Использование средств невербальной коммуникации в условиях современной психотерапии

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• «Проблемы невербальной коммуникации», 30.67kb.
• Лекция №1 Система невербальной коммуникации, 349.01kb.
• Программа дисциплины «Массовые коммуникации и медиапланирование», 147.91kb.
• Использование опыта невербальной коммуникации межкультурного общения при разработке, 63.34kb.
• Экзамен Форма проведения: письменная вопросы для подготовки к экзамену понятие и предмет, 33.71kb.
• Нестандартные маркетинговые коммуникации, 72.25kb.
• Конструктивный конфликт ключевой фактор эффективной коммуникации, 150.21kb.
• К. А. Тимирязева Коммуникации как процесс Внастоящее время ни у кого не вызывает сомнения,, 695.81kb.
• Темы курсовых работ студентов факультета прикладной политологии Специальность 032401., 96.82kb.
• Задачи курса: рассмотреть фундаментальные знания в области общей психотерапии, 2047.05kb.

Татьяна Мизинова


ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СРЕДСТВ НЕВЕРБАЛЬНОЙ КОММУНИКАЦИИ

В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ ПСИХОТЕРАПИИ


То, как человек говорит, значит едва ли не больше чем то, что он говорит! И действительно, такие составляющие компоненты нашего жизненного опыта, как чувство привязанности, эмпатия, нежность и другие, могут быть намного более точно выражены невербально.

Психоаналитическая техника традиционно связывается с анализом того, что пациент говорит и, именно вербальная продукция, ставится во главу угла. Тем не менее, очевиден тот факт, что слова никогда не могут охватить весь жизненный и эмоциональный опыт человека и невербальным аспектам общения должно быть уделено ничуть не меньшее значение.

Невербальная коммуникация включает в себя двигательную активность, жесты, выражения лица, тон голоса, интонационный ряд, а также вегетативные реакции, такие как покраснение, побледнение, потоотделение и другие проявления.

И, хотя, невербальные знаки во много обогащают и проясняют устную речь, следует понимать, что они в достаточной степени независимы от языка и сознания.

Невербальные, непроизвольные, вегетативные, чаше всего бессознательные реакции аналитика на пациента часто обеспечивают дополнительный источник трансформации и новое понимание материала пациента.

Штерн (Stern ,1985) показывал, что, несмотря на то, что приобретение языковых навыков дает ребенку возможность репрезентовать опыт в символической форме, существуют также и негативные аспекты этого явления. «Язык не является адекватным средством передачи внутренних состояний». Хотя язык делает возможным абстрактное мышление, саморефлексию и позволяет вызывать в памяти картинки прошлого и строить планы на будущее, всегда существует разрыв между тем, что человек говорит и тем, как он это чувствует, между « вербализованным Я» и « пережившим Я».

Отдавая приоритет вербальной коммуникации, психоанализ приносит в жертву понимание состояний, которые не могут быть вербализованы. Возможно, причиной этого послужил тот факт что Фрейд, будучи сам проницательным наблюдателем невербального поведения, развивал свои теории именно на основе разговорной коммуникации.

Однако в последние годы психоаналитики проявляют все больше интереса к вопросам невербальных взаимодействий, поведения и психосоматических проявлений. Так, Гедо (Gedo,1997) рассматривает различные формы психосоматических симптомов, как некий способ телесной коммуникации, имеющий не только символическое значение, но и отражающий внутреннее переживание пациента. Аналитик должен понять, какую именно коммуникативную функцию (задачу) несет тот или иной симптом, и перевести его с невербального языка в слова. Каждый аффект обладает уникальным набором способов проявления, который может включать в себя комбинацию из выражений лица, тонуса мышц, жестов, позы и различных способов вокализации.

Так, например, злость может быть выражена стиснутыми челюстями, оскалом, искривленной верхней губой, наклоном вперед, сжатыми кулаками, низким тембром голоса или, наоборот, повышением тона голоса. Видимые и слышимые проявления маркируются как характерные для выражения того или иного аффекта. Аналитик, распознавая клинически очевидные, стереотипные проявления, может с достаточно большой точностью определить какой аффект переживает пациент в данную минуту, даже если это не подтверждается вербальным сообщением последнего.

Невербальные проявления аффекта дают аналитику возможность для своевременной и достаточно точной интервенции.

Норбертом Фридманом и Джоан Лавендер (Norbert Freedman, Joan Lavender 1997) был проведен эксперимент, целью которого являлось выяснить связь между невербальным поведением пациента и контрпереносом, для этих целей во время сессий велась видеозапись. Невербальное поведение аналитика, ритмически совпадавшее с ритмом пациента, коррелировалось с эмпатическим слушаньем. Невербальное поведение, которое не синхронизировалось с ритмом пациента, показывало, что терапевт напряжен и нуждается в саморегуляции. Такое поведение полностью коррелировало с контрпереносом, в котором аналитик чувствовал необходимость быть защищенным от переноса пациента. И, хотя поведение аналитика было полностью бессознательным, оно представляло собой реакцию на содержание текста, произносимого пациентом в рамках переноса.

Первое обширное исследование о бессознательно регулируемых невербальных коммуникациях проводилось более 100 лет назад Чарльзом Дарвином. Изучались специфические телесные ответы, которые включали в себя невербальное выражение эмоций у людей и у животных. Значимо, что уже современники Дарвина знали, что эмоциональные выражения являются результатами активности нервной системы и осуществляются вне зависимости от осознанного понимания.

У человека большое количество невербальных выражений являются врожденными, а не появляются в результате научения.

Исследования показали, что даже дети с врожденной слепотой улыбаются, смеются, хлопают в ладоши в моменты радости, несмотря на то, что у них никогда не было возможности наблюдать за тем, как другие люди выражают радость.

Наблюдения за животными дали возможность сделать вывод, что невербальное поведение не только несет функцию выражения эмоций или «семантического содержания». Очень важно подчеркнуть, что часто первичной функцией является «запуск» или отмена тех или иных поведенческих реакций у других участников коммуникации.

У людей улыбка выступает как приглашение к общению и служит регулятором агрессии собеседника, выражая дружеское отношение.

Прямой визуальный контакт «глаза в глаза», наоборот, воспринимается как провоцирующий на действие и часто является триггером агрессивного ответа со стороны собеседника.

Невербальное выражение состояния стресса, в абсолютном большинстве случаев, вызывает ответную реакцию у другого человека.

Алекситимия, при которой человек испытывает затруднения с выражением чувств, практически всегда сопровождается дефицитом невербальных средств выражения своего состояния. Результатом этого дефицита являются неудовлетворительные межличностные отношения.

Пациенты с алекситимией демонстрируют трудности в восприятии и интерпретации эмоций других людей. Проявляют эмоциональную ригидность и незначительное количество невербальных способов коммуникации. Даже пребывая в состоянии тревоги и стресса, на что указывало изменение физиологических параметров, они не имеют возможности в достаточной мере показать окружающим тяжесть переживаемого состояния. Это приводит к тому, что они лишены возможности вызывать в окружающих эмпатические реакции, что, как следствие, приводит к дальнейшему ухудшению состояния. (Бразерз (Brothers, 1989)).

Невербальное выражение переживания горя запускает в других людях чувства сопереживания, внутреннее напряжение и желание изменить ситуацию.

Поведение взрослых людей в подобных ситуациях повторяет модели поведения принятые в родительских семьях.

С самого момента рождения мать и ребенок поддерживают различные виды невербального взаимодействия, включая обоняние, тактильный, визуальный и акустический контакты.

По мере того как развивается речь то, что было усвоено из довербального общения, интегрируется с лингвистической системой. Однако, невербальный обмен, существующий в диаде мать-дитя с самых первых дней, не теряет своей значимости и на протяжении всей жизни. Он продолжает развиваться и приобретает взрослые формы.

Наблюдение и анализ этих форм может существенно влиять на качество работы аналитика.

Несколько примеров, как это может выражаться в аналитической работе.

1) Начиная примерно с 2-х месячного возраста, ребенок может фокусироваться на лице матери и уже не просто имитирует ее движения, а отвечает на ее действия своими реакциями:

– мать трясет погремушкой – ребенок тянет руки и смеется;

– ребенок плачет – мать берет на руки (холдинг).

В рамках психотерапии любой разговор представляет собой обмен как вербальными так и невербальными сигналами. Кендон (Kendon, 1992) описывает жесты, положения тела как регуляторы рамок разговора, в зависимости от них участникам становится понятно, воспринимается ли информация собеседником, привлекает ли она внимание и какую реакцию вызывает.

Когда появляется желание изменить рамки беседы, то невербальные сигналы посылаются одним из участников, и они являются «сигнальными лампочками» задолго до того, как это желание будет вербализовано.

2) Отзеркаливание – важнейший элемент коммуникации матери и ребенка на протяжении первых 6 месяцев жизни. Отвечая голосом на голос, жестом на жест, копируя выражение лица, мать не только показывает, что она «понимает», но и присоединяется и усовершенствует систему невербальной коммуникации ребенка.

Но, что представляется еще более важным, именно соответствие невербальных проявлений ребенка и ухаживающих лиц играет важнейшую роль в формировании привязанности.

Такое соответствие среди взрослых ведет к возникновению взаимных симпатий.

При встрече незнакомых людей, чем больше будет совпадать их невербальное поведение, тем больше вероятность того, что они почувствуют доверие и взаимную симпатию.

Опыт невербального соответствия может быть крайне полезным для создания доверительных отношений и развития рабочего альянса в условиях психотерапии.

3) Способность к эмпатии подразумевает понимание того факта, что другие люди могут переживать психические состояния, отличающиеся от наших собственных. Эта способность не сформирована у детей до четырехлетнего возраста. Первый шаг в ее развитии проявляется в возрасте 9 месяцев во взаимодействии, которое условно можно назвать «разделение точки зрения». Мать показывает на какой-либо объект и ребенок тоже смотрит именно на объект, а не руку матери. В часто повторяющихся играх, ребенок указывает на что-либо, а мать смотрит и озвучивает название этого предмета. Затем наоборот, мать указывает, а ребенок смотрит и пробует в свою очередь озвучить название предмета. Таким образом, с одной стороны, ребенок разделяет интерес матери к чему-либо, а с другой стороны, одновременно разделяет внутреннее отношение матери к этому объекту.

Совместное внимание к чему-либо является необходимой составляющей для успешного разговора взрослых людей. В терапии невербальные сигналы пациента могут подсказывать аналитику, что является эмоционально значимым и на что следует обратить особое внимание. Ответные невербальные реакции аналитика показывают на то, что он понимает и внимательно следует за пациентом.

4) «Социальное отношение, оценка» – это средства, помогающие ребенку исследовать окружающий мир и делать открытия. Широко известен эксперимент, в котором ребенку в возрасте одного года предоставлялась возможность карабкаться по искусственному утесу, а оптическая иллюзия моделировала ситуацию потенциального падения вниз. Дети всегда смотрели на мать, чтобы понять ее отношение к ситуации. Если ребенок демонстрировал желание ползти дальше, но мать позой и выражением лица демонстрировала тревогу и огорчение, то он останавливался в недоумении, переходившем в огорчение, и прекращал свою исследовательскую активность. И наоборот. Если ребенок останавливался в сомнении, а мать продолжала подбадривающе улыбаться, то его отношение менялось, и он продолжал двигаться дальше.

Невербально выраженное одобряющее, принимающее, поддерживающее отношение терапевта является для пациента крайне важным фактором улучшения состояния, если работа ведется в рамках поддерживающей и экспрессивной терапии.

В условиях психотерапии невербальное поведение, знаки и вегетативные реакции пациента активируют симметричные ответы со стороны аналитика, что не может не влиять на течение и содержание вербального обмена и служит базой (основой) для эмпатического восприятия и понимания эмоционального состояния и потребностей пациента. Бессознательное взаимодействие и соответствие этих невербальных сигналов, с одной стороны, показывает, насколько между пациентом и аналитиком установились чувства доверия, заботы и понимания, а с другой стороны, является необходимым фактором для развития рабочего альянса и позитивного переноса.

Следует признать тот факт, что в ходе развертывания контрпереноса, непроизвольные невербальные реакции аналитика во многом вызываются именно личностью пациента и целесообразнее их рассматривать не как некие защиты или регресс, а как проявление того, как один человек взаимодействует с другим.

В своей повседневной жизни мы постоянно при помощи невербальных средств привлекаем внимание других людей, выражаем свое отношение, показываем реакцию на стресс, провоцируем на проявление заботы к нам. Любой вид терапии, независимо от технических приемов, всегда представляет собой взаимодействие двух или более людей, у каждого из которых есть бессознательное. И вряд ли можно предположить, что существуют настолько хорошо проанализированные психоаналитики и психотерапевты, чтобы полностью контролировать проявление своих бессознательных процессов, особенно на соматическом уровне.

Скорее, можно выдвинуть предположение, что контрперенос является соматическим ответом аналитика, как на вербальную, так и невербальную продукцию пациента.

То, как аналитик начинает себя вести по отношению к тому или иному пациенту, может являться естественным закодированным ответом на невербальный запрос пациента о заботе, близости, понимании и поддержке или удовлетворении других потребностей.

Вегетативные и другие невербальные реакции, активизированные в аналитике могут в одних случаях содействовать развитию эмпатии, а в других вызывать реакцию негативного контрпереноса и провоцировать неприятные переживания, в зависимости от ассоциативных связей в памяти самого аналитика. И, наоборот, например, если пациент страдает алекситимией, то его невербальная активность может быть недостаточной для полноценного эмпатического восприятия и понимания со стороны аналитика.

В исследовании проведенном Фридманом и Лавендер ((Norbert Freedman, Joan Lavender 1997) показывается, что в рамках переноса, практически в равной степени, как вербальная так и невербальная продукция пациента может активировать зашиты аналитика мешающие эмпатическому слушанью пациента.

Если своим невербальным поведением аналитик показывает пациенту отдаленность и отсутствие надежности во взаимодействии то пациент может демонстративно закрыться, обидеться, расстроиться, т.е. начнет вести себя как ребенок, оторванный от матери, или взрослый, лишенный подтверждения любви.

В редких случаях невербальные знаки эмпатического приятия со стороны аналитика могут быть триггерами повышения тревожности у пациентов, впервые столкнувшихся с незнакомым и неожиданным опытом понимания и приятия другим человеком.

Это всегда коррелирует с нарушением детско-родительских отношений в истории пациента и требует внимательной проработки.

В заключении хотелось бы привести цитату из работы Фрейда, в которой он пишет что, «каждый имеет в своем подсознании инструмент, при помощи которого он может интерпретировать проявления бессознательного у других людей» и отмечает тот поразительный факт, что «бессознательное одного человека может реагировать на бессознательное другого без участия сознания», что «[психоаналитик] должен обратить свое собственное бессознательное, как рецептивный орган к транслируемому бессознательному пациента; он должен настроить себя на пациента, как приемник телефона настроен на транслируемое микрофоном.. Подобно тому, как приемник превращает слова в звуковые волны, электрические колебания тока, возбужденные звуковыми волнами, так и бессознательное врача должно восстановить бессознательное больного, пользуясь сообщенными ему сигналами этого бессознательного, определяемого свободными ассоциациями пациента»,

Не имеет смысла отрицать очевидный факт, что в последние годы аналитическая теория и техника претерпевают медленные, но отчетливые эволюционные изменения.

Если прежде интерес был практически полностью сфокусирован на психике пациента, то теперь фокус все больше и больше смещается в направлении изучения опыта и переживаний аналитика, и далее – к вопросам аналитического процесса и интерактивного измерения, существующего в отношениях между аналитиком и анализантом.

В связи с этим изучение вопроса невербального поведения участников терапевтического процесса представляется очень актуальным и потенциально способным внести больше понимания в определение того, что делает терапию успешной.