Московский общественный научный фонд образы власти в политической культуре России

Вид материала

Книга

Содержание Когнитивно-географическое изучение региональных политических процессов Рис. 1. Пример изменения географического контекста при характеристике географического положения. Вологда Рис. 2. Пример изменения географического контекста при характеристике географического положения. Владимирская область Западом и Востоком Востока и технический прогресс Запада Удаленный от центра России город Среднего и частично Северного Урала Итак, налицо разнонаправленные тенденции: иной раз одни и те же регионы поочередно определяются как части целого или как самоцен Часть II. Российская политическая культура в историческом измерении

Подобный материал:

• М. Н. Афанасьев клиентелизм и российская государственность исследование, 4389.86kb.
• Идентификационных структур в современной под редакцией Т. Г. Стефаненко россии., 889.1kb.
• Е. Я. Басин искусство и коммуникация, 2888.89kb.
• В рамках реализации благотворительных программ, 68.65kb.
• Информационное письмо, 25.22kb.
• Уважаемые коллеги!, 63.47kb.
• Москва 1999 moscow public science foundation е. Y. Basin art & communication: Essays, 1994.22kb.
• Российская академия наук центр цивилизационных и региональных исследований в. Д. Нечаев, 1680.34kb.
• П. А. Сорокина Москва Санкт-Петербург Сыктывкар 4-9 февраля 1999 года Под редакцией, 6816.25kb.
• Концепция легитимности политической власти М. Вебера и современность. Право как инструмент, 52.21kb.

Когнитивно-географическое изучение региональных политических процессов

И

сследование региональных политических процессов традиционно акцентирует внимание на объективных аспектах. Между тем не менее важно учитывать и их субъективный срез. В данной работе предметом рассмотрения избран именно этот срез, причем он исследуется в контексте когнитивной географии.

Когнитивная география — молодое направление географии, в свою очередь, активно использующее и адаптирующее методы различных направлений гуманитарной науки, связанных с изучением познания. Когнитивная география рассматривает регион как, в первую очередь, ментальное явление, что позволяет сделать упор на образы региона в сознании, и даже говорить о своеобразной семантике региона, рассматривать регион как носитель определенного семантического значения. Семантические значения, имманентные конкретным регионам, зачастую играют важную роль в межрегиональном взаимодействии, формировании территориальной политической культуры страны.

В первую очередь, требует прояснения само понятие региона, его смыслового наполнения и, соответственно, границ и территории: субъект Федерации, территориальная общность людей, культурный или экономический район. В частности, когнитивно-географические исследования показывают, что регион с одним и тем же названием (например, Забайкалье, Зауралье) может в различных случаях иметь различное семантическое наполнение — и даже разные границы и территорию.

Изучение семантических значений регионов может идти на нескольких уровнях. Первый — достаточно очевидный, как бы лежащий на поверхности, и генетически не географический уровень — уровень соотнесения регионов с определенной позицией и ролью в политическом процессе, например, выделение регионов “красного” и “синего” поясов, “шахтерских”, “сырьевых” и т.д. Следующие уровни связаны с реконструкцией географической семантики региона.

В когнитивной географии семантические значения регионов в каждом конкретном случае могут быть “прочитаны” двумя способами. Во-первых, важен сам способ наименования той или иной территории. Во-вторых, иногда возможет прямой анализ географического контекста, в котором происходит обращение к соответствующему региону. Географическим контекстом мы называем набор географических объектов, относительно которых дается в конкретном случае характеристика интересующего географического объекта.

Нами, в частности, был предпринят анализ характеристик субъектов Российской Федерации, представленных в сети Интернет на официальных сайтах субъектов и/или официальных сайтах администраций субъектов. Всего нам удалось собрать подобную информацию о 56 субъектах РФ. В ряде случаев нам удалось найти характеристику оставшихся субъектов федерации на сайтах центров (столиц) соответствующих субъектов (Ставропольский край, Магаданская, Пензенская и Читинская области), а также на сайтах местных организаций (торгово-промышленные палаты Владимирской и Волгоградской областей) и другие региональные информационные сайты (например, информационный сайт “Новосибирск — деловой центр Сибири”). Сайты Москвы и Санкт-Петербурга не рассматривались ввиду заведомого отличия этих субъектов от остальных субъектов России. Итого, нами были проанализированы представленные в Интернет характеристики 70 субъектов Российской Федерации из 89¹.

Характеристики субъектов на названных выше сайтах Интернет содержатся в текстах различной формы: во-первых, в обращениях руководителями властных структур субъектов (президенты, губернаторы, главы правительств и т.д.) к пользователям сети, во-вторых, в официальных паспортах субъектов Федераций, в-третьих, в схожих по форме с паспортами справочных разделах “Общие сведения о регионе”, “Справочная информация о регионе”, “Наш край”, в-четвертых, в специальных разделах, посвященных экономическому и/или инвестиционному потенциалу субъекта, различного рода бизнес-информации и др.

Изучение сайтов проводилось в июле—сентябре 1999 г. К этому периоду сайты субъектов не были унифицированы. Они создавались по инициативе “снизу”, в большинстве случаев — местными специалистами, и тем самым представляют собой уникальные образцы неформальных “автохарактеристик” российских субъектов Федерации. Разумеется, подобные характеристики лишь отчасти могут считаться отражающими концепты² регионов в местном массовом сознании³. Особенности представленных в Интернет концептов во многом опосредованы мировоззрением конкретных создателей сайтов, а также региональных руководителей, очевидно, одобривших тексты. Однако использование собранной нами информации допустимо в методологических целях, в частности, для выяснения того, какого рода концепты могут быть соотнесены субъектам Федерации. Мы можем также попытаться объяснить выявленные в каждом конкретном случае свойства концептов.

Отметим следующее важное обстоятельство: выбор географического контекста характеристики (набор географических объектов, относительно которых дается характеристика) отражает именно семантику характеризуемого объекта, его концепт, — а не физические свойства объекта. Данное положение вытекает из классических принципов общественной географии, в частности, концепции экономико-географического положения.

Изучим внимательно его определение, данное классиком советской экономгеографии Н.Н. Баранским: “Экономическая география понимает под положением какого-либо места, района или города его отношение к вне его лежащим данностям, имеющим то или иное экономическое значение” (выделено мной; стр. 110).

Нестрогое определение принципа отбора внешних по отношению к характеризуемому объекту “данностей” — “имеющих то или иное экономическое значение” — обуславливает определенную вариативность экономико-географического положения. В зависимости от поставленной в том или ином случае задачи необходимо будет включить в характеристику географического положения различные “внешние данности” — подчеркнем: необходимо, даже вне зависимости от субъективных вкусов характеризующего. Так, например, различными будут характеристики одного и того же города, если это: комплексная характеристика географического положения города, характеристика географического положения города как потенциального места для строительства металлургического комбината и потенциального места для строительства, например, мусульманского культурного центра.

В нашем случае перед нами стоит обратная задача: по характеристике положения региона восстановить его семантику в понимании автора характеристики.

“Ближайший областной центр России — Псков — отстоит от Калининграда на 800 км, до Москвы — 1289 км. А вот до многих европейских столиц расстояния сравнительно небольшие: 350 км до Вильнюса (Литва); 390 км до Риги (Латвия); 400 км до Варшавы (Польша); 550 км до Минска (Беларусь); 600 км до Берлина (Германия); 650 км до Стокгольма (Швеция); 680 км до Копенгагена (Дания); 850 км до Осло (Норвегия)”. Такое определение содержится на официальном сайте Калининградской области. Здесь характерно противопоставление Москвы “европейским столицам”; заметим, что Москва — формально столица не менее европейская, чем, например, Минск. Но даже принимая слово “европейский” как синоним “западноевропейского” — даже и в этом случае приведенное высказывание несет не только прямой, но и “скрытый” в контексте смысл: подчеркивая близость Калининградской области к “европейским столицам”, авторы сайта “контекстно” констатируют тем самым принадлежность Калининградской области скорее к западноевропейскому, чем к российскому культурному или экономическому пространству (миру, цивилизации).

Весьма характерно выбран контекст характеристики географического положения на сайте Еврейской АО на Дальнем Востоке, авторы которого сочли нужным указать на транспортную доступность области относительно Ближнего Востока — очевидно, подразумевая культурную близость населения одной из ближневосточных стран и титульной нации области: “По ее территории проходит Транссибирская магистраль, которая обеспечивает наикратчайшие маршруты из Западной Европы и Ближнего Востока в страны Азиатско-Тихоокеанского региона”. Заметим, что кроме данного, из всех региональных сайтов России упоминание Ближнего Востока присутствует только на сайтах Астраханской и Ульяновской областей, а также Дагестана.





Рис. 1. Пример изменения географического контекста при характеристике географического положения. Вологда

Аналогичную — контекстную — информацию может дать карта. Пример: карта “Географическое положение Вологодской области”, рамка которой охватывает всю Западную Европу, включая Мадрид и Лиссабон, а также турецкие Анкару и Стамбул, и обрывается почти сразу восточнее Вологды, демонстрируя “европейскость” этого северного города (см. рис. 1).


Аналогично, на карте “Географическое положение Владимирской области” на соответствующем сайте область оказалась “приближенной” к Москве (см. рис. 2).

Насколько нам известно, контекстный анализ географических карт ранее не применялся.





Рис. 2. Пример изменения географического контекста при характеристике географического положения. Владимирская область

Ключевым моментом для контекстно-географических исследований является тот факт, что, по-видимому, некоторый семантический смысл закрепляется за топонимом, словом, обозначающим географический объект, — а не территорией. Это можно показать на примере.

В характеристиках субъектов Российской Федерации неоднократно используются названия одних и тех же физико-географических объектов (причем с четкими физическими границами), — однако в характеристиках разных субъектов эти физические объекты выступают в разных границах. В частности, для субъектов РФ с преобладанием русского населения прослеживается тенденция к отрицанию принадлежности субъекта к Азии (синонимом Азии часто выступает Восток). Особенно это заметно для приграничных субъектов. Создатели сайта Пермской области однозначно относят ее к Европе:

Пермская область занимает площадь 160236,5 кв. км на восточной окраине Русской равнины и западном склоне Среднего и Северного Урала, на стыке двух частей света — Европы и Азии. Она охватывает примерно 1/5 территории Уральского экономического района и представляет собой как бы восточный “форпост” Европы, 99,8% пространства которого принадлежит этой части света и только 0,2% — Азии.

Свердловская и Челябинская области, центры и значительные части которых расположены уже за Уралом, оказываются, однако, не в Азии, а лишь ее границе.

По экономико-географическому делению Свердловская область входит в состав Уральского экономического района. По территории области проходит граница между Европой и Азией, она находится на пересечении важнейших транспортных путей между Востоком и Западом России.

Челябинская область находится на границе Европы и Азии и занимает 87900 квадратных километров, что сопоставимо с площадью Венгрии или штата Индиана США.

Далее, между Востоком и Западом, Европой и Азией (а не в Азии, где они целиком расположены в физико-географическом смысле) оказываются также Тюменская область и Новосибирск (Новониколаевск).

Тюменская область занимает большую часть Западно-Сибирской равнины и фактически делит территорию России на две большие части: западнее — Урал и Европейская часть страны, восточнее — азиатская: Сибирь и Дальний Восток.

Новониколаевск возник на пересечении двух великих магистралей — водной и железнодорожной, на стыке путей из Европейской России в Азиатскую, с юга Сибири на Обской Север.

И уж совсем “экзотичен” пример Алтайского края, на сайте которого указано, что

... природная красота и богатые ресурсы региона, наряду с его стратегическим месторасположением – в географическом центре России и на границе Азии — делают край идеальным местом для инвестиций.

Здесь термин “Азия” явно относится к странам Зарубежной Азии; характерно, что положение о месте Алтая именно на границе Азии на сайте края повторено дважды.

Напротив, на сайтах расположенных в Европе республик Поволжья граница Востока и Азии смещается много западнее.

В течение длительного периода времени территория, занимаемая марийцами, была ареной жестокой борьбы между Западом и Востоком, славянами и тюрками, христианством и исламом.

Богатый, многолюдный город... откуда свет знания и культуры проникал в самые далекие уголки, был известен за пределами России своими товарами, откуда во многие мусульманские страны поступали религиозные и светские книги на арабском, персидском и др. языках, город, который был по праву “Восточной столицей” России... Казань — город с весьма выгодным географическим положением, издавна был торговым посредником между Востоком и Западом и сегодня играет все большую роль в политических, экономических и международных связях.

Аналогична и позиция Калмыкии, сайт которой открывает следующее высказывание К.И. Илюмжинова:

Глубокая, чуткая нравственность Востока и технический прогресс Запада — вот два крыла, которые могут поднять Калмыкию.

Интереснее всего, что Азией, азиатской частью каждый раз оказываются соседние российские территории, а не страны Востока, как можно было бы ожидать, приняв традиционное культурологическое значение Азии (исключение представляет исключительно вышеприведенная характеристика Алтайского края). Тем самым, словом “Азия” каждый раз обозначается менее развитая — более восточная — территория. Это и есть, на наш взгляд, свидетельство закрепления смысла за названием, а не за конкретной территорией. Аналогичным образом, заметим, дрейфует по территории США означающий менее развитую часть страны Запад.

Тем самым многие российские регионы в представленных в Интернет “автохарактеристиках” расположены между Европой и Азией.

Подобная анизотропность ментального российского пространства может быть интерпретирована, вообще говоря, двояко. Во-первых, в рамках одной из самых популярных тем русской истории и культуры о самоидентификации России как промежуточной страны между Востоком и Западом. Но, на наш взгляд, это такое объяснение приемлемо только для приведенных фрагментов сайтов Калмыкии, Марий Эл и Татарстана, — то есть национальных республик в составе РФ. В этих случаях прямо подчеркивается своеобразная соединительная функция регионов.

Заметим, что во многих регионах муссируется также их положение “между лесом и степью” — что также могло стать темой аналогичного культурологического обсуждения.

В остальных случаях положение между Европой и Азией, Западом и Востоком, на наш взгляд, должно трактоваться не столько как положение “между”, сколько как положение “на пути” (из Европы в Азию). Русские регионы России как бы оказываются в анизотропной среде, сориентированной с запада на восток — как опилка в магнитном поле, сориентированном в направлении единого для страны западно-восточного вектора.

На наш взгляд, подобная анизотропность русского ментального пространства, связанная с идентификацией регионов как частей или районов целого (то есть идентификация по принципу ex toto), — а не как самостоятельных единиц (собственно регионов), т.е. по принципу ex parte.

Особенно заметно принцип определения регионов по принципу ex toto проявляется в тех случаях, когда Азия или Восток не упоминаются, например:

Иркутская область со своим богатейшим природным потенциалом, достаточно развитой промышленностью и инфраструктурой, а также благодаря выгодному географическому положению на пересечении многих торговых путей, является одним из наиболее перспективных регионов Российской Федерации. Прибайкалье остается базой экономического продвижения России на Дальний Восток. Любая российская территория к северу или востоку от Иркутской области уступает ей в индустриальном развитии. Кроме того, ряд городских центров, и прежде всего Иркутск, имеют культурные традиции и мощный научно-образовательный потенциал.

Регион [Урал в целом] имеет выгодное экономико-географическое положение, находясь между промышленно развитой европейской частью и развивающейся восточной, богат природным сырьем и энергией... В связи с этим Свердловская область многие годы была базой индустриализации Сибири и Казахстана, что стимулировало развитие ее промышленности.

Аналогично — “с точки зрения” России в целом — определяется “предназначение” ряда приграничных регионов, например:

С образованием независимых государств Срединного региона, возросло геополитическое значение [Омской] области, как экономического и культурного форпоста России и Сибири в межгосударственных отношениях”.

Приморье выполняет как бы связующие, контактные функции в международных отношениях России со многими странами АТР.

Ростовская область занимает выгодное экономико-географическое положение. Являясь “воротами” России в страны Черноморского и Прикаспийского бассейнов, область обладает наиболее развитой на Юге страны транспортной инфраструктурой...

Это центральное расположение изначально придало городу важное геополитическое значение, которое точно отражено в символической фразе: “Ставрополь — врата Кавказа”... История распорядилась так, что Ставрополь вновь стал столицей приграничья. С 1994 года здесь находится штаб крупнейшего Краснознаменного Кавказского особого пограничного округа. Ставрополь как и прежде играет важнейшую роль в становлении российской государственности на ее южных границах.

Встречаются также примеры обратной ментальной направленности — внутрь России, — но, по-прежнему, с сохранением значимости района в контексте целого. Так, например, на сайте Астраханской области приводятся следующие слова губернатора области А.П. Гужвина:

Астраханская область – форпост России на Каспии... Форпост – это еще и широкие ворота в наш общий дом, через которые в нашу страну идет не только поток товаров, но и мощное влияние соседних культур. Вот такое понимание форпоста – как связующего звена между сопредельными государствами мне гораздо ближе.

Аналогичный пример — на сайте Калининградской области:

Калининград — это единственный незамерзающий морской порт России на Балтике, это — морские ворота в Восточную Европу, это — кратчайшие транспортные пути во внутренние российские регионы.

И в случае центробежной, и в случае центростремительной ориентации (если здесь уместно применят такие термины), налицо идентификация регионов как частей целого (ex toto). Многие авторы назвали такой способ пространственного мышления преобладающим в русской культуре⁴. Тем самым, отмеченная нами западно-восточная ориентация (заметим, расположенных к востоку от Москвы регионов) есть проявление более общего вектора (Центр—Периферия, или Центр—Регионы), а не некоего евразийского мироощущения, как можно подумать на первый взгляд.

Другой специфический аспект российского пространства: “целым” может выступать не только Россия, и не только “Европейская (западная) часть страны”, но и Москва. Данный вывод мы основываем на том, что на сайтах некоторых регионов даны характеристики положения между Москвой и Востоком — аналогичные вышеприведенным “между Западом и Востоком”: тем самым, регионы оказываются проводниками еще дальше на восток “русскости”, “московскости”, и уже через это — “европейскости”.

Через нее [Ивановскую область] проходят важные автомобильные, железнодорожные и водные магистрали, соединяющие между собой Московский и Западный регионы с восточными и юго-восточными районами страны.

К середине XVI века Ярославль превратился в важный пункт транзитной торговли между Москвой и странами Запада и Востока.

Косвенным доказательством соотношения Москвы и России служит повышенная, на наш взгляд, частота упоминания Москвы о характеристиках географического положения региона. В строгом физическом или экономическом смысле только в ряде регионов определение расстояния до Москвы несет прямую нагрузку как фактор экономико-географического положения (ЭГП). Вообще примеры “ориентация” региона относительно крупнейших экономических центров соответственно классическим требованиям ЭГП немногочисленны (в первую очередь, это регионы, расположенные между “двумя столицами”: Тверская, Новгородская, Псковская области). В характеристиках ЭГП 26 регионов из 70 изученных Москва является “точкой отсчета”, причем в 18 — единственной (в том числе, например, в характеристиках Челябинской области, Алтайского края и Еврейской автономной области).

Видимо, критерием между “географической” и “когнитивно-географической” подоплекой упоминания в характеристике ЭГП региона Москвы может служить упоминание расстояния и направления на Москву или же только расстояния. В первом случае, таким образом, задается точное положение, например: “Административный центр области — город Владимир, находящийся в 180 км к северо-востоку от Москвы”. Такие характеристики встречаются в основном на сайтах субъектов Центрального экономического района. На сайтах более удаленных субъектов указывается лишь расстояние до Москвы — тем самым дается характеристика не столько положения, сколько места в своеобразной иерархии. Ярче всего “иерархичность” региона в этой специфической “дистанционной табели о рангах” проявляется на сайтах Кемеровской области и Эвенкии (Москва упоминается здесь, правда, не собственно в характеристиках ЭГП, а дальше по тексту:

Всех их, пришедших со своих монотонных русских равнин в эту страшно далекую от Москвы азиатскую дичь [территория Кемеровской области], поразила открывшаяся картина горной вековой тайги, сверкающих по горизонту вершин.

В большинстве своем эти партии [Эвенкии] и движения не столь активны, как, например, в Москве. Они даже не имеют своих представителей в Суглане. Можно утверждать, что политические движения все еще находятся на начальной стадии развития, что, до некоторой степени, объясняется изоляцией от остальной части России.

Тем самым, материал Интернета лишний раз подтверждает, что положение Москвы на ментальной карте России в значительной мере согласуется с ролью “типового” сакрального центра, одновременно и олицетворяющего страну, центром которой он является, и выделенного из профанной территории⁵. Так, в частности, происходит противопоставление Москвы “всей России”:

Сельскохозяйственная продукция поставляется [из Мордовии] во многие регионы России, Москву и за рубеж.”

Москве придается своеобразный, “алтарно-потребительский” смысл.

Орел, расположенный на реке Оке, стал ядром обширного хлебного рынка, обеспечивавшего Москву зерном и мукой.

(На самом деле, речь здесь идет, видимо, не об обеспечении Москвы, а поставках зерна и муки на ярмарки, перераспределительные по характеру.)

Аналогичным образом мы расцениваем и смысл понятий “Центр России”. Удаленность от него явно пагубна, как и удаленность от Москвы:

Удаленный от центра России город [Курган] использовался царизмом как место ссылки. Началось это, видимо, еще при Петре I... С постройкой железной дороги, связавшей Курган с центром России, город приобрел важное экономическое значение.

Неудивительно, что абсолютное большинство регионов характеризуются как расположенные именно в Центре, центральной части или центре Европейской части России — в том числе регионы, расположенные за границами официального Центрального района:

Область [Свердловская] расположена в самом центре сегодняшней России и связана с остальными регионами страны автомобильными и железными дорогами и воздушным транспортом.

В Европейской части Российской Федерации, на Восточно-Европейской, или Русской, равнине Нижегородская область занимает почти центральное положение, находясь приблизительно на равном удалении (за тысячу с лишним километров) от западных, северных и южных морей.

Чувашская Республика располагается в центре европейской части России — Волго-Вятском регионе.

Мордовия расположена в центре Европейской части России, в бассейне реки Волги.

Расположенная в центре европейской части России, в среднем течении реки Волги, Самарская область занимает обширную территорию площадью 59,6 тыс.кв.км.

Заметим, что здесь, как в ряде других случаев, “оправданием” причисления Поволжских регионов к Центральным может служить расхожий образ Волги как “великой русской реки”.

Что же касается регионов, официально и действительно расположенных в Центральном районе страны, то их характеристики и вовсе претенциозны:

Территория нынешней Ивановской области находится в самом сердце России — на Верхней Волге — в центре исстари русских земель Владимиро-Ростовского ополья.

Тверская область — душа России.

Всего в нескольких “самых смелых” характеристиках характеризуемый регион располагается не в Центре вообще, а в центре крупных частей страны. При этом нередко параллельно высказываются претензии на реальное региональное лидерство или выделение из общей массы страны, отказа от идентификации с целым. Приводим полный список таких “Центральных” регионов:

Татарстан — одна из наиболее развитых в экономическом отношении республик в Российской Федерации. Она расположена в центре крупнейшего индустриального района Российской Федерации, в 800 км к востоку от Москвы... Долгое время наша республика, утопавшая в бескрайних просторах бывшего СССР, была для всего мира как бы обезличена. Мало кто за рубежом вообще слышал о Татарстане...

Ямало-Ненецкий автономный округ — это целая страна в центре Крайнего Севера России... Мы хотим познакомить Вас с одной из частей российской земли, которая по праву является ее гордостью и надеждой... Если Вас интересует жизнь оплота экономической мощи России, с оглядкой на который принимаются многие экономические и политические решения, — в путь.

Красноярский край занимает центр Азиатской части России и расположен между 51 и 81 градусами северной широты и 78 и 113 градусами восточной долготы. От Северного Ледовитого океана на севере и до Саянских гор на юге Красноярский край протянулся почти на 3 000 километров.

Кстати, Красноярск — один из немногих регионов, указывающих на свое положение в Азии.

Находясь в самом центре материка [Иркутская] область граничит с Красноярским краем, республиками Тыва, Якутия, Бурятия, Читинской областью.

Верю, что данное издание краткого экономического обзора Ульяновской области даст Вам конкретное представление о высоком потенциале нашего благодатного края, расположенного в самом центре Поволжья,

— говорится в обращении Ю. Горячева; впрочем, в разделе “Географическое положение” характеристика несколько меняется:

Ульяновская область расположена в самом центре Среднего Поволжья, по обе стороны Волги, в центральной части европейской России. Площадь её территории составляет 37,3 тысячи кв. км, что превышает территорию таких стран, как Бельгия и Голландия.

Географическое положение [Дагестана]: расположен в центральной части Кавказа, в северной части — низменность, в южной — предгорья и горы Большого Кавказа. На востоке омывается Каспийским морем.

Самарская область является крупнейшим научным и образовательным центром Поволжья.

Хабаровский край расположен в центре российского Дальнего Востока.

Наконец, несколько преувеличивается “юго-восточное” значение Приморского края:

Приморский край занимает юго-восточную окраину России.

Иногда центральность собственно субъекта Федерации региона опосредуется центральностью соответствующего естественного региона.

Свердловская область расположена на восточных склонах Среднего и частично Северного Урала и на прилегающих территориях Западно-Сибирской равнины, на юго-западе она заходит на западные склоны Среднего Урала.... Средний Урал — ядро Урала...

Характерно, что представления об “уралистости” Свердловской области заставляют исказить ее историю:

“Свердловская область — старейший горнопромышленный район страны. Здесь возникли в XVIII веке первые железоделательные заводы, давшие жизнь большинству городов. Сначала Свердловская область входила в состав Уральской области, которая была разделена на три самостоятельных в 1934 г.

Свердловская область, конечно, входила в состав Уральской, но сначала, видимо, все же следует сказать о Сибирской и Пермской губерниях.

В целом же, из двух альтернативных вариантов: центр региона или центр России (европейской части России) — не считая нейтрального определения положения, например, относительно различных природных объектов — явно преобладает тенденция определения места региона относительно Москвы и Центра России, то есть проявляется центр-ориентированное мышление.


Несколько иная тенденция может быть прослежена при анализе не контекстов, но собственно неофициальных названий субъектов РФ. В качестве таковых используются топонимы, образованные от названий центров регионов (Белгородчина, Брянщина, Вологодчина, а также соответствующие словосочетания: Брянский край, Кузнецкая сторона, Липецкие земли т.д.), названия природных (Забайкалье, Прикамье) и исторических районов (Югра). Заметим, что названия природных и исторических районов используются именно для неофициального наименования субъекта Федерации, а не указания его местоположения в том или ином природном или историческом районе. В последнем случае природные районы упоминались бы во фразах вроде следующей: “Пермская область расположена в северной части Прикамья,” — однако речь идет не о подобном соотнесении территории субъекта с природным районом, но об использовании названия субъекта и природного района как прямых синонимов:

Самая северная точка Прикамья — гора Пура-Мунит (1094 м) на водораздельном Уральском хребте в верховьях рек Хозья, Вишера и Пурма — имеет координаты 61^o 39' с.ш., — говорится в характеристике географического положения Пермской области. — Крайняя южная точка — вблизи бывшей деревни Ельник Биявашского сельского совета Октябрьского района (56^o06' с.ш.). Крайняя точка на западе — в километре на северо-восток от высоты 236, на водоразделе рек Лэпью, Пелес, Кажим под 51^o47' в.д., на востоке — высшая точка хребта Хоза-Тумп гора Рахт-Сори-Сяхл (1007 м) под 59^o29' в.д.

... Ведущими межотраслевыми комплексами Прикамья являются химический, машиностроительный, лесопромышленный, металлургический, топливно-энергетический.

Характерно, что при синонимичном употреблении названий субъектов и природных (исторических) районов происходит явное искажение границ природных и исторических регионов по отношению к их “официальным” границам. Наиболее очевиден вышеприведенный пример с границами Прикамья. Хотя название “Прикамье” вообще может быть отнесено к разным объектам (бассейн Камы, включающая его физико-географическая провинция и т.д.), в любом случае упомянутые в тексте южная и западная точки Прикамья расположены явно вне названных в тексте границ, которые, строго говоря, являются границами не Прикамья, а Пермской области.

Собственно факт искажения природных границ путем мысленного “втискивания” их в прокрустово ложе границ административных — явление неудивительное. Административные границы, как более часто используемые в человеческой деятельности, часто берутся за основу представлений о структуре пространства, а остальные явления соотносятся друг с другом уже опосредованно — через соотнесение административных единиц, к которым эти другие явления мысленно “приписаны”⁶. В нашем случае, очевидно, что с субъектом Федерации отождествляется тот природный район, с которым территория субъекта совпадает в наибольшей степени.

Интересен собственно выбор того или иного названия. В целом выявленные нами альтернативные названия можно разделить на две группы: условно назовем их узловыми и однородными, по аналогии с двумя известными типами районов. К узловым мы относим концепты, названия которых образованы от названия главного города субъекта (района): Белгородчина, Брянщина и т.д. К однородным мы условно относим концепты субъектов, если они отождествляются с историческими или природными регионами, образованными не от названия центрального города.

Можно было бы предположить, что представление субъектов Федерации как естественных районов связано с их реальной современной экономической целостностью — тем более экономическая целостность действительно учитывалась при формировании (и переформировании) административных единиц в советское время (ссылка). Однако такая гипотеза не объясняет явное разделение концептов субъектов на “однородные” (название условно; имеются в виду такие районы, как Южный Урал, Двинская земля, Забайкалье и т.д.), и узловые (Белгородчина, Брянщина и т.д.). Более того, большинство субъектов, увязываемых на соответствующих сайтах с однородными районами (Архангельская, Курганская, Иркутская, Челябинская области и др.), на самом деле ближе к узловым образованиям. Напротив, главным городом “Вологодчины” является Череповец.

Выбор того или иного способа наименования территории может оказаться важным признаком свойств, придаваемых ей. Так, существует гипотеза, что за наименованием территории по главному городу или, например, реке или народу стоит принципиальное различие в оценке свойств этой территории.⁷ В частности, узловое наименование обычно соответствует централизованной системе, отражает административную (и экономическую) подчиненность территории главному городу — как считается, именно такое наименование административных единиц отражает российские национальные (или цивилизационные) особенности пространственного мышления, которое, в свою очередь, не может не проявляться в современной общественной жизни. Так, по мнению известного политико-географа России Л.В. Смирнягина, привычка самоидентификации с тем или иным административным центром “примиряет россиян с централизмом управления”⁸. Географ М.П. Крылов также видит проявление “узлового” (иначе полисного — когда территория определяется по ее главному городу, или полису) мышления в современных политических событиях: “В настоящее время проявлением полисной системы, подчиняющей территорию городу, является запутанность отношений “регионального” и “муниципального” уровней областных центров, а также отсутствие у части внутриобластных административных районов районных органов управления: существуют лишь органы управления городов — центров районов”⁹.

С другой стороны, как считает тот же М.П. Крылов, наименование административных единиц по модели однородных районов более свойственно для обществ с сильно развитыми автономистскими тенденциями, регионы которых “в большинстве случаев являются либо бывшими, либо, возможно, будущими государственно-территориальными образованиями”.¹⁰ В качестве примера территории с преобладанием именно такого типа пространственного устройства обычно приводится Западная Европа, где “каждая территория имеет свое собственное название, при этом название главного города какой-либо территории и самой этой территории не совпадают; напротив, часть городов в своем имени может содержать название территории”.¹¹

Обратим внимание на тенденцию к увеличению “узловых” концептов административных единиц России. Данная тенденция ведет к постепенному уничтожению административных единиц, названных не по центральному городу — будто такие возникают в силу стечения обстоятельств и специфических местных условий. В частности, известной административной реформой Екатерины были “оцентрованы” Вятская Земля (исторический центр ее — город Хлынов — был переименован в Вятку) и Пермь (административным центром более ранних административных единиц на Пермской территории — воеводства и провинции — были Чердынь, затем Соликамск и Кунгур; центром образованного, в основном, на той же территории наместничества и затем губернии стал город Пермь, специально заложенный как центр наместничества и названный по нему же). Обратные примеры — постепенная смена названий административных единиц Сибири с “ареальных” (Сибирская губерния, Степное генерал-губернаторство, Забайкальская область и т.д.) на “узловые” (соответственно, Тобольская губерния, Омская и Читинская области).

Однако, как показывает наше исследование, отменяемые официально ареальные названия не исчезают, продолжая существовать неофициально. Кроме Пермской области, аналогичное употребление в качестве синонимов названию субъекта названий природных районов зафиксировано нами на сайтах Астраханской (Понизовье), Иркутской (Прибайкалье), Курганской (Зауралье), Магаданской (Колыма, Колымский край), Мурманской (Кольский полуостров), Омской (Среднее Прииртышье), Тверской (Верхневолжье), Челябинской (Южный Урал) и Читинской (Забайкалье) областей. Список “природных” синонимов можно продолжить примерами, когда название области заменяется названием географического объекта, от которого оно образовано: Камчатская область и Камчатка, Сахалинская область и остров Сахалин.

Итак, налицо разнонаправленные тенденции: иной раз одни и те же регионы поочередно определяются как части целого или как самоценные территории.

Кроме того, можно найти немало собственно “многослойных” характеристик, например:

Область находится в центре нечерноземной зоны Европейской территории России, в бассейне Верхней Волги и ее левых притоков — Костромы, Унжи, Ветлуги. Территория области составляет 60,1 тысяч квадратных километров и делится на 24 административных района. Расстояние до Москвы по шоссе 342 километра, по железной дороге 372.

Ранее уже приводились характеристики целого ряда регионов “в центре Европейской части России, в Поволжье”. Есть и другие “гибриды”:

Тверская область в ее современных границах – крупнейшая в Центральной России... Она расположена в северо-западном регионе России.

Республика Карелия расположена на северо-западе России, входит в состав Северного экономического района Российской Федерации.

Тем самым, в определении семантического смысла, придаваемого тому или иному региону, может быть задействован целый спектр связей по соотнесению его с другими географическими объектами. Эти связи могут носить как вертикальный (то есть соотнесение, например, административного региона с природными и историческими), так и горизонтальный характер (установление отношения данного региона к другим регионам той же природы). Тем самым, географический контекст административной единицы — сложное, многослойное образование, содержащее отчасти пересекающиеся элементы.

В таком случае, механизм идентификации региона может быть описан следующим образом. За каждым названием региона, природного района и других географических объектов в сознании носителей данной культуры закрепляется то или иное семантическое значение. При целевой характеристике того или иного географического объекта он тем или иным образом увязывается с другими географическими объектами в соответствии с тем смыслом, который придается характеризуемому объекту (или желаем для него). Здесь важно повторить, что смысл закрепляется именно за определенным названием, словом — а не площадью на карте.

Отсюда вытекает принципиальная возможность манипулирования разного рода характеристиками одной и той же физической территории, благодаря многослойности базы географических концептов, обращение к тому или иному слою которой происходит в зависимости от обстоятельств.

В частности, многослойность когнитивной структуры пространства может быть задействована в ходе реорганизации административно-территориальной системы. Такая реорганизация происходит, как правило, при смене господствующих в обществе представлений о том, какой должна быть административная единица (например, отражать не экономические, а культурно-исторические, или национальные реалии, или наоборот). Значит, в отношении ментальной структуры пространства страны возможен “перенос” административного деления с одного уровня когнитивного пространства на другой — без кардинальной ломки единиц когнитивной структуры пространства страны. Тем самым, возможно прогнозирование “приживаемости” территориальных реформ, прогноз возможных сепаратистских тенденций и т.д. с точки зрения когнитивной структуры пространства.


Часть II. Российская политическая культура
в историческом измерении


Глава 5

О.Б.Мельникова