Geum.ru

Диалектическая логика логика движения, развития, изменения

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4


Диалектическая логика — не формальная, а «содержательная» логика


Прежде всего несколько слов о том, какой смысл имеют понятия формальной и содержательной логики, по какому признаку они различаются.

Некоторые логики утверждают, что логика может быть, только формальной. При этом они имеют в виду то обстоятельство, что, оперируя логическими формами мысли, законами мышления, мы отвлекаемся от кон­кретного содержания мыслей. Например, форма суждения: S—Р есть лищь форма какого-либо высказывания о предметах и в самой этой форме отсутствует конкрет­ное содержание, в нее можно включить любое содер­жание.

Если «формальность» в применении к логике трактовать только в этом смысле, то следует сказать, что и диалектическая логика — формальная наука. Когда мы говорим, что понятие есть единство противоположно­стей — допустим, единичного и общего, — то мы при этом отвлекаемся от его конкретного содержания, ибо этим понятием может быть растение, человек, общество и т. п. Даже Гегель, который беспощадно обрушивался на всякий формализм в трактовке логических форм, признавал в этом смысле логическую науку формальной. Сопостав­ляя конкретные науки с логикой, он указывал, что по сравнению с ними «логика есть, конечно, формальная наука..."(10) И тем не менее Гегель видел ограниченность формальной логики именно в ее формальном характере. Он говорил об этой логике: «Неполнота этого способа рассмотрения мышления, оставляющего в стороне истину, может быть устранена лишь привлечением к мыслитель­ному рассмотрению не только того, что обыкновенно причисляется к внешней форме, но вместе с тем также и содержания»(11).

Анализируя подобные высказывания Гегеля, В. И. Ленин одобряет мысль о том, что логика (Ленин говорит о диалектической логике) есть учение не о внеш­них формах мышления, а о таких формах, которые вы­ражают содержание предметов и процессов. Неверно, записывает он в своем конспекте «Науки логики», что логические формы суть формы «на содержании, а не само содержание». Положительное значение гегелевской логики Ленин видит в том, что она требует, чтобы логи­ческие формы были содержательными формами, «фор­мами живого, реального содержания, связанными нераз­рывно с содержанием»(12).

Конечно, в рассуждениях Гегеля о формах мышления многое неправильно. Как идеалист, он полагал, что с вве­дением содержания в логику ее предметом становится чистая идея. Но это не должно затмить ценную мысль о содержательности логической формы.

Таким образом, о формальном характере логики можно говорить в двояком смысле: 1) в смысле отвле­чения от данного конкретного содержания форм мысли, что относится к любой логике, и 2) в смысле связи между логическими формами мысли и содержанием или степени отвлечения форм мысли от содержания. По­этому неверно было бы категорическое утверждение: «Логика по существу формальна». Такое утверждение может явиться способом защиты тезиса о том, что в об­ласти науки безраздельно господствует одна логика — формальная.

Когда мы утверждаем, что диалектическая логика не формальная, а содержательная логика, то речь идет о формальности не в первом, а во втором смысле этого слова.

Из тезиса о том, что диалектическая логика — это со­держательная логика, не вытекает заключение о бессо­держательности формальной логики. Только такие идеа­листы, как Кант или современные логические позити­висты, могут полагать, будто логические формы мысли извлечены из недр разума, а не являются формами объективного содержания, объективных связей и отно­шений, существующих между вещами. Логика черпает свои формы из практики отражения в мышлении реаль­ной действительности, которую она обобщает с целью ее познания. Процесс «превращения» материального в идеальное включает в себя выработку логических форм мысли, представляющих собой в конечном счете слепок с реальных отношений и связей вещей. Естественно, что ни одну форму мысли, исследуемую формальной логи­кой,— ни понятие, ни суждение, ни умозаключение — нельзя рассматривать, как «чистую» форму, лишенную объективного содержания, не выражающую объективного содержания. Поэтому утверждение о бессодержательно­сти формальной логики было бы изменой материалисти­ческой теории познания.

Однако при всем этом степень отвлечения от содер­жания, мера абстрагирования от него может быть раз­личной. Извлекая формы мысли из практики отражения реального содержания вещей и отношений между ними, установив эти формы, формальная логика затем иссле­дует способы их связи и соединения, способы выведения из одних положений других согласно логическим схемам, не обращаясь непосредственно к действительности. От­сюда неизбежность признания некоторого безразличия формы к содержанию.

Подчеркивая этот аспект, в котором формальная ло­гика рассматривает формы мышления, мы не думаем, что достижение истины не является ее целью и задачей. Поэтому нельзя согласиться с вышеприведенной гегелев­ской характеристикой формальной логики как способа мышления, вовсе «оставляющего в стороне истину». Если бы Гегель сказал, что в силу своего формального характера она не является достаточным условием для достижения истины, что формальная логика не имеет своей непосредственной задачей исследование истинно­сти посылок, из которых выводятся те или иные заклю­чения, он был бы прав. Утверждать же, что она вообще оставляет в стороне вопрос об истине, неверно. Ибо, хотя правильность и истинность мысли не тождественны, они тесно связаны между собой и обусловливают друг друга. Без правильного, последовательного, логически верного соединения мыслей невозможно достижение самой истины.

Нарушение принципов и требований формальной ло­гики свидетельствует о неистинности или неразработанности какого-либо положения. Например, наличие логи­ческих противоречий при построении физических или иных теорий есть признак того, что теория нуждается в дальнейшей, более глубокой разработке и преодолении этих противоречий.

Если формально логическая правильность — условие истинности, то в свою очередь истина должна быть выражена в строго логической форме. Последняя совсем небезразлична для истины, логическая путаница часто служит покрывалом фальшивых мыслей и идей.

Самое же главное то, что принципы правильного мышления основаны не на произвольных правилах, а выработаны в результате длительной познавательной деятельности человеческого мозга в ходе практического воздействия людей на природу. Следовательно, формы правильного мышления, правильной связи мыслей отражают в конечном счете «правильность» связи самих явлений. Поэтому невозможно изолировать про­блему правильного, последовательного мышления от проблемы истины.

Но вместе с этим их нельзя и отождествлять. Ибо хотя формы мышления, как их исследует формальная логика, отражают реальное содержание, они настолько общи и абстрактны, настолько отвлечены от конкретного содержания явлений, что одного соблюдения их еще очень мало для достижения истины. Именно вследствие этого формы мышления, исследуемые формальной логикой, являются «внешними», поскольку они в известном смысле безразличны к содержанию или выражают его в очень отвлеченном виде.

Поясним это на примере формально логических законов мышления. Закон тождества требует, например, чтобы мы не подменяли в процессе рассуждений один предмет мысли другим. Это, несомненно, важное требование, и необходимо его выполнять, чтобы правильно мыслить. Но когда я высказываю суждение: «буржуазия есть класс, единственной целью которой является забота о благе трудящихся», и хотя я в процессе рассуждения буду строго соблюдать закон тождества, то тем не менее моя мысль далека от истины. Принцип тождества предмета мысли настолько отвлекается от содержания этого суждения, что форма мысли вполне может заключать к в себе и ложное содержание.

То же самое следует сказать о законе противоречия, который требует, чтобы мысль была не противоречивой, запрещает соединять несовместимые, противоречащие положения об одном и том же предмете. Когда я говорю, что данный человек красив, то я внесу неразбериху в свое рассуждение, если я одновременно скажу, что он некрасив, и истина тем самым не будет достигнута. Но я нисколько не погрешу против указанного закона, если последовательно буду придерживаться мнения о том, что данный человек, на мой взгляд, некрасив, хотя в дей­ствительности он красив.

Таким образом, формально логические законы мыш­ления дают только форму, в которую мы должны облечь свои суждения и умозаключения, но так как форма эта в огромной степени отвлечена от содержания вещей, то сама по себе она еще не служит реальным условием истинности наших мыслей.

В этом смысле рассматриваемая логика есть формальная логика. Стало быть, дело не в том, что она от­влекается от данного конкретного содержания, это де­лает и диалектическая логика, а в степени отвлечения. Форма силлогизма, например, важное средство позна­ния, но так как формальная логика не исследует истинность посылок, из которых выводится заключение, то при желании можно в эту форму влить любое содержа­ние. Не случайно поэтому она нередко используется в целях софистики.

Конечно, при желании можно все, что угодно, даже самые строгие научные положения использовать вкривь и вкось, в том числе и диалектику, которая, как из­вестно, неоднократно служила мостиком к софистике. Но речь идет о другом - о том, что формальная логика, исследуя формы мышления в отвлечении от содержания реальных явлений и будучи применена к таким вопро­сам, где требуется анализ этого содержания, дает удоб­ный повод для всякого рода искажений.

Признавая важное значение формально логических принципов исследования форм мысли, мы, однако, должны пойти дальше и исследовать последние в не­разрывной связи с реальным содержанием действитель­ности. В этом случае главным объектом изучения будет не форма мысли, отвлеченная от содержания, а соответ­ствие ее реальному содержанию. Вот таким исследова­нием занимается диалектическая логика, и в этом смысле она выступает не как формальная, а как содержатель­ная логика.

В диалектической логике формы мысли выступают по отношению к содержанию не как внешние, а как фор» внутренне связанные с содержанием. Истина здесь в известном смысле присутствует уже в самой форме вследствие того, что это — форма реального содержания. Если сопоставить закон диалектики о единстве борьбе противоположностей с формально логически законами тождества и противоречия, то будет видно, что он является не формальным условием истины, а выражением содержания, сущности самих вещей и процессов объективного мира. Все вещи, явления и процессы суть единства, совокупности взаимосвязанных противоположностей. И если мы хотим постигнуть объективную истину, то формы нашего мышления должны отразить это противоречивое содержание или сущность предметов. Или возьмем такие логические категории, как ходимость и случайность. Эти категории, как и закон единства и борьбы противоположностей, представляют робой обобщение реального содержания развивающихся и изменяющихся предметов и как формы мысли они отражают истинное содержание, вследствие чего применяя их к окружающему нас миру, мы познаем объективную истину о нем.

Формализованная логика требует отвлекаться от держания. В противовес ей основное требование диалектической логики состоит в том, чтобы никогда не отрываться от реального содержания явлений и процессов. Формальный характер первой объясняет нам причину того, почему она, особенно в современном своем виде, имеет преимущественно дедуктивный, аксиоматический характер, в то время как содержательный характер диалектической логики объясняет, почему она пользуется всем богатством логических средств, среди которых значение аксиоматических способов незначительно. Способы мышления, разрабатываемые диалектической логикой, требуют исследования вопроса о том, истинны по своему содержанию или нет исходные посылки, которыми мы оперируем в мышлении.

Современная формализованная логика идет по сравнению с традиционной логикой дальше по пути отвлечения от содержания, что, как уже отмечалось, не ставится ей в упрек, но при этом нужно избегать абсолютизации ее принципов, необходимых для тех или иных целей познания. Возьмем, например, такую логическую форму как «материальную импликацию». Сами представители символической логики говорят о неудачности этого тер­мина, так как способ импликации целиком формален и выражение «материальная импликация» дает неправиль­ное представление о ее сущности. «Импликация» озна­чает следование и выражается в формуле «если... то». Способ логической импликации оперирует высказыва­ниями, из которых одно должно быть истинным, а дру­гое ложным и соответственно определенным правилам исчисляет истинность или ложность высказываний. Но при этом данная логика требует полного отвлечения от того, объективно ли истинны или ложны высказывания, которые сочетаются по принципу «если... то». Функции истинности выполняет одна лишь эта логическая кон­станта, независимо от объективного содержания выска­зываний, из которых образуется сложное суждение. Между двумя высказываниями нет никакой внутренней связи (например, «если 2X2 = 4, то Нью-Йорк большой город»). Подобное отвлечение от реального содержания вполне правомерно там, где связь, отношения рассма­триваются как внешние по отношению к содержанию и при этом действительно исчисляется истинность или лож­ность высказываний.

«Материальная импликация» не поможет там, где требуется анализ содержания, притом содержания слож­ного, изменяющегося, где поэтому в целях достижения истины нужно, чтобы понятия, суждения и т. п. были адекватными содержанию. Чтобы пояснить это, мы ис­пользуем один невольный казус, случившийся с приме­чаниями редакции к русскому переводу книги А. Тарского «Введение в логику и методологию дедуктивных наук». Тарский в целях иллюстрации отсутствия внутрен­ней связи друг с другом высказываний в «материальной импликации» приводит в качестве истинной импликации шутливое выражение: «Если вы решите эту задачу, я съем свою шляпу». Так как условие таково, что задачу вы решить не сможете, то импликация истинна.

Редакция, желая, очевидно, сделать более доступным читателю рассуждения о «материальной импликации», делает к примеру Тарского следующее примечание: «Или, например, мы можем смело утверждать, что если капиталистические правительства стран, владеющих колониями, добровольно дадут им независимость, то реки потекут вспять»(13). Разъяснение это явно неудачно, ибо для исследования истинности или ложности данного высказывания требуются иные, более сложные способы мышления. Форма «материальной импликации» настолько отвлечена от реального содержания, что с ее помощью невозможно «вычислить» истинность или ложность этого высказывания, да и вообще истина в подобных вопросах не поддается методам математического исчисления. Вопрос о том, дадут или не дадут капита­листические правительства независимость своим колониям, может быть решен лишь при условии, если его поставить в исторические рамки, т. е. если к нему по­дойти с точки зрения диалектического способа мышле­ния, оперирующего логическими формами, адекватными содержанию. Как известно, историческая обстановка после второй мировой войны сложилась так, что некоторые колониальные державы сами вынуждены были дать политическую независимость части своих колоний. И реки при этом не потекли вспять. Логические формы мышления, включающие в себя момент историзма, уже не могут считаться внешними по отношению к содержанию, так как этот момент формы есть выражение неразрывной связи формы с содержанием.

Таким образом, понятие о содержательности диалектической логики позволяет глубже и яснее осознать различие предмета, объекта исследования диалектической и формальной логики. Тогда как формальная логика ориентируется на исследование способов и правил правильного соединения понятий и суждений и последовательного выведения одних мыслей из других, диалектическая логика стремится наиболее адекватно выразить в понятиях и других формах мысли содержание реальных изменяющихся вещей и процессов. В диалектической логике связь с действительностью, с содержанием реальных процессов, с практикой самая тесная и непосредственная. Не случайно В. И. Ленин, излагая сущность диалектической логики, включил в ее понятие момент практики как основы и критерия истинности познания.

Положение о содержательности законов и категорий диалектической логики не означает, будто они сами по себе уже дают истину о конкретных вещах и процессах. Когда речь идет о их содержательности, имеется в виду лишь то обстоятельство, что они отражают наиболее общие законы развития объективного мира, а также мышления. Естественно, что это «общее содержание» за­конов «категорий диалектической логики должно быть конкретизировано в применении к каждой специфиче­ской сфере познания. Они указывают лишь путь к по­знанию объективной истины, само же познание требует освоения данного материала, конкретного содержания изучаемых объектов. Как ни содержательны такие логические категории, как необходимость и случайность, возможность и действительность и т. п., они все же суть общие формы, которые одухотворяются, лишь приме­няясь к живому конкретному содержанию. Диалектиче­ская логика обладает неисчерпаемой способностью про­никать в сущность, содержание вещей. Это объясняется тем, что она сама содержательна, что ее главная цель — исследование логических форм в неразрывной связи с содержанием явлений и процессов объективного мира.


Должна ли диалектическая логика заниматься формами мысли?


После сказанного этот вопрос может показаться из­лишним. Но мы останавливаемся на нем специально лишь потому, что среди некоторых логиков укоренился взгляд, согласно которому исследованием форм мысли занимается формальная логика, диалектическая же ло­гика должна заниматься исключительно проблемами со­держания мысли. Наиболее полно указанный взгляд из­ложен в статье «Формальная логика и диалектические суждения» (14). Автор ее утверждает, что специфической задачей диалектической логики в отличие от формальной логики является анализ содержания определений и понятий, а не их логической формы. В. И. Ленин, пишет автор статьи, «исследует понятия и суждения со стороны заключенного в них диалектического содержания, что является задачей диалектической логики, а не со сто­роны их логический формы, структуры, что является уже предметом формальной логики»(15). В статье едко высмеи­вается всякий намек на признание «диалектических» форм мышления. «Таковых, — категорически заявляет автор, — в природе не существует и существовать не мо­жет. Общеизвестные формы мышления — понятие, су­ждение, умозаключение — в их «формально-логическом» понимании носят объективный, общечеловеческий харак­тер. Они служили человечеству на протяжении многих тысяч лет, одинаково хорошо выражая как диалектику, так и метафизику»(16).

Прежде всего, поскольку в защиту подобных взгля­дов ссылаются на классиков марксизма-ленинизма, нужно обратиться к ним и восстановить их действитель­ное понимание этого вопроса. Вопрос о том, исследует ли диалектическая логика формы мышления, нельзя сво­дить к проблеме: существуют ли «особые», «диалекти­ческие» формы мышления. Диалектическая логика не «изобретает» каких-то новых форм мышления, помимо уже известных. В действительности вопрос стоит так: исчерпывается ли и достаточен ли тот анализ этих форм мышления, тот подход к ним, который характерен для формальной логики, или этот анализ в целях адекват­ного отражения действительности должен быть продол­жен, углублен под углом зрения специфических задач диалектической логики?

Если же с этой точки зрения подойти к формам мы­шления, то сомнений в необходимости дальнейшего ана­лиза их быть не может. Энгельс Диалектику в целом на­зывал «наиболее важной формой мышления»(17), ибо только она, по его словам, представляет аналог и тем самым метод объяснения для происходящих в природе процессов развития, для всеобщих связей природы, для переходов от одной области исследования к другой(18). Следовательно, диалектика есть «форма мышления», а нас убеждают, что диалектическая логика не вправе заниматься изучением форм мышления.

Метафизика и диалектика, утверждается в указанной статье, пользуются одними и теми же формами мышле­ния. Но именно поэтому перед диалектикой стоит задача исследовать эти формы мышления с точки зрения истин­ного воспроизведения действительности» т. е. воспроиз­ведения ее в развитии, изменении, связях и переходах явлений друг в друга и т. д. Тот факт, что формальная логика так подходит к формам мышления, что ими «оди­наково хорошо» пользуются как метафизики, так и диа­лектики, говорит о том, что формально-логический угол зрения на формы мышления слишком общ, недостато­чен, ограничен. В. И. Ленин указывал, что беда мета­физического материализма заключалась в неумении применить диалектику к теории отражения, Что это зна­чит? Понятия, суждения, умозаключения представляют собой формы отражения действительности. Когда Ленин говорит о применении диалектики к теории отражения, то он имеет в виду диалектический подход к этим фор­мам» необходимость отражения в них объективной диа­лектики развития. Разве не в этом смысл той упорной борьбы, которую Ленин вел в защиту важнейшего марксистского тезиса о том, что диалектика и есть теория познания, логика? Диалектика познания вклю­чает в себя как неотъемлемый и притом важнейший эле­мент диалектику форм мышления.

Нельзя согласиться и с тем утверждением, что можно исследовать понятия и суждения со стороны заключен­ного в них диалектического содержания, игнорируя спе­цифические, соответствующие этому содержанию логиче­ские формы мышления. Подобная точка зрения обедняет понятие логической формы, сводя ее к некоей равнодуш­ной к своему содержанию внешней оболочке, способной вместить любое содержание. Диалектическая логика не занимается исследованием состава тех или иных форм мысли, например суждения или умозаключения, описа­нием различных видов понятий и т. п. Это делает фор­мальная логика. Но диалектическая логика, как мы уже пытались это доказать в предыдущем разделе, к логическим формам с несравненно более глубокой целью: она исследует формы мысли в аспекте их способ­ности отразить сложнейшие и противоречивые процессы, реального мира. А это значит, что логическая форма не может быть здесь равнодушной к содержанию, а опреде­ляется этим содержанием, при этом так, что содержание в известном смысле переходит в форму, а форма — в со­держание. Иначе говоря, без соответствующей, т.е. диалектической по своей природе, формы мысли невозможно адекватно выразить диалектическое содержание, а это последнее неизбежно порождает эту форму в сознании человека как форму своего отражения. Именно это и имел в виду Ленин, когда он, материалистически истол­ковывая Гегеля, писал, что важно «не только описание форм мышления, но и соответствие с истиной...»(19).