Geum.ru

Никитина Л. А. Резервы здоровья наших детей Никитин Б. П., Никитина Л. А. Резервы здоровья наших детей

Вид материалаДокументы

Содержание


Как мы начинали
Споры, ссоры...
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   56

Как мы начинали




Иногда считают, что мы все обдумали заранее, наметили, так сказать, план

действий, а потом уж стали его осуществлять в жизни. Ну и наделали бы мы

беды, если бы так случилось - мало ли ломается ребячьих судеб из-за

тщеславных замыслов их родителей и педантичного проведения их в жизнь. Да,

многое в нашей жизни сложилось иначе, чем у других, и все это не само собой,

а по нашей доброй воле (и тоже, конечно, не без тайных надежд на это

самое-самое... - кто из родителей этим не "переболел"?!), но никаких заранее

намеченных планов у нас и быть не могло по той простой причине, что мы оба о

дошкольном детстве представление имели довольно примитивное, а о младенческом

возрасте вообще ничего почти не знали.


Мы, конечно, могли обложиться учебниками, популярными брошюрами, учеными

трудами и, проштудировав их, отобрать, наметить... и т.д. Но тогда, к

счастью, это оказалось нам не под силу: загруженность работой,

неблагоустроенное жилье, бытовые заботы отнимали все время. Мы добрались до

книг всерьез лишь тогда, когда у нас было уже двое сыновей, четыре или пять

исписанных толстых тетрадей с результатами наблюдений за ними и уйма самых

житейских, а не теоретических проблем.


Признаемся и еще в одном нашем "грехе": мы сами по себе люди не очень

организованные и к планам тяготения не испытываем. И в данном случае это

оказалось полезным: нам не понадобилось подгонять жизнь под свои намерения и

установки. Так мы убереглись от одной крайности в воспитательном деле -

излишне жесткого руководства этим сложным и тонким процессом. А другая

крайность - равнодушие - нам не грозила: мы оба задолго до знакомства друг с

другом увлеклись проблемами воспитания. Мы и встретились-то (вот судьба!) на

совещании, посвященном "Программе воспитательной работы в школе". Случай

усадил нас рядом, но разговорились мы уже не случайно: оба жили учениками,

школой и ее многочисленными бедами, оба мечтали о преобразованиях в школьном

деле, много думали об этом.


Мы начинали свою семейную жизнь единомышленниками - видимо, это и послужило

основой для всего, что было дальше. Конечно, впрямую школьные проблемы с

заботами о новорожденном не связывались. Это лишь потом мы обнаружили между

ними самую тесную связь, а тогда и не догадывались об этом. Зато твердо

знали, что в школу дети уже приходят очень разные по уровню развития и от

этого зависит их дальнейшая школьная жизнь. Значит, много надо сделать до

школы, но не с пеленок же начинать?


Когда родился наш первенец, мы просто радовались ему и любили каждую

свободную минутку быть с ним: играть, разговаривать, смотреть на него и

удивляться всему. Он чихнул? Он нахмурился? Он улыбнулся? Кому из родителей

не знакомо это ощущение чуда, имя которому Мой Ребенок? Но вскоре к этой

родительской радости прибавилось любопытство. Почему он плачет по-разному?

Почему он напружинивается, когда берешь его прохладными руками? Почему он

сопротивляется надеванию чепчиков? И т.д. и т.п. А сынишка рос, и вопросов

этих все прибавлялось. Мы стали записывать свои наблюдения, предоставляли

малышу все больше свободы действий, дали ему возможность самому определять,

например, сколько ему есть, когда спать, как долго гулять - словом, во многом

доверились природе. И наблюдали, и записывали все, что казалось нам наиболее

интересным, а потом сопоставляли записанное с тем, что к тому времени удалось

уже прочитать, и обнаруживали интереснейшие вещи: малыш, оказывается, мог

гораздо больше, чем об этом было написано в популярной литературе. Это

поразило нас и вызвало еще больший интерес к сынишке. А когда родился еще

сын, мы с самого начала обращаться с ним так, как научил нас его старший

братик: давали ему пальцы, чтобы он мог уцепиться за них своими крошечными

пальчиками, и в первую же неделю он мог висеть на них несколько секунд. С

первого месяца стали его держать над горшочком, избавили его от всяких

платков и чепчиков и разрешили ему лежать голеньким сколько захочет...

Споры, ссоры...




Первыми, кто был возмущен таким "варварским" отношением к ребенку, были,

конечно, наши бабушки, которые тогда жили вместе с нами и просто видеть

спокойно не могли голого младенца. Но мы не уступали их натиску. Малыши были

веселы, спокойны, энергичны, не болели, легче переносили диатез, и мы

настаивали на своем. А на нас уже косо стали посматривать соседи. Прохожие на

улицах, когда мы шли с непривычно легко одетыми малышами, осуждающе бросали

нам в спину:


- Сами-то в шубах, а детей заморозить хотите?


Пришлось нам подравниваться под малышей, мы стали одеваться тоже полегче, но

реплик от этого не убавилось:


- Смотри-ка, ребенок едва поспевает, бежит за ним, а отец хоть бы шаг

поубавил.


- Ушки, ушки-то ему прикройте - застудите!


- Что же ты, мать, ему головку-то не прикроешь - напечет ведь.


Мы же твердо придерживались правила: считаться только с самочувствием малыша

и в своих действиях исходить прежде всего из него. Вот здесь мы и допустили

первую серьезную ошибку: внимательно наблюдая за детьми, мы не всегда

обращали внимание на самочувствие окружающих и, конечно, были за это наказаны

градом новых замечаний, наставлений, упреков.


А ребятишки тем временем росли. Кто-то из знакомых подарил полуторагодовалому

Алеше кубики с буквами. Но буквы-то ему еще ни к чему, подумали мы, но

кубиков у сына не отобрали. И были немало удивлены, когда обнаружили месяца

через три, что Алеша-то наш уже узнает с десяток букв. К двум годам он уже

знал чуть ли не весь алфавит, а в два года восемь месяцев прочитал первое

слово. Для самого Алеши это было как будто так и надо, а для нас это стало

целым открытием: так вот уже когда человек может читать! А как же в

остальном? Так начались наши пробы не только с обучением грамоте, но и в

физическом развитии малышей, в овладении различными движениями и даже в

укреплении их здоровья. Пробы эти были чаще всего чисто интуитивными

попытками разобраться, что малыш уже может. Мы ведь не знали, что ему по

силам, что уже можно, а чего нельзя, и пробовали осторожно, играя. Никакого

давления, никакого обязательного урока, но и не сдерживали, если ему самому

хочется. Удалось что-то малышу - мы рады, не получилось - значит, пока

отложим.


Мы жили тогда в небольшом щитовом домике, сами его оборудовали, сами топили

печи, ходили к колонке за водой и делали массу других хозяйственных дел. А

дети были рядом. Вот Алеша видит, что папа забивает гвозди, и требует себе

молоток. Мама подметает пол - он тянется к щетке или венику. И вот тут-то мы,

кажется, сделали еще один правильный шаг к дальнейшим нашим педагогическим

открытиям: впустили детей в мир взрослых хлопот и занятий, постарались дать

им большой простор для собственной их деятельности.


Мы не только обзавелись маленькими молотками, пилами, топориком, веничком и

многими другими инструментами, но и дали возможность малышам самостоятельно

постигать свойства вещей и явлений. Даже опасные вещи (спички, булавки,

иголки, ножницы и т.п.) мы не прятали, а знакомили детей с ними. Малыши рано

узнали, что утюг горячий, иголка острая, спички могут обжечь, а нож порезать

пальчик. Сначала нами руководило лишь желание, чтобы занятый делом малыш не

лез на руки, не приставал, не мешал работать, но при этом сам был бы

осторожен - ведь следить за детьми, не спуская глаз, нам было совершенно

некогда, мы оба работали. И только значительно позже мы поняли, какие большие

возможности для развития получают дети при таком самостоятельном исследовании

окружающего мира. Со временем у Алеши и Антона появились целые наборы

столярных и слесарных инструментов, конструкторы металлические и деревянные,

пластилин и бумага, проволока и гвозди. Так же естественно вошли в мир

малышей буквы на кубиках и буквы на картонках, азбука на стене и касса букв,

карандаши и бумага. Алеша с Антоном не только строили поезда и башни из

кубиков, но и свободно плавали в этом "азбучно-цифровом" море, писали буквы и

не подозревали, что это "абстракции". А мы не делали разницы между вещами,

числами и буквами и просили: принеси ТРИ ложки, найди ДВЕ буквы М, разрежь

яблоко на ЧЕТЫРЕ части...


Азбука и счет, опущенные с высот "возрастной недоступности" и вошедшие в

ребячью жизнь наравне с игрушками и инструментами, оказалось, усваиваются

столь же легко и просто, без всяких уроков, как слова "ложка", "хлеб", "дай"

и "молоко". В самом деле, что такое три десятка букв и цифры среди многих

сотен слов, которые малыши узнают в первые два года жизни?!


Но снова мы слышали:


- Что вы делаете? Нельзя до школы обучать грамоте, ведь вы не знаете

методики, вы неспециалисты, вы изуродуете детей?