Александр Углов Серебряный Бор Драма в двух действиях

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3

Картина Пятая

Луч света освещает трибуну в центре сцены. Слышен гул в зале. На трибуне Храпов.

ХРАПОВ (с микрофон). Тише, товарищи, тише. Слово нашему ведущему эксперту по вопросам экологии Румянцеву Сергею Павловичу. Господин Румянцев – выпусник нашего университета, доктор физико-математических наук, работал в ведущих научных центрах за рубежом, он этот вопрос изучал, он нам сейчас все растолкует. (Сходит с трибуны.)

На трибуне появляется Павел.

ПАВЕЛ (в микрофон). Уважаемые депутаты, мы обсуждаем идею массового строительства в Серебряном бору. Админстрация города поставила передо мной важный вопрос: выживем ли мы, если этот лес уничтожить. Наши расчеты дают положительный ответ: выживем. Давайте посмотрим – как. На сегодняшний день, лесной массив окружающий город крайне ослаблен и в состоянии поставлять лишь половину кислорода, нужного нам для нормального существования. Серебряный бор – это всего лишь десятая часть этого массива. Может ли город позволить отрезать десятую часть своих легких и жить дальше. Что придет взамен? Новые парки? Но их еще надо заложить. Расчет показывает, что новые саженцы не смогут выполнять функцию "лёгких города" ещё двадцать лет. Как мы будем дышать все эти годы? Ведь по состоянию воздушной среды наш город уже в десятке самых грязных в России. Ответ очевиден. Будем дышать как дышит человек, у которого проткнули одно легкое и отрезали часть другого. На ладан. Еще чаще болеть, еще меньше жить.

ХРАПОВ. Что он несет?

ПАВЕЛ. Но мы выживем. Спрашивается - для чего? Ведь будь наш город даже самым чистым городом на свете – что может оправдать разрушение уникального памятника природы? Серебряный бор это единственный в средней полосе заповедник искусственного насаждения редких сосновых пород. Ему сто тридцать лет. Он пережил трех царей, революцию, две войны, и дожил до наших демократических времен. Неужели вы решитесь его прикончить?

ХРАПОВ. Его подкупили! (Референту.) Микрофон вырубай!

ПАВЕЛ. Какой мир вы оставляете своим детям? Чем будут гордится ваши внуки? Что вспоминать? (Микрофон отключается.) Старый разрушенный стадион? Новый торговый центр? Мак Дональдс? Регламент десять минут, а я говорил только три…

ХРАПОВ. Музыку! Музыку давай!

ПАВЕЛ. Прочтите мой отчет! Он опубликован в Суперновой…

Гремит музыка. Затемнение.

Картина Шестая

Павел и Юрий в тех же позах, в которых мы их оставили в конце третьей картины.

ЮРИЙ. Как хочешь, а я выпью. (Выпивает.)

Входит Федор Иванович в телогрейке.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Павлушенька приехал!.. Как ты?

ПАВЕЛ (натужно улыбается). Лучше всех. (Встает.) Дядя Федя, собрались?

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Нет еще.

ПАВЕЛ. Чего вы тянете? Десятое - последний срок.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Десятого и поеду. Колины вещи я сложил, а моего здесь и нет ничего: проигрыватель, пластинки, да тряпок чемодан... А вы что, все так и бросите? (Машет на мебель.)

ПАВЕЛ. Кому он нужен этот хлам. Юра вас перевезет.

ЮРИЙ. Без проблем.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. До десятого еще семь дней. Целая неделя. В мои годы каждый день подарок. Господь Бог за семь дней и мир сотворил и отдохнуть успел. Вот только не знаю, дотяну-ли, в печи форсунку заклинивает, и тяги нет.

ПАВЕЛ. Ну что там еще. (Уходит налево.)

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Чаю хотите?

ЮРИЙ. Спасибо, вот коньяк.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Мне нельзя. У меня от коньяка в горле свербит… Разлетаются все.

ЮРИЙ. Ну и пусть едут. А мы остаемся. Если вам помощь нужна, вы не стесняйтесь, звоните в любое время суток. (Кладет на стол карточку.)

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Спасибо – есть все. Мне много и не надо...

ЮРИЙ. А у меня идея! Я к вам в городе с дочкой приеду. Она на скрипке пилит – не хуже Паганини.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Замечательно! Устроим концерт! Сначала музыка, потом стихи. Я ведь кружок декламации вел в клубе железнодорожников.

Входит Павел.

ПАВЕЛ. Все в порядке.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Спасибо, Павлушенька… И когда самолет?

ПАВЕЛ. В шесть вечера.

Федор Иванович хочет что-то сказать, машет рукой и уходит.

Расстроен старик. Дядя Федя! (Уходит следом.)

ЮРИЙ. Чего переживать, пусть катятся. (Открывает бутылку, наливает себе рюмку и выпивает.)

Входит Елена.

Лена!

ЕЛЕНА. Павел здесь?

ЮРИЙ. Да. Он там, с Федор Ивановичем.

ЕЛЕНА. Я подожду. (Расстегивает пальто.)

Пауза.

ЮРИЙ. Ты меня избегаешь.

ЕЛЕНА. Почему, ничего подобного.

ЮРИЙ. Я несколько раз звонил, предлагал билеты в оперу...

ЕЛЕНА. Настроения нет.

ЮРИЙ. Ну да, какое тут… (Подходит к Елене, шепотом.) Поехали ко мне. Зинка с дочкой к теще укатили. Свечи зажжем, поужинаем…

ЕЛЕНА. Юра! (Смеется.) Как ты? Как тебе в голову пришло?

ЮРИЙ. Но ведь мы… помнишь, ты меня к подруге звала.

ЕЛЕНА (притворяется разгневанной). Я? Ты сошел с ума! Как ты смеешь…

ЮРИЙ. Но...

ЕЛЕНА. Ты меня с кем-то спутал.

ЮРИЙ. Извини.

ЕЛЕНА. Ничего страшного, Юрочка.

Пауза.

ЮРИЙ. До меня как до жирафа, долго доходит. Родственники давно в Германию свалили, а я тут сижу. Зинка про Пашку узнала и опять пилит с утра до ночи: “Размазня, размазня....”

ЕЛЕНА. Я вчера атлас открыла и просто обомлела, эта Австралия – это так бесконечно далеко. И этот университет в Сиднее, что он там будет делать?

ЮРИЙ. Наукой заниматься.

ЕЛЕНА. Ближе места не нашлось – наукой заниматься?

ЮРИЙ. Он искал.

ЕЛЕНА. Я все равно не понимаю – почему он должен уезжать?

ЮРИЙ. Какие еще варианты? Бизнес развален, счета арестованы, сидеть и ждать, пока посадят?

ЕЛЕНА. За что, обьясни – за что?

ЮРИЙ. Уклонение от налогов.

ЕЛЕНА. Это ложь.

ЮРИЙ. Конечно, ложь. Прокуратуре приказано – она копает. (Достает из кармана газету.) “Жульнические махинации – это видимо все, чему научился господин Румянцев во время стажировки в Кэмбридже.” (Бросает газету.)

ЕЛЕНА. Боже, зачем он вылез? Зачем? Ведь ничего не изменилось.

Входят Павел и Федор Иванович.

ПАВЕЛ. Прошу вас отцу ничего о продаже дома не говорить. Пусть сидит в своем санатории спокойно, а вот выпишится, я ему позвоню.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Понятно, Павлушенька, понятно. Ой, Леночка, я тебя так давно не видел.

ЕЛЕНА. И я вас, Федор Иванович. Как вы себя чувствуете?

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Как огурец на грядке. Пойду чай поставлю. (Уходит.)

ПАВЕЛ. Здравствуй, Лена.

ЕЛЕНА. Здравствуй, Павел.

Пауза.

ЮРИЙ (берет бутылку.) Ребята, французский коньяк высшего качества. Три тысячи рублей. Зря покупал?

ПАВЕЛ. Пей сам.

ЮРИЙ. Лена!

ЕЛЕНА. Спасибо, я не буду.

Пауза.

ЮРИЙ. Ну, чего вы страдаете? Радуйтесь! Не в Магадан едет. (Выпивает.)

А я, между прочим, решил открыть фирму. Адвокатская контора “Рубинштейн и Партнеры”. Как - звучит?

ПАВЕЛ. Звучит.

ЮРИЙ. Ну, я еще не открыл, я прикидываю пока. Открою, будешь первым клиентом.

ПАВЕЛ. Буду ждать.

ЮРИЙ. Ну ладно, я помчался.

ЕЛЕНА. Счастливо, Юрочка.

ПАВЕЛ (обнимает Юру). Спасибо тебе, за все.

ЮРИЙ (плачет). Сволочь ты, Пашка, дерьмо австралийское, ну и катись к своим беглым каторжникам. (Уходит.)

Пауза.

ПАВЕЛ. У тебя все нормально?

ЕЛЕНА. Все замечательно. Я бумаги привезла. (Вынимает из сумки папку.)

ПАВЕЛ. Какие бумаги?

ЕЛЕНА (пытается говорить спокойно, без эмоций). На развод. Я была у юристов, они все составили, тебе надо только подписать. (Дает Павлу папку). Вариант размена я уже нашла. Две двухкомнатные в центре, и доплачивать ничего не надо. Гарнитур из столовой я беру себе, а весь кабинет и спальня твои. Денег у нас, слава богу, нет, делить нечего. Машину я забираю, пока ты в отьезде. Тебе она все равно не нужна. Надеюсь, ты ее никому из своих девушек не обещал.

ПАВЕЛ (без надежды переубедить). Нет никаких девушек.

ЕЛЕНА. Меня это не интересует. (Замечает лыжи.) И здесь лыжи. И дома две пары. Мишаня спрашивает - что с ними делать.

ПАВЕЛ. Продай.

ЕЛЕНА. Я тебя не узнаю. Двадцать лет не пропустить ни одного сезона...

ПАВЕЛ. Я сам себя не узнаю.

ЕЛЕНА. Пожалуйста, подпиши, я жду. (Наливает себе коньяк.)

ПАВЕЛ. Куда ты спешишь?

ЕЛЕНА. Я устала жить в неопределенности, я больше не могу так, я прошу тебя...

ПАВЕЛ. Пожалуйста. (Рвет бумаги.)

ЕЛЕНА. Что ты делаешь!

ПАВЕЛ. Нет никаких бумаг, видишь - нет. Прости меня, Лена! Я не хочу, чтобы ты меня бросала, слышишь, не хочу!

ЕЛЕНА. Ну вот, семь тысяч рублей на них потратила.

ПАВЕЛ. Ты должна ко мне приехать! Я там без тебя загнусь! Точно загнусь!

ЕЛЕНА. Не придумывай.

ПАВЕЛ. Я сто лет наукой не занимался, я дегенератом стал, я сосредоточиться не могу!

ЕЛЕНА. Чепуха! У тебя светлая голова, все будет замечательно, я нисколько не сомневаюсь. Смотри, что я тебе купила, на прощание. (Вынимает рубашку из сумки.) Нравится? Я хочу, чтобы ты произвел впечатление. Оденешь перед выходом из самолета.

ПАВЕЛ. Обещай, что приедешь!

Пауза.

ЕЛЕНА. Ты меня любишь?

ПАВЕЛ (старается звучать натурально). Люблю.

Пауза.

ЕЛЕНА. Говорят, австралийские женщины - самые сексуально голодные.

ПАВЕЛ. У-уу!

ЕЛЕНА. Я читала.

ПАВЕЛ. Юрке скажи, он сразу туда помчится.

ЕЛЕНА. Пожалуйста, можешь завести себе там кого-нибудь. Я не возражаю.

ПАВЕЛ. Спасибо за разрешение. Слезу с самолета и сразу побегу искать.

ЕЛЕНА. Сообщи, когда найдешь.

ПАВЕЛ. Обязательно.

ЕЛЕНА (плачет). А я с Моникой в Милан поеду. Говорят, итальянцы – самые лучшие кавалеры в мире.

ПАВЕЛ. Я сдам билет.

ЕЛЕНА. Что?

ПАВЕЛ. Сдам билет и уеду в Москву. Или в Питер. Залягу там до лучших времен.

ЕЛЕНА. С ума сошел!

ПАВЕЛ. Почему я должен уезжать! Я здесь родился, вырос, это моя страна! Почему из-за каких-то косноязычных негодяев, которые присвоили себе право уродовать и грабить Россию, я должен бежать из нее, почему?

ЕЛЕНА. Так надо, Павлик. Так надо. Вот увидишь - все будет хорошо. Приедешь. Устроишься, начнешь работать. Мы уже так жили, ты за границей, я здесь.

ПАВЕЛ. Меня это не устраивает. Получишь визу - и сразу ко мне.

ЕЛЕНА. Я приеду и мы пойдем на “Волшебную флейту” в Сиднейскую оперу. (Павел хочет что-то сказать.) Не вздумай возражать!

Одновременно входят: слева – Федор Иванович с чайником, справа - Мишаня, а за ним Саша. Саша заметно пьян.

ЕЛЕНА. Наконец-то. Почему так долго?

МИШАНЯ. На шлагбауме пробка.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Здравствуй, студент. Как учеба протекает?

МИШАНЯ. Нормально.

Саша падает на стул.

ЕЛЕНА. Саша, что с вами?

САША. Знобит.

ЕЛЕНА. Боже, он пьян!

САША. Только без рукоприкладства. Я с завтрашнего числа у вас не работаю…

ПАВЕЛ. Ты...

ЕЛЕНА. Павел, не смей!

САША. Собрались с ребятами. Отметили ваш отьезд. (Достает бумажку.) “Пусть древнегреческий бог мореплавателей Мелькарт надувает паруса вашего судна и шлет вам попутный ветер еще долгие долгие годы.”

ПАВЕЛ. Спасибо, старина.

ЕЛЕНА (Саше.) Как вы вели машину в таком состоянии?

САША (улыбается). Я не вел.

ЕЛЕНА. Как? А кто вел?

МИШАНЯ. Я вел.

ПАВЕЛ. Ты?

ЕЛЕНА (Мишане.) У тебя нет прав. Тебя могла остановить милиция…

САША (смеется). А нас остановили. (Уходит на двор.)

ЕЛЕНА. Как! Остановили? И что ты сделал?

Пауза.

МИШАНЯ. Ничего. Дал тысячу рублей. Больше не было.

ЕЛЕНА. Ты дал взятку?

МИШАНЯ. Мент прилип, и не отлипает.

ЕЛЕНА. Какой ужас!

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Молодец! Считай, что первый экзамен на выживание в родном отечестве выдержал. (Уходит.)

В дом входят Бобчиков с Помощниками. На Бобчикове парадный костюм и галстук. Выглядит значительно.

БОБЧИКОВ. Ага! Застал! Разведка донесла – убываете за бугор.

ПАВЕЛ. Убываю.

БОБЧИКОВ. Ах, не вовремя. Между прочим, всегда был горячим поклонником вашей деятельности в защиту леса, флоры, фауны.

ПАВЕЛ. Что вы от меня хотите?

БОБЧИКОВ. Я, собственно, из-за леса и примчался. Тут информация поступила. Ваша экспертиза кому-то в министерстве на глаза попалась. Решили комиссию прислать. Требуют вашего присутствия.

ПАВЕЛ. Когда они приедут?

БОБЧИКОВ. Дата согласовывается. Проснулись умники! Тут все раскручено…

ПАВЕЛ. Я прилечу.

ЕЛЕНА. Павел, у тебя работа.

БОБЧИКОВ. Огромное спасибо. Только надо заранее все обговорить, чтобы никаких сюрпризов. Главный вопрос - процент застройки Серебряного бора.

ПАВЕЛ. Насчет процентов – к Храпову.

БОБЧИКОВ. К Храпову? (Смеется.) А это кто такой?

Помошники тоже начинают смеяться. Входит Референт. Смех прекращается. Референт подходит к Бобчикову и что-то шепчет ему на ухо.

БОБЧИКОВ. Свершилось! (Павлу.) У меня для вас новость.

ПАВЕЛ. Новость?

БОБЧИКОВ. Рубикон позади, Карфаген разрушен, к нам едет ревизор! Ха-ха-ха! (Пауза.) Храпов арестован.

ПАВЕЛ. Храпов!

БОБЧИКОВ. Печальное известие. Заключен под стражу мэр нашего славного города по обвинению в получении взяток. У него в сейфе полтора миллиона долларов обнаружено. Ха-ха-ха. Старая гвардия облажалась. В двадцать первом веке валюту в сейфе держать. (Серьезно.) Это кто? (Указывает на Мишаню.)

ПАВЕЛ. Сын.

БОБЧИКОВ. Похож. Хороший мальчик. Ваши условия?

ПАВЕЛ. Какие условия?

БОБЧИКОВ. Насчет застройки Серебряного бора. Разумный процент освоения.

ПАВЕЛ. Разумный? Ноль.

БОБЧИКОВ (смеется). Радикал! По живому режете! Я в супермаркет вложился. Контракты заключены, люди пашут...

ПАВЕЛ. И я вложился.

БОБЧИКОВ. Домик вернуть не могу, а вот скачок в ценах готов компенсировать. И дело против вашего бизнеса закроем.

ПАВЕЛ. Кто закроет?

РЕФЕРЕНТ (Павлу). Перед вами новый мэр города.

БОБЧИКОВ. Не будем торопить события. (Павлу.) Вот приедете, сядем и будем искать разумный компромисс. Дату приезда комиссии сообщим. Билет оплатим. Командировочные выпишем. Культурная программа. Хор мальчиков. Танец маленьких лебедей. А лучше вообще никуда не уезжать. Мы тут новую команду собираем. Вы видный специалист, борец с коррупцией. Про вас по городу легенды ходят. Присоединиться не желаете?

ЕЛЕНА (радостно). Павлик! Тебя спрашивают!

БОБЧИКОВ. Чего по заграницам прозябать, когда у нас тут эпоха возрождения в самом разгаре. Такой ренесанс прет – дух захватывает. Заказами завалим. Павел Сергеевич, дорогуша, подумайте еще раз. Надумаете – звоните. (Помощникам.) По коням. Дел невпроворот. (Напевает.) “Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…” (Уходит. Вслед за ним уходит его свита.)

ПАВЕЛ. Король умер, да здравствует король.

ЕЛЕНА. Павлик! Почему ты молчал?

ПАВЕЛ. Что? Остаться?

Входит Федор Иванович с подносом с чашками. Одновременно с ним с веранды входят Маша в пальто и Виктор. Видно, что Маша в положении.

ВИКТОР. Всем привет!

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. А вы откуда взялись?

ВИКТОР. Мы по лесу прошлись. Мокрища в лесу...

МАША. Федор Иванович, как вы тут?

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Лучше всех. Погоды чудные. Начало декабря, а тепло. А вы чего?

МАША. Вот – приехали попрощаться.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Когда летите?

ВИКТОР. Завтра утром. Сначала в Москву, а оттуда - прямой в Монреаль.

МАША. Мы скоро вернемся. (Виктору). Учти, я там задерживаться не собираюсь.

ВИКТОР (покорно). Никто тебя там насильно держать не будет, роди – и возвращайся.

МАША. Роди! Я ночью подумала: “У меня схватки начнутся - как я врача позову?”

ВИКТОР. Кричи: “Help!” К тебе весь госпиталь прибежит. (Достает фотокамеру.)

МАША. Меня фотографировать не надо.

ВИКТОР. Я дом снимаю. Прикатим через полгода, а его уже нет. (Выходит из дома через веранду.)

МАША. Павел Сергеевич, а вы так далеко уезжать не боитесь?

ПАВЕЛ. Боюсь.

МАША. Ой, и я боюсь. Я как представлю – вот я иду по улице одна, иностранцы на меня смотрят и так притворно улыбаются. (Изображает. Елене.) Я с животом очень уродливо выгляжу?

ЕЛЕНА. Наоборот – очень симпатично.

МАША. Раньше никто не приставал, а теперь, как живот появился, клеются – сил нет. Вчера один усатый в автобусе привязался. “Вы мне ужасно нравитесь. Пойдемте в кино...” Я ему: “Глаза протри! Не видишь?” Он говорит: “Мне же легче, всю тяжелую работу за меня уже проделали.”... Я так боюсь ехать – сил нет.

ЕЛЕНА. Не понравится - вернетесь.

С веранды входит Виктор.

МАША. А кому я здесь нужна? “Супер-новую” закрыли, маме не до меня.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Когда вас обратно ждать прикажите?

ПАВЕЛ. На юбилей отца надо собраться.

ВИКТОР. Как насчет всем прикатить в Монреаль? И ударить по Гамлету.

МИШАНЯ. Я больше девочек не играю.

ВИКТОР. Мишаня – Гамлет, Маша – Офелия, Пава – Король, а Елена – злодейка-мать.

ЕЛЕНА. Витенька, как мне будет тебя не хватать.

МАША. Вдруг, я умру при родах, а он уцелеет. (Показывает на живот.)

ЕЛЕНА. Маша, что за глупости!

МАША. Он вырастет, вернется в наш город, увидит старую церковь, голубое небо, веселые светлые лица, и скажет – ну и дураки мои родители, увезли меня отсюда.

ВИКТОР. Буду я лежать в канаве, пыльным черепом тоскуя. (Стучит по голове). Клинический случай.

ЕЛЕНА. Пора ехать.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Ребятки, а чай?

ВИКТОР. В другой раз. До свидания, дядя Федя. Разбогатею – куплю дачу в Ванкувере, и вас с отцом отсюда вытащу. Там леса – не хуже наших.

МАША. Хвастун - слышать невозможно. Сначала Павлу деньги верни.

ПАВЕЛ. Про проценты не забудь.

Виктор и Маша уходят. Пауза.

Взять и остаться?

ЕЛЕНА. Не слушай меня, делай как хочешь!

МИШАНЯ (отцу). Шансов отбить бор, пока ты внутри тусуешься – один к ста. Они тебя здесь достанут. Отваливай.

ЕЛЕНА (Мишане). Боже, что за язык!

ПАВЕЛ. Принято единогласно. Давненько я не был в стране беглых каторжников. (Берет в руки лыжи и ботинки.)

ЕЛЕНА. Зачем они тебе?

ПАВЕЛ. У них там свои Альпы.

МИШАНЯ. Папа, не надо лыжи. На каникулы я к тебе приеду, возьмем джип-чероки и поедем стрелять бизонов.

ЕЛЕНА. Сессию сначала сдай.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Бизоны в Америке, в Австралии кенгуру.

ЕЛЕНА. Чему их в школе учат...

Все, за исключением Федора Ивановича, уходят.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ (оглядывается, закрывает пробкой бутылку, оставленную Юрой, выходит на середину сцены, подбоченивается).

“Уж небо осенью дышало, Уж реже солнышко блистало, Короче становился день...” (Задумывается.) Нет, лучше это: “Пока свободою горим, Пока сердца для чести живы, Мой друг, отчизне посвятим души прекрасные порывы.”

Входит Сергей Иванович. Он с палкой. Двигается тяжело.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Сереженька! Ты... ты как здесь оказался?

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Надоело на кровати валяться, да мух на потолке считать. Вышел потихоньку, взял такси...

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. А назад когда?

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Возвращаться не собираюсь. Ребята в аэропорт поехали?

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Поехали.

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Вот и хорошо. Наставлениями замучили. Справа над крыльцом кусок шифера обломился. Менять надо.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Да чего менять, когда... (Спохватывается.)

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Как чего? Течь будет. Не понятно? Мы с тобой теперь одни. Расчитывать не накого.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Сереженька, я хочу тебе сказать…

Пауза.

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Ну, что с тобой? Говорить разучился?

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Ничего. Потом.

Слышен стук забиваемых свай.

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Это что за шум?

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Где-то сваи колотят. (Закрывает окно) Чувствуешь себя как?

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Как молодой. Хожу только плохо. Врачи пристают – двигаться надо больше.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. И правильно, движение – это жизнь. А вот мы прямо сейчас и по-упражняемся...

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Не хочу. Отстань.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Бери табуретку.

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Зачем?

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Лучшее упражнение - это танцы. Наукой доказано. (Протягивает брату табуретку.) Держи, она легкая. Вот так. (Включает музыку. Поднимает табуретку.) Повторяй мои движения.... Раз два три. Раз, два, три…

Федор Иванович и Сергей Иванович танцуют. Сначала неуверенно, потом все лучше и лучше.

Занавес.

Александр Юрьевич Углов

tipanova3@mail.ru

ProtectRite Registration # R692-11846

Blog

Александр Углов Серебряный Бор Драма в двух действиях

Содержание