось. Открывая кран и наливая в стакан воду, Серёга забрызгал кровью всю стену и раковину. Когда он вылил воду в лицо белой как мел фельдшерице, и та стала открывать глаза, примчался командовавший погрузкой железок сержант, тоже весь обрызганный Серёгиной кровью. Медичка увидела окровавленную одежду сержанта и завизжала дурным голосом.

На этот визг влетел из соседнего кабинета её папа – командир полка. Отец охватил взглядом залитых кровью дочь, стену, раковину, одежду сержанта и удивлённого, сравнительно чистого, но с окровавленными руками, Серёгу... И схватился за кобуру! Но тут вбежали два Серёгиных друга – солдата из роты погрузки и, увидев направленный на Серёгу пистолет, забыв про субординацию, успели выбить оружие из руки командира...

Бледный от потери крови Серёга устало сполз на стул и тихо, членораздельно и жалобно попросил:

- Ребята, да наложите же жгут! Пожалуйста! Пальцы занемели держать...


Через три дня Серёга, сержант и два друга – солдата ехали домой во внеочередной отпуск. Не было бы счастья, да несчастье помогло! Командир чувствовал себя виноватым, что чуть не пустил в ход личное оружие, и был благодарен солдатикам, что те не дали ему застрелить ни в чём неповинного Серёгу.

Хотя, если сказать по совести, вся эта кровавая история произошла целиком именно по Серёгиной вине. Солдат давно хотел познакомиться и поболтать с молоденькой медичкой, потому не наложил себе подходящий жгут на погрузочной площадке. Ибо невозможно представить, что Серёга, который на всех соревнованиях достойно отстаивал честь полка по оказанию первой медицинской помощи, не додумался бы сделать этот самый останавливающий кровь жгут из поясного ремня.


27 Продолжайте наблюдение!


Приграничный город имел пропускной режим, по ночам ходили пешие милицейские патрули с рациями, стояли наготове машины с дежурными нарядами, да и днем хватало прохожих в военной форме с зелеными погонами пограничников. За жизненно важными объектами был особый догляд, да и сами горожане с малых лет научились присматриваться к поведению незнакомых граждан. Приграничье обязывало. Город стоял на слиянии двух больших рек. По фарватеру одной реки пролегла граница с сопредельным государством, а через другую реку в двух километрах от границы построили автомобильно-пешеходный мост. До этого жители пользовались паромной переправой, а это было не очень удобно – паром работал только днем, а мост был открыт круглые сутки.

Новый мост, естественно, охраняли. Основной пост охраны был на левом берегу, на въезде в город. Пригородные автобусы и машины досматривали, чтобы не было там чужих людей. У пешеходов, направляющихся в город, проверяли паспорта.

И вот, в первую же зиму наповадился какой-то подозрительный молодой человек каждое утро и каждый вечер задерживаться на мосту. Он приходил со стороны города, доходил почти до середины моста, долго стоял там, глядел в небо, что-то помечал карандашом в записной книжке, потом внезапно поворачивался и уходил в город. И хоть мороз тебе, хоть оттепель – не важно: стоит, глазеет в небо и ставит какие-то закорючки в записную книжку. Патрульные правобережного небольшого поста уже привыкли к нему, глянут вполглаза на его физиономию, да и махнут рукой: «Иди!»

Вскоре после новогоднего праздника на главный левобережный пост назначили нового начальника. Тот утром заприметил непонятное поведение пешехода. Кто-то из патрульных доложил, что парень на мосту не впервые, а приходит из города регулярно в любую погоду по утрам и вечерам. Начальник возмутился халатностью правобережного поста, допускающего такой непорядок на жизненно важном объекте. И тут же подкатил на машине с двумя сопровождающими автоматчиками к этому подозрительному молодому человеку.

Автоматчики выскочили первыми и нацелили оружие на подозрительную личность. Начальник вышел неторопливо, подошел к парню, представился по военному четко под козырек и спросил: «Гражданин! Что вы здесь делаете? Ваши документы!» Рослый видный парень удивлённо глянул на невесть откуда возникший у него за спиной вооруженный патруль и с некоторой запинкой ответил: «Ворон считаю!»

Лицо начальника пошло красными пятнами: «Гражданин! Я у вас спрашиваю: что вы здесь делаете?» Парень пожал плечами и ответил чётко по военному: «Ворон считаю, товарищ капитан!»

«Отставить хамство! Отвечайте по существу!» – пальцы у капитана сжались в кулаки, костяшки пальцев побелели от напряжения. Автоматчики отступили в стороны на пару шагов. Так им было удобней стрелять, чтобы не попасть в начальника.

Парень глянул на изготовившихся к стрельбе пограничников и растерянно промямлил:

- Да ничего я не делал! Я ворон считал!

- Ваши документы! – возмущенно выкрикнул начальник и отступил назад, чтобы автоматчикам была видна цель. Вдруг да вынет этот подозрительный и нахальный субъект оружие из какого-нибудь кармана!

Нарушитель приграничного режима, глянул на пограничников, сменился в лице и начал торопливо хлопать себя по всем карманам. С расстройства он забыл, куда сунул паспорт. На свет появилась зачетка студента института марксизма – ленинизма. Капитан недоуменно посмотрел на отличные оценки, пожал плечами. Но тут, наконец-то из внутреннего кармана показался паспорт. Паспорт был настоящий, прописка – в норме.

Капитан недоверчиво перелистал все странички паспорта, еще раз сверил фотографию с оригиналом и задержал взгляд на прописке в погранзоне. Подделки не было. Капитан набрал в грудь воздуха, выдохнул, вдохнул и спросил:

- Ну, а теперь ответьте мне по-человечески, что вы здесь делаете?

Парень с раздражением ответил:

- Я же вам сказал: считаю ворон! Ну, тема диссертации у меня такая: «Суточная активность врановых Амурской области». Вот я и считаю каждый день, сколько ворон прилетают и улетают с кормёжки. Лучшего места для подсчёта нет. Тут легко считать, когда вороны пересекают ферму моста.

Капитан целую минуту ошеломленно смотрел на парня, потом козырнул и отчеканил:

-- Продолжайте наблюдение!

Чётко повернулся налево, кругом, и с трясущимися от смеха плечами на нетвёрдых ногах пошёл к машине.


28 Поздний страх


Пожилая пенсионерка Артемьевна выпалывала сорняки на своём садовом участке. А, как известно, сорняки растут быстрее нежных привередливых овощей. Участок был большим, и овощные грядки занимали около четырёх соток. Хозяйка начинала пропалывать грядки от дальнего края и постепенно добиралась до ближнего. К тому времени злостные сорняки успевали набрать цвет в дальнем конце огорода. Работа начиналась сначала. И так всё лето. Только осенью перед заморозками прополка теряла смысл, но там приходила другая забота: вывезти и сохранить урожай.

До заморозков было далеко, огурцам же приспело время консервирования на зиму. Поглядывая на часы, Артемьевна, не торопясь, укладывала кабачки и огурцы в сумки. Пенсионерка решила пойти на автобусную остановку пораньше, чтобы идти не спеша и отдыхать в пути. Сумки оттягивали натруженные женские руки, идти быстрым шагом с ними было не по силам.

Артемьевна не дошла метров сто до пустынной остановки, поставила сумки на землю, посмотрела время – на часах было 19-30. Сорок минут до следующего автобуса можно отдохнуть. Неожиданно подъехал какой-то автобус, постоял минуту, в открытых дверях мелькнуло вопрошающее лицо кондукторши. У Артемьевны не было сил бежать к нему с сумками, и она решила, что уедет на следующем. Автобус уехал. Пенсионерка дошла до крытой остановки, присела на скамейку, посмотрела на часы и блаженно расслабилась. Вечер был тёплым и безветренным. Пассажиры не подходили, и Артемьевна порадовалась, что в автобусе будет немного народу. Изредка шли легковушки в город, шофера бросали взгляд на одинокую пенсионерку, с которой и взять-то нечего, и, не сбавляя хода, катили дальше.

Но нашёлся, однако, один пожилой шофер, который затормозил и предложил подвезти её на своем «москвиче». Артемьевна отказалась:

- Денег на такси нет!

Мужчина засмеялся:

- Да какие у нас, пенсионеров, деньги?! Садитесь, так довезу!

Артемьевна села и с комфортом доехала до города. Пенсионер высадил её около дома и денег не взял. Довольная Артемьевна выложила ему на сиденье молоденьких крепеньких огурчиков и поблагодарила от всей души. С улыбкой неторопливо поднялась на свой четвёртый этаж.

Её встретили встревоженные дети:

- Мама, почему так поздно?! Мы уже обегали всех соседей в поисках машины, собирались ехать, тебя искать! Думали, что с тобой?

Артемьевна обвела всех домочадцев удивлёнными глазами, посмотрела на стенные часы и схватилась за сердце. На всегда точных часах было 21-10. Её ручные показывали 19-50, они сломались. Значит, тот автобус, который ушёл в садах перед самым её носом, был по расписанию последним! А она даже не поторопилась!

Артемьевна представила, как одна сидит в темноте на автобусной остановке за городом, а потом бредёт обратно на свой участок, где и сараюшки приличной нет, как её ночью заедают комары, как она там мёрзнет без постели до самого утра. И как страшно в безлюдных садах ночью быть одной. …И потеряла сознание.

Врач «скорой» сделал Артемьевне пару уколов, напоил валерьянкой, велел уложить её в постель и поставить грелку к ногам. Однако больная уснула только под утро. Приступ позднего страха выбил её из привычной жизненной колеи на целую неделю.

После этого случая она стала брать в сады двое часов, наручные и будильник. И уезжала из садов домой рано, в крайнем случае, на предпоследнем автобусе. Последний автобус её страшил.


29 Семейный тост


Весна – пора хлопотливая у дачников. Дел хватает всем: кому грядки копать, кому картошку сажать. К весенним работам привлекаются родственники, зовут соседей, которые раньше управились. А уж по окончанию посевных работ делается хорошее застолье с обильной выпивкой и закуской. Да и в конце каждого дня помощников сытно кормят и выпить дать не забывают… Выпившие люди добреют, и им вовсе необязательно платить деньгами за работу.

Однажды случилось так, что супругам Василию с Ириной пришлось работать одним, вся родня и соседи были заняты. Обедать уставшие супруги сели на открытой веранде. Наевшись до отвалу, решили переждать самую жару. Ирина налила Василию стопку, ему хотелось ещё выпить, да супруга заворчала, что на сегодня ещё осталось много работы, не до выпивок.

Было не по-весеннему жарко, супруги умиротворённо дремали. Ирина прилегла в домишке, а Василий уютно устроился в плетёном из лозы кресле на веранде. К калитке подошёл парень, окликнул Василия:

- Дядя Вася, дай, пожалуйста, велосипед сгонять за водкой, мужики собрали деньги.

Василий спросил, в какую из соседних деревень тот собирается поехать, не возьмёт ли и ему пару бутылок? Молодой охотно согласился. Вася дал ему деньги и сумку, выкатил велосипед за калитку, парень сел и уехал. А Вася уселся ждать посыльного. Ждёт он его и по сию пору. Ирина долго пилила незадачливого супруга. Вроде бы уже забывать начала, а тут ещё случай выдался.

Чинит после работы Вася что-то под своей машиной в личном гараже. Жарко даже в смотровой яме, ворота в гараж настежь открыты. И у соседей по гаражному кооперативу тоже все двери нараспашку. У всех свои хлопоты. Слышит Вася знакомый голос:

- Василий, дай на минуточку твою болгарку!

Это дрель такая импортная, не чета нашей родимой. Ну, Вася и говорит, возьми, если на минуточку. Закончил ремонт, никто болгарку не несёт, а он и не знает, кто взял, не увидел из-под машины своей. Такой вот казус у Василия вышел.

А он ещё сдуру Ирине своей пожаловался. Та даже пилить его не стала, должно быть с великой досады на растяпу – мужа её супружеская пилилка сломалась…

Зато с тех пор у родственников Василия абсолютно для всех праздничных застолий есть один ехидный семейный тост:

- Выпьем, братцы, за самого отзывчивого человека в мире!

А после тоста ехидненько хором поют песенку Лисы и Кота Базилио из фильма о Буратино:

- Пока живут на свете простаки,

обманывать нам, стало быть, с руки…


Ну, весь аппетит Василию портят!


30 Устал я сегодня!


Дети уснули. Мама Кристина Николаевна вязала сыну модную шапочку и поглядывала на часы. Радио пропикало двадцать два часа, а супруга Ивана Макаровича всё ещё не было с работы. В последний год у него были бесконечные вечерние совещания. Пришла перестройка, и все знакомые суетились, чтобы завести своё дело или, хотя бы, не потерять то, что имеют.

Кристина Николаевна работала главным бухгалтером, но после рождения младшей дочки взяла на работе отпуск по уходу за ребёнком до трёх лет. Через три года старший пошёл бы в школу, а младшую отдали бы в садик. Кристина Николаевна была хорошим специалистом, вместо неё на время декретного отпуска пригласили бывшую её начальницу – пенсионерку. Так что ей можно было не беспокоиться за своё рабочее место.

Да и супруг Иван Макарович занимал видную должность и неплохо зарабатывал в своей конторе, которую ни при каких перестроичных обстоятельствах не могли ликвидировать. Там никого не уволили и никого не приняли на работу за последнее десятилетие. Так что эти вечерние совещания супруга Кристине были совершенно непонятны… И вообще с рождением второго ребёнка супружеская жизнь стала какой-то серой – каждый день одно и то же.

С раннего утра начиналась кухаркина работа. Иван Макарович любил утром хорошо завтракать, поэтому приходилось вставать рано. Кристина кормила супруга, потом начинала умывать, одевать и кормить проснувшихся детей. Потом нужно было чем-то их занять.

Быстро подходило обеденное время. Приезжал на машине Иван Макарович, сытно обедал, наскоро просматривал городскую и областную газеты… Трепал детишек за их волосёнки, и уезжал.

Кристина укладывала детей спать, а сама принималась наводить порядок в квартире, делала постирушки на ребятишек, бегала, пока они спят, за продуктами. Потом снова кормила детей и выводила их прогулку. Маленькую надо было возить в коляске, старший сынишка гулял на своих ногах. После гулянья опять было кормление и мытье посуды. Дети играли сами, младшая гремела погремушками или ползала по ковру, старший смотрел «Спокойной ночи, малыши!» и приглядывал за сестрёнкой. Кристина управлялась на кухне и присаживалась к старшему на диван. Подходило время ежевечерней беседы.

Сынишка, который через год должен был идти в школу, расспрашивал маму обо всём, что его интересовало. А интересовало его на удивление такое разное количество тем, что маме порой приходилось брать детскую энциклопедию в руки.

Незаметно подходило время купанья дочки. Сын считал себя достаточно взрослым, чтобы самостоятельно принять душ, пока мама укладывала в постель сестрёнку. Дети мирно засыпали.

Кристина оставалась одна. Она неторопливо думала, что завтра будет готовить мужу и детям, какие неотложные дела не должна забыть, вязала и ждала мужа с работы… Иван снова задерживался. Кристина, услышав сигналы точного времени, машинально сверила стенные часы, отложила вязание и пошла укладываться спать. Завтра с раннего утра предстоял точно такой же день.

Лёжа в постели, Кристина думала, что завтра утром нужно расспросить Ивана о том, что они решают на своих совещаниях, да и вообще, почему им дня не хватает. Сквозь дрёму Кристина услышала, как осторожно Иван открыл входную дверь, разделся и потихоньку прошёл не в кухню ужинать, а в спальню. Торопливо разделся и нырнул под одеяло в нагретую постель:

- Давай скорее, не терпится!

Кристина от удивления даже слова не вымолвила. Обычно супруг приходил с работы усталый. И если приступал к своим супружеским обязанностям, то только по утрам. А тут Иван старался так, как в медовый месяц не трудился. Да ещё приговаривал:

- Ах ты, моя лапушка, ах ты, моя жаркая!

Таких слов Кристина от супруга давно не слышала! Иван управился с делом, умиротворённо затих, поцеловал несколько раз супругу, поднялся с кровати, тяжело вздохнул и стал торопливо одеваться.

Кристина ничего не могла понять: в квартире было тепло, если Иван решил поужинать, то зачем надевать брюки, рубашку …и галстук. И тут услышала из прихожей супружеский вздох:

- Пойду домой к своей холодной лягушке!

Кристина от неожиданности замерла без движенья и проглотила язык. Слёзы покатились по щекам, она их не чувствовала.

- Он мне изменяет! Он перепутал родной дом с домом любовницы! Что делать? Что делать?!

Минут через двадцать заплаканная супруга услышала, как осторожно повернулся ключ входной двери, пришедший супруг тихо разделся, прошёл умыться в ванную, потом поужинал на кухне. Не зажигая света, осторожно лёг в постель спиной к Кристине и шёпотом сказал:

- Прости, жена, устал я сегодня, давай спать!


Однако Кристина так и не уснула до утра. Утром как обычно приготовила семейству завтрак и, провожая мужа на работу, совершенно спокойно сказала, что со следующего месяца выходит на работу. Поэтому вчера отправила письмо своей маме, чтобы та приехала помочь, пока дочка не привыкнет к яселькам. Иван Макарович замер в дверях и попытался договориться, что они обсудят этот вопрос после того, как он придёт с работы. На что Кристина ответила:

- Ты приходишь с работы усталый, у тебя бесконечные совещания, а я устала от домашней работы и одиночества. Прости, но ничего обсуждать я не буду. Правда, если ты не хочешь отдавать дочку в ясли, есть вариант: возьми отпуск по уходу за ребёнком, а я буду работать, зарплата у меня не меньше твоей. А мало будет, возьму подработку на вечер. – И пошла к завтракавшим детям.

Весь день у Ивана Макаровича не выходила из головы Кристинина «подработка на вечер». С работы он пришёл на удивление рано, однако супруга сказала, что она всё передумала на сто рядов и решила.


31 Товарооборот


Деревенский Ванька выбился в «новые русские» и уехал жить в город. Гонору у него стало! Как блох у дворового кобеля. Больше для форсу купил он в родной деревне бывший сельповский магазин и навёз туда всякого товара: от мыла и порошков до всяких там кипятильников, розеток, выключателей, электроплиток и тепловых электронагревателей (тэнов). Ещё привёз интересные такие зажимы, чтобы быстро подключаться к электропроводке. Мало ли надо, чтобы быстро где-то свет был! Нажал, зажим открылся как пасть у крокодила, ухватил провод, и лампочка уже горит. В народе эти зажимы так и называются крокодильчиками. Много чего интересного появилось в Ванькином магазине для бывших односельчан. Деревенская торговля не очень чтобы хорошо шла, но на зарплату продавцу, его родному дяде, и уборщице, дядиной жене, хватало. Зато Ванька чувствовал себя в родной деревне магазинным хозяином.

Приезжал Ванька к деревенским родственникам на импортной машине, которая сама по себе не по-русски разговаривает. Не веришь? В машине этой комп стоит, заграничный, вот он и талдычит по ихнему. Только никто ничего не понимает. Ванька – ни в зуб ногой, его два шкафа - охранника тоже ни фига по заграничному не кумекают. Они, похоже, кроме русского матерного ни на каком языке говорить не умеют, а сразу кулак под нос суют всем подряд, чтобы не мешали хозяина сторожить. А сам Ванька из себя такого буржуя корчит, что не подступись! Только и добреет в свой день рождения, когда хорошо выпьет.


Свои дни рождения в середине августа он отмечает всегда в деревенской столовой. Там неделю для него продуктов напасают, а накануне весь день готовят. Деревенские мужики и парни потом три дня туда ходят опохмеляться за свой счёт, а закусить на халяву. Все столовские неделю своих поросят кормят отходами. А довольный Ванька радуется всему этому и бахвалится по пьяни, что нигде он так не расслабляется как в деревне.

Вот только уличные «удобства» ему на нервы действуют. И решил Ванька построить себе лвухэтажный дачный коттедж в центре деревни, чтобы с биотуалетом и со своей столовой во дворе. А то ходют некоторые, особенно замужние бабы, и возмущаются, что из общественной столовой трактир делают, да их мужиков в самую огородную пору спаивают. Пусть потом попробуют вякнуть против его частной столовой, он им выскажется!


Купил Ванька два смежных участка земли в самом центре деревни. Переплатил, конечно, чтобы хозяева в другом месте построились. Но зато теперь его участок аж на две улицы смотрит. Привёз всяких блоков на фундамент, кирпичей гору, да брусьев и досок разных машин пять. Но сразу строиться не начал, что-то с проектом у него застопорилось. Какая-то неувязка с привязкой на местности вышла. Да ещё дожди зарядили… Решил Ванька, что начнёт строительство будущим летом и закрыл стройматериал большой полиэтиленовой плёнкой. Дело-то было месяца через два после его дня рождения, в октябре, однако.

Местные мужички Ванькин строительный запас под прозрачной плёнкой хорошо углядели и мигом стали таскать оттуда нужные в их хозяйстве доски - рейки. Ванькин дядька с двоюродными уследить не мог, он на другом краю деревни жил.

Ванька рассердился, поставил сплошной двухметровый забор и на ворота замок повесил. А чтобы надёжнее было, натянул поверху колючую проволоку и пустил через неё ток. Главный деревенский электрик ему во дворе щитовую коробку поставил, счётчик подключил – всё путём. Нанял Ванька и сторожа, который рядом с будущим коттеджем сторожил здание сельской администрации, чтобы тот приглядывал по совместительству за его забором. Да и сам несколько раз за зиму наведывался с проверкой. На заснеженной территории двора никаких следов не было, никто уже больше за его стройматериалом на халяву не лез. Снаружи, правда, протоптали тропинку вдоль забора. Ну, так пусть ходят, не жалко!


И в магазине деревенском дела лучше пошли. Большой спрос всю зиму был на электротовары, особенно на тэны и электроплитки. Ванька радовался увеличению товарооборота и прямо диву давался, как быстро деревенские поняли преимущества электричества перед дровами и углём. Конечно, плата за электричество снова подскочила, но и цена на топливо тоже на месте не стояла. Деревня расчухала, что с электричеством меньше работы и нет грязи в доме. Так что Ванька спешно заказал приличную партию импортных электропечей, духовок, грилей, электрошашлычниц и прочих нагревателей для деревенского магазина.

В самом начале лета Ванька привёз бригаду строителей, открыл свой замок на воротах и довольный сказал, что всё его добро на месте, не зря он сторожу целую зиму платил. Потом, когда бригада принялась за работу, снял показания счётчика и пошёл платить деньги за электричество.

А как насчитала контора, сколько он должен, так Ванька и начал сначала по матерному выражаться, а потом побежал проверять свою колючку. И нашёл чужие обрезки проводов да позабытый кем-то зажим – крокодильчик в самом углу двора. Оказалось, что деревенские паразиты крокодильчиками, купленными в его же магазине, подключались к его электрической колючке всей улицей. Всю зиму халявщики обогревали за его счёт свои избы его же тэнами, да на его же плитках готовили. А он, остолоп, радовался, что продажа электротоваров в магазине хорошо пошла, товарооборот увеличился!


32 «Отдай хоть мебель!…»


Я точно не помню, в каком именно городе Иркутской области случилась данная история. Главное, это – доподлинный факт. А, поскольку такое могло произойти в любом из бурно развивающихся в шестидесятых годах городов, то, предположим, что это было в Братске.

Как грибы росли новые семьи в молодом, но всемирно известном своей ГЭС, городе. Домов строили очень много, но все же за создававшимися семьями не успевали. Одна молодая семья рабочих – интеллигентов, муж с женой и сынишкой, жила в общежитии и стояла в очереди на получение квартиры. По меркам города Братска долго стояла. После каждого распределения семья оказывалась не то семнадцатой, не то восемнадцатой. И никак не могла продвинуться вперёд. В застойные времена такое часто бывало. Застой – во всем застой... Чтобы сдвинуть с места свою застывшую очередь, супруги решили родить ещё ребёнка. Совершенно неожиданно для них родились сразу две девочки...

А случилось это событие в преддверии приезда на Братскую ГЭС Фиделя Кастро. Тогда все громкоговорители на ГЭС без передышки транслировали песню Пахмутовой:

Куба – любовь моя! Остров зари багровой ...

Песня летит, над планетой звеня:

Куба – любовь моя !...

И папа трёх ребятишек наплевал на родную почтовую связь и задумал диверсию! Взял да и отправил заграничное письмо со своим личным посыльным вагонным проводником прямо в Москву, в кубинское посольство, самому Фиделю. Так, мол, и так: родились у меня две дочки, а назвал я их Фиделиной в Вашу честь и Раулиной в честь Вашего брата. Приглашаю Вас на крестины.

... Во – наш нахал-то! А ихний-то, Фидель, вежливый такой: мигом прислал большую посылку с детскими игрушками – одёжками и ещё телеграмму. Правительственную! Поздравляю, мол, весьма тронут. Если позволит регламент, обязательно, приеду. Вот ведь какой оказался вежливый к трудовому человеку! Такой нашим пример показал, что они все, вплоть до Самого Главного, настолько вежливыми стали, что и слов нет... И квартиру семейству Фиделины с Раулиной мигом дали, трёхкомнатную, солнечную, да ещё и на втором этаже с телефоном и мебелью. Вот это была Вежливость с большой буквы!!!

Не предполагали тогда все, что не позволит регламент Фиделю Кастро в гости к Фиделиночке с Раулиночкой сходить... Неловко, конечно, вышло... Но регламент есть Регламент.

Ну, а наши-то, вежливые такие, пришли к Фиделинке с Раулинкой в гости, выпили чаю для приличия, закусили... Да и говорят папаше, мол, отдай хоть мебель, что ли!

Но трижды родитель, наученный всем своим бывшим общежитием, нагло соврал, что ему лично Фидель просил передать по телефону через переводчиков, что скоро его брат, Рауль Кастро, приедет на знаменитую Братскую ГЭС посмотреть. Может его регламент позволит ему на Раулиночку взглянуть...

- Если я мебель отдам, то дорогого гостя и усадить будет не на что! Сами же учите, что нельзя падать в грязь лицом перед иностранцами! Чем мы хуже их?!

Нашим Вежливым и сказать нечего: хорошо папаша тему прошлогоднего политзанятия усвоил! И пошли они совещаться, надо ли что им дальше с этим папашей делать или проще кому-то куда-то мебель списать.


Пока там все Вежливые между собой разбирались, старенькая прабабушка этих двойняшек, что приехала с ними нянчиться, заявила:

- Нечего младенцев с пелёнок в политику тащить! Придумали дурь какую!

И чего учудила старушенция?! Во век не догадаетесь! Ничего не сказав Вежливым, втихаря взяла у внучки справку из роддома да паспорта родителей двойняшек, сходила в ЗАГС и назвала правнучек Анной да Аллой:

- Вот вам всем именины, крестины и мебель в придачу!